Радужные розы. Главы 1–5.
Накалякала, чтобы хоть какая-то иллюстрация была.
Описание: Пятнадцатилетняя Скуталу пытается справиться с подростковыми проблемами и неразберихой в личной жизни.
Пэйринг: Скуталу/Рейнбоу Дэш.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Фемслэш, Романтика, Ангст, Повседневность
Глава 1. Гонка пегасовСтук колёс разрезал весеннюю тишину — мягкую, зеленоватую, пахнущую талым снегом и мокрой землёй. За окном поезда пролетали однообразные пейзажи, и с каждым километром радостное нетерпение Скуталу всё увеличивалось, ведь она едет на Гонку Пегасов — самый крутой конкурс для летунов, какой только можно вообразить. В качестве болельщика, конечно. Скуталу пошевелила так и не выросшими крыльями. «Да уж, парить себе потихоньку в небе я так и не научилась. А ведь мне уже пятнадцать», — подумалось ей, пока поезд мчался мимо зазубренной, как пила, горной гряды.
Она была одна. И дело было даже не в том, что Эпплблум, вся перемазанная красками, сообщила, что ей нужно работать над новой картиной; не в том, что Свити Белль сослалась на недостаток вокальной практики перед важным выступлением в Коньсерватории и тоже не поехала. Рейнбоу Дэш пригласила только Скуталу в качестве болельщика, зная, как рыжая пегаска обожает смотреть на её невероятные трюки. Послышалось цоканье копыт, и Скуталу с сияющей улыбкой поспешно повернулась к вошедшей пони.
— Чем занималась, пока я отлучилась, а, Скутс? — спросила Рейнбоу, присев рядом.
— Н-ничем, — выдавила Скуталу, пожирая её взглядом. У неё постоянно было такое чувство, будто сама принцесса Селестия оделила её своим королевским вниманием. Скуталу всё не могла поверить, что Рейнбоу пригласила именно её, что эта потрясающая пони — может ли такое быть? — нуждается в её поддержке.
— Хех, ну ничего, на соревнованиях тебе точно будет чем заняться, — усмехнулась Рейнбоу.
— Да уж, скучать не придётся… Ты ведь собираешься показать свой Звуковой Удар? — с надеждой спросила Скуталу.
— Увидишь, — уклончиво ответила Рейнбоу.
— Я думаю, что в любом случае это будет потрясающе! — восторженно воскликнула Скуталу, продолжая восхищённо глазеть на своего кумира. Её переполняла гордость и радость от осознания того, что она проведёт столько времени в Кантерлоте с Рейнбоу Дэш. Вдруг их разместят в соседних номерах гостиницы, и Скуталу сможет стучаться к Рейнбоу и спрашивать, нет ли у неё масла для смазки колёс скутера или ещё какой-нибудь ерунды. А может, их и вовсе поселят вместе? О, как бы это было здорово!
— Спасибо, Скутс, — с этими словами Рейнбоу ласково потрепала её фиолетовые вихры. — Люблю, когда мне говорят, какая я офигенная.
Щёки Скуталу залил румянец радостного смущения, и она не нашлась, что ответить — все мысли будто превратились в сырое тесто, оставив только «Она выбрала меня. Это что-то значит».
Пару часов спустя Скуталу, обмотанная разноцветным шарфом в цвет гривы Рейнбоу, кое-как приткнулась в уголке на забитых болельщиками трибунах и принялась глазеть на то, как разминаются спортсмены, отжимаясь на крыльях и выписывая затейливые узоры в небе. Несмотря на большое расстояние между ними, Скуталу отлично видела Рейнбоу, которая расслаблялась на облаке так, будто её ничего не касается. «Конечно, — подумала Скуталу, — таким прирождённым спортсменам, как Дэш, не нужна какая-то там разминка. Она просто дождётся фанфар, коснётся стартовой линии, услышит сигнал и ка-ак помчится в воздухе! Конечно, она выиграет. Разве может быть иначе?» Не заставляя себя ждать, фанфары прогремели над всем стадионом, отчего Скуталу нервно вздрогнула. Рейнбоу, потянувшись на облаке, слетела к старту и, видимо, заболталась с кем-то из Вандерболтов — эту команду можно было узнать по блестящим серебристо-голубым лётным костюмам. Скуталу захотелось кричать, и она замахала разноцветным флажком с портретом Рейнбоу Дэш и начала скандировать её имя, повторяя его, как какое-то заклинание. В её голове теснились радостное восхищение и азарт болельщика, для которого нет ничего важнее, чем та крошечная фигурка.
— На старт… Внимание… Марш! — похожий на механический из-за громкоговорителя голос разнёсся по всему стадиону, и под свист и крики болельщиков пегасы взмыли в небо. Полоса облачных препятствий, затем следующее задание — разогнать как можно больше облаков за пятнадцать секунд, а потом просто старая добрая гонка до самого финиша. Когда соревнование дошло до третьего, самого напряжённого этапа, Скуталу в страшном волнении вскочила и принялась прыгать на месте.
— Рейн-боу Дэш! Рейн-боу Дэш! Рейн-боу Дэш!..
— Хватит уже, — оборвал её пожилой пони, сидящий по соседству. — Все уже поняли, как сильно ты её любишь.
Скуталу невольно почувствовала, как краска снова прилила к её лицу.
— Н-никого я не люблю. Я просто… Фанат. Вот и всё, — вздёрнув подбородок, ответила она. — А вообще…
— Тише, — шикнул сосед. — Сейчас будет церемония награждения.
— Как? Уже… всё?! — шокированно воскликнула рыжая пони, наблюдая за тем, как по небу расползается огромный и великолепный радужный круг, который только что сделала Рейнбоу. — Вы мне всё впечатление испортили!
«Похоже, я так увлеклась спором, что не заметила, как пролетели соревнования, — смущённо подумала она. — Интересно, кто победил? Наверное, Рейнбоу. Или нет. О Селестия, нет! Вдруг она не выиграла?»
Её сомнения развеяла Рейнбоу, торжественно поднявшись на третью ступеньку пьедестала.
***
— Ох, Рейнбоу, поверить не могу! Я так рада! — пищала Скуталу, прыгая вокруг Рейнбоу Дэш с бронзовой медалью на шее. — Что ты чувствуешь? Ты счастлива? А?
Дэш наградила Скуталу таким взглядом, точно она смотрела на несмышлёного жеребёнка.
— Да-да, счастлива, довольна и прочее, но я ведь могу лучше, — усмехнулась Рейнбоу, делая вид, что ей вовсе не хочется скакать и визжать, как Скуталу. — Точнее, раньше могла. Теряю форму. Видела мой Звуковой Удар? Он был ужасен, я делала его на последнем издыхании.
— Я… Немного, самую капельку… его пропустила, — призналась Скуталу. — Но я уверена, что он был потрясающим, как всегда!
— Пропустила? Да как же так… — начала Рейнбоу, но тут же осеклась. — Впрочем, ты права. Я всё ещё лучший летун в Эквестрии, пусть даже судьи так не считают!
С этими словами она гордо замахала крыльями цвета безоблачного летнего неба и сделала сальто в воздухе. Скуталу улыбнулась. Пусть Рейнбоу уже тридцать, но в душе она всё ещё жеребёнок, жаждущий одобрения и побед.
— Правильный настрой, — робко заметила Скуталу. — Ты же взяла медаль. Не золотую, конечно, но всё же…
— «Конечно»? Что значит «конечно»? — нахмурившись, Рейнбоу ткнула Скуталу в бок. Та замялась и попыталась промямлить, что она совсем не это хотела сказать, но вдруг Дэш разразилась громким нахальным смехом.
— Да не пугайся ты так! Я же пошутила, — Рейнбоу Дэш потрепала её гриву и вдруг притянула Скуталу к себе, крепко стиснув в объятиях. — Я думаю, что ты очень милая.
— Спсиб, — пробормотала Скуталу, чувствуя себя так, будто оказалась в раю. Её герой, её обожаемая Рейнбоу, с которой ей-то, Скуталу, уж точно никогда не сравниться, сейчас держит её и туго прижимает к себе. Уткнувшись в зелёную прядь, Скуталу вдыхала её запах, напоминающий аромат каких-то цветов, всей душой желая, чтобы это продолжалось вечно. Но вдруг чужие копыта разжались, и Скуталу открыла глаза и опомнилась.
— Что ж, Скуталу, мне пора, — извиняющимся тоном сказала Рейнбоу Дэш. Пожелав Скуталу удачи, Рейнбоу рванула наверх и свернулась на высоком облаке — должно быть, устала, хоть и не хотела этого показывать. Скуталу выждала несколько секунд для вежливости, а затем понеслась домой со всех ног, внутренне визжа от счастья. Да, не получилось провести с Рейнбоу хотя бы чуточку больше времени в Кантерлоте, но кого это волнует, когда есть такие крепкие объятия?
— Мама! Папа! Вы не поверите… — распахнув дверь, с порога крикнула Скуталу. Мама выглянула из-за угла и прижала копыто к губам.
— Не кричи так, глупая, папа спит, — прошипела она, окинув её разъярённым взглядом. Весь настрой Скуталу тут же сдулся, как большой воздушный шар.
— Ладно. Пойду, пожалуй, посижу одна в своей комнате, — раздражённо бросила она и зацокала по ступенькам на второй этаж. Запершись внутри, Скуталу плюхнулась на закиданную одеждой и бумажками кровать и уставилась на стену. Как у любого подростка, пустая стена была сверху донизу обклеена фотографиями, постерами, рисунками, и почти на всех была изображена Рейнбоу. Скуталу улыбнулась самому крупному портрету, висевшему в центре — с него дерзко смотрела та, на кого Скуталу всю жизнь хотела быть похожей, хотя прекрасно осознавала, что это невозможно. В пятнадцать лет уже поздно мечтать о том, что никогда не сбудется. И ей показалось, что Рейнбоу на плакате подмигнула ей. Улыбка Скуталу стала ещё шире. Она сняла с шеи радужный шарф, скомкала его и обняла, удобно устроившись в постели. Ей казалось, что он всё ещё мог хранить прикосновение Дэш.
