Экспромт Справедливости 8 закрыт! 3 работы
Dash FlutterThrash
Каждый рассказ является отдельным комментарием первого уровня, в комментариях к комментариям — обсуждение.
Напоминаем, тема экспромта звучала следующим образом:
Чейнджлинги
NB: Пожалуйста, не оставляйте комментариев на первом уровне. Комментарии первого уровня в этом посте — только для рассказов.
Напоминаем, что если вы хотите предложить тему для экспромта, вам нужно обратиться к My_Little_Prompt — он может помочь.
38 комментариев
Там, где творится добро, есть Порядок и Гармония. Можно жить спокойно, гулять по темному лесу, не оглядываясь по сторонам. Никто не назовёт ошибкой полное доверие первому встречному, ведь здесь никто не обманет и не обидит. Порядок и Гармония не изменятся никогда. Там, где творится Добро, всегда будет происходить одно и то же. Но когда-нибудь Добро должно будет отступить. Сдать земли захватчику. И тогда начнёт твориться Зло.
В тех местах, где творится Зло, происходят ужасные вещи. Огонёк мудрости и костерок тепла, вместо того, чтобы разгореться, немедленно погасают. Здесь Тьма царица. А во Тьме нет ничего хорошего. Только клыки, кости и кровь. Разгуливать здесь свободно могут только чудовища — мантикоры, химеры, гидры и множество других созданий Хаоса. Живущие, чтобы убивать. Но и Зло не вечно. Вскоре Добро здесь воцарится вновь. Однако, спустя пару веков, оно снова вынуждено будет отступить.
В этой войне пони были третьей стороной. В них были основаны Добро и Зло одновременно. Когда эта раса крепко обосновалась в своём мире, пришло время принять чью-то сторону. Они примкнули к Добру.
Спустя всего каких-то пару лет Злу пришлось отступить. Век борьбы за выживание закончился, но его заменили другие, более бытовые проблемы. А Зло не отступило окончательно, поэтому были созданы Стражи Рассвета. Мутанты, внешне выглядящие, как обычные пони, которые живут, чтобы противостоять чудовищам. Чтобы держать стену между Добром и Злом неповреждённой. Ведь все уже забыли, какими жертвами они отстояли право на эту стену. Никто по-настоящему не осознавал, что будет, если неё не станет.
Вскоре Стражи Рассвета оградили этой стеной пони от всего мира. Те перестали видеть перед собой все ужасы, вытворяемые чудовищами. Вместо этого они, сидя в безопасности, видели только Страж Рассвета, проделывающих не менее ужасные вещи. Скоро их самих начали презирать, а чудовищ – жалеть.
Стражи Рассвета никак не ожидали удара в спину. Зла от тех, кого они от него хранили.
Давно нет уже тех, кто убивал чудовищ. Ни на городских улицах, ни в анналах истории. Страж Рассвета заменили солдаты и наёмники. А Зло перешло с чудовищ на самих пони. Лишь спустя много веков, Гармония заменила в сердцах пони вражду, а война между тремя расами закончилась. Но Зло не отступило, нет. Оно готовит новые силы.
***
Палящее полудневное солнце слепило глаза. Его яркость заставляла морщиться, не давая заглянуть за горизонт. Ветер, свободно разгуливающий по заросшему травой полю, заглушал собой все звуки. Поэтому Вайт Фаер никак не слышал, что ему кричат. Его попытки рассмотреть источник звука, находящийся в нескольких километрах от него, не увенчались успехом. Недолго думая, он решил побежать. Прямиком в лес, в сплошную тень высоких деревьев. Голос, доносящийся оттуда, казалось, был ему очень знаком. Но узнать его Вайту не удавалось. Лишь зайдя достаточно глубоко, он смог расслабить веки и взглянуть на источник крика свободно. Темный силуэт пони, заметив, что ему удалось привлечь на себя внимание, пошёл дальше, вглубь леса, и исчез за деревьями.
Вайту было всего десять лет, поэтому он, совершенно ни о чём не думая, побежал за силуэтом со знакомым ему голосом. Он следовал за ним весь день, ещё когда заметил из окна своего дома. Вайту было любопытно, куда его приведёт силуэт. Его наивность могла быть первой и последней его ошибкой. Если бы не стала его судьбой.
Силуэт привёл его к каменному замку. Он был настолько древним, что его половина лежала на земле в виде обломков. На фоне полуразвалившегося замка Вайту удалось немного разглядеть пони, который привёл его сюда. Он был полупрозрачным. В его глазах не было зрачков, а грива с шерстью были серого цвета, но разных оттенков. Также на нём была надета броня, а на боках висели два длинных меча. Это всё, что Вайту удалось рассмотреть, прежде, чем загадочный пони исчез. Просто пропал.
Призрак вновь появился, когда Вайт был уже внутри замка. Вначале только пугая жеребенка, он стал направлять его, показывая и уча пользоваться тем, что было в этом замке. Вскоре дошло до того, что Вайт начал слышать его голос.
Судя по словам призрака, Вайт должен будет стать новым Стражем Рассвета. Его предназначение — спасти этот мир от сил Зла. Именно его, никого другого.
«Но все монстры уже давно уничтожены, нас ведь учат об этом в школе!» — возразил ему Вайт. Он, конечно, был не против такой перспективы. Но от кого он должен будет защитить этот мир, если никого не осталось?
«Придёт Час Обмана и Притворства. Час Безумия и Войны. Новые чудовища захватят этот мир. Ты должен это предотвратить» — такими словами ответил ему призрак.
***
Холодный лунный свет с трудом проходил сквозь заросли деревьев. Песня цикад и постоянный треск веток вокруг уже стали для Вайта его колыбельной, поэтому он быстро заснул вновь, лежа рядом с уже потухшим костром. Старая броня, которую он нашёл в замке и над которой он изрядно потрудился, плотно, но комфортно лежала на его теле, не давая теплу его покинуть. Иногда в ней всё же было жарко. Но в плане защиты эта броня его никогда не подводила.
Рядом со спящим двадцатилетним Стражем Рассвета лежали два его меча. Один стальной, другой – серебряный. Таких же старых, как его броня. Он уже достаточно хорошо научился ими владеть, всё благодаря тому самому призраку, с которым он жил уже десять лет. Предназначение подразумевало полный отказ от контакта с кем-либо, кроме него. До того, как он станет настоящим Стражем Рассвета, он должен провести многие года наедине с замком, лесом и его населением. Так сказал ему призрак. Вайт решил не спорить.
Приснилось ему то, что он уже встретил днём. Двух существ, высокую лошадь вороной масти и идущего рядом с ней гуманоида с волосами пепельного цвета и шрамом на лице. Только во сне они не пропали, как только он повернул на них взгляд. Не исчезли, словно видение. Они подошли прямо к нему и говорили с ним. Жаль, что он ни слова не понял. Но по интонации можно было понять, что они пытались его ободрить. У Вайта благородная миссия, он не должен от неё отказываться.
***
Спустя ещё десять лет, когда у Вайта на гриве начали появляться седые волосы, закончилось его обучение. Призрак, наконец, позволил ему покинуть замок. Вайт увидел большой мир. То, чего его лишали в течение двадцати лет, уверяя в том, что так должно быть. Его изумлению не было конца. Где-то в глубине души начало зарождаться чувство, что его обманули.
Если бы в Кантерлоте кто-то заметил Вайта, если бы узнал по броне в нём Стража Рассвета, наверняка произошло бы что-то ужасное. Его бы просто убили, а тело, набив опилками, поставили б в музее. Быть может, всё было бы иначе, встретить его могли и с радостью, Вайт вполне мог и возродить доброе имя Стражей Рассвета. Но это было невозможно. В Кантерлоте никому нет дела друг до друга, здесь живут те, кому на всё плевать. Вайту легко удалось затеряться в толпе от всех любопытных взглядов.
И он начал свою новую жизнь. Защищать этот мир от чудовищ, подрабатывая на различных работах. Только, в отличие от погубивших себя Стражей Рассвета из древности, он действовал скрытно и осторожно. Это была его судьба. И он не был против.
Так продолжалось бы долго. Пока, в конце концов, Страж Рассвета не нашёл бы свою смерть в канаве, окруженный монстрами. Если б не встретил самого себя на улице посреди Понивилля.
Несмотря на ранний час, на улице было много прохожих. Летняя жара вкупе с давящим на легкие запахом пота притупляли внимание. Но заметить его Вайту не составляло труда. Тот букет чувств, что охватил Вайта, заставил его остановиться. Он тут же достал меч, это было уже на уровне инстинкта. Пони на улицах начали испуганно на него глядеть, но никто не остановился. Толпа начала расходиться с довольно большой скоростью. Когда на улице стало пусто, Вайт, наконец, вздохнул свободно. Однако своей копии он не заметил. Озираясь по сторонам, он лишь чудом заметил самого себя, не спеша уходящего за горизонт. Прямо в сторону восходящего солнца, слепящего глаза и не дающего рассмотреть его полностью.
Знания и опыт говорили ему действовать также, не привлекая внимания, но он впервые их ослушался. И пустился в галоп, что есть сил. Его копия, услышав громкое цоканье и крики, обращенные в её сторону, пустилась наутёк. Она бегала довольно быстро, и, если бы не тупик в переулке, куда его копия завернула, Вайт бы её не догнал.
С мечом в руках он медленно подходил к самому себе. Конечно, это могло быть простым совпадением. Но опыт в его голове настойчиво твердил ему обратное. Это — чудовище. У простого совпадения не было бы такой реакции на бегущего Стража Рассвета.
Крутанув мечом в воздухе, Вайт продолжал сокращать расстояние между собой и… собой, но внезапно остановился. Жалкий вид, который приняла его копия, заставил Вайта задуматься. А что, если те пони, которые в древности прикончили всех Страж Рассвета, были правы? Действительно ли способ, с помощью которого он сейчас собирался избавить мир от этого, с виду безобидного существа, лишить его ни за что жизни, стоит того? В конце концов, Стражи Рассвета не были столь ценными, раз мир без них не рухнул и продолжает невозмутимо жить.
Пока он стоял, размышляя и сомневаясь, существо приняло свой настоящий вид и жалобно что-то прошипело. Выглядело чудовище, как самый настоящий монстр – его фасеточные глаза, казалось, не смотрят никуда и одновременно разглядывают всё, что было вокруг. Он не был покрыт шерстью, вместо гривы у него было что-то вроде гребня. Все его конечности, в том числе рог и крылья, были пронизаны дырами, проходящими насквозь.
Оно не умело говорить, но осознавало, что говорят ему. Кивая в ответ или произнося нечленораздельные звуки. Общаться с монстром Вайту было сложно, но он с этой задачей справился. Он уже ни с кем по-настоящему не общался, по меньшей мере, несколько десятков лет. Вайту сильно не хватало того, кто будет слушать. И он его только что встретил.
Диалог между чудовищем и последним в мире его убийцей был очень долгим. Вновь приняв облик Вайта и, переодевшись, чтобы казалось, будто он его брат-близнец, чейнжлинг заговорил знаками. Насколько Вайт его понял, ему тоже не хватало общения.
Они быстро сдружились. Чейнджинг, не умеющий говорить, и без слов понимающий его Вайт. Который, вскоре, бросил своё занятие. Стражи Рассвета исчезли из мира, потому что перестали быть нужны. Чудовищ, как и всего Зла, тоже больше нет. Так он думал. Разве он мог знать, что произойдёт после? Что он не справился со своим Предназначением? Как он мог предполагать, что его друг вовсе таковым не является, а чейнджинги вскоре попытаются захватить весь мир?
Ибо нет ничего более вечного, чем борьба Добра со Злом.
Эта история рассказывает нам о Вайт Фаере и его участии в вечной битве. После экспозиции мы видим как главный герой гуляет по полю. Где его окрикивают, но «никак не слышал, что ему кричат». Что, как не странно, не помешало ему узнать источник звука, даже когда «его попытки рассмотреть источник звука, находящийся в нескольких километрах от него, не увенчались успехом». Дальше… а дальше еще больше логических дыр, камео Геральда и пустого Вайта.
В общем, если предыдущий рассказ был как записка из какой-то игры, которая нужна только для сюжета, то этот, да простит меня автор, выглядит как каноничный первофанф. Что очень меня удивляет, так как VaJa72 гораздо более зрел как автор, чем я.
Успехов и вдохновения. Спасибо за участие.
* * *
— Мы похожи!
— Нисколечки.
— А я говорю, что похожи!
— Не-а.
Две пони шагали нога в ногу и спорили друг с другом, направляясь из путешествия к себе домой, в совсем маленькое поселение «Хуфтон»
«Я всё равно сделаю по-своему».
Что ж, я пони любопытная. Не стану скрывать, меня заинтересовало немало всего в окружающем мире, столько вокруг всего удивительного. Даже цветы такие удивительные. Они будто говорят со мной. Неудивительно, хех, моя кьютимарка — цветок! А чего меня тянет ко всему я и не знаю.
Моя подруга, что идёт рядом со мной, не всегда ходит со мной. Вообще-то, я вижу её впервые и она просто сопровождала меня ради моей безопасности. А по-моему, она просто мне составила прекрасную компанию и навыдумывала всяких опасностей. Ну да, мы были в пустошах, — эдаком месте, где нет почти ничего, кроме всяческих камушков, песка и жары, цветочков, ни на что не похожих переливов неба из-за какого-то странного зелёного свечения, да и всё. Зелёное свечение оказалось непростым. Мы там встретили какое-то пони-подобное существо, но покрыто оно было чем-то чёрным и блестящим, не было никакого намёка на мягкую, пушистую шёрстку, а глаза… они были просто изумительны. Моя подруга испугалась и принялась бежать, но как только заметила, что я присела и гляжу на странное существо, то вернулась. Существо тоже село, вслед за мной. И, хм, так странно, но оно повторяло все-все мои движения! Я подниму копыто, — и оно тоже. Я не могла перестать улыбаться, глядя на это чудо. А оно глядело на меня глазами, которое, как мне показалось, было из кучи-кучи разных клеточек. Такое необычное. Эквестрия удивительна, правда?
Любопытно было ещё то, что когда я подсела поближе, существо не боялось и просто смотрело на меня. Я пыталась поговорить, но существо испугалось, начало пятиться. Я поняла, что мне лучше молчать и просто улыбалась, пыталась жестами копыт успокоить и лишь напевала сходу придуманную песенку. Это существу понравилось и оно тоже попыталось улыбнуться, оголив свои клыки. Моя подруга наблюдала за этим с недоумением и недоверием, но я, махнув ей копытом, дала понять, что всё в порядке. Она пристально следила за существом. А меня клыки ничуть не испугали и мы так играли до самого вечера. Потом существо резко взлетело (надо же, крылья!) и с жужжанием куда-то полетело. Вообще-то, на лбу был ещё рог, но я не придала этому значения. Оно имеет что-то общее с Принцессами?
— Тебя так легко обмануть, — моя подруга обошла меня вокруг, а я её потеряла. Ох, я. Но это было забавно.
— С тобой было очень весело, — сказала ей я и распрощалась, отправившись домой.
Когда я заснула, я видела сон, где была такой же, как это существо. Ощущений я не помню, но не различила границы, когда спала и проснулась. А передо мной сидело забавное чудо.
Я хмыкнула, улыбнувшись, приветственно кивнув. Не хотелось испугать ещё раз.
— С-с-с.
— Ты умеешь говорить? — Всё же, осмелилась сказать я.
Оно смотрело на меня несколько секунд в молчании и потом пыталось повторить за мной, сильно шипя, будто бы с трудом пытаясь выговорить слова.
— Кто ты?
— К-с-с. Т. Т, — обрывисто то шипело, то щёлкало оно.
Я не думала, что оно меня понимает. Я не знала что делать в таком случае, ведь учить говорить за ночь — да кто же так может? Я так не могу.
Присев, я попыталась дотронуться до существа копытом. В ответ оно превратилось… в меня!
— Я точно сплю, — не веря, пару раз моргнув и протерев глаза копытами сказала я. — Быть не может.
Оно повторяло мои слова моим голосом и, казалось, было зеркалом, только с какой-то задержкой во времени.
Я решила удивиться и… просто взяла, да заключила в объятия существо. Оно в миг вздрогнуло и оторопело, «растаяв» в моих копытах. Растекаясь по груди, оно издавало какие-то мурчащие звуки, очень приятные, но, тем не менее, смущающие. Что это обозначало — мне оставалось только спросить об этом, но я не могла этого сделать. Я осознала, что не могу двигаться, хотя и не чувствую оков. Чувствую такое приятное безволие. Я плюхнулась на кровать вместе с «собой» и просто лежала, обнимаясь и всё глубже уходя в странную нирвану. Единственное, на чём мне было удобно сосредоточиться, было теплом.
* * *
Всё вокруг такое зелёное. Я будто больше не ощущаю усталости и никогда её не ощущала. Когда ко мне пришло понимание, что глаза мои ещё закрыты, я их открыла, удивившись столь неясному окружению. Вокруг было сотни, если не тысячи таких же существ, которое я встретила вчера. И… когда я взглянула на копыта, те вдруг были того же цвета, что и их тела. У меня больше не было никакой шерсти. Мою голову пронзила мысль о том, что я ощущаю у себя крылья и рог, но иной формы, в отличие от той, что была у меня, когда я была единорогом.
Я окинула взглядом ряды существ, смотревших на меня, все как один. Они словно чего-то ждали. Некоторые из них почему-то были с дырками в копытах, меня это обеспокоило. Мои копыта были целы, а ростом я была выше, чем они раза в два.
Когда я поднялась на копыта, все разом мне поклонились, закрыв глаза. Меня это не обрадовало.
— Где я? И что… — Спросила я, а мой голос был вовсе не моим. Точнее, моим, но звучал он совсем иначе. Будто бы он как-то исказился.
Неожиданно в мою голову вкралась мысль, которая поясняла, что я теперь их Королева, поскольку не пожалела поделиться безмерностью своего дружелюбия. У них не было лидера, но я подходила. Они выбрали меня. И на едва появившееся моё сомнение, что это просто мои мысли, мне тут же истолковалось, что они умеют общаться только так, телепатией, без слов. То, что я понимаю всё словами — лишь удобство для меня же. Эти загадочные существа нуждались в моей помощи. Я приняла их просьбу стать для них лучиком надежды, который принесёт им всем то, что было у меня, когда я была пони и то, чего явно не было у них.
Кстати, я находилась в чаще какого-то леса, окружённая высокими деревьями с раскидистыми ветвями и полосы лунного света пробивались сквозь с плотную листву. Мир я видела иначе, чем пони, — гораздо более чётко, с каким-то особым ощущением, что я вижу даже то, чего не могла бы увидеть, будь я пони. Почему-то мне так казалось.
Начали мы все с того, что я дала название этим существам. Я вспомнила, как один из них превратился в меня, когда я была пони, а потом я подумала:
«Почему бы не назвать нас всех перевёртышами? Милое и правдивое название», — они одобрили мою идею. Идея пришла не сразу, спустя какие-то дни не слишком озабоченных раздумий, но пришедшееся по вкусу название стало в итоге перманентным. Я много узнала об их истории, когда они делились со мной воспоминаниями. Тот перевёртыш, которого я, оказывается, спасла от их своеобразного голода, был одним из последних. Когда у них достаточно сил и они не голодают, то могут множиться магией. Фактически, они единый разум, единое существо, которое на самом деле целая раса. Хотя я их воспринимаю, всё же, отдельно каждого. А питаются они чувствами и, как гласит их история, доверие и надежда — самое «лакомое» для них. Они вовсе не вытягивают эти чувства, они просто их множат, перенимая и отражая.
«Это не несёт никакого вреда, это наоборот даёт в итоге сплошное лишь процветание», — подумала я.
Я спасла расу перевёртышей и смогла дать им возможность быть счастливыми. Всё это было сплошным светлым пятном на их тёмном существовании в прошлом. Мы стали настоящей семьёй.
Это прекрасно.
Эта работа мне напомнила мне серию «Tank the Memory»―вроде есть двойное дно, но глядя на него задумываешься: «А планировалось ли оно?»
Итак, работа недоделана. По ней еще не прошлись рубанком, убрав лишнее; нет сильного сюжета. Но мы, участники антиконкурса стали забывать, что работа должна быть написана в течении не более чем двух часов. Поэтому мне остается только снять свою несуществующую шляпу.
Спасибо за работу. Удачи и новых высот автору.
А что кажется лишним? Не понимаю, в чём должна проявиться сила сюжета. Пример не прошу, но и объяснение бы не помешало.
Э-э… спасибо за экспромт и отзыв.
Сюжета как такового нет, есть скоротечная завязка — «трейлер». Но рассказ цепляет не подачей, а персонажами — настоящими, способными реагировать на описываемые события.
С рецензентом соглашусь в том, что «рубанка» не хватает; к концу связность теряется (интрига?). Развить бы сюжет и предать форму рассказу, и наверняка фанаты «чейнджлингов» с охотой прочтут историю о «поняшной Королеве»
>Развить бы сюжет и предать форму рассказу
Это одна из моих основных проблем — я просто не знаю как мне дойти до завершённого вида. Это, что забавно, не только в писательстве, но вообще во всём у меня так в творчестве.
Небольшой монолог, который перед отходом ко сну показался важнымМне порой кажется, что мне просто не хватит времени, чтобы успеть хотя бы просто дочитать любимую книгу, пока стараюсь найти кратчайший путь к навыкам. Поэтому иногда меня пронизывает от и до то безразличием, то беззаботностью, овладевающие мной целиком. В такие моменты я иногда могу сказать то, о чём могу пожалеть, но меня волновать это не будет, ведь так давно рвалось наружу, а смысла таить просто нет. И появляется ведь потом, потому что как только это состояние проходит, наступает пост-эффект, ухудшающий общее состояние и вызывающий сомнения у всего, что было сделано мной.
И я просто перестаю знать.
Себрастиан честно делал вид, что слушает, изредка что-то хмыкая себе под нос. Фермер пытался договориться о перевозке десяти ящиков овса из предками забытой деревушки в Копытонгаген за какие-то нереальные сроки еще и практически за бесплатно. Сначала крайний срок обозначался как «юбилей кузины дедушки», потом он плавно превратился в свадьбу кумы средней снохи, а теперь вот земнопони просто орал. Себрастиан пообещал себе в следующий раз внимательнее относиться к признакам перемены погоды: уж лучше совсем не соваться в море, чем случайно нарваться на нечто подобное в процессе поисков спокойной бухты. В Копытонгаген не то чтобы не хотелось идти, но как минимум не под таким жестким сроком, да и ужимки фермера не добавляли желания браться за это дело.
— Да никто в округе не согласится на такие условия! – земнопони явно начал повторяться, и его бы стоило прервать.
Себрастиан как раз собирался это сделать, когда где-то неподалеку послышалось стрекотание крыльев. Смазанная тень взъерошила гриву порывом ветра, и вдоль грот-мачты, уже гораздо спокойнее и величественнее, как и полагается королеве, на палубу опустилась Лангоста. Земнопони замер.
— Ваше величество! Какой приятный сюрприз! – Себрастиан с улыбкой поклонился подошедшей королеве.
— Ваше величество, капитан Себрастиан! – она всё так же продолжала титуловать его. – Ваш странствующий улей з-зебр так редко з-заходит в наши края! Я просто не могла упустить шанс повидаться с вами.
— Ости, малышка! – Мбици был тут как тут. – Детка, да ты так выросла, скоро станешь выше меня! – Себрастиан еле сдержал смех: Лангоста еще во время коронации стала на голову выше вахтенного, если не больше.
— Мбици, ты не проводишь нашу гостью в мою каюту? Я освобожусь буквально через несколько минут. Вы ведь простите меня, ваше величество?
— Раз-зумеется! Мне следовало выбрать иное время, дабы не отвлекать вас от дел, но я просто не смогла удержаться! Конечно, я подожду.
Она ушла степенной походкой, хотя было ясно видно, что вся эта игра предназначалась для земнопони, в глазах которого Лангоста просто не могла позволить себе ни на секунду уронить свое королевское величие.
— Что это значило?.. – выдавил несчастный фермер.
— Всего лишь то, что мы можем найти контакт с любым клиентом, – Себрастиан усилием воли превратил оскал в ухмылку. Уточнять, что возможность не значит непременность он не стал.
— Вы торгуете с чейнджлингами?! Открыто?
— Ну да. А еще с грифонами, минотаврами и прочими славными народами, что живут по берегам морей и океанов.
— Но… это же чейнджлинги!
— А мы зебры.
«Поздравляю с открытием…»
Фермер осекся на полуслове и умолк.
— Мои условия я озвучил. Принимать ли их – это ваш выбор. Не то чтобы я торопил вас с решением, но думаю, что мы снимемся с якоря с отливом. А теперь прошу меня простить. Заставлять даму ждать дольше оговоренного срока было бы верхом неприличия. Тем более, королеву. Они любят точность, знаете ли, – не дав пони опомниться, Себрастиан резко развернулся и ушел к себе в каюту.
Лангоста сидела на подушке и задумчиво вертела перед глазами какую-то сувенирную безделушку с одной из многочисленных полок. Ее рог мягко светился, и облачко магии окутывало керамическую фигурку, купленную, кажется, в Седельной Арабии. Спавшая на судовом журнале Атаманша приоткрыла один глаз и широко зевнула, показывая все свое отношение к частым входам-выходам из ее законной спальни. Впрочем, возращение странного грустного розового котенка заставило кошку быстро встряхнуться и приняться за работу. Котята не должны грустить. Даже если они давно уже не котята.
— Ваша полосатая генерал – настоящее спасение! – Лангоста вернула безделушку на место и погладила мурчащую кошку, улыбнувшись уголками губ.
— Что-то случилось? – насторожился Себрастиан.
— О, нет-нет! – звонкий смех показался ему не беззаботным, а вымученным, а широкий жест – чересчур поспешным. – У нас в улье – перемены и реформы. Вот например сегодня я ввела отпуск. Так что с утра – я в отпуске.
Лангоста попыталась было смело ответить на пристальный взгляд прищуренных глаз, но, махнув копытом, быстро бросила это занятие и вздохнула.
— Ну вот почему все Королевы такие всез-знайки?.. Случилось. З-замучил. Улей. З-заварите чаю, капитан?..
— Черный, зеленый?
— Черный. Нет, подождите. Лучше з-зеленый. С мятой.
Себрастиан кивнул и потянулся на верхнюю полку за небольшой коробочкой с ниппонским зеленым чаем. Лангоста заметила ее первой и аккуратно сняла ее магией. Капитан с улыбкой поймал ее на полпути к столу. Надо было только попросить Мбици поставить чайник. Лангоста наблюдала за этой суетой с легкой мечтательной улыбкой.
— Ты портишь мне дитя! – проворчал Мбици, плюхнув чайник на стол. – Бесполосого ты уже успел приучить к этому своему запаренному сену, теперь вот за Ости взялся! Как только не стыдно!
— Ну не тебя же я заставляю пить чай. И даже разрешаю не смотреть на то, как его пьем мы с Лангостой, – фыркнул Себрастиан беззлобно.
— Я всё равно буду знать, что вы с ней пили эту горькую гадость.
— Можешь присоединиться.
— Не заставишь, и не уговаривай! – Мбици состроил на морде испуг и выскочил за дверь.
— И в этом весь Мбици, – фыркнул Себрастиан, разливая светлый чай по чашкам. – Мда. В Ниппонии меня бы казнили за столь грубое нарушение чайной церемонии. Но это будет наш маленький секрет…
Лангоста улыбнулась шире и сделала осторожный глоток. Вообще-то чейнджлингам не нужна была еда обычных пони, но Себрастиан в письмах часто писал ей о том, что иногда только чашка горячего чая способна подбодрить. Или наоборот, успокоить нервы. Стоило бы тоже попробовать этот странный отвар, может быть, и на чейнджлингов он тоже подействует.
— Отпуск – это всегда хорошая идея! – Себрастиан блаженно прикрыл глаза, чуть взбалтывая чашку. – Хотя не удержусь и спрошу – а подданные в курсе?
— Ну почему вы всё всегда з-знаете! – Лангоста стрекотнула крыльями. – Нет. Они не з-знают, что я покинула улей.
Себрастиан только удивленно склонил голову набок. В улье должно было случиться что-то совершенно невероятное, чтобы заставить королеву бросить подданных и отправиться к зебрам. Лангоста, хоть и считалась в какой-то степени отпрыском Мбици, никогда не была склонна к странным авантюрам, насколько он ее знал. Они, правда, в основном обменивались письмами, но королева чейнджлингов всегда подробно описывала, что происходит у нее в улье.
— В улье достаточно запасов еды, – наконец ответила она. – Признаюсь честно, я рада, что вы подошли так близко, было легко вас почувствовать и найти. Хотя я в любом случае собиралась искать вас, капитан. Мне нужна помощь.
— Снова заговор?
— Нет-нет, наш улей еще не настолько большой, чтобы роиться. Но в последнее время я почти не питаюсь. Нет, они любят меня, мои подданные, по-прежнему любят, но мне тошно от их любви. Они любят меня… по-прежнему. За то, что я есть.
— Разве это плохо? Мы тоже тебя любим, за то, что ты есть.
— Нет, это совсем, совсем другое! – она покачала головой. – Вы меня любите з-за то, что есть я. А подданные – з-за то, что я есть. Они любят Королеву, а не меня, потому что так велит инстинкт. Я не з-знаю, у з-зебр бывает патока? Наверное, нет, вы же не едите любовь… Это такая липкая тягучая приторная штука… Это даже вкусно, но только если не питаться этим постоянно. Это ужасно – когда одновременно приторно и… пресно. Без-злико.
— А как справляются с этим другие королевы?
— Никак. Ну… то есть, они не видят никакой проблемы в этом. Я думаю, что это потому, что им просто не с чем сравнить, они ведь всегда были в своих ульях. Мне кажется, они считают мои доводы жеребяческими, так ведь это говорят? Невз-зрослыми. И вообще – сумаз-збродными.
Себрастиан усмехнулся, подумав про себя, что какая-то доля правды в вердикте королев определенно была. Чем иначе объяснить, что королева улья бросает всё и улетает искать каких-то там зебр. Даже если они и считаются дружественным ульем.
Лангоста тем временем допивала чай и явно блаженствовала.
— Я честно не з-знаю, как это объяснить тем, кто никогда не пробовал любовь на вкус… Но она такая разная! Вот например, вы любите меня. И это вкусно. Оно такое… нежное, кремовое и воздушное. Очень легкое. А Мбици любит меня по-другому, оно тоже тягучее и сладкое, как в улье, но от него не тошнит. А еще Мбици любит вас, и я тоже могу попробовать совсем немножко, но там какая-то… странная любовь. Она как будто бы сладкая, а если раскусить – колется. Не знаю, как будто за язык кто-то укусил.
Себрастиан едва не подавился глотком чая, пытаясь сдержать смех. Определенно, слушать рассуждения Лангосты о вкусах любви было забавно, хотя и действительно совершенно непонятно. Про себя Себрастиан обозвал это «карамель, зефир, горячий шоколад и горячий шоколад с корицей». Насчет последнего, правда, он был совершенно не уверен, потому что корица не давала остроты, но представить себе шоколад с перцем он не отважился бы и в кошмаре. Хотя рацион всё равно не блистал разнообразием пока что, всё казалось таким сладким… Неудивительно, что Лангосту тошнило.
— Хм. Неужели любовь бывает только сладкой?
— Нет, почему? – Лангоста задумалась. – Я помню, где-то в глубинах Памяти Королев что-то было о том, что еще бывает страстная любовь – она такая… когда совсем язык щиплет. И первая любовь, это что-то совсем особенное. И неразделеная – вот она такая… соленая на вкус. А еще… еще есть ненависть, и она горькая. Это я точно знаю, потому что я случайно добавила несколько капель в кокон с любовью, для подданных. Я просто не смогла сдержаться… И весь кокон пришлось уничтожить – настолько прогоркло всё содержимое. Но эта часть Памяти – едва ли не под запретом. Пришлось сильно повозиться, чтобы ее открыть.
Под чай хорошо вести долгие философские беседы. Терпкий напиток с тонким пряным запахом мяты настраивал на какой-то совершенно особый лад, когда можно было поговорить по душам с кем угодно, даже с самой королевой чейнджлингов. Себрастиан, правда, считал себя совершенно неподходящим собеседником, потому что по некоторым аспектам задавал больше вопросов, чем высказывал соображений. Но Лангоста считала, что любовь – это что-то простое и обыденное. Для нее оно и было обыденным, разве что оттенков в ней она могла перечислить куда больше. Иногда она забывала о том, что ее собеседник не питается этим странным эфиром и называла какие-то термины, которые с первого раза было абсолютно невозможно запомнить. Себрастиан пытался уточнить некоторые из них, но Лангоста честно признавалась, что не может подобрать никакого привычного ему аналога. Приходилось верить ей на слово и как-то менять тему.
— Вы допили там уже свои зелья? – Мбици бесцеремонно сунул нос в каюту. – Впрочем, это всё равно неважно. Кэп, а давай не пойдем в Копытонгаген, а? Тот земнопони упрямится, погода сейчас на тех широтах мерзкая, и мне не нравится тамошний сидр.
— Можно. Я тоже не хочу в Копытонгаген. У нас вон тут заказ посерьезнее пары ящиков овса. Мбици, скажи мне, как великий эксперт в делах любовных, что делать, когда… чувства надоедают?
— Кэп, ты как чего спросишь, честное полосатое! Не знаю. Мне еще ни разу не надоедали. Они каждый раз разные.
— Везет же тебе – всегда разные, – проворчала Лангоста. – Мои бы подданные так отличались…
— Так за чем дело стало? – удивился Мбици.
— Мбици, как можно быстро привить индивидуальность каждому из целого народа? – фыркнул Себрастиан. – Это делается поколениями, а у нас нет столько времени.
— Мамочка учила меня не лазить в высокую политику, – хихикнул вахтенный. – Она говорит, что оттуда больно падать. Впрочем, не верю, что нет способа.
— Если бы все в этом мире было так просто, как это получается у тебя – цены бы этому миру не было. Твой оптимизм поражает воображение, честно.
Лангоста вздохнула и грустно улыбнулась уголками губ. Надеяться, что визит к ее «семье» решит разом все проблемы действительно было наивно. Но с ними можно было побыть простым жеребенком, как когда-то давно, а не удерживать величественную бесстрастную маску королевы чейнджлингов. И почему у других ульев не было похожей проблемы? Даже у этого странствующего улья зебр их не было, потому что они все сразу были совершенно разные и любили друг друга совершенно по-разному.
За дверью послышалось жужжание, и по доскам палубного настила кто-то слаженно и четко промаршировал.
— Уже нашли, из-зверги! – проворчала Лангоста. – Отдохнуть даже не дают толком…
Деликатное постукивание в дверь послужило своеобразным сигналом окончания этого внезапного чаепития, и королева плавно поднялась на ноги.
— Эй, пап, у меня корона не сползла? – не удержавшись, хихикнула она, перед тем как мотнуть головой и принять подобающий их величеству вид.
— Совсем на ушах висит, еле держится, – Мбици боднул ее в бок с усмешкой. – Иди уже, тебя там з-заждались.
Она подождала, пока Себрастиан откроет дверь и впустит генералов. Их было трое, и один из них щеголял явственными полосками на боку. Двое других были еще «старой закалки. Интересно, они так и не перелиняют под свою королеву, или что-то другое мешало им тоже получить этот нехитрый знак отличия на естественной броне?
— Моя королева, вас ж-ждет делегация из соседнего улья, – ни единой эмоции на блестящей черной морде, ни единого скачка интонации в монотонном скрежещущем голосе.
— Наше величество тоже наносило виз-зит в дружественный улей з-зебр. Но теперь я готова отправиться на встречу.
Они вышли из каюты. Лангоста бросила взгляд на так и не закрывшуюся дверь и распахнула крылья, чтобы взлететь. Чтож, побег явно прошел не совсем впустую – всё-таки немного личной любви ей удалось отведать. Вот уж верно – вкус детства… Неожиданный шум заставил ее вздрогнуть и задержаться со взлетом.
Из каюты выскочил Мбици, еле сдерживающий смех. Промчался мимо чейнджлингов и шустро забрался по вантам на марсовую площадку.
— Вздерну, зараза! А ну спускайся, шут полосатый, я тебе сейчас все твои клоунские выходки припомню! – Себрастиан осекся, заметив, что гости еще не успели покинуть судно.
— У вас совершенно особенный улей, ваше величество, капитан Себрастиан, – задумчиво протянула Лангоста. – Как можно одновременно так искренне ненавидеть и столь же без-згранично любить?..
Внезапная мысль пришла в голову, и королева, резко развернувшись к генералам, властно скомандовала:
— В строй! – они встали в идеально ровную шеренгу в один миг. – Обругайте меня!
Молчание было ответом.
— Это приказ-з! – голос Лангосты, и без того высокий и звенящий, наполнился каким-то особенным напряжением. – Ну же, обругайте меня!
Себрастиану захотелось срочно где-нибудь достать какой-нибудь единорожий амулет, который позволял бы сохранить воспоминание. Или, на худой конец, сварить зелье долгой памяти. Потому что это было совершенно невероятно – наблюдать, как впервые дрогнули четкие черты морды, и удивление проступило легонькими штрихами первой эмоции. Два инстинкта схлестнулись где-то в подсознании генералов чейнджлингов, оба одинаково сильные – то самое слепое обожание королевы вошло в конфликт с ее прямым приказом, не подчиниться которому они тоже не могли. В первый раз за всё их существование им пришлось делать выбор, и для них это было мучительно непривычно – противоречие разрывало их.
— Я настаиваю! Обругайте меня!
— Моя королева, вы уж-жасно непунктуальны! – решился один из генералов.
Лангоста прислушалась к своим ощущениям и едва не застонала от отчаяния – ничего не вышло, всего лишь инстинкт прямого приказа оказался чуть усилен ее настойчивостью, не более.
— Ваш приказ… глуп, моя королева – вдруг негромко, но твердо произнес генерал с полосками на броне. – Я верно служ-жу вам, но я… отказываюсь выполнять этот приказ. Прикаж-жите мне сделать вам комплимент!
— Не стану! Об
— Обругай меня! Живо!
— Не стану! – бунтарский росток укрепился в сознании, и чейнджлинг притопнул копытом. – У вас прекрасные глаза! И грива! И хвост! И вообще моя королева совершенна!
Они замерли друг против друга, внимательно вглядываясь в глаза. Нет, глубже, чем глаза в глаза. Фоновые эмоции улья где-то на самой границе подсознания неуловимо поменялись. Лангоста, прищурившись, улыбнулась и скомандовала взлет. На этот раз он не стал с ней спорить.
Мбици соскользнул на палубу по канату и задумчиво проводил взглядом четыре точки в небе.
— Как быстро растут дети… Вот, у нее уже первая любовь… А ведь я даже не успел ей ничего объяснить про всякие тонкости, и о том, какие бывают ушлые кавалеры, прямо хуже меня! – он вздохнул и повернулся к Себрастиану. – Так что ты там, вешать будешь, или опять передумал? Давай уже отходить, а то будем тут куковать до самой зимы, отлив давно начался.
Это рассказ посвящен еще одному приключению капитана Себрастиана. Лично я плохо знаком с этим зеброй, но для мне для понимания происходящего, даже не пригодились дополнительные материлы(вот, кстати, и они). Само по себе, это красиво написанный и легко читаемый рассказ, в отличие от работы Citizen87. В контексте же всего цикла сказать очень тяжело мне, как не читавшему хронику. И тут по-моему единственный недостаток. Может звучать противоречиво со сказанным мною выше, но контекста не хватает: все выглядит как «Плачь Ярославны» в отрыве от «Слова о полку Игореве»―все хорошо и понятно, но для сопереживания этого мало.
Спасибо, что посетили нас. Пусть на вашем пути темных полос будет поменьше, а сама дорога пусть ведет к голове.
Как-то горько видеть такие строчки тут. С чем сравниваете-то? На экспромт пришло три работы, среди них ничего от Гражданина нет, и вдруг «в отличие от»…
Да тьфу, блин. И ещё раз тьфу. Эпплджек была бы огорчена происходящим.
Напоследок пожелаю организатору внимательно составлять шапку поста; обрезать картинку, редактировать её содержание —
Исправьте, пожалуйста.
Простите. Не удалось попасть, кажется.