Прайслесс
Табун ожил, и я вновь хочу поделиться с Вами отрывком своего фикшена и сообщить, что ищу тестовых читателей и заинтересованных художников.
***************
Чуть скрипнула, поворачиваясь, рукоятка смесителя. Горячий душ упругими струями обдал усталое тело, смывая накопившиеся ненужные мысли.
Почти весь предыдущий день она провела в постели. Сказала родителям, что заболела. Вчера они, вроде как, ей поверили, а вот, что будет сейчас?
«Да, Макс, до чего ты дошла… — вновь, по старой уже привычке, зазвучали в голове мысли. — Хотя, конечно, им лучше ничего не знать. Для их же блага. Зачем им знать то, что ты использовала вчерашние сопли и согретый градусник для того, чтобы проторчать дома весь день пялясь в компьютер и рефлексируя? Хотя пользы тебе от этого не было никакой. Ну, может тебе перестало быть так страшно и ты осознала, что так быстро тебя убивать не собираются. Пока не вернется Хлоя со своим знакомым. А вот когда вернется, запросто могут и дом поджечь… Ночью...»
Она резко включила контрастный, ледяной душ, пытаясь заморозить вновь полезшие мысли. Замерла, сцепив зубы, на несколько секунд. Выключила. Растерев себя махровым полотенцем, вылезла из ванной. Сейчас могла возникнуть более насущная проблема — больше сидеть дома она не могла. За вчерашний, проведенный под одеялком день она устала бояться. Ей требовалось на воздух. Кроме того, она вновь ощущала накатывающий приступ ее мании, противостоять которому дома уже не было никакой возможности. Надо было одеваться и идти вниз.
***************
Макс убрала в сумку старенький моментальный «Полароид». Прикрыв глаза, вдохнула свежий, пропитанный ароматами цветов и хвои воздух. Она любила этот парк. Совсем не людный, всегда прохладный, спокойный, тихий, он идеально подходил ей. Здесь всегда можно было уединиться, побродить в спокойствии по идущей вдоль реки аллее, подумать, сделать несколько хороших фотографий, послушать одну из так нравившихся ей мелодий-инди, которые многие почему-то называли хипстерской чушью, можно было сыграть что-то и самой, если прихватить из дома ее любимую и, к глубочайшему ее стыду, почти заброшенную сейчас гитару, которую она, тем не менее, все же притащила с собой из общежития. Здесь ей никто никогда не мешал.
Однако как ни хорошо было здесь, на берегу Сидар, нужно было возвращаться.
«Не стоит заставлять маму волноваться еще больше. Ей и так хватило того визита этих жутковатых типов. Странно еще, что они не потащились за мной сюда. Здесь ведь почти что лес. Никто и не увидит если… А вдруг еще и… Мда, Макс, тебя несет.»
Она последний раз взглянула с крутого обрыва, на котором стояла, на небольшую но живописную речку под собой и, продираясь сквозь густую, колючую поросль из древесного молодняка и каких-то кустов, название которых она не могла припомнить, направилась назад к протянувшейся на пару миль, через весь парк, пешеходной дорожке.
Выйдя к аллее, она задержалась, посмотрела, на всякий случай, по сторонам. Никого. Лишь в той стороне, что выходила к небольшому поселению и кемпингу, предназначенному для случайно заблудившихся здесь туристов, на одной из скамеек кто-то сидел.
Подумав, что было бы неплохо перед долгой дорогой домой что-нибудь перекусить и вспомнив, что в том поселении, также являвшемся удаленной частью Рентона, вроде бы была закусочная сети «Тако Тайм», Макс направилась в ту сторону.
— Максин Колфилд? — на встречу ей со скамейки поднялся не молодой уже, грузный мужчина.
Макс вздрогнула — обычно такое обращение не означало ничего хорошего. Особенно от незнакомца, поджидающего тебя в укромном уголке парка.
— Д-да? — испуганно пролепетала она, оглядываясь и, к ужасу своему, убеждаясь, что кроме них здесь никого нет.
Незнакомец подошел к замершей от страха Макс. Положил той на плечо громадную ладонь. Достав из кармана коричневых, со старомодными подтяжками, брюк удостоверение, продемонстрировал его.
— Старший агент О'Лафлин, ФБР. Нам нужно поговорить.
Макс стало плохо. Удостоверение было настоящим. Без сомнений.
«А вот тебе и ФБР, Макс! — панически промелькнуло в мозгу. — Сейчас будут тебе „ограниченные меры воздействия“. Третьей степени.»
— Можем мы… где-нибудь присесть? — запинаясь проговорила она.
— Конечно, — коротко кивнул ФБРовец. — Там впереди есть столики и, вроде бы, кто-то сидел. Думаю, там тебе будет удобней.
Повернувшись, он повел ее прежней дорогой, не снимая, однако, руки с плеча.
Максин снизу вверх посмотрела на своего убийцу. Рядом с ним, выше ее больше чем на голову, она, в свои восемнадцать, казалась совсем ребенком! Ребенком, которого вот-вот могут убить.
Она переместила взгляд на ладонь, что наковальней лежала на ее плече не давая даже призрачного шанса сбежать.
«Господи… Да ему и оружие не понадобится! Он просто свернет мне шею своей волосатой лапой!»
Пальцы с толстыми, пожелтевшими когтями чуть сжались, вполне явно давая понять: «Лучше не пробуй».
Вскоре, в стороне от дорожки, на видимо совсем недавно вычищенной от растительности поляне, действительно показались несколько простеньких досчатых столиков и столь же простых скамеек. За одним из них действительно сидели какие-то люди.
— Итак. О чем вы хотели со мной поговорить? — Макс, стараясь сохранять показное спокойствие которому научила ее жизнь, уселась за один из столиков.
— О твоей подруге — Хлое.
— И что же именно вас интересует? Ее местонахождение? В таком случае, я не скажу большего, чем уже сказала вашим людям — я его не знаю.
— Моим людям?
— Да. Тем, что следят за моим домом.
Агент чему-то ухмыльнулся в свои рыжие усы.
— Ты, вероятно, о черном Шевроле «Тахо», стоящем на улице, напротив вашего дома?
— О нем.
— Прости, но это не наша машина.
— Что вы имеете ввиду? — стараясь не подать виду внешне, Макс, тем не менее ощутила холод где-то внутри себя.
— Это не наши люди, — повторил ФБРовец.
— А чьи?
— Тебе не обязательно это знать. Тебе надо знать только то, что они постоянно следят за тобой.
— Даже сейчас? — Макс, помимо воли, обернулась к тому столику, за которым сидели люди.
— Сейчас нет. Сейчас они немного заняты. Никто не должен узнать об этом нашем разговоре. Поняла? Никто. Особенно твоя подруга и ее спутник.
— Но как же…
— Никто! — О'Лафлин навалился на стол, глаза его яростно сверкнули. Однако он тут же вернул самообладание.
— Хорошо, — Макс инстинктивно дернулась от этого его движения.
— Вот и замечательно, — О'Лафлин уселся за стол напротив нее. — А теперь давай поговорим. И я прощу тебя быть со мной предельно откровенной.
— Буду.
— Кто такая Хлоя Прайс? Что она из себя представляет?
— Она… Она моя лучшая подруга. С детства. Правда, после смерти отца судьба у нее не сложилась…
— Это я знаю. Ты в курсе, что ее не однократно задерживали по разным обвинениям?
— Да, я знаю об этом.
— И что ее обвиняют в хранении и торговле наркотиками?
— Нет. Но я вас уверяю, что Хлоя не виновата! Эти обвинения выдвинул ее отчим?
— Вы не виделись около пяти лет? — О'Лафлин, казалось, проигнорировал вопрос.
— Да, но…
— Тогда как ты можешь что-то утверждать? — он подался вперед своим красным, с гигантским носом, лицом.
— Могу. Я ее знаю. Тем более, что мы уже несколько месяцев как снова вместе.
— Ты употребляешь наркотики?
— Что? — вопрос застал Макс врасплох. — Конечно нет!
— Тогда как же объяснить то, что ты курила травку в ее доме?
— Это опять слова Мэдсона? Он псих! Он видит наркомана в каждом, кто хоть чем-то ему не нравится!
— Как думаешь, велика вероятность того, что мы найдем наркотики, если обыщем твою комнату в общежитии и твой дом? Или еще что-нибудь интересное? А может у тебя и сейчас с собой что-то есть?
Макс сбилась, замолчала не зная, что сказать. Она вспомнила про пистолет и про тот несчастный пакетик, что взяла на хранение по просьбе Хлои.
«Дырявая башка… А если он сейчас попросит открыть сумку? — она почувствовала, как выступили на лбу бисеринки холодного пота. — Пистолет-то ты хоть в комнате у себя спрятала! Какого же черта ты про пакетик-то забыла?! И не исправишь...»
Видимо ее мысли отразились у нее на лице. Красная рожа старшего агента расплылась в довольной улыбке.
— Ну вот! А ты говоришь «не употребляю»! Перейдем ко второму вопросу. Что ты знаешь о человеке с которым она встречается?
— Вы о Френке, ее бывшем дилере? Так она…
— Не притворяйся! — О'Лафлин вновь злобно оскалился, — Ты знаешь, о ком я говорю! Они приезжали к тебе вместе!
— Тони? Я знаю только его имя.
— Ты знаешь где и как они познакомились?
— Нет.
— И где они сейчас находятся?
— Я же говорю, что не знаю! Мне нечего вам об этом сказать!
— Я и так знаю, что они в Колумбии. Надеялся лишь, что ты поймешь, что тебе не стоит лгать. Что они там делают?
— Поехали по делам какой-то фирмы. Что-то достать.
— Что?
— Я не знаю!
— Забавно. Кажется, я здесь знаю больше тебя. Подружка-наркоманка с ее «таинственным» парнем с такой же фамилией… Тебя с дурью тоже уже ловили… Поездка по делам таинственной «фирмы» в страну, известную своими наркотиками… Чувствуешь, чем это пахнет? А когда мы еще и у тебя в вещах пороемся…
— Чувствую, — Макс против воли вжалась в спинку скамьи. — Чего вы от меня хотите?
— Чего я хочу? — О'Лафлин прищурился подобно хищнику, почуявшему, что добыче уже никуда от него не деться. — Я хочу одну очень простую вещь. Как только мы позвоним тебе, ты должна будешь поехать к ним.
— Хорошо. Я поеду.
— Вот и славно. И не волнуйся о черном «Тахо», что поедет за тобой, — голос старшего агента вновь стал почти дружелюбным. — Им ты нужна, как и нам, так что, пока они тебя не убьют. Пока ты не встретишься с подругой. А ты встретишься, — с нажимом закончил он. — Вряд ли твоя мама обрадуется новости, что ее ненаглядная дочурка стала наркоманкой. Как ты будешь объяснять той, что тебе нужно уехать — твоя проблема.
— Я уже сказала «я поеду», — Максин подняла взгляд. Посмотрела О'Лафлину в глаза.
В них что-то было. Не только злоба и холодный расчет, которые она ожидала там увидеть. Было что-то еще. Что-то, что подсказывало ей, что он озвучил ей далеко не все планы, что имелись у ФБР на ее счет.
— Прекрасно, — отрубил старший агент поднимаясь, опираясь на стол. Доски под его руками заметно заскрипели. — Будем считать, что мы поняли друг друга.
Не утруждая себя более продолжением разговора, он развернулся и громадными, четкими и быстрыми шагами направился по дорожке к выходу из парка.
Макс сложила руки на столе. Уткнулась в них лбом. Ей хотелось заплакать, как когда-то в детстве, но детство кончилось. Вместо этого, надо было обдумать все только что произошедшее.
****************
Макс лежала в кровати и пялила глаза в потолок, наблюдая, как по тому, отбрасывая неровную тень в свете горящего ночника, ползет паучок и отгоняя от себя бредовые мысли. Заснуть она так и не смогла. Ей было страшно. Не только и даже не столько за себя, сколько за тех, кто ее окружал. Маму, папу, Хлою… Даже этого ее странного знакомого.
Сколько она ни думала, она так и не смогла понять какую роль во всем происходящем играет ФБР и чего оно добивается от нее. Было понятно и то, что они интересуются личностью этого странного Тони, и что ведут какую-то игру с теми, кто следил за ней и ее домом, но вот что это была за игра…
Максин повернулась на бок, дотянулась до лежавших на тумбочке стареньких, детских, наручных часов в виде чем-то отдаленно напоминавшего ей великого Кермита лягушонка, к которым ей приходилось привыкать заново из-за невозможности пользоваться как раньше удобным телефоном.
«Второй час ночи, — констатировала она без всякого удивления, — А сна ни в одном глазу.»
Взгляд ее упал на стоявшую рядом с часами фотографию. Вернее даже коллаж, сделанный ей же самой с использованием всех ее посредственных познаний в ГИМПе. Она и Хлоя. Взрослые и совсем еще дети. Сейчас и несколько лет назад, когда им было всего лет по тринадцать-четырнадцать и мир еще чудился им в розовых красках сплошных приключений и веселья.
«Что ж! — она кисло ухмыльнулась себе тогдашней. — Приключений у нас действительно прибавилось, только вот смеяться сейчас как-то совсем не хочется.»
Чего ей в самом деле сейчас хотелось, так это убежать, как ей уже посоветовали родители, вновь имевшие сегодня неприятный разговор со следившими за ними типами, как можно дальше от всего здесь творящегося, найти свою неугомонную подругу, сгрести ее в охапку и забиться вместе в такую глухую щель, в которой бы их никто никогда уже не нашел. Правда, конечно, насчет Хлои они ничего не знали, но без той такие прятки и попытки разобраться во всем просто теряли смысл.
Внезапно Макс завладела мысль. Мысль эта была настолько сильна и казалась настолько простой и очевидной, что требовала немедленного подчинения, полностью завладев ее разумом.
Она слезла с кровати и как была, босиком, в одной майке, прошлепала к столу. Выдрав из валявшегося на столе блокнота лист и с трудом откопав в ящике плохо зачиненный карандаш, кроша от волнения грифель, принялась писать.
«Дорогие Мама и Папа! Сейчас, когда вы читаете эти строчки, меня уже нет дома. А может даже и в городе. Помните, за сегодняшним ужином вы сказали мне, что вам очень не нравятся люди, что следят за нашим домом, и что вы хотели бы, чтобы я была сейчас как можно дальше от сюда? Так вот. Тогда я вам не сказала и вспомнила это только сейчас, ночью. Дело в том, что одна моя подруга, вы вряд ли ее знаете, пригласила меня съездить отдохнуть на пару недель с большой компанией. Да мам, тот день все-таки настал — парни там тоже будут. Я сначала хотела отказаться, но сейчас, после нашего разговора, передумала. Я позвонила ей, и она сказала, что место для меня все еще есть, и что вылетаем мы уже этим утром. И я согласилась. Сейчас, когда я дописываю это письмо, я уже собрала вещи. Я решила уйти ночью и через двор, чтобы те люди из ФБР меня не выследили. Не беспокойтесь за меня! Уже этим вечером я буду загорать где-нибудь на теплом мексиканском песочке в компании друзей. Может даже в клуб загляну! Денег тоже пока не надо, подруга обещалась за все заплатить, да и у меня с собой есть. На этом прощайте. Люблю вас! Ваша МАКСин.»
Подумав несколько секунд, она приписала:
«Постскриптум: Пожалуйста, не показывайте никому эту записку! Лучше даже сожгите ее!»
Дописав это, она наскоро покидала вещи в старый затасканный рюкзак, без толку висевший у нее в шкафу еще с тех времен, как они выбирались всем классом на природу, что заняло не многим более пары минут. Да и то сказать! Что у нее были за вещи? Пара запасных комплектов «повседневной брони», как сама же она называла свои наряды, косметичка, в которой обычно не обреталось ничего серьезней мыла, шампуня и зубной пасты, сумочка с ее верным «Полароидом» и парой запасных кассет к нему, часы, телефон да старая, к счастью полная сейчас до верху, подаренная ей еще в детстве, хрюшка-копилка, к которой она уже так привязалась за долгие годы и которой скоро предстояло расстаться с жизнью в каком-нибудь стремном общественном сортире.
Уже в последний момент, готовясь совершить то, чего так хотела все то время, что жила здесь — выбраться на улицу через собственное окно, она заметила, что так и стоит перед ним с рюкзаком в руках, босиком, в трусах и майке.
***************
Чуть скрипнула, поворачиваясь, рукоятка смесителя. Горячий душ упругими струями обдал усталое тело, смывая накопившиеся ненужные мысли.
Почти весь предыдущий день она провела в постели. Сказала родителям, что заболела. Вчера они, вроде как, ей поверили, а вот, что будет сейчас?
«Да, Макс, до чего ты дошла… — вновь, по старой уже привычке, зазвучали в голове мысли. — Хотя, конечно, им лучше ничего не знать. Для их же блага. Зачем им знать то, что ты использовала вчерашние сопли и согретый градусник для того, чтобы проторчать дома весь день пялясь в компьютер и рефлексируя? Хотя пользы тебе от этого не было никакой. Ну, может тебе перестало быть так страшно и ты осознала, что так быстро тебя убивать не собираются. Пока не вернется Хлоя со своим знакомым. А вот когда вернется, запросто могут и дом поджечь… Ночью...»
Она резко включила контрастный, ледяной душ, пытаясь заморозить вновь полезшие мысли. Замерла, сцепив зубы, на несколько секунд. Выключила. Растерев себя махровым полотенцем, вылезла из ванной. Сейчас могла возникнуть более насущная проблема — больше сидеть дома она не могла. За вчерашний, проведенный под одеялком день она устала бояться. Ей требовалось на воздух. Кроме того, она вновь ощущала накатывающий приступ ее мании, противостоять которому дома уже не было никакой возможности. Надо было одеваться и идти вниз.
***************
Макс убрала в сумку старенький моментальный «Полароид». Прикрыв глаза, вдохнула свежий, пропитанный ароматами цветов и хвои воздух. Она любила этот парк. Совсем не людный, всегда прохладный, спокойный, тихий, он идеально подходил ей. Здесь всегда можно было уединиться, побродить в спокойствии по идущей вдоль реки аллее, подумать, сделать несколько хороших фотографий, послушать одну из так нравившихся ей мелодий-инди, которые многие почему-то называли хипстерской чушью, можно было сыграть что-то и самой, если прихватить из дома ее любимую и, к глубочайшему ее стыду, почти заброшенную сейчас гитару, которую она, тем не менее, все же притащила с собой из общежития. Здесь ей никто никогда не мешал.
Однако как ни хорошо было здесь, на берегу Сидар, нужно было возвращаться.
«Не стоит заставлять маму волноваться еще больше. Ей и так хватило того визита этих жутковатых типов. Странно еще, что они не потащились за мной сюда. Здесь ведь почти что лес. Никто и не увидит если… А вдруг еще и… Мда, Макс, тебя несет.»
Она последний раз взглянула с крутого обрыва, на котором стояла, на небольшую но живописную речку под собой и, продираясь сквозь густую, колючую поросль из древесного молодняка и каких-то кустов, название которых она не могла припомнить, направилась назад к протянувшейся на пару миль, через весь парк, пешеходной дорожке.
Выйдя к аллее, она задержалась, посмотрела, на всякий случай, по сторонам. Никого. Лишь в той стороне, что выходила к небольшому поселению и кемпингу, предназначенному для случайно заблудившихся здесь туристов, на одной из скамеек кто-то сидел.
Подумав, что было бы неплохо перед долгой дорогой домой что-нибудь перекусить и вспомнив, что в том поселении, также являвшемся удаленной частью Рентона, вроде бы была закусочная сети «Тако Тайм», Макс направилась в ту сторону.
— Максин Колфилд? — на встречу ей со скамейки поднялся не молодой уже, грузный мужчина.
Макс вздрогнула — обычно такое обращение не означало ничего хорошего. Особенно от незнакомца, поджидающего тебя в укромном уголке парка.
— Д-да? — испуганно пролепетала она, оглядываясь и, к ужасу своему, убеждаясь, что кроме них здесь никого нет.
Незнакомец подошел к замершей от страха Макс. Положил той на плечо громадную ладонь. Достав из кармана коричневых, со старомодными подтяжками, брюк удостоверение, продемонстрировал его.
— Старший агент О'Лафлин, ФБР. Нам нужно поговорить.
Макс стало плохо. Удостоверение было настоящим. Без сомнений.
«А вот тебе и ФБР, Макс! — панически промелькнуло в мозгу. — Сейчас будут тебе „ограниченные меры воздействия“. Третьей степени.»
— Можем мы… где-нибудь присесть? — запинаясь проговорила она.
— Конечно, — коротко кивнул ФБРовец. — Там впереди есть столики и, вроде бы, кто-то сидел. Думаю, там тебе будет удобней.
Повернувшись, он повел ее прежней дорогой, не снимая, однако, руки с плеча.
Максин снизу вверх посмотрела на своего убийцу. Рядом с ним, выше ее больше чем на голову, она, в свои восемнадцать, казалась совсем ребенком! Ребенком, которого вот-вот могут убить.
Она переместила взгляд на ладонь, что наковальней лежала на ее плече не давая даже призрачного шанса сбежать.
«Господи… Да ему и оружие не понадобится! Он просто свернет мне шею своей волосатой лапой!»
Пальцы с толстыми, пожелтевшими когтями чуть сжались, вполне явно давая понять: «Лучше не пробуй».
Вскоре, в стороне от дорожки, на видимо совсем недавно вычищенной от растительности поляне, действительно показались несколько простеньких досчатых столиков и столь же простых скамеек. За одним из них действительно сидели какие-то люди.
— Итак. О чем вы хотели со мной поговорить? — Макс, стараясь сохранять показное спокойствие которому научила ее жизнь, уселась за один из столиков.
— О твоей подруге — Хлое.
— И что же именно вас интересует? Ее местонахождение? В таком случае, я не скажу большего, чем уже сказала вашим людям — я его не знаю.
— Моим людям?
— Да. Тем, что следят за моим домом.
Агент чему-то ухмыльнулся в свои рыжие усы.
— Ты, вероятно, о черном Шевроле «Тахо», стоящем на улице, напротив вашего дома?
— О нем.
— Прости, но это не наша машина.
— Что вы имеете ввиду? — стараясь не подать виду внешне, Макс, тем не менее ощутила холод где-то внутри себя.
— Это не наши люди, — повторил ФБРовец.
— А чьи?
— Тебе не обязательно это знать. Тебе надо знать только то, что они постоянно следят за тобой.
— Даже сейчас? — Макс, помимо воли, обернулась к тому столику, за которым сидели люди.
— Сейчас нет. Сейчас они немного заняты. Никто не должен узнать об этом нашем разговоре. Поняла? Никто. Особенно твоя подруга и ее спутник.
— Но как же…
— Никто! — О'Лафлин навалился на стол, глаза его яростно сверкнули. Однако он тут же вернул самообладание.
— Хорошо, — Макс инстинктивно дернулась от этого его движения.
— Вот и замечательно, — О'Лафлин уселся за стол напротив нее. — А теперь давай поговорим. И я прощу тебя быть со мной предельно откровенной.
— Буду.
— Кто такая Хлоя Прайс? Что она из себя представляет?
— Она… Она моя лучшая подруга. С детства. Правда, после смерти отца судьба у нее не сложилась…
— Это я знаю. Ты в курсе, что ее не однократно задерживали по разным обвинениям?
— Да, я знаю об этом.
— И что ее обвиняют в хранении и торговле наркотиками?
— Нет. Но я вас уверяю, что Хлоя не виновата! Эти обвинения выдвинул ее отчим?
— Вы не виделись около пяти лет? — О'Лафлин, казалось, проигнорировал вопрос.
— Да, но…
— Тогда как ты можешь что-то утверждать? — он подался вперед своим красным, с гигантским носом, лицом.
— Могу. Я ее знаю. Тем более, что мы уже несколько месяцев как снова вместе.
— Ты употребляешь наркотики?
— Что? — вопрос застал Макс врасплох. — Конечно нет!
— Тогда как же объяснить то, что ты курила травку в ее доме?
— Это опять слова Мэдсона? Он псих! Он видит наркомана в каждом, кто хоть чем-то ему не нравится!
— Как думаешь, велика вероятность того, что мы найдем наркотики, если обыщем твою комнату в общежитии и твой дом? Или еще что-нибудь интересное? А может у тебя и сейчас с собой что-то есть?
Макс сбилась, замолчала не зная, что сказать. Она вспомнила про пистолет и про тот несчастный пакетик, что взяла на хранение по просьбе Хлои.
«Дырявая башка… А если он сейчас попросит открыть сумку? — она почувствовала, как выступили на лбу бисеринки холодного пота. — Пистолет-то ты хоть в комнате у себя спрятала! Какого же черта ты про пакетик-то забыла?! И не исправишь...»
Видимо ее мысли отразились у нее на лице. Красная рожа старшего агента расплылась в довольной улыбке.
— Ну вот! А ты говоришь «не употребляю»! Перейдем ко второму вопросу. Что ты знаешь о человеке с которым она встречается?
— Вы о Френке, ее бывшем дилере? Так она…
— Не притворяйся! — О'Лафлин вновь злобно оскалился, — Ты знаешь, о ком я говорю! Они приезжали к тебе вместе!
— Тони? Я знаю только его имя.
— Ты знаешь где и как они познакомились?
— Нет.
— И где они сейчас находятся?
— Я же говорю, что не знаю! Мне нечего вам об этом сказать!
— Я и так знаю, что они в Колумбии. Надеялся лишь, что ты поймешь, что тебе не стоит лгать. Что они там делают?
— Поехали по делам какой-то фирмы. Что-то достать.
— Что?
— Я не знаю!
— Забавно. Кажется, я здесь знаю больше тебя. Подружка-наркоманка с ее «таинственным» парнем с такой же фамилией… Тебя с дурью тоже уже ловили… Поездка по делам таинственной «фирмы» в страну, известную своими наркотиками… Чувствуешь, чем это пахнет? А когда мы еще и у тебя в вещах пороемся…
— Чувствую, — Макс против воли вжалась в спинку скамьи. — Чего вы от меня хотите?
— Чего я хочу? — О'Лафлин прищурился подобно хищнику, почуявшему, что добыче уже никуда от него не деться. — Я хочу одну очень простую вещь. Как только мы позвоним тебе, ты должна будешь поехать к ним.
— Хорошо. Я поеду.
— Вот и славно. И не волнуйся о черном «Тахо», что поедет за тобой, — голос старшего агента вновь стал почти дружелюбным. — Им ты нужна, как и нам, так что, пока они тебя не убьют. Пока ты не встретишься с подругой. А ты встретишься, — с нажимом закончил он. — Вряд ли твоя мама обрадуется новости, что ее ненаглядная дочурка стала наркоманкой. Как ты будешь объяснять той, что тебе нужно уехать — твоя проблема.
— Я уже сказала «я поеду», — Максин подняла взгляд. Посмотрела О'Лафлину в глаза.
В них что-то было. Не только злоба и холодный расчет, которые она ожидала там увидеть. Было что-то еще. Что-то, что подсказывало ей, что он озвучил ей далеко не все планы, что имелись у ФБР на ее счет.
— Прекрасно, — отрубил старший агент поднимаясь, опираясь на стол. Доски под его руками заметно заскрипели. — Будем считать, что мы поняли друг друга.
Не утруждая себя более продолжением разговора, он развернулся и громадными, четкими и быстрыми шагами направился по дорожке к выходу из парка.
Макс сложила руки на столе. Уткнулась в них лбом. Ей хотелось заплакать, как когда-то в детстве, но детство кончилось. Вместо этого, надо было обдумать все только что произошедшее.
****************
Макс лежала в кровати и пялила глаза в потолок, наблюдая, как по тому, отбрасывая неровную тень в свете горящего ночника, ползет паучок и отгоняя от себя бредовые мысли. Заснуть она так и не смогла. Ей было страшно. Не только и даже не столько за себя, сколько за тех, кто ее окружал. Маму, папу, Хлою… Даже этого ее странного знакомого.
Сколько она ни думала, она так и не смогла понять какую роль во всем происходящем играет ФБР и чего оно добивается от нее. Было понятно и то, что они интересуются личностью этого странного Тони, и что ведут какую-то игру с теми, кто следил за ней и ее домом, но вот что это была за игра…
Максин повернулась на бок, дотянулась до лежавших на тумбочке стареньких, детских, наручных часов в виде чем-то отдаленно напоминавшего ей великого Кермита лягушонка, к которым ей приходилось привыкать заново из-за невозможности пользоваться как раньше удобным телефоном.
«Второй час ночи, — констатировала она без всякого удивления, — А сна ни в одном глазу.»
Взгляд ее упал на стоявшую рядом с часами фотографию. Вернее даже коллаж, сделанный ей же самой с использованием всех ее посредственных познаний в ГИМПе. Она и Хлоя. Взрослые и совсем еще дети. Сейчас и несколько лет назад, когда им было всего лет по тринадцать-четырнадцать и мир еще чудился им в розовых красках сплошных приключений и веселья.
«Что ж! — она кисло ухмыльнулась себе тогдашней. — Приключений у нас действительно прибавилось, только вот смеяться сейчас как-то совсем не хочется.»
Чего ей в самом деле сейчас хотелось, так это убежать, как ей уже посоветовали родители, вновь имевшие сегодня неприятный разговор со следившими за ними типами, как можно дальше от всего здесь творящегося, найти свою неугомонную подругу, сгрести ее в охапку и забиться вместе в такую глухую щель, в которой бы их никто никогда уже не нашел. Правда, конечно, насчет Хлои они ничего не знали, но без той такие прятки и попытки разобраться во всем просто теряли смысл.
Внезапно Макс завладела мысль. Мысль эта была настолько сильна и казалась настолько простой и очевидной, что требовала немедленного подчинения, полностью завладев ее разумом.
Она слезла с кровати и как была, босиком, в одной майке, прошлепала к столу. Выдрав из валявшегося на столе блокнота лист и с трудом откопав в ящике плохо зачиненный карандаш, кроша от волнения грифель, принялась писать.
«Дорогие Мама и Папа! Сейчас, когда вы читаете эти строчки, меня уже нет дома. А может даже и в городе. Помните, за сегодняшним ужином вы сказали мне, что вам очень не нравятся люди, что следят за нашим домом, и что вы хотели бы, чтобы я была сейчас как можно дальше от сюда? Так вот. Тогда я вам не сказала и вспомнила это только сейчас, ночью. Дело в том, что одна моя подруга, вы вряд ли ее знаете, пригласила меня съездить отдохнуть на пару недель с большой компанией. Да мам, тот день все-таки настал — парни там тоже будут. Я сначала хотела отказаться, но сейчас, после нашего разговора, передумала. Я позвонила ей, и она сказала, что место для меня все еще есть, и что вылетаем мы уже этим утром. И я согласилась. Сейчас, когда я дописываю это письмо, я уже собрала вещи. Я решила уйти ночью и через двор, чтобы те люди из ФБР меня не выследили. Не беспокойтесь за меня! Уже этим вечером я буду загорать где-нибудь на теплом мексиканском песочке в компании друзей. Может даже в клуб загляну! Денег тоже пока не надо, подруга обещалась за все заплатить, да и у меня с собой есть. На этом прощайте. Люблю вас! Ваша МАКСин.»
Подумав несколько секунд, она приписала:
«Постскриптум: Пожалуйста, не показывайте никому эту записку! Лучше даже сожгите ее!»
Дописав это, она наскоро покидала вещи в старый затасканный рюкзак, без толку висевший у нее в шкафу еще с тех времен, как они выбирались всем классом на природу, что заняло не многим более пары минут. Да и то сказать! Что у нее были за вещи? Пара запасных комплектов «повседневной брони», как сама же она называла свои наряды, косметичка, в которой обычно не обреталось ничего серьезней мыла, шампуня и зубной пасты, сумочка с ее верным «Полароидом» и парой запасных кассет к нему, часы, телефон да старая, к счастью полная сейчас до верху, подаренная ей еще в детстве, хрюшка-копилка, к которой она уже так привязалась за долгие годы и которой скоро предстояло расстаться с жизнью в каком-нибудь стремном общественном сортире.
Уже в последний момент, готовясь совершить то, чего так хотела все то время, что жила здесь — выбраться на улицу через собственное окно, она заметила, что так и стоит перед ним с рюкзаком в руках, босиком, в трусах и майке.
8 комментариев