Глава 2. ЗакусочнаяКалитка в живой изгороди отворяется с лёгким скрипом, выпуская Скуталу на пустую и тихую улицу. Прохладный утренний воздух оставляет мельчайшие капельки росы на оранжевой шкурке. Скуталу идёт к реке, и её копыта приминают высокую траву. Ивы тонут в молочно-персиковом тумане, их ветви дремлют, едва заметно покачиваясь от дуновения свежего ветерка. Она знает, что кто-то ждёт её здесь, в этом секретном условленном месте недалеко от Понивилля. Она переходит на бег, сбив дыхание, пока не наступает на кромку воды, над которой курится влажный белый пар; с распускающихся листьев прибрежных кустов стекают едва заметные прозрачные капли. На том берегу чуть виден крылатый силуэт…
— Скуталу! Вставай сейчас же! — сонная картина мелькает несколько раз, как видео с помехами, и резко обрывается. Открыв глаза, Скуталу недовольно забурчала, не желая возвращаться в реальность, где мама так яростно толкала её в бок, точно собралась утрамбовать её в стену.
— Мам, ну мам, ещё пять минуточек, мам…
— Поднимайся, у меня каша на плите, некогда мне тебя из кровати выпихивать! Школу проспишь, — ворчала мама, ожесточённо стаскивая с неё одеяло. — Ты только посмотри, какой у тебя бардак! Спишь в какой-то мусорной куче!
— Не-ет, нет, нет, ну мама-а, — запротестовала Скуталу, пытаясь перетянуть на себя ускользающее одеяло, но было поздно. Прекрасное сновидение ушло, одеяло было зажато в зубах у мамы, а на всю квартиру распространялся запах подгоревшей каши. Потянув носом воздух, мама наградила Скуталу разъярённым взглядом.
— Прекрасно, — резюмировала она и удалилась, раздосадованная сбежавшей кашей и, похоже, жизнью вообще. Скуталу уставилась в потолок и только сейчас заметила, что всё ещё сжимает в копытах шарф. «Надо найти Рейнбоу. Я не видела её уже три дня, а всё сплю с шарфом. Ужасно хочется провести с ней ещё хоть немного времени», — подумала она, вылезая из постели. Левое крыло затекло, и Скуталу недовольно помахала им, пытаясь восстановить кровообращение. «Мало тебе того, что ты бесполезно, так ещё и проблемы создаёшь», — мысленно обратилась она к крылу.
***
Как только по всей школе разнёсся дребезжащий звук звонка, Скуталу вскочила и принялась в спешке запихивать книги в седельную сумку. Ей не терпелось поскорей выскочить из этого проклятого здания, где она просидела пять уроков полным овощем, то проваливаясь в сон, то пожёвывая карандаш, то безуспешно пытаясь решать непосильные её несчастному мозгу задачки, которые давно уже довели её до безумия. «Когда-нибудь я взорву школу», — мысленно пообещала себе Скуталу и рванула к выходу, проигнорировав удивлённые возгласы Эпплблум и Свити Белль. Потом она обязательно расскажет им всё, они ведь её лучшие подруги и должны знать, что происходит, но сейчас она просто не имеет права терять ни секунды.
Быстро шагая по улице, Скуталу заглядывала в каждый угол, но Рейнбоу нигде не было видно. В конце концов до неё дошло, что она просто смотрит не туда — ведь Дэш на землю спускалась, пожалуй, раз в год, да и то по особым случаям. Задрав голову, Скуталу долго изучала небо, по которому плыли облака, подсвеченные апрельским солнцем, похожие на клочки сладкой ваты. Её внимание привлекла процессия из какой-то пегаски и следующей за ней стайкой птиц, и Скуталу подошла поближе, после чего без труда разглядела Флаттершай.
— За мной, маленькие друзья, — подбадривая летунов, говорила она, — вас ждут новые удобные гнёзда. Не отставайте!..
— Флаттершай! — крикнула Скуталу, чем ужасно напугала розовогривую пегаску, издавшую сдавленный писк и потерявшую высоту. — Извини, не хотела тебя пугать. Ты не видела Рейнбоу?
— О, я бы рада помочь, но не знаю, где она. Последний раз я видела её на лужайке, где мы обычно устраиваем пикники, — робко ответила Флаттершай. — Извини, Скуталу… Если ты не возражаешь…
— Да, конечно, занимайся со своими птицами. Спасибо, — быстро добавила Скуталу, наблюдая за тем, как птицы улетают вслед за Флаттершай, которая тихо говорила им что-то про чудесную погоду и приятный ветерок.
Добравшись до лужайки для пикников, Скуталу услышала тихое жужжание, которое всё приближалось, но она никак не могла найти источник звука. Когда об её ухо, жужжа, как рой разозлённых пчёл, что-то мягко стукнулось и поменяло направление, Скуталу повертела головой и увидела, что это был Танк со своим пропеллером. А значит, Рейнбоу где-то недалеко. Её сердце забилось быстрее.
— Рейнбоу Дэш! Ре-е-ейнбоу! — позвала Скуталу, и с ближайшего облака свесился кончик разноцветного хвоста, а потом и любопытная мордашка Рейнбоу Дэш.
— Привет, рыжая, — дружелюбно отозвалась Рейнбоу. — Чего тебе?
— Да я так… Так, думала… Может, поболтаем, — начала заикаться Скуталу, поняв, что особой причины для встречи с Рейнбоу у неё действительно нет, разве что непреодолимое желание её увидеть. Как мучительный зуд при чесотке, который можно прекратить, только увидев Рейнбоу Дэш.
— Может, — разрешила Рейнбоу, слетая на землю, чтобы не кричать с высоты. Подойдя к Скуталу, она приобняла её за плечо, отчего Скуталу вздрогнула и зарделась. Прикосновения Дэш были такими естественными и непринуждёнными, но как же это было приятно… — Сходим в закусочную? А то у меня во рту с утра жухленькой травинки не было.
— Конечно! — радостно вскричала Скуталу, точно в один момент сбылись все её мечты. Впрочем, так и было. Она и лучший летун во всей Эквестрии проводят время вместе — значит, Рейнбоу действительно нравится общаться со Скуталу! Да об этом обязан знать весь Понивилль!
— М-м, какие же у них тут вкусные сэндвичи с клевером, — вгрызаясь в хлеб, невнятно комментировала Рейнбоу с набитым ртом. Она была похожа на голубого хомяка-переростка, набивающего защёчные мешки, но это её совсем не портило.
— Согласна, очень вкусные, — улыбнулась Скуталу, пристально и восхищённо наблюдая за тем, как тёмные листики исчезают во рту Рейнбоу Дэш. «О Селестия, я в прямом смысле этого слова смотрю ей в рот. Зачем?» — мысленно отругала себя Скуталу и перевела взгляд на её копыта, мягко сжимающие сэндвич. Хотелось знать как можно больше о том, что обычно делает Рейнбоу в свободное время. — Чем занималась сегодня?
— Ничем особенным. Так, думала кое о чём, — Рейнбоу явно пыталась улизнуть от ответа, что разбудило в Скуталу разгорающийся огонёк интереса, в который срочно нужно было подбросить ещё словесных дров.
— О чём?
— Да так, ерунда. Не бери в голову, — отмахнулась Дэш, запихивая в рот последний кусочек сэндвича, который она умяла с такой скоростью, точно за ней гнались. Да уж, спортсмены всегда едят много и быстро.
— Это что-то личное? — догадалась Скуталу. — Рейнбоу, ты всегда можешь сказать мне. Клянусь, я никому не расскажу.
Рейнбоу Дэш с сомнением покосилась на Скуталу — выражение лица пегаски-подростка было практически умоляющим, точно от чужого секрета зависела вся её жизнь. Помедлив немного для большей торжественности, Рейнбоу придвинулась к Скуталу так, что практически касалась её носом. Открыв рот в предвкушении, Скуталу статуей застыла на стуле. Рейнбоу была так близко, что она чувствовала её дыхание — свежий, травяной запах клевера. Скуталу вдруг страшно захотелось узнать, каковы на вкус губы Рейнбоу Дэш. «Что это такое? — мысленно спросила себя она. — Почему меня к ней так тянет? Я что… влюбилась?»
— Мне… Нравится… Кое… Кто, — театральным шёпотом произнесла Дэш и тут же отодвинулась на приличное расстояние, чтобы проследить за произведённым эффектом.
— Да? И кто же это? — затаив дыхание и расширив глаза, прошептала Скуталу. Что если этот «кое-кто» — она сама? Вдруг у Рейнбоу есть к ней какие-то чувства и она хочет намекнуть на них? Это было просто невероятно, до того невероятно, что претендовало на исполнение всех желаний, которые Скуталу пыталась подавить в себе.
— Так я тебе и сказала, — хмыкнула Рейнбоу Дэш, отводя глаза. — Не в этом суть. Он обращается со мной как с грязью, не замечает, будто меня и нет вовсе. Понимаешь? Терпеть не могу, когда я из кожи вон лезу, а меня ни во что не ставят.
— «Он»? — эхом повторила ошарашенная Скуталу.
— Ну да, — отозвалась Рейнбоу. Её взгляд был расстроенным. — Мне… Очень не хватает близкого пони, чтобы этим поделиться. Будешь моим хранителем страшной тайны?
— Конечно, Рейнбоу, — Скуталу хотела доверительно взять её за копыто, но застеснялась в связи с только что сказанным — наверно, это будет не к месту. — Никто не узнает. Ну, кроме меня.
— Спасибо, Скуталу, — Рейнбоу Дэш перегнулась через стол и притянула Скуталу к себе, неловко обняв. — Ты гораздо лучше, чем этот козёл. Хорошо иметь такого друга.
«Друга», — повторила про себя Скуталу, и ей одновременно понравилось и не понравилось это слово.
Глава 3. Под клёномВ пустом зале гулко отдавались шаги Скуталу, которая кружила перед сценой и нервно покусывала губу. Все участники танцевального коллектива уже должны быть здесь, но, видимо, они слишком хороши для того, чтобы прийти вовремя. Высунувшись в окно, Скуталу тоскливо наблюдала за дорогой, ведущей к школе. Неуправляемые первоклашки толпой выбегали из класса, грозя сбить старшеклассников, которые в панике сторонились, чтобы дать дорогу гурьбе несносных спиногрызов и не быть убитыми. Мисс Черили о чём-то неторопливо болтала с директрисой, направляясь домой. Ну конечно, никому не нужны внеклассные занятия вроде танцев.
— Эй, Скуталу, мы здесь, — дверь отворилась, и в зал ввалились четыре пони с довольными лицами и пачками каких-то снеков в зубах, — мы не опоздали?
— Опоздали на половину репетиции. Спасибо большое, — раздражённо отрезала Скуталу, — и что я вам говорила насчёт еды? Никакого жевания!
— Ладно тебе, зануда, — отозвалась светло-зелёная пони с копной волос цвета свежего сена, и все остальные кобылки захихикали.
— Гринхэй, надеюсь, ты принесла резинку для волос? Не хочу, чтобы ты попала кому-нибудь гривой в глаз, как в прошлый раз, — добавила Скуталу, укоризненно глядя на зелёную пони.
— Эм… Дай-ка подумаю… — издевательски протянула Гринхэй, сделав вид, что напряжённо раздумывает. — Кажется… Нет!
Скуталу повернулась к сцене и закатила глаза, пока остальные в очередной раз смеялись над ней, точно нашкодили какой-нибудь учительнице.
— Ладно, девочки, за работу. Сегодня мы разберём третью связку… — но тут уши Скуталу уловили какое-то бормотание за спиной.
— … и тут я ему такая: «Давай останемся друзьями»…
— Да ла-а-адно?
—… а он такой «Что-о-о?», а я такая…
— Девочки! — окончательно разозлившись, закричала Скуталу. — Вы хотите сделать этот дурацкий танец или нет? Мисс Черили просила нас подготовить его к дню открытых дверей, а он через неделю! У нас ещё ничего не готово! Что это за отношение к репетициям?!
— Знаешь, Скуталу, пожалуй, с таким руководителем, как ты, мы ничего нормально не сделаем, — протянула одна из кобылок, цинично скрестив копыта на груди.
— Отлично. То есть я же и виновата? А знаете что? Вы мне надоели до невозможности! Я ухожу! — и Скуталу направилась к выходу, ожидая, что её остановят, но этого не произошло.
— Ухожу! — грозно повторила Скуталу, взявшись за ручку двери. Ответом были сдавленные смешки и чьё-то «Ну наконец-то!», за которым последовал новый взрыв хохота. Вконец разъярённая, Скуталу вышла и оглушительно хлопнула дверью, после чего не разбирая дороги помчалась домой. Внутри у неё чаном с кипящим маслом бурлила злость, грозя в любую секунду опрокинуться и ошпарить первого, кто попадётся ей на пути. Они совершенно не уважают её, они ленивы и безответственны, а главное — совершенно не разделяют её любви к танцам. Скуталу не была ни в чём уверена, но на её бедре вот уже несколько лет красовалась метка в виде четырёх отпечатков копыт, повёрнутых друг к другу так, точно их оставила танцующая пара. Быть может, это её судьба, а они так наплевательски к этому относятся!
Домой идти не хотелось — сейчас Скуталу не хватало только придирок родителей по поводу бардака в комнате, неподобающего тона и плохих оценок. Присев на траву под раскидистым клёном, Скуталу всё ещё тяжело дышала и ковыряла копытом в мокрой от весенних дождей земле, думая о том, что бы сделала в подобном случае Рейнбоу Дэш. Должно быть, она бы и вовсе не попала в такую ситуацию, ведь её все уважают и любят. Наверное, потому, что Рейнбоу действительно достойна такого отношения, она же лучший летун в Эквестрии, а Скуталу… А Скуталу не сделала ничего из ряда вон выходящего и, похоже, такими темпами никогда не сделает. Вдруг завтра её, например, раздавит поездом, а она даже не сумела поставить танец из-за этих упрямых и высокомерных кобылок?
Её размышления были прерваны жужжанием Танка, который пролетел прямо над Скуталу, задев одну из кленовых веток, и она, распрямившись, больно хлестнула кобылку прямо по носу. Ойкнув, Скуталу помотала головой и почувствовала, что пришла в себя. «Правильно, Скуталу, — подумала она. — Соберись! Дискорд побери всех этих зазнаек. Если ты хочешь быть ближе к идеалу, пора действовать!»
Она точно знала, с чего начать. Пока Скуталу подбирала краску для гривы, в её голове крутились разрозненные мысли, связанные с тем, что Рейнбоу сказала ей вчера. Влюблённая Дэш вызывала у неё чувство оскорблённой ревности, и Скуталу почему-то всей душой желала, чтобы этого разговора и вовсе не было. Подумаешь, ей кто-то понравился — Рейнбоу импульсивная и сегодня-завтра, возможно, откажется от всех своих слов. Одно она знала твёрдо: Рейнбоу Дэш не должна принадлежать какому-то пони, который её даже не замечает — ей нужен компаньон, который будет любить её-по настоящему и искренне боготворить. Например, такой, как сама Скуталу. Ей очень этого хотелось. Быть рядом, следить за каждым её движением и выражением лица, подарить ей тепло и заботу. «Способна ли я на это? — размышляла Скуталу, оплачивая покупку. — Могу ли я сделать её счастливой? Я ничего из ряда вон выходящего не сделала в этой жизни, чтобы быть рядом с такой, как Рейнбоу. Имею ли я право думать о таких странных вещах? Ладно, хватит сомнений. Я стану ближе к ней, изменив себя». Дойдя до дома, Скуталу сразу же отправилась в ванную и достала тюбики с краской. Скрепя сердце, Скуталу зажмурилась и принялась на ощупь размазывать содержимое тюбика на часть своей гривы.
— Скуталу, что ты там делаешь? Иди поешь, быстрее, — раздался крик папы, и Скуталу тут же вынырнула из-под струи холодной воды, под которой ополаскивала свежеокрашенную голову. Спустившись на первый этаж, Скуталу гордо взмахнула волосами, дерзко глядя на родителей. Те застыли с открытыми ртами, и получилась довольно драматичная немая сцена. Наконец, придя в себя, но всё же заикаясь, мама спросила:
— Что т-ты с собой сделала, Скуталу? — отец же просто потерял дар речи и стоял молча, будто ему залепили рот скотчем. — Что это такое?! — переходя на визгливые нотки, вновь спросила мама.
— Делаю с собой всё что хочу, — огрызнулась Скуталу, поправляя раскрашенную под радугу гриву и оглядывая такой же разноцветный хвост. — Не ваше дело.
— Зачем ты покрасилась? Это же… Это… Ужасно! — наконец нашёлся папа. — Это что, в угоду моде какой-то?
— Нет, — пробурчала Скуталу и развернулась к выходу. — Это для Рейнбоу. Я что-то не голодная, потом поем.
— А ну вернись, мы ещё не договорили! — хором закричали родители, но было уже поздно — «хулиганка» давно убежала. Она уже знала всё содержание разговора и могла предугадать, какими словами будут изложены родительские претензии — они так часто придирались к Скуталу и отчитывали её, что становились предсказуемыми, и это невероятно раздражало.
***
Вернувшись под облюбованный клён, Скуталу присела на более-менее сухое место и залюбовалась своим отражением в ближайшей луже. Рыжей кобылке казалось, что радужные волосы бесконечно идут ей, и она немного пококетничала с отражением, представляя, что из воды на неё смотрит Рейнбоу. Скуталу хотелось найти её сейчас и показать результаты своего радужного эксперимента, но она подавила это желание. Не сейчас. Сначала она должна научиться летать, чтобы по-настоящему произвести впечатление на Рейнбоу Дэш — может, увидев результаты её стараний, она и вовсе забудет о своей несчастной любви и поймёт, как сильно Скуталу хочется проводить с ней как можно больше времени. Получится ли впечатлить её? Скуталу встала в отдалении от дерева, чтобы, не дай Селестия, не врезаться в клён головой. Изготовившись, она принялась хлопать крыльями, пытаясь оторваться хотя бы на дюйм от земли. Поднатужившись, Скуталу начала махать часто-часто, а затем, на мысленный счёт «три», поджала ноги и… грохнулась на землю, ни на миллиметр не приблизившись к желаемому результату. Она всё пыталась и пыталась, пока со лба не начал катиться крупными каплями пот, а крылья не устали. Обессиленная, Скуталу рухнула рядом с лужей и больше не могла сдерживать слёз: неудачи с танцевальным номером, родительские нотации, безответное и жаркое стремление к Рейнбоу — всё смешалось в одну отвратительную на вид и горькую на вкус кашу, и Скуталу зарыдала, чувствуя, как мокнет в талой весенней воде только что выкрашенный в цвета радуги хвост.
Глава 4. Ферма «Сладкое яблоко»Скуталу лежала на рыхлой земле до тех пор, пока не выплакала все слёзы, и наступила какая-то апатия — ей было всё безразлично, она выбилась из сил и могла только распластаться и смотреть на бледные ростки полевых цветов, пробивающиеся из мягкой чёрной почвы. Скуталу думала о том, почему все подростковые проблемы в одно мгновение навалились на неё, как тяжёлая металлическая сеть, придавливая к земле. Сильнее всего ощущалась неудовлетворённая потребность в творческой самореализации, которую задавливала школьная программа, не предусматривающая кружков по увлечениям. Создать танцевальный клуб было идеей Скуталу, но, похоже, никто в школе не относился к этому серьёзно, а девочки приходили туда не ставить и репетировать танцы, а посудачить и посмеяться над ней. А теперь к этим проблемам прибавилось неконтролируемое притяжение к кобыле, которая старше её на пятнадцать лет. Просто отлично.
— Эй, Скуталу, ты чего там? — откуда-то издалека раздался голос Свити Белль.
— Что с тобой? — на сей раз это была Эпплблум. Обе кобылки подбежали к беспомощно растянувшейся на траве пегаске и, взволнованные, уселись рядом, засыпая её вопросами. Эпплблум и Свити Белль были сильно обеспокоены, но сейчас они раздражали Скуталу — казалось, что никто, абсолютно никто в целом мире не способен понять её проблемы и помочь их решить.
— Девочки, давайте не здесь, — устало проворчала Скуталу. — Нужно рассказать вам кое-что. Найдём место потише.
— У меня дома сейчас никого нет, все уехали продавать выпечку, — ответила Эпплблум, со священным ужасом разглядывая радужную гриву и хвост Скуталу. — Идём? Там немного яблочного пирога осталось.
— Идём, — буркнула Скуталу, размазывая по лицу слёзы, и когда она встала, то весь её живот и ноги были в сухой прошлогодней траве, прилипшей к шкурке.
— Ну что, Скуталу, может, расскажешь уже, что происходит? — уписывая пирог за обе щеки и запивая соком, предложила Свити Белль. — Меня особенно интересует, что ты сделала с волосами. Это непередаваемо.
— Разве мне не идёт? — удивилась Скуталу, машинально поглаживая выбившуюся прядь.
— Нет! — хором крикнули две кобылки, так дружно и звонко, что им невозможно было не поверить. Повесив нос, Скуталу уставилась в тарелку с недоеденным пирогом, и ей очень хотелось сказать что-то язвительное, но в голову ничего не лезло. Похоже, придётся вместо этого сказать правду.
— Я не понимаю, что со мной происходит, — едва слышно сказала Скуталу. — Я всё время думаю о Рейнбоу Дэш, постоянно хочу быть с ней… Кажется, я влю…
— Пф-ф-ф-ф-ф! — не удержав во рту питьё, Эпплблум подскочила на месте и окатила подруг водопадом брызг яблочного сока. После этого она ужасно, до слёз закашлялась, и Свити принялась стучать её по спине, чтобы сок вернулся в нужное горло. Наконец, наплевавшись и накашлявшись, Эпплблум с трудом выдавила: «Ш… Што?!»
— Мда. Знала, что вы так отреагируете, — с сожалением о сказанном протянула Скуталу. — Но что делать? Родителям я сказать не могу — они сочтут меня лесбиянкой, ненормальной, больной на голову и опасной для общества. Прикуют к кровати и будут приносить мне еду два раза в день, чтобы я не умерла с голода.
— Скуталу, что ты несёшь? — нахмурившись, переспросила Свити.
— А вы не понимаете? — Скуталу стало как-то горько на душе. — Никто меня не понимает. Дурацкая школа, дурацкая домашка, танцы, родители — всё дурацкое. Но когда я рядом с ней, всё меняется. Чувствую себя на своём месте в жизни. И мне хочется делить с ней как можно больше радостных моментов.
— Мы понимаем, Скуталу, — успокоила её Эпплблум. — Просто немного… Неожиданно. Что ты собираешься с этим делать? Это же, ну… Не совсем нормально. Она же совсем не обращает на тебя внимания, ты для неё просто источник комплиментов и обожания. Да и потом, она старше. И она… кобыла.
— Ну и что? — в злобном отчаянии закричала Скуталу. — При чём тут пол и возраст? Я хочу быть с ней!
— Тогда скажи ей об этом, — ввернула Свити Белль. — Вы ведь обе женского пола, так что не имеет значения, кто сделает первый шаг.
— Вот уж нет, — Скуталу отрицательно помотала головой. — Если я скажу ей что-то, она больше никогда не захочет со мной разговаривать. Кому нужна сумасшедшая, безответно влюблённая фанатка вроде меня? Лучше я… просто буду рядом. А ещё у Рейнбоу есть симпатия к какому-то другому жеребцу.
— О-оу, — приподняв бровь, прокомментировала Эпплблум. — Это осложняет дело. До того осложняет, что лучше бросить все твои попытки.
— И гриву ты зря покрасила, — добавила Свити. — Что ты пытаешься этим показать? Если до этого весь Понивилль знал, что ты помешана на Рейнбоу Дэш, то теперь все точно догадаются, что происходит. Разве тебе это нужно?
— Я не знаю, — призналась Скуталу. — Иногда мне очень хочется, чтобы Рейнбоу хоть что-нибудь заметила, чтобы она вот так посмотрела на меня, — Скуталу сделала серьёзное и внимательное лицо, — посмотрела и всё поняла.
— Ну ладно, хватит тут психологию разводить, — залпом осушив кружку с соком, Эпплблум брякнула ей об стол. — Это не поможет. Скуталу, поступай как знаешь, мы не будем вмешиваться, а то ещё сделаем хуже.
— В том-то и проблема, что я не знаю, как поступать, — расстроенно выдохнула Скуталу. Поднявшись с места, она грустно побрела к выходу и даже не попрощалась. Переглянувшись, Эпплблум и Свити удивлённо проводили её взглядом. В голове у Скуталу не осталось никаких мыслей, кроме размышлений о Рейнбоу Дэш и своих чувствах, и она просто шла к дому, прокручивая в голове снова и снова те моменты, когда они были вместе. «Я просто клещ, — думала Скуталу, — привесилась на Рейнбоу и пытаюсь всё за ней повторять, чтобы она обратила на меня внимание. Это унизительно, но я не могу ничего сделать: всё хорошее, что я хранила у себя в душе, спроецировалось на неё. Я готова быть кем угодно и какой угодно, лишь бы видеться с ней почаще. Слышать её голос. Чувствовать прикосновения». Чувство беспомощности накрыло её, как одеяло, под которым темно, тесно и нечем дышать, когда Скуталу вдруг почувствовала, что ей на ухо что-то капнуло. «Ещё и дождь пошёл», — с досадой подумала Скуталу, выставив переднее копыто, на которое холодной россыпью прозрачных бусин падали капли. Задумавшись, Скуталу осмотрелась и поняла, что на лужах вокруг нет ни единой ряби. Что это такое? Скуталу подняла голову и почувствовала, как у неё расширились глаза и кровь запульсировала в висках: там была Рейнбоу Дэш, свернувшаяся на тёмном облаке и с любопытством глядящая на неё.
— Привет, Рейнбоу! — крикнула Скуталу, и её выражение лица с угрюмого сменилось на радостное. Она так хотела просто увидеться с ней, и вот она, живая, настоящая Рейнбоу, смотрит на неё с таким дружелюбием, что просто невозможно не улыбнуться.
— Привет. Что у тебя случилось? — осведомилась Дэш.
— Да ничего такого, — смущённо соврала Скуталу. — А что?
— У тебя туча над головой, — пояснила Рейнбоу Дэш и сверкнула пурпурными глазами. — Это значит, что ты расстроена. О! Глянь-ка, она вырывается!
И действительно: туча перестала поливать Скуталу, побелела и скользнула прочь, вырвавшись из копыт Рейнбоу Дэш.
— Вот какой эффект я оказываю на пони, хе-хе, — похвасталась Рейнбоу, спускаясь на землю. — Только прилетела, а у кое-кого уже хорошее настроение, — с этими словами она потрепала Скуталу за щёку. — Ну, мне пора. Пока, Скутс.
— А может, мы погово… — начала Скуталу, но было уже поздно: Рейнбоу рванула куда-то и вскоре превратилась в голубое пятно, почти сливающееся с весенним небом. Скуталу поднесла копыто к той щеке, которую трогала Рейнбоу, и провела по собственной шкурке, точно пытаясь поймать прикосновение и заставить его остаться с ней навсегда. Рейнбоу даже не заметила её раскрашенные во все цвета радуги волосы, а Скуталу так ждала, что она хоть как-то отреагирует, пусть даже и отрицательно… «Я буду цепляться за малейшую надежду, — подумала Скуталу, — хотя она такая непоследовательная. То прилетает, то улетает; то ищет встречи со мной, то избегает меня. Но я вижу, что у неё есть какие-то чувства. Я не должна сдаваться».
Глава 5. Среди сверчковСкрип калитки. Звенящая тишина. Роса. Туман. Скуталу уже видела это раньше… но где? Следуя первому побуждению, она выбирает тот же маршрут, что и в прошлый раз, бежит по травяным зарослям и спускается к воде. Силуэт на том берегу выступает из дымки, и взгляду Скуталу открывается голубая кобыла с распахнутыми крыльями, которая смотрит в непонятном направлении, в никуда, застыв на месте.
— Рейнбоу Дэш! — обрадовавшись, кричит Скуталу. — Я здесь! — но лиловые глаза пегаски продолжают смотреть в одну точку, а её голова не поворачивается на голос. — Рейнбоу Дэш!
Испугавшись её отсутствующего взгляда, Скуталу оставляет попытки докричаться и бросается в воду, чтобы переплыть реку и легко прикоснуться к голубой шкурке, заставив обратить на себя внимание. Но чем больше она работает копытами, тем дальше кажется другой берег; напрягаясь из последних сил, Скуталу удваивает усилия, но всё тщетно. Вода совсем ледяная, и Скуталу чувствует, как от холода у неё одну за другой сводит ноги; она начинает тонуть, захлёбываясь и уходя с головой под воду. Рейнбоу будто не слышит её криков о помощи и стоит неподвижно, пока Скуталу медленно идёт на дно, пуская серебристые пузыри…
— А-а-а-а! — с этим криком Скуталу открыла глаза и села на постели, тяжело дыша и всё ещё чувствуя, как в лёгких кончается воздух, а вода заливается ей в нос, рот и уши. Кошмар казался таким реальным, что она никак не могла прийти в себя. За окном было светло, и ветерок доносил до её слуха крики петухов с фермы. Дрожа и испуганно озираясь, Скуталу отёрла холодный пот со лба. Это был сон, всего лишь сон. Ей снова снилась Рейнбоу. Похоже, её образ настолько прочно впечатался в подсознание Скуталу, что появлялся даже в сновидениях. Просто удивительно, насколько она зациклилась на совершенно обычной кобыле… Нет, Рейнбоу вовсе не была обычной. Её насмешливые глаза, её смелость и упорство, её головокружительная скорость, дарящая чувство абсолютной свободы и полёта — всё делало её особенной, неповторимой и в высшей степени достойной любви. Скуталу вновь ощутила где-то под рёбрами ноющее желание увидеть Дэш. Просто увидеть, можно даже не разговаривать — ей не нужно много для счастья.
Дверь распахнулась, и на пороге показалась растрёпанная спросонья мама.
— Вставай, пора в школу! — Скуталу угрюмо посмотрела на неё. — О, уже проснулась. Поднимайся, завтрак стынет.
Выпутавшись из клубка одеял, сонная Скуталу зацокала на кухню и уселась напротив отца, которого было не видно из-за развёрнутой газеты. Он деловито хмыкал, точно информация о весенних посадках казалась ему занимательной. Скуталу придвинула к себе миску с едой и сморщила нос.
— Опять, — раздражённо буркнула она. — Вчера овсянка, сегодня овсянка, завтра овсянка. Она же невкусная!
— Ешь что дают, — проворчала мама, копаясь в кухонном шкафчике. Скуталу смирилась и поковыряла ложкой кашу, а затем, сморщившись и прижав уши, отправила полную ложку безвкусного овсяного варева в рот. «Мерзость, — подумала она, сглатывая. — Рейнбоу Дэш наверняка не стала бы такое есть. Она слишком крута для этой утренней рутины, да и для этой реальности вообще. Вот бы она узнала о моих чувствах! Экстремальный способ, но это даже лучше, простой ответ — да или нет. Что за глупое чувство эта неопределённость! Ждёшь, надеешься и сам не знаешь, что думать и как поступать, постоянно такое ощущение, что от тебя ничего не зависит».
— Только послушай, дорогая, — папа Скуталу нарушил молчание, выражающее всеобщий вооружённый нейтралитет. — «Приходи к нам на субботник, если ты силён, удал и готов помочь всемпони, чтобы Понивилль сиял». Отвратительные стихи, правда?
— Угу, — отозвалась мама и, вероятно, сказала ещё что-то, но остальное потонуло в звоне кастрюль, которые она переставляла. — Скуталу, быстро доедай и марш собираться, опоздаешь.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — зло затараторила Скуталу, заглотив последнюю ложку овсянки и скривившись. С досадой грохнув тарелкой об стол, она ушла на второй этаж, закрыла дверь и уселась на неубранную кровать. С тоской посмотрела на то место, где раньше был дверной засов — отец свинтил его после того случая, когда она заперлась у себя в комнате на три часа и отказывалась открывать. «В этом доме не дождёшься приватности», — подумала Скуталу. В голове у неё крутился идиотский стих из газеты. «Приходи к нам на субботник, если ты силён, удал...» И тут словно молния ударила ей в голову. Стихи. Она может написать стихотворение, чтобы выразить свои чувства к Рейнбоу, которые терзают её вот уже вторую неделю. Скуталу никогда раньше не писала стихов, но сейчас ей казалось, что она действительно это сможет — в голове крутилось столько мыслей, образов и фантазий, связанных с Рейнбоу Дэш, что они просились испещрить белый сугроб бумаги цепочкой карандашных следов. Скуталу достала блокнот, улеглась на скомканное покрывало и принялась укладывать свои переживания в загогулины корявого почерка.
«Я не знаю, как выразить все свои глупые чувства,
Когда ты не рядом, мне больно и трудно дышать,
Как горящие листья, я съёживаюсь от грусти,
Когда ты со мной — я словно могу летать.
Яркая, как огонь, голубая, как небо,
Ты красишь радугой жизнь, надежду даря.
Твой взгляд и улыбка мне вместо воды и хлеба,
И я буду верить в то, что надеюсь не зря.
Всё странно, всё так запутано и непонятно,
Что я даже не знаю, хочется ли мне жить.
Быть твоим другом, быть рядом легко и приятно,
Но это не запрещает ждать и любить».
Наступило молчание. Можно было слышать, как в траве заводят свою вечернюю песню сверчки. Перед Скуталу сидели две кобылки, разинув рты и вытаращив глаза.
— О Селестия! Скуталу, ты правда сама это написала? — наконец решилась сказать Свити Белль.
— Да, сегодня утром, — польщённая такой реакцией, Скуталу взмахнула крашенной во все цвета радуги гривой. — Как вам?
— Замечательно, — ответила Эпплблум, — нет, не так. Это… Это… Гениально?
— Ой, да ладно вам, — Скуталу изобразила смущение, хотя внутри её распирало от гордости. — Подумаешь… Так, начеркала что-то…
— Это ведь про Рейнбоу Дэш, да? — осведомилась Свити.
— Ну да, — Скуталу с притворной застенчивостью поковыряла ножкой в земле. — Как думаете, кому ещё это можно зачитать?
— Э-э-э… Думаю, что никому, — ответила Эпплблум. — Это же очень личное! Тут каждая строчка кричит «Рейнбоу Дэш! Рейнбоу Дэш!»
— Кто-то звал Рейнбоу Дэш? — раздалось над их головами, и все трое подняли взгляд в вечернее небо, на котором уже начинали проявляться бледные звёзды, похожие на цветы эдельвейса. Рейнбоу зависла над ними, помахивая крыльями и пристально глядя то на одну, то на другую, то на третью. — Так что, меня кто-то звал? Я здесь.
— Ну-у, я думаю, нам со Свити Белль пора, — Эпплблум принялась пихать Свити, отчего та недовольно зашипела. — Пора, Свити Белль, — с нажимом повторила Эпплблум.
— Но мы же только что пришли…
Эпплблум вздохнула и принялась кивать головой в сторону Скуталу, показывая Свити, что им нужно оставить пегаску наедине с Рейнбоу.
— А, это, — закатив глаза, наконец поняла Свити Белль, — Да, мы-ы… Время позднее, и… Мы, пожалуй пойдём… э-э… вон туда, — и обе ретировались в указанном направлении так быстро, точно бежали марафон. Скуталу проводила их взглядом и повернулась к Дэш, которая слетела на землю и позёвывала, прикрыв рот копытом.
— Так что вы тут делали, Меткоискатели? — спросила Рейнбоу, дружелюбно разглядывая Скуталу.
И тут Скуталу ужасно захотелось, чтобы Рейнбоу знала абсолютно всё, чтобы она увидела её голую и беззащитную душу со всеми её странными стремлениями и желаниями. Ей нужен был прямой ответ, и немедля. Прямо сейчас её мучения могут закончиться, если Скуталу просто возьмёт и прочитает ей стихотворение. Больше никаких «наверное» и «возможно».
— Я зачитывала стих, который написала сегодня, — ответила Скуталу, — хочешь послушать?
— Ну, я не особо люблю поэзию, — призналась Дэш. — Но могу послушать, если ты хочешь. Мы же вроде как друзья, а?
— Вроде как, — робко повторила Скуталу, всей душой желая прижаться к Рейнбоу и больше никогда её не отпускать из своих объятий. — Слушай. «Я не знаю, как выразить все свои глупые чувства...»
Рейнбоу слушала внимательно, наклонив голову набок и прислушиваясь к каждому слову. В её глазах то вспыхивали, то угасали рубиновые огоньки. Когда Скуталу закончила, она вдруг разинула рот и выдала чудовищный зевок, словно показывала цирковой номер с засовыванием головы в пасть льву.
— О чём это? — сонно спросила Рейнбоу, потирая глаз. — О любви ведь, да?
— Да, — трепеща и дрожа, ответила Скуталу. У неё подкосились ноги, и она неуклюже опустилась на траву. В наступившей тишине сердце Скуталу стучало, как барабан. О Селестия, пусть Рейнбоу скажет хоть что-нибудь.
— Понятно, — усмехнулась Рейнбоу. — Первая любовь, самый возраст для такого. Хорошие стихи, Скуталу.
— Скажи, Рейнбоу, — приходя в окончательно безумное состояние, срывающимся голосом прошептала Скуталу. — Скажи… Как бы ты отреагировала, если бы я сказала тебе, что это стихотворение о тебе?..
Глаза Рейнбоу не выражали ни позитивных, ни негативных эмоций. Она просто застыла, словно превратилась в цельный кусок льда. Сверчки всё так же пели в кустах, пока онемевшая от собственной дерзости Скуталу напряжённо сглатывала, чувствуя, как у неё пересохло в горле. Ей было уже не важно, какой ответ даст Рейнбоу — главное, чтобы он был прямым и абсолютно честным.
— Знаешь, Скуталу… Я что-то устала сегодня. Извини, что не поболтали как следует, — Рейнбоу снова зевнула и расправила крылья. — Пойду спать. Поговорим позже, хорошо? Кстати, твоя краска для волос делает тебя на двадцать процентов круче.
И не успела Скуталу вымолвить ни слова, как Рейнбоу уже взмыла в небо и улетела прочь.
Описание: Пятнадцатилетняя Скуталу пытается справиться с подростковыми проблемами и неразберихой в личной жизни.
Пэйринг: Скуталу/Рейнбоу Дэш.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Фемслэш, Романтика, Ангст, Повседневность
Глава 1. Гонка пегасовСтук колёс разрезал весеннюю тишину — мягкую, зеленоватую, пахнущую талым снегом и мокрой землёй. За окном поезда пролетали однообразные пейзажи, и с каждым километром радостное нетерпение Скуталу всё увеличивалось, ведь она едет на Гонку Пегасов — самый крутой конкурс для летунов, какой только можно вообразить. В качестве болельщика, конечно. Скуталу пошевелила так и не выросшими крыльями. «Да уж, парить себе потихоньку в небе я так и не научилась. А ведь мне уже пятнадцать», — подумалось ей, пока поезд мчался мимо зазубренной, как пила, горной гряды.
Она была одна. И дело было даже не в том, что Эпплблум, вся перемазанная красками, сообщила, что ей нужно работать над новой картиной; не в том, что Свити Белль сослалась на недостаток вокальной практики перед важным выступлением в Коньсерватории и тоже не поехала. Рейнбоу Дэш пригласила только Скуталу в качестве болельщика, зная, как рыжая пегаска обожает смотреть на её невероятные трюки. Послышалось цоканье копыт, и Скуталу с сияющей улыбкой поспешно повернулась к вошедшей пони.
— Чем занималась, пока я отлучилась, а, Скутс? — спросила Рейнбоу, присев рядом.
— Н-ничем, — выдавила Скуталу, пожирая её взглядом. У неё постоянно было такое чувство, будто сама принцесса Селестия оделила её своим королевским вниманием. Скуталу всё не могла поверить, что Рейнбоу пригласила именно её, что эта потрясающая пони — может ли такое быть? — нуждается в её поддержке.
— Хех, ну ничего, на соревнованиях тебе точно будет чем заняться, — усмехнулась Рейнбоу.
— Да уж, скучать не придётся… Ты ведь собираешься показать свой Звуковой Удар? — с надеждой спросила Скуталу.
— Увидишь, — уклончиво ответила Рейнбоу.
— Я думаю, что в любом случае это будет потрясающе! — восторженно воскликнула Скуталу, продолжая восхищённо глазеть на своего кумира. Её переполняла гордость и радость от осознания того, что она проведёт столько времени в Кантерлоте с Рейнбоу Дэш. Вдруг их разместят в соседних номерах гостиницы, и Скуталу сможет стучаться к Рейнбоу и спрашивать, нет ли у неё масла для смазки колёс скутера или ещё какой-нибудь ерунды. А может, их и вовсе поселят вместе? О, как бы это было здорово!
— Спасибо, Скутс, — с этими словами Рейнбоу ласково потрепала её фиолетовые вихры. — Люблю, когда мне говорят, какая я офигенная.
Щёки Скуталу залил румянец радостного смущения, и она не нашлась, что ответить — все мысли будто превратились в сырое тесто, оставив только «Она выбрала меня. Это что-то значит».
Пару часов спустя Скуталу, обмотанная разноцветным шарфом в цвет гривы Рейнбоу, кое-как приткнулась в уголке на забитых болельщиками трибунах и принялась глазеть на то, как разминаются спортсмены, отжимаясь на крыльях и выписывая затейливые узоры в небе. Несмотря на большое расстояние между ними, Скуталу отлично видела Рейнбоу, которая расслаблялась на облаке так, будто её ничего не касается. «Конечно, — подумала Скуталу, — таким прирождённым спортсменам, как Дэш, не нужна какая-то там разминка. Она просто дождётся фанфар, коснётся стартовой линии, услышит сигнал и ка-ак помчится в воздухе! Конечно, она выиграет. Разве может быть иначе?» Не заставляя себя ждать, фанфары прогремели над всем стадионом, отчего Скуталу нервно вздрогнула. Рейнбоу, потянувшись на облаке, слетела к старту и, видимо, заболталась с кем-то из Вандерболтов — эту команду можно было узнать по блестящим серебристо-голубым лётным костюмам. Скуталу захотелось кричать, и она замахала разноцветным флажком с портретом Рейнбоу Дэш и начала скандировать её имя, повторяя его, как какое-то заклинание. В её голове теснились радостное восхищение и азарт болельщика, для которого нет ничего важнее, чем та крошечная фигурка.
— На старт… Внимание… Марш! — похожий на механический из-за громкоговорителя голос разнёсся по всему стадиону, и под свист и крики болельщиков пегасы взмыли в небо. Полоса облачных препятствий, затем следующее задание — разогнать как можно больше облаков за пятнадцать секунд, а потом просто старая добрая гонка до самого финиша. Когда соревнование дошло до третьего, самого напряжённого этапа, Скуталу в страшном волнении вскочила и принялась прыгать на месте.
— Рейн-боу Дэш! Рейн-боу Дэш! Рейн-боу Дэш!..
— Хватит уже, — оборвал её пожилой пони, сидящий по соседству. — Все уже поняли, как сильно ты её любишь.
Скуталу невольно почувствовала, как краска снова прилила к её лицу.
— Н-никого я не люблю. Я просто… Фанат. Вот и всё, — вздёрнув подбородок, ответила она. — А вообще…
— Тише, — шикнул сосед. — Сейчас будет церемония награждения.
— Как? Уже… всё?! — шокированно воскликнула рыжая пони, наблюдая за тем, как по небу расползается огромный и великолепный радужный круг, который только что сделала Рейнбоу. — Вы мне всё впечатление испортили!
«Похоже, я так увлеклась спором, что не заметила, как пролетели соревнования, — смущённо подумала она. — Интересно, кто победил? Наверное, Рейнбоу. Или нет. О Селестия, нет! Вдруг она не выиграла?»
Её сомнения развеяла Рейнбоу, торжественно поднявшись на третью ступеньку пьедестала.
***
— Ох, Рейнбоу, поверить не могу! Я так рада! — пищала Скуталу, прыгая вокруг Рейнбоу Дэш с бронзовой медалью на шее. — Что ты чувствуешь? Ты счастлива? А?
Дэш наградила Скуталу таким взглядом, точно она смотрела на несмышлёного жеребёнка.
— Да-да, счастлива, довольна и прочее, но я ведь могу лучше, — усмехнулась Рейнбоу, делая вид, что ей вовсе не хочется скакать и визжать, как Скуталу. — Точнее, раньше могла. Теряю форму. Видела мой Звуковой Удар? Он был ужасен, я делала его на последнем издыхании.
— Я… Немного, самую капельку… его пропустила, — призналась Скуталу. — Но я уверена, что он был потрясающим, как всегда!
— Пропустила? Да как же так… — начала Рейнбоу, но тут же осеклась. — Впрочем, ты права. Я всё ещё лучший летун в Эквестрии, пусть даже судьи так не считают!
С этими словами она гордо замахала крыльями цвета безоблачного летнего неба и сделала сальто в воздухе. Скуталу улыбнулась. Пусть Рейнбоу уже тридцать, но в душе она всё ещё жеребёнок, жаждущий одобрения и побед.
— Правильный настрой, — робко заметила Скуталу. — Ты же взяла медаль. Не золотую, конечно, но всё же…
— «Конечно»? Что значит «конечно»? — нахмурившись, Рейнбоу ткнула Скуталу в бок. Та замялась и попыталась промямлить, что она совсем не это хотела сказать, но вдруг Дэш разразилась громким нахальным смехом.
— Да не пугайся ты так! Я же пошутила, — Рейнбоу Дэш потрепала её гриву и вдруг притянула Скуталу к себе, крепко стиснув в объятиях. — Я думаю, что ты очень милая.
— Спсиб, — пробормотала Скуталу, чувствуя себя так, будто оказалась в раю. Её герой, её обожаемая Рейнбоу, с которой ей-то, Скуталу, уж точно никогда не сравниться, сейчас держит её и туго прижимает к себе. Уткнувшись в зелёную прядь, Скуталу вдыхала её запах, напоминающий аромат каких-то цветов, всей душой желая, чтобы это продолжалось вечно. Но вдруг чужие копыта разжались, и Скуталу открыла глаза и опомнилась.
— Что ж, Скуталу, мне пора, — извиняющимся тоном сказала Рейнбоу Дэш. Пожелав Скуталу удачи, Рейнбоу рванула наверх и свернулась на высоком облаке — должно быть, устала, хоть и не хотела этого показывать. Скуталу выждала несколько секунд для вежливости, а затем понеслась домой со всех ног, внутренне визжа от счастья. Да, не получилось провести с Рейнбоу хотя бы чуточку больше времени в Кантерлоте, но кого это волнует, когда есть такие крепкие объятия?
— Мама! Папа! Вы не поверите… — распахнув дверь, с порога крикнула Скуталу. Мама выглянула из-за угла и прижала копыто к губам.
— Не кричи так, глупая, папа спит, — прошипела она, окинув её разъярённым взглядом. Весь настрой Скуталу тут же сдулся, как большой воздушный шар.
— Ладно. Пойду, пожалуй, посижу одна в своей комнате, — раздражённо бросила она и зацокала по ступенькам на второй этаж. Запершись внутри, Скуталу плюхнулась на закиданную одеждой и бумажками кровать и уставилась на стену. Как у любого подростка, пустая стена была сверху донизу обклеена фотографиями, постерами, рисунками, и почти на всех была изображена Рейнбоу. Скуталу улыбнулась самому крупному портрету, висевшему в центре — с него дерзко смотрела та, на кого Скуталу всю жизнь хотела быть похожей, хотя прекрасно осознавала, что это невозможно. В пятнадцать лет уже поздно мечтать о том, что никогда не сбудется. И ей показалось, что Рейнбоу на плакате подмигнула ей. Улыбка Скуталу стала ещё шире. Она сняла с шеи радужный шарф, скомкала его и обняла, удобно устроившись в постели. Ей казалось, что он всё ещё мог хранить прикосновение Дэш.
Глава 2. ЗакусочнаяКалитка в живой изгороди отворяется с лёгким скрипом, выпуская Скуталу на пустую и тихую улицу. Прохладный утренний воздух оставляет мельчайшие капельки росы на оранжевой шкурке. Скуталу идёт к реке, и её копыта приминают высокую траву. Ивы тонут в молочно-персиковом тумане, их ветви дремлют, едва заметно покачиваясь от дуновения свежего ветерка. Она знает, что кто-то ждёт её здесь, в этом секретном условленном месте недалеко от Понивилля. Она переходит на бег, сбив дыхание, пока не наступает на кромку воды, над которой курится влажный белый пар; с распускающихся листьев прибрежных кустов стекают едва заметные прозрачные капли. На том берегу чуть виден крылатый силуэт…
— Скуталу! Вставай сейчас же! — сонная картина мелькает несколько раз, как видео с помехами, и резко обрывается. Открыв глаза, Скуталу недовольно забурчала, не желая возвращаться в реальность, где мама так яростно толкала её в бок, точно собралась утрамбовать её в стену.
— Мам, ну мам, ещё пять минуточек, мам…
— Поднимайся, у меня каша на плите, некогда мне тебя из кровати выпихивать! Школу проспишь, — ворчала мама, ожесточённо стаскивая с неё одеяло. — Ты только посмотри, какой у тебя бардак! Спишь в какой-то мусорной куче!
— Не-ет, нет, нет, ну мама-а, — запротестовала Скуталу, пытаясь перетянуть на себя ускользающее одеяло, но было поздно. Прекрасное сновидение ушло, одеяло было зажато в зубах у мамы, а на всю квартиру распространялся запах подгоревшей каши. Потянув носом воздух, мама наградила Скуталу разъярённым взглядом.
— Прекрасно, — резюмировала она и удалилась, раздосадованная сбежавшей кашей и, похоже, жизнью вообще. Скуталу уставилась в потолок и только сейчас заметила, что всё ещё сжимает в копытах шарф. «Надо найти Рейнбоу. Я не видела её уже три дня, а всё сплю с шарфом. Ужасно хочется провести с ней ещё хоть немного времени», — подумала она, вылезая из постели. Левое крыло затекло, и Скуталу недовольно помахала им, пытаясь восстановить кровообращение. «Мало тебе того, что ты бесполезно, так ещё и проблемы создаёшь», — мысленно обратилась она к крылу.
***
Как только по всей школе разнёсся дребезжащий звук звонка, Скуталу вскочила и принялась в спешке запихивать книги в седельную сумку. Ей не терпелось поскорей выскочить из этого проклятого здания, где она просидела пять уроков полным овощем, то проваливаясь в сон, то пожёвывая карандаш, то безуспешно пытаясь решать непосильные её несчастному мозгу задачки, которые давно уже довели её до безумия. «Когда-нибудь я взорву школу», — мысленно пообещала себе Скуталу и рванула к выходу, проигнорировав удивлённые возгласы Эпплблум и Свити Белль. Потом она обязательно расскажет им всё, они ведь её лучшие подруги и должны знать, что происходит, но сейчас она просто не имеет права терять ни секунды.
Быстро шагая по улице, Скуталу заглядывала в каждый угол, но Рейнбоу нигде не было видно. В конце концов до неё дошло, что она просто смотрит не туда — ведь Дэш на землю спускалась, пожалуй, раз в год, да и то по особым случаям. Задрав голову, Скуталу долго изучала небо, по которому плыли облака, подсвеченные апрельским солнцем, похожие на клочки сладкой ваты. Её внимание привлекла процессия из какой-то пегаски и следующей за ней стайкой птиц, и Скуталу подошла поближе, после чего без труда разглядела Флаттершай.
— За мной, маленькие друзья, — подбадривая летунов, говорила она, — вас ждут новые удобные гнёзда. Не отставайте!..
— Флаттершай! — крикнула Скуталу, чем ужасно напугала розовогривую пегаску, издавшую сдавленный писк и потерявшую высоту. — Извини, не хотела тебя пугать. Ты не видела Рейнбоу?
— О, я бы рада помочь, но не знаю, где она. Последний раз я видела её на лужайке, где мы обычно устраиваем пикники, — робко ответила Флаттершай. — Извини, Скуталу… Если ты не возражаешь…
— Да, конечно, занимайся со своими птицами. Спасибо, — быстро добавила Скуталу, наблюдая за тем, как птицы улетают вслед за Флаттершай, которая тихо говорила им что-то про чудесную погоду и приятный ветерок.
Добравшись до лужайки для пикников, Скуталу услышала тихое жужжание, которое всё приближалось, но она никак не могла найти источник звука. Когда об её ухо, жужжа, как рой разозлённых пчёл, что-то мягко стукнулось и поменяло направление, Скуталу повертела головой и увидела, что это был Танк со своим пропеллером. А значит, Рейнбоу где-то недалеко. Её сердце забилось быстрее.
— Рейнбоу Дэш! Ре-е-ейнбоу! — позвала Скуталу, и с ближайшего облака свесился кончик разноцветного хвоста, а потом и любопытная мордашка Рейнбоу Дэш.
— Привет, рыжая, — дружелюбно отозвалась Рейнбоу. — Чего тебе?
— Да я так… Так, думала… Может, поболтаем, — начала заикаться Скуталу, поняв, что особой причины для встречи с Рейнбоу у неё действительно нет, разве что непреодолимое желание её увидеть. Как мучительный зуд при чесотке, который можно прекратить, только увидев Рейнбоу Дэш.
— Может, — разрешила Рейнбоу, слетая на землю, чтобы не кричать с высоты. Подойдя к Скуталу, она приобняла её за плечо, отчего Скуталу вздрогнула и зарделась. Прикосновения Дэш были такими естественными и непринуждёнными, но как же это было приятно… — Сходим в закусочную? А то у меня во рту с утра жухленькой травинки не было.
— Конечно! — радостно вскричала Скуталу, точно в один момент сбылись все её мечты. Впрочем, так и было. Она и лучший летун во всей Эквестрии проводят время вместе — значит, Рейнбоу действительно нравится общаться со Скуталу! Да об этом обязан знать весь Понивилль!
— М-м, какие же у них тут вкусные сэндвичи с клевером, — вгрызаясь в хлеб, невнятно комментировала Рейнбоу с набитым ртом. Она была похожа на голубого хомяка-переростка, набивающего защёчные мешки, но это её совсем не портило.
— Согласна, очень вкусные, — улыбнулась Скуталу, пристально и восхищённо наблюдая за тем, как тёмные листики исчезают во рту Рейнбоу Дэш. «О Селестия, я в прямом смысле этого слова смотрю ей в рот. Зачем?» — мысленно отругала себя Скуталу и перевела взгляд на её копыта, мягко сжимающие сэндвич. Хотелось знать как можно больше о том, что обычно делает Рейнбоу в свободное время. — Чем занималась сегодня?
— Ничем особенным. Так, думала кое о чём, — Рейнбоу явно пыталась улизнуть от ответа, что разбудило в Скуталу разгорающийся огонёк интереса, в который срочно нужно было подбросить ещё словесных дров.
— О чём?
— Да так, ерунда. Не бери в голову, — отмахнулась Дэш, запихивая в рот последний кусочек сэндвича, который она умяла с такой скоростью, точно за ней гнались. Да уж, спортсмены всегда едят много и быстро.
— Это что-то личное? — догадалась Скуталу. — Рейнбоу, ты всегда можешь сказать мне. Клянусь, я никому не расскажу.
Рейнбоу Дэш с сомнением покосилась на Скуталу — выражение лица пегаски-подростка было практически умоляющим, точно от чужого секрета зависела вся её жизнь. Помедлив немного для большей торжественности, Рейнбоу придвинулась к Скуталу так, что практически касалась её носом. Открыв рот в предвкушении, Скуталу статуей застыла на стуле. Рейнбоу была так близко, что она чувствовала её дыхание — свежий, травяной запах клевера. Скуталу вдруг страшно захотелось узнать, каковы на вкус губы Рейнбоу Дэш. «Что это такое? — мысленно спросила себя она. — Почему меня к ней так тянет? Я что… влюбилась?»
— Мне… Нравится… Кое… Кто, — театральным шёпотом произнесла Дэш и тут же отодвинулась на приличное расстояние, чтобы проследить за произведённым эффектом.
— Да? И кто же это? — затаив дыхание и расширив глаза, прошептала Скуталу. Что если этот «кое-кто» — она сама? Вдруг у Рейнбоу есть к ней какие-то чувства и она хочет намекнуть на них? Это было просто невероятно, до того невероятно, что претендовало на исполнение всех желаний, которые Скуталу пыталась подавить в себе.
— Так я тебе и сказала, — хмыкнула Рейнбоу Дэш, отводя глаза. — Не в этом суть. Он обращается со мной как с грязью, не замечает, будто меня и нет вовсе. Понимаешь? Терпеть не могу, когда я из кожи вон лезу, а меня ни во что не ставят.
— «Он»? — эхом повторила ошарашенная Скуталу.
— Ну да, — отозвалась Рейнбоу. Её взгляд был расстроенным. — Мне… Очень не хватает близкого пони, чтобы этим поделиться. Будешь моим хранителем страшной тайны?
— Конечно, Рейнбоу, — Скуталу хотела доверительно взять её за копыто, но застеснялась в связи с только что сказанным — наверно, это будет не к месту. — Никто не узнает. Ну, кроме меня.
— Спасибо, Скуталу, — Рейнбоу Дэш перегнулась через стол и притянула Скуталу к себе, неловко обняв. — Ты гораздо лучше, чем этот козёл. Хорошо иметь такого друга.
«Друга», — повторила про себя Скуталу, и ей одновременно понравилось и не понравилось это слово.
Глава 3. Под клёномВ пустом зале гулко отдавались шаги Скуталу, которая кружила перед сценой и нервно покусывала губу. Все участники танцевального коллектива уже должны быть здесь, но, видимо, они слишком хороши для того, чтобы прийти вовремя. Высунувшись в окно, Скуталу тоскливо наблюдала за дорогой, ведущей к школе. Неуправляемые первоклашки толпой выбегали из класса, грозя сбить старшеклассников, которые в панике сторонились, чтобы дать дорогу гурьбе несносных спиногрызов и не быть убитыми. Мисс Черили о чём-то неторопливо болтала с директрисой, направляясь домой. Ну конечно, никому не нужны внеклассные занятия вроде танцев.
— Эй, Скуталу, мы здесь, — дверь отворилась, и в зал ввалились четыре пони с довольными лицами и пачками каких-то снеков в зубах, — мы не опоздали?
— Опоздали на половину репетиции. Спасибо большое, — раздражённо отрезала Скуталу, — и что я вам говорила насчёт еды? Никакого жевания!
— Ладно тебе, зануда, — отозвалась светло-зелёная пони с копной волос цвета свежего сена, и все остальные кобылки захихикали.
— Гринхэй, надеюсь, ты принесла резинку для волос? Не хочу, чтобы ты попала кому-нибудь гривой в глаз, как в прошлый раз, — добавила Скуталу, укоризненно глядя на зелёную пони.
— Эм… Дай-ка подумаю… — издевательски протянула Гринхэй, сделав вид, что напряжённо раздумывает. — Кажется… Нет!
Скуталу повернулась к сцене и закатила глаза, пока остальные в очередной раз смеялись над ней, точно нашкодили какой-нибудь учительнице.
— Ладно, девочки, за работу. Сегодня мы разберём третью связку… — но тут уши Скуталу уловили какое-то бормотание за спиной.
— … и тут я ему такая: «Давай останемся друзьями»…
— Да ла-а-адно?
—… а он такой «Что-о-о?», а я такая…
— Девочки! — окончательно разозлившись, закричала Скуталу. — Вы хотите сделать этот дурацкий танец или нет? Мисс Черили просила нас подготовить его к дню открытых дверей, а он через неделю! У нас ещё ничего не готово! Что это за отношение к репетициям?!
— Знаешь, Скуталу, пожалуй, с таким руководителем, как ты, мы ничего нормально не сделаем, — протянула одна из кобылок, цинично скрестив копыта на груди.
— Отлично. То есть я же и виновата? А знаете что? Вы мне надоели до невозможности! Я ухожу! — и Скуталу направилась к выходу, ожидая, что её остановят, но этого не произошло.
— Ухожу! — грозно повторила Скуталу, взявшись за ручку двери. Ответом были сдавленные смешки и чьё-то «Ну наконец-то!», за которым последовал новый взрыв хохота. Вконец разъярённая, Скуталу вышла и оглушительно хлопнула дверью, после чего не разбирая дороги помчалась домой. Внутри у неё чаном с кипящим маслом бурлила злость, грозя в любую секунду опрокинуться и ошпарить первого, кто попадётся ей на пути. Они совершенно не уважают её, они ленивы и безответственны, а главное — совершенно не разделяют её любви к танцам. Скуталу не была ни в чём уверена, но на её бедре вот уже несколько лет красовалась метка в виде четырёх отпечатков копыт, повёрнутых друг к другу так, точно их оставила танцующая пара. Быть может, это её судьба, а они так наплевательски к этому относятся!
Домой идти не хотелось — сейчас Скуталу не хватало только придирок родителей по поводу бардака в комнате, неподобающего тона и плохих оценок. Присев на траву под раскидистым клёном, Скуталу всё ещё тяжело дышала и ковыряла копытом в мокрой от весенних дождей земле, думая о том, что бы сделала в подобном случае Рейнбоу Дэш. Должно быть, она бы и вовсе не попала в такую ситуацию, ведь её все уважают и любят. Наверное, потому, что Рейнбоу действительно достойна такого отношения, она же лучший летун в Эквестрии, а Скуталу… А Скуталу не сделала ничего из ряда вон выходящего и, похоже, такими темпами никогда не сделает. Вдруг завтра её, например, раздавит поездом, а она даже не сумела поставить танец из-за этих упрямых и высокомерных кобылок?
Её размышления были прерваны жужжанием Танка, который пролетел прямо над Скуталу, задев одну из кленовых веток, и она, распрямившись, больно хлестнула кобылку прямо по носу. Ойкнув, Скуталу помотала головой и почувствовала, что пришла в себя. «Правильно, Скуталу, — подумала она. — Соберись! Дискорд побери всех этих зазнаек. Если ты хочешь быть ближе к идеалу, пора действовать!»
Она точно знала, с чего начать. Пока Скуталу подбирала краску для гривы, в её голове крутились разрозненные мысли, связанные с тем, что Рейнбоу сказала ей вчера. Влюблённая Дэш вызывала у неё чувство оскорблённой ревности, и Скуталу почему-то всей душой желала, чтобы этого разговора и вовсе не было. Подумаешь, ей кто-то понравился — Рейнбоу импульсивная и сегодня-завтра, возможно, откажется от всех своих слов. Одно она знала твёрдо: Рейнбоу Дэш не должна принадлежать какому-то пони, который её даже не замечает — ей нужен компаньон, который будет любить её-по настоящему и искренне боготворить. Например, такой, как сама Скуталу. Ей очень этого хотелось. Быть рядом, следить за каждым её движением и выражением лица, подарить ей тепло и заботу. «Способна ли я на это? — размышляла Скуталу, оплачивая покупку. — Могу ли я сделать её счастливой? Я ничего из ряда вон выходящего не сделала в этой жизни, чтобы быть рядом с такой, как Рейнбоу. Имею ли я право думать о таких странных вещах? Ладно, хватит сомнений. Я стану ближе к ней, изменив себя». Дойдя до дома, Скуталу сразу же отправилась в ванную и достала тюбики с краской. Скрепя сердце, Скуталу зажмурилась и принялась на ощупь размазывать содержимое тюбика на часть своей гривы.
— Скуталу, что ты там делаешь? Иди поешь, быстрее, — раздался крик папы, и Скуталу тут же вынырнула из-под струи холодной воды, под которой ополаскивала свежеокрашенную голову. Спустившись на первый этаж, Скуталу гордо взмахнула волосами, дерзко глядя на родителей. Те застыли с открытыми ртами, и получилась довольно драматичная немая сцена. Наконец, придя в себя, но всё же заикаясь, мама спросила:
— Что т-ты с собой сделала, Скуталу? — отец же просто потерял дар речи и стоял молча, будто ему залепили рот скотчем. — Что это такое?! — переходя на визгливые нотки, вновь спросила мама.
— Делаю с собой всё что хочу, — огрызнулась Скуталу, поправляя раскрашенную под радугу гриву и оглядывая такой же разноцветный хвост. — Не ваше дело.
— Зачем ты покрасилась? Это же… Это… Ужасно! — наконец нашёлся папа. — Это что, в угоду моде какой-то?
— Нет, — пробурчала Скуталу и развернулась к выходу. — Это для Рейнбоу. Я что-то не голодная, потом поем.
— А ну вернись, мы ещё не договорили! — хором закричали родители, но было уже поздно — «хулиганка» давно убежала. Она уже знала всё содержание разговора и могла предугадать, какими словами будут изложены родительские претензии — они так часто придирались к Скуталу и отчитывали её, что становились предсказуемыми, и это невероятно раздражало.
***
Вернувшись под облюбованный клён, Скуталу присела на более-менее сухое место и залюбовалась своим отражением в ближайшей луже. Рыжей кобылке казалось, что радужные волосы бесконечно идут ей, и она немного пококетничала с отражением, представляя, что из воды на неё смотрит Рейнбоу. Скуталу хотелось найти её сейчас и показать результаты своего радужного эксперимента, но она подавила это желание. Не сейчас. Сначала она должна научиться летать, чтобы по-настоящему произвести впечатление на Рейнбоу Дэш — может, увидев результаты её стараний, она и вовсе забудет о своей несчастной любви и поймёт, как сильно Скуталу хочется проводить с ней как можно больше времени. Получится ли впечатлить её? Скуталу встала в отдалении от дерева, чтобы, не дай Селестия, не врезаться в клён головой. Изготовившись, она принялась хлопать крыльями, пытаясь оторваться хотя бы на дюйм от земли. Поднатужившись, Скуталу начала махать часто-часто, а затем, на мысленный счёт «три», поджала ноги и… грохнулась на землю, ни на миллиметр не приблизившись к желаемому результату. Она всё пыталась и пыталась, пока со лба не начал катиться крупными каплями пот, а крылья не устали. Обессиленная, Скуталу рухнула рядом с лужей и больше не могла сдерживать слёз: неудачи с танцевальным номером, родительские нотации, безответное и жаркое стремление к Рейнбоу — всё смешалось в одну отвратительную на вид и горькую на вкус кашу, и Скуталу зарыдала, чувствуя, как мокнет в талой весенней воде только что выкрашенный в цвета радуги хвост.
Глава 4. Ферма «Сладкое яблоко»Скуталу лежала на рыхлой земле до тех пор, пока не выплакала все слёзы, и наступила какая-то апатия — ей было всё безразлично, она выбилась из сил и могла только распластаться и смотреть на бледные ростки полевых цветов, пробивающиеся из мягкой чёрной почвы. Скуталу думала о том, почему все подростковые проблемы в одно мгновение навалились на неё, как тяжёлая металлическая сеть, придавливая к земле. Сильнее всего ощущалась неудовлетворённая потребность в творческой самореализации, которую задавливала школьная программа, не предусматривающая кружков по увлечениям. Создать танцевальный клуб было идеей Скуталу, но, похоже, никто в школе не относился к этому серьёзно, а девочки приходили туда не ставить и репетировать танцы, а посудачить и посмеяться над ней. А теперь к этим проблемам прибавилось неконтролируемое притяжение к кобыле, которая старше её на пятнадцать лет. Просто отлично.
— Эй, Скуталу, ты чего там? — откуда-то издалека раздался голос Свити Белль.
— Что с тобой? — на сей раз это была Эпплблум. Обе кобылки подбежали к беспомощно растянувшейся на траве пегаске и, взволнованные, уселись рядом, засыпая её вопросами. Эпплблум и Свити Белль были сильно обеспокоены, но сейчас они раздражали Скуталу — казалось, что никто, абсолютно никто в целом мире не способен понять её проблемы и помочь их решить.
— Девочки, давайте не здесь, — устало проворчала Скуталу. — Нужно рассказать вам кое-что. Найдём место потише.
— У меня дома сейчас никого нет, все уехали продавать выