"Поня: Военное дело" Глава 8-я: Страна крылатых - Интермедия

Оглавление и глоссарий
Продолжение. Начало на: http://tabun.everypony.ru/blog/stories/105175.html


Страна крылатых
(продолжение)

Старспайерская трагедия

Как уже говорилось ранее, в 2491 году до Э.Г. «звездный мост» Храма Ночи был выведен из строя группой пернатых диверсантов. Тринадцать дневных пегасов и один грифон, разозленные браком среднего сына короля и безродной ночной грифины, тайно пробрались к Хрустальному святилищу Ночной Богини, где и располагалось волшебное устройство. Там они, пользуясь тем, что храм был отделан горным хрусталем, попытались разрушить «звездный мост», но лишь смогли дестабилизировать те его компоненты, что были созданы из самоорганизовавшегося драконьего огня. Это вызвало непродолжительный пожар и привело к тому, что началось медленное, но совершенно неконтролируемое истечение магии из устройства. Использовать «звездный мост» стало крайне небезопасно, и Старспайр оказался отрезан от поверхности. Служители Храма Ночи попытались было отремонтировать артефакт и восстановить сообщение с летающими островами, но потерпели полное фиаско. Это событие стало одним из крупнейших потрясений в истории ночного племени.
Оставшиеся на «Большой Земле» ночные жители были совершенно деморализованы случившимся и искали козла отпущения, чтобы выпустить пар. Последним оказался назначен король пернатых Грифус. На самом же Старспайре в это время творилась откровенная и совершенно неконтролируемая паника. Столкнувшиеся с отказом волшебного устройства мышекрылы не знали что делать и бессмысленно метались по парящим в небе островам. Некоторые пытались добраться до поверхности на собственных крыльях, и кое-кто даже до нее долетал, сея панику уже среди «приземников».

Старспайерские фестралы

Как правило дневные пони, с которыми в основном и общалось большинство членов экспедиции, совершенно не разбираются в фестралах, а зебры зачастую даже неспособны их опознать, хронически путая мохноухих летунов с дневными пегасами. Последнее особенно забавно, так как в религиозных воззрениях полосатых фестралам отведено не последнее место среди мифических злобных монстриков, служащих звездам — олицетворению некоего иномирового зла (звезды, по мнению двутонных пони, — глаза внеэквестрийских духов, завидующих Молестии-Создавшей, а потому вредящих ее творению). Собственно, в Грифоньем королевстве, где монтировался один из регистраторов системы магиомониторинга, инженеры экспедиции даже выдумали своеобразную игру: Игорь Штайн, которому достался облик мышекрылого жеребца, цеплялся в таверне к приезжим зебрам и начинал их расспрашивать про фестралов. Вдоволь наслушавшись про жутких монстров, прислуживающих звездам, он открывался полосатой путешественнице. Та не верила, называя его пегасом, а мохноухий сотрудник экспедиции начинал настойчиво доказывать зебре, что он — фестрал, тем доводя двутонную жертву до слез и истерики. Конечно, за свои развлечения и Штайн, и Цви Москаленко, устраивавший под это представление тотализатор среди местных пернатых, получили свои восемь суток в грифоньей каталажке. Но, если верить слухам, игра среди пони прижилась и теперь уже эквестрийские пегасы от души изгаляются над южными путешественницами, выдавая себя за фестралов. Будем надеяться, что эта безответственная затея двух наших инженеров хоть в малейшей мере послужит сложному, но необходимому делу примирения дневным и ночных крылатых родичей.
Но мы отвлеклись. Итак, пегасы группы родов Миднайт или фестралы — подтип понитипа пегас, отличающийся рядом устойчивых черт: перепончатыми крыльями, длинными клыками, «драконьими глазами» и мохнатыми ушами. В отличии от большинства других подтипов основных понитипов, фестралы весьма разнообразны и сами могут быть разделены на несколько сильно отличающихся друг от друга групп: классических фестралов, «странных фестралов» (они же «пернатые фестралы» или «лунные пегасы») и старспайерских фестралов. О последних и пойдет речь в этом отступлении.
Когда фестралы впервые заселили Старспайр, им и в голову не пришло предпринимать какие-то меры предосторожности. Мышекрылые пегасы ранее практически не имели дел с естественными источниками свободной магии, а потому даже и не предполагали, что она может быть опасна. Результатом такого легкомысленного поведения мышекрылых стало то, что менее чем через десять лет у мохноухих кобылок стали рождаться странные жеребята: одни из них имели кожистый гребень вместо гривы, а другие были лишены крыльев, зато могли похвастаться рогом во лбу. Так впервые пришли в Эквестрию старспайерские фестралы.
Старспайерские фестралы — отдельная устойчивая магическииндуцированная группа подтипа фестрал понитипа пегас. Старспайерские фестралы отличаются от своих приповерхностных родичей рядом черт.
Во-первых, они, как и все магическииндуцированные варианты пони, имеют больший волшебный потенциал (в среднем на 20% выше, чем по общей пегасьей популяции), но не могут им в полной мере произвольно управлять. На практике это означает то, что мышекрылые старспайерские фестралы в целом в воздухе чуть быстрее своих неизмененных собратьев, а рогатые старспайерцы более склонным к магии и волшебство им дается легче, чем классическим единорогам.
Во-вторых, старспайерские пони разделяются на крылатых (98-99% популяции) и рогатых фестралов или псевдоединорогов/«невозможных единорогов»/«ментатов» (1-3% популяции, но цифра в 3% явно завышена). Хотя возможности экспедиции по изучению генетики эквестрийцев оставляли желать много лучшего, но можно с уверенностью сказать, что точка зрения пони на две эти группы в корне неверна: генетически «невозможные единороги» — пегасы, у которых по неизвестной нам причине развитие пошло по единорожьему пути (еще одно доказательство тому, что понитипы разделились относительно недавно).
Стоит так же отметить то, что, по всей видимости, эта ошибка развития связана с полом: большинство псевдоединорогов это жеребцы, тогда как кобылки-«ментаты» составляют лишь около 15-20% от общего числа рогатых фестралов. При этом численность крылатых жеребцов среди старспайерских пегасов гораздо ниже общепоньской нормы (7-9% против 9-11% у остальных пони), что породило миф о преимущественном наследовании черт жеребенком у мышекрылов по матери и враждебности фестральей крови мужскому началу: якобы, жеребцовая суть у ночных пони в поколениях постепенно слабнет и фестралки для поддержания своего рода вынуждены соблазнять дневных жеребцов. Сам по себе этот миф больше походит на какое-то детское оправдание некоторых «шалостей» бескрылых поней (вряд ли пегасу даже в голову придет оправдывать небольшое «приключение» с мышекрылой), так он еще и противоречит имеющимся у нас данным. Если отказаться от эквестрийского деления всего и вся по внешним признакам понитипов и опереться на генетику, то тогда соотношение полов у старспайерских фестралов становиться вполне обычным для пони: перепончатокрылые и рогатые жеребцы вместе как раз и составляет те самые 9-11% понячьей нормы.
В-третьих, жеребцы старспайерских фестралов часто лишены гривы — вместо нее их головы украшает кожистый гребень. Последний служит предметом нескончаемых издевательств со стороны их пернатых родичей и саррозийцев: те связывают этот кожный вырост с легендой о происхождении фестралов от дракона Мюррея (ни кто не желает быть драконьим родичем, почему-то) или просто называют старспайерцев уродами (последнее было бы верно для единорогов и земнопони, но из уст пегасов, часто водящих шуры-муры с грифонами и алукорнами, это звучит, хм, весьма странно). Но стоит уточнить, что кожистый гребень все таки нельзя считать стопроцентным признаком данной группы пегасов: у 40-50% старспайерских жеребцов он отсутствует, будучи заменен обыкновенной понячьей гривой.
Можно было бы привести и «в-четвертых», но согласиться землянину с тем, что старспайерские кобылки, якобы, имеют некие врожденные дефекты системы воспроизводства, совершенно невозможно. Пони, включая самих старспайерцев, утверждают, что старспайерским фестралкам тяжело зачать, выносить и родить жеребенка. С чем связано и то, что наитягчайшими преступлениями, смягчить наказание за которые не может и принцесса Луна, на Старспайре считаются преступления против детей.
В целом, старспайерская статистика подтверждает этот миф. Но кроме Старспайра есть еще и статистика всего остального Подлунного королевства и статистика Грифоньей империи. И вот тут-то цифры не сходятся: старспайерки, чья беременность и роды проходили на поверхности, в фестральих или грифоньих медицинских учреждениях, статистически совершенно не отличаются от остальных пациенток этих учреждений. Так что, по всей видимости, дело не в мифической неполноценности высотных фестралок, а в паршивых природных условиях самого Старспайра, отрицательно влияющих на их здоровье.
В подтверждение этой точки зрения можно привести и личные наблюдения членов экспедиции.
Во-первых, по сравнению с приповерхностными товарками старспайерские кобылки выглядят тусклыми, тощими и заморенными. Сомнительно, чтобы такой вид они приобретали от избытка здоровья и хорошего питания (старспайерская еда, как отмечают ее пробовавшие, совершенно отвратна и крайне однообразна). Хотя, конечно, сами высотные поняшки старательно хорохорятся и утверждают, что, мол, это и есть подобающий фестралу внешний вид, а приповерхностные кобылки — жирные кадушки.
Во-вторых, со слов монтировавших на Старспайре модуль системы выравнивания помех, условия на летающих островах очень тяжелые. Работавшие там инженеры сравнивали их с условиями работы на Крайнем Севере Земли или на плато Си Ци Эсперанцы.

Через какое-то время, когда эмоциональная буря среди старспайерских мышекрылов понемногу улеглась и всем стало ясно, что помощи с поверхности можно не ждать, драконоглазые жители летающих островов осознали в каком, на самом-то деле, паршивом положении они оказались. Старспайр не обладал самодостаточным хозяйством. Да, на Селестиал Филдс, Доун Рок, Твайлайт Айл и ряде мелких островков можно было выращивать кое-какие привезенные с поверхности и одомашненные уже на месте культуры и живность (старспайерских зеленых слизней и кур, которые здесь считались большой роскошью), тем обеспечивая колонию продовольствием. Но ни металлов, ни древесины, ни путнего камня на Старспайре не добывалось, а запасы взятого с поверхности инструмента отнюдь не были бесконечны. Вокруг последних и произошел конфликт: ряд спонтанно возникших групп агрессивно настроенных колонистов начали охоту за металлическим инструментом, отбирая его у остальных мышекрылов и накапливая в своих закромах, силой оружия защищая эти железные и бронзовые сокровища. Что привело к ряду довольно интересных изменений в жизни колонии:
Во-первых, она распалась на множество вооруженных группировок, которые объединились в три военных союза, расположившихся на трех крупнейших островах нижнего уровня Старспайра. Причем, отношения между этими союзами, находившимися в состоянии непрекращающейся войны, были крайне враждебными.
Во-вторых, произошло переформирование классов в обществе старспайерцев по половому признаку. Мышекрылые жеребцы теперь поголовно, кроме принятых в оставшееся тут отделение Храма Ночи, были обязаны нести военную службу, существуя на то, что их командиры сдавали в аренду кобылкам принадлежавший бандам вояк инструмент. Ну а поньки вкалывали, занимаясь сельским хозяйством и, изредка, ремеслом. Такое распределение труда было обусловлено как крайне непростой военно-политической обстановкой на Старспайре этого времени, так и низкой эффективностью обработки земли без металлического инструмента (впрочем, особым плодородием летающие острова и с ним не отличались).
В-третьих, весь металл, камень и дерево теперь считались собственностью воинов. Что вызвало к жизни «костяные технологии» и весьма своеобразные обычаи старспайерцев. Так как запасы традиционных материалов были крайне ограниченны, а возможности их пополнить либо отсутствовали, либо опять же были очень ограничены, то мышекрылым поняшкам пришлось пустить в дело такой ресурс как кость, изготовляя из него весь свой хозяйственный инструмент и оружие. Правда, из крупной живности на нижних уровнях Старспайре водились только фестралы (полые кости орлов-пониедов совершенно ни на что не годились), а потому в те времена слова мышекрыла о том, что какой-то инструмент дан ему предком следовало понимать так, что он изготовлен из его костей. Собственно, из-за этого (и из-за невозможности хоронить традиционным для крылатых способом) тела умерших на Старспайре относились в пещеры некоторых из высотных островов, где их в течении нескольких недель обгладывали ядовитые слизни до состояния голого скелета. После чего тело забирали родственники и использовали его части в хозяйстве. Последнее считалось крайне почетным, так как по верованиям старспайерских лошадок понька таким образом продолжала и после смерти помогать своим родственницам. Из-за этого же бойцам запрещалось в качестве военной добычи забирать тела поверженных врагов — они через изготовленный из их костей инструмент отомстят убийце.
Стоит так же упомянуть и обычай дарить части своего тела, распространенный среди мышекрылых воинов: часто фестралы-жеребцы завещали своим друзьям или кобылкам из табунка части собственного тела, которые после его смерти передавались им для изготовления какого-либо инструмента или памятного знака. Дарение собственных костей считалось признаком очень тесной дружбы или признанием в любви. Хм, каковы условия — таковы и обычаи.
В-четвертых, прежняя товарно-денежная система приказала долго жить. Большая часть сделок совершалась бартером, а валютой, используемой не так уж и часто, стал «камень» — довольно расплывчатая условная единица, равная весу металла или камня, из которых можно было сделать мотыгу. Впрочем, назвать камень валютой в нашем понимании этого слова нельзя — «камнями» был инструмент, оружие или материалы, которые обменивали на что-то нужное, а не специально изготовленный для проведения торговых операций товар типа монет, банкнот или электронных записей. Стоимость же благородных металлов, малопригодных для изготовления рабочего инструмента, упала почти до нуля.
В-пятых, кузнечное дело на Старспайре стремительно деградировало до самого примитивного уровня, а число кузнецов уменьшилось до менее чем десятка мастеров на всю колонию. Это было обусловлено как отсутствием металлов, так и дороговизной и паршивым качеством местного топлива. «Старспайерский уголь» — низкокачественное топливо, получаемое пережиганием лунной лозы, давал немного тепла и мало на что годился в кузнечном ремесле, но иного у старспайерцев тогда не было. В общем, обычно старспайерские кузнецы занимались обыденным ремонтом изношенного инструмента, а изготовляли новый лишь изредка, когда кому-то из фестралов удавалось найти редкую на летающих островах руду.

Военные действия на Старспайре

Времена изоляции запомнились старспайерским пони под именем «Вековой войны». И такое название этот период фестральей истории получил неспроста: львиную долю того времени, что Старспайр не имел сообщения с поверхностью, на нем продолжалась вялотекущая война между воинскими союзами трех обитаемых островов.
Основной причиной раздора между фестралами были металлические и каменные инструменты и материалы для их изготовления. Впрочем, продовольствие так же было желанной добычей для вечноголодных мышекрылов. Банды жеребцов-воинов регулярно нападали на кобылок-крестьянок соседних островов, пытаясь отобрать у них дефицитные металлы и камень, а так же разграбляя их амбары.
Основными формами ведения боевых действий на Старспайре в это время были грабительский набег и бои за перевалочные пункты на малых островах. Первое вполне понятно и вряд ли нуждается в дополнительном объяснении. Что же касается второго, то, хотя между крупными островами средний фестрал мог проделать путь без привалов, но их «побережье» постоянно патрулировалось, а подавляющего превосходства в силах воинские банды налетчиков, как правило, не имели. Что заставляло их выжидать в отдалении и вести наблюдение за враждебным берегом при помощи собственных разведчиков (сил для тотального контроля за рубежами у защитников островов так же не водилось, а потому рано или поздно между дозорами должна была открыться достаточная для налета временная брешь). Для этого и нужны были перевалочные пункты на малых островах: ждать пока не подвернется шанс для молниеносного налета. Но скал висящих неподвижно относительно больших островов было немного, а потому защитники вполне могли обезопасить свой берег просто захватив таковую под свой контроль. Налетчики же, соответственно, были заинтересованы оставить скалу за собой (это имело и экономические резоны — за долю в добыче банды воинов дозволяли своим союзникам пользоваться их базой у вражьих берегов для организации набегов).
Так же изредка случались и свары за Дом Ночи, бывший священным островом для мышекрылых обитателей Старспайра. Но, так как, ни чем материальным победа в них не светила, а уже само проживание на Старспайре делало мышекрылов в собственных глазах избранниками Ночной Богини, то случалось подобное весьма нечасто — лишь тогда, когда в связи с каким-нибудь неординарным событием фестралам под хвост попадала религиозная вожжа и срочно требовалось спустить пар. Биты за Дом Ночи отличались тем, что ради эгоистического принесения жертвы или вознесения молитвы на священном острове (было не столь важно само действие, сколь недопущение его свершения конкурентами) члены воинских банд были готовы заключать временные союзы со своими давними врагами и столь же легко эти союзы нарушать прямо во время боя. Что выливалось в то, что победителем обычно становился тот, кто дольше сможет удержать своих бойцов от участие в общей свалке и вовремя выявить предателей из числа своих союзников.

Оружие в это время на Старспайре применялось весьма примитивное: пегасьи кортики из пегасьей же (фестралы тоже пегасы) кости и щиты из лунной лозы. Отсутствие металлического вооружения и быстрокрылых грифонов изменило тактику боя: теперь они проходили на предельно возможных скоростях, что уменьшало вероятность поражения. В отсутствии куда более быстрых, чем фестрал, грифонов мышекрылые пегасы смогли отойти от прежней, направленной на взаимодействие с птицельвами и оборону от них же, ставки на маневр, что резко повысило защищенность крылатых пони от сородичей. Дело в том, что местные костяные клинки были непрочны, и бить им по несущемуся на скорости телу следовало с большой осторожностью, дабы не сломать. Кстати, из-за этого же щит ощутимо потерял в популярности и теперь отнюдь не был обязательным элементом вооружения для старспайерского пегаса: удар можно было просто «проскочить», понадеявшись на нерешительность противника и быстроту своих крыльев.

На облик войны среди летающих островов повлияли и весьма тяжелые природные условия Старспайра, введя половые разграничения в старспайерском воинстве и первый негрифоний кодекс воина небесного племени.
Кобылки в этих местах с трудом зачинали и вынашивали жеребят, что негативно сказывалось на воспроизводстве понинаселения. Это привело к формированию табу на убийство жеребенка, беременной поняшки или кормящей матери, которое вскоре трансформировалось в идею о недопустимости нанесения вреда кобылкам вообще и отстранило слабый пол от военной службы.
Впрочем, отношение к убийству жеребца тоже претерпело определенные изменения. Из-за воздействия свободной магии Старспайра местные фестралки вскоре помимо крылатых жеребят стали рожать и рогатых детишек. Как в насмешку, большая часть рогатых приходилась как раз на жеребчиков, «съев» около четверти мужского населения летающих островов. Длительное время рогатые фестралы считались единорогами, то есть обузой в этом воздушном мире, а потому особой радости подпускать их к себе у небесных поняшек не было. Это вело к дефициту поней, что на фоне сложностей с зачатием настолько перегружало крылатых жеребцов, что они начинали воспринимать чпок (самое милое для пегаса дело) как тяжкую повинность. Само собой, удовлетворению кобылок это не способствовало. Будто мало этого было бедным фестралкам, на Старспайре шла бесконечная война за ресурсы, в которой гибли жеребцы. Очень скоро, дабы хоть кто-то из крылатых кавалеров остался на развод, кобылицы всех трех островов в ультимативной форме потребовали от банд воинов ввести ряд неукоснительно соблюдаемых правил боя. Во-первых, раненых не добивать. Во-вторых, над пропастью боев не вести или хотя бы стараться дотащить подраненного оппонента до суши. В-третьих, соответственно, подранку не отбиваться и для подлых ударов пункт «2» не использовать.
Перед неожиданным единством слабого пола воякам пришлось отступить и эти правила признать, сделав обязательными для исполнения. Впрочем, особенно-то мышекрылые и не сопротивлялись. Так как, во-первых, помирать ни кому не охото, да и пони особой кровожадностью не отличаются. И, во-вторых, каждый убитый жеребец это дополнительная кобылья нагрузка на оставшихся в живых. А жеребцовость она не железная, ей тоже отдых нужен.
Таким образом, с подачи фестралок, на Старспайре возник первый собственный кодекс ведения войны, отличный от привычного в Грифоньих горах грифоньего кодекса, заботившегося о чести бойцов, а не об их жизнях.

Затишье

В 2490 году до Э.Г. от перьевого гриппа скончалась королева Газа. Оставшийся в одиночестве Грифус внезапно разочаровался в мирской славе и сосредоточил свое внимание на внутренних делах королевства. Так что по окончанию активной фазы Возвращения на пики Грифоньи горы ждали целых сто лет затишья.
Пернатые обитатели предгорий в это время были заняты отстраиванием своего дома, а их мышекрылые соседи, пошумев по поводу разрушения «звездного моста», со временем вернулись к мирному сосуществованию с дневным племенем. Объявив, однако, Грифуса persona non grata и демонстративно поддерживая его среднего сына Штольтзграйфа, женатого на ночной грифине.
В 2448 году до Э.Г. в возрасте 107 лет Грифус, заслуживший прозвище «Мудрый», последовал за своей женой. Перед смертью король-долгожитель всерьез рассорился со всеми тремя своими сыновьями из-за потомства Штольтзграйфа и Найтсонг, которое как назло фестралоненавистнику Грифусу было ночными грифоньчиками. Так что по его убедительному внушению, которое грифонья знать не посмела забыть даже после смерти серого охотника, главой государства была выбрана его внучка от единственной дочери королевской четы грифина Шелле. И тут уже покойный грифон просчитался: молодая королева не разделяла взглядов своего деда на ночное племя, а потому стала проводить внутреннюю расовую политику государства исходя из строго прагматических соображений. То есть травля фестралов и ночных грифонов со стороны короны была прекращена, а немногочисленные мышекрылые подданные Грифоньего королевства уравнены в правах с пернатыми. Это существенно усилило лояльность Двоекрылых земель королеве и улучшило отношения с Подлунным королевством, практически не повлияв на отношение дневного племени к трону. Последние просто уже настолько привыкли к поливанию фестралов грязью со стороны старого короля, что перестали обращать на это внимания. В дальнейшем правление Шелле протекало ровно и спокойно, ведя к процветанию страны. При ней же была заложена столица Грифоньего королевства — город Грифус, названный благодарной королевой в честь своего деда.
В это время произошло окончательное формирование грифоньей аристократии, закрепление разделения грифонов на «высокорожденных» и «простокрылых» и установление границы между свободными «землекрылками» и крепостными «грязедавами», а все прежние следы «договоров» и «обязательств» истерлись. Последнее так же привело к «окрылению» крепостных табунов: так как исчезнувшие «обязательства» и отделенные личной свободой «черные когти» более не могли выкупать пегасов-«полукрылок» у крепостных поняшек, то они оставались в своих семьях. Этому же способствовало и то, что, во-первых, некоторые из семей восточных пегасов и грифонов попали в личную зависимость к западным родичам во время присоединения их земель к Грифоньему королевству, и, во-вторых, немалая часть спасенных во время войн Возвращения на пики пегасок и грифин была превращена в крепостных и роздана в качестве награды семьям аристократов. Во многом это же сгладило участь крепостных «полукрылок»: если рядом с бескрылым табуном располагалось селение пернатых товарищей по классу, то «бескрылки» не смели сильно уж тиранить своих небесных родичей. Но если этого не было, то позавидовать участи «земляного пегаса» было сложно: он был отбросом семьи, позорящим весь бескрылый род. Из-за этого крепостные пегасы западных земель Грифоньего королевства были зашуганными и мало напоминали остальных крылатых, которые их за это презирали. К восточным же крепостным, немалую долю которых составляли изначально крылатые семьи, отношение было иным. Свободные подданные короны относились к ним почти как к равным и терпели с их стороны многое, чего не спустили бы с копыт ни одной «грязедавке». По крайней мере, крепостной грифон или пегас мог вломить допустившему вольность свободному сородичу или даже своему хозяину и не быть наказан в ответ — это его право защищать свою честь и честь своих близких.
В разрез с этими изменениями в Грифоньем королевстве в добровольно присоединившихся к нему Двоекрылых землях шли строго обратные преобразования: правившие ими грифоны-аристократы освободили подневольных пони и запретили крепостное право в своих владениях, оставив, однако, земли страны в своей собственности. Делалось это не от излишнего добросердечия когтистых правителей, а ради сохранения свободы политического маневра. Двоекрылые земли совершенно не собирались хранить верность Грифоньему королевству, а блюли свои интересы, которые вполне могли потребовать перехода на сторону Подлунного королевства. И осуществить подобный маневр с подогнанными под южан или северян порядками было бы несколько затруднительно. Не зря же и мышекрылы, и пернатые единодушно называли жителей Двоекрылых земель «подлыми шкурами».

Южная авантюра

В 2388 году до Э.Г. корону Грифоньего королевства получил охотник Монд из рода Хердеберге-Штайлайтнахт. Новый король был молод, энергичен, умен и изворотлив, но имел один недостаток — он был ночным грифоном. Часть аристократических семей, пытавшихся протолкнуть на трон иных отпрысков семьи Хердеберге, воспользовались этим, чтобы начать травлю на молодого короля и попытаться вынудить его отдать корону их ставленникам. На этой ниве оппозиционные монарху аристократы весьма преуспели, и вскоре Монд уже не мог даже просто вылететь к подданным, чтобы не получить ехидный вопрос о сегодняшнем настроении Ночной Богини. Подобное крайне нервировало короля, опасавшегося, что вскоре его могут настойчиво попросить уступить корону кому-то из более дневных родственников. Для того чтобы этого не произошло темношкурый птицелев решил пойти по давно известному на Земле, но необычному для Эквестрии пути: когтистый король замыслил «маленькую победоносную войну». Монарх начал пропагандистскую кампанию, основным тезисом которой было: «Почему эти сбежавшие на юг во время Драконьей войны трусы живут в свое удовольствие? Треснувшие земли должны быть присоединены к Грифоньему королевству, а их ничтожные обитатели искупить предательство своих предков через превращение в крепостных в собственности достойных крылатых».
Эти популистские речи пришлись весьма по душе грифоньей аристократии, мечтавшей еще расширить свои владения. А ведь к этому времени Треснувшие земли благодаря волшебному артефакту Крылатое Сердце стали местом довольно привлекательным. Ради этой заманчивой перспективы оппозиционеры даже попридержали травлю на короля. Что последнему весьма понравилось, а потому война стала практически неизбежной.
В 2384 году до Э.Г. официальный Грифус выдвинул жителям Треснувших земель совершенно неприемлемое, но крайне настойчивое дипломатическое требование: племена Пернатой долины во искупление трусости и предательства своих предков обязаны отдать свою свободу и земли в собственность грифоньей короны. Это оскорбительное предложение было с гневом отметено южными крылатыми. Что давало Монду благовидный повод для начала войны.
В этом же году войска Грифоньего королевства вступили в пределы Треснувших земель и, легко подавляя сопротивление, занялись планомерным их присоединением к владениям предгорной короны. Впрочем, второе вскоре закончилось: Пернатая долина уже были всерьез облагорожена магией Крылатого Сердца и трудом местных жителей, а потому феодальное войско северян быстро перессорилось между собой за свои будущие владения и превратило войну в гонку за наделами.
Этим воспользовался проживающий тут злобный дракон Кейджиби и пара его единомышленников: чешуйчатые Пернатой долины не участвовали в Первом Драконьем Соборе, а потому исполнять его решения не собирались. Кейджиби кинул кличь всем заботящимся о своих владениях драконам Треснувших земель, намекая, что вслед за горцами-«мелкопузыми» прилетят и горные огнедышащие гиганты. Чем это им светит местным перепончатокрылым кочегаркам объяснять было не нужно. Одновременно с этим самопровозглашенный защитник Пернатой долины начал собирать изрядно растерявшихся пернатых, нещадно эксплуатируя их свободолюбие и гордость.
В итоге, крылатым монстром была собрана армия из драконов, грифонов и пегасов. В 2383 году до Э.Г. с этими силами Кейджиби перешел в контрнаступление на оккупантов. Не готовые к такому повороту событий и увлеченно грызущиеся между собой за свежезахваченные владения северные феодалы не смогли дать достойный отпор ополчению Пернатой долины и были выбиты обратно в предгорья. Не помогли даже попытки короля организовать своих вассалов в какое-то подобие единой армии.
После этого болезненного для пернатой гордости поражения часть аристократов обвинила монарха во вредительстве в пользу мышекрылого народа. Монд защищался как мог, но в итоге предложил самим оппозиционерам организовать и возглавить ответную кампанию. Аристократы мертвой хваткой уцепились в это проявление королевской слабости, и принялись за организацию нового вторжения.
Летом 2381 года до Э.Г. силы Грифоньего королевства вновь вторглись в Треснувшие земли. Но злобный дракон Кейджиби предвидел такой шаг северян, а потому все это время поддерживал связь с другими огнедышащими ящерами Пернатой долины и приграничной «сытью». Ополчение было собрано в рекордные сроки и интервенты получили внушительный удар от численно и качественно (за счет драконов) превосходящего противника. Феодальное войско северян было разгромлено и бежало.

По возвращению из этого бесславного похода аристократы-оппозиционеры были арестованы и помещены под стражу. Король обвинял их ни много ни мало в измене. Монд все это время привлекал на свою сторону союзников и собирал информацию об оппозиции. И насобирал он довольно много, не сказать, чтобы неожиданного, но, при правильной подаче, неодобряемого крылатыми.
Как выяснили Монд и его доверенные, оппозиция хотела устроить передел владений, которого не было вот уже почти сто лет. А так же желала избавиться даже от той необременительной власти, что имел король над Грифоньим королевством. Их программой-минимум было: заставить лояльных трону крупных землевладельцев отказаться от части своих земель в пользу молодняка заговорщиков, закрепостить «черных когтей», ограничить военные силы монарха, ввести практику законного бунта против его воли (что-то типа польского рокоша), лишить семью Хердеберге монополии на корону, ввести парламент. В общем, оппозиция желала феодальной вольницы.
Монд, понятное дело, ее не желал. Но целиком и полностью довериться лояльной знати в этом вопросе монарх не мог — была опасность того, что та сама соблазнится этими идеями, чуточку перекроив их под себя. Так что король обратился к «простокрылому» населению Грифоньего королевства с призывом поддержать его против изменников, готовых ради своих амбиций ввергнуть страну в пучину безвластия. «Черные когти» его не подвели: возможный бардак пугал низкородных работяг. Это дало венценосному грифону так сейчас нужную ему всенародную поддержку, укрепившую лояльность Монду сторонников трона из числа знати. Но помимо них король получил еще поддержку с совершенно неожиданной стороны. Драконы восточных земель, недовольные наплевательством южан на решения Драконьего Собора и опасающиеся полномасштабных беспорядков среди данников-«сыти» и связанного с ними уменьшения оброка, решили в этой чрезвычайной ситуации сделать исключение из решений Первого Драконьего Собора и в своем большинстве приняли сторону пернатого короля. С таким тылом вполне можно было приступать к судилищу.
Начавшийся в следующем году суд над провалившими войну оппозиционерами принес Монду еще один сильный козырь в борьбе с ними. В междусобойное дело пернатых влез Храм Ночи, увидевший в возможном установлении раздробленности Народа Дня отличный шанс для существенного расширения своей паствы. Несомненно, это было далеко не самым продуманным из деяний Храма.
Вмешательство служителей Ночной Богини на стороне подсудимых тут же прилепило к ним ярлык фестралофилов и последователей Ночной Кобылицы. От этого было недалеко до слуха о предательстве пернатого племени этими аристократами (последнему очень способствовал позорный разгром грифоньей армии от лап злобного дракона Кейджиби). Вспомнив же о драконах и их необычном объединении против вторжения северян, пернатые не могли отделаться от мысли о «злой магии», собравшей драконо-грифоно-пегасье ополчение Треснувших земель (благо, то, откуда Сладкоголосый получил свою силу, было уже широко известно — у Духа Раздора на редкость длинный язык). Ну а где сходятся вместе последователи Владычицы Звезд и «черное колдовство», там жди Ночных кошмаров, чей орден оброс слухами и домыслами, как бутылка ракушками.
В итоге, обвинение аристократов-оппозиционеров трансформировалось из государственной измены в предательство собственного племени и сношение с проклятыми всеми культами крылатых Ночными кошмарами. Подобное не могло быть принято или прощено небесными жителями. А потому бывшие сторонники подсудимых кардинально поменяли свои взгляды, Храм Ночи был вынужден отбиваться от обвинений со стороны пернатых, а фестралы и пегасы Двоекрылых земель отказались считать себя ночными или дневными пони. Последние заявили, что они — единая и неделимая часть небесного народа, а все деление на «солнцелюбов» и «ночников» — чистой воды глупость.
Оппозиционные королю аристократы были осуждены и приговорены за свои преступления к позорной смерти. Но, с учетом их достойного поведения на суде (грифоны так и не признали своей вины, что было сочтено судьями как признак сохранения верности своим настоящим сюзеренам — Ночным кошмарам), им была дарована жизнь и право отомстить, а наказание заменено на изгнание осужденных из Грифоньего королевства. При этом с них было взято слово, что изгнанники не направятся в Подлунное королевство или Саррозию, где, как думали дневные грифоны, осужденную знать будут ждать с распростертыми объятиями. Что характерно, король, как это можно понять из записей его жены, сам искренне верил во всю эту чушь с заговорами против дневного племени, орденом Ночных кошмаров и колдовством, а отнюдь не лицемерил, вынося вердикт.
Осужденные грифоны были изгнаны из страны и, вместе с частью добровольно последовавших за ними родственников и пегасов, направились в Империю Эр, где их с удовольствием приняли единорожки. Несказанно рады пришельцам были и грифоны Квил, вволю позлорадствовавшие над изгнанниками, предки многих из которых когда-то изгнали самих бело-коричневых птицельвов и их радужногривых врагов пегасов Скайфесзе. Что касается дел в Грифоньем королевстве, то Монд, сам бывший ночным грифоном, приложил титанические усилия для того, чтобы гнев пернатых не был направлен на ночное племя вообще и Храм Ночи в частности. Что у него великолепно получилось — «стрелочником», как всегда, был назначен Орден Ночных кошмаров. Последние не преминули откликнуться на это, подбросив королю и ряду влиятельных грифоньих родов письма ехидного содержания. В них они интересовались у венценосного птицельва тем, каково это быть бесчестным лжецом? и куда теперь он собирается податься после смерти? Ибо, как считали анонимные насмешники, в стране Дневной Охотницы быть ему лишенным крыльев позором и вечной добычей для охотников, что решат над такой падалью потешиться, Хозяйка Ночи вряд ли его примет, а во владения Дневной Богини Монду не попасть — Ночные кошмары обещали об этом позаботиться.
Так или иначе, назревавший политический кризис был разрешен: король подтвердил легитимность своей власти, партия феодальной вольницы лежала в нокауте, а провалившаяся война с Треснувшими землями прикрыта слухами о вредительстве Ночных кошмаров, которые теперь в глазах пернатых и вовсе превратились в непонячьих чудовищ. При этом королю, хоть и с трудом, удалось избежать обострения отношений с ночным племенем и открытой конфронтации с Храмом Ночи, который, впрочем, ее тоже не хотел.

Это еще не конец этой статьи, а только ее шестая часть.
Если вам хочется прочитать продолжение моей графоманской писанины, то вот ссылка на следующую часть этой статьи и, по совместительству, главы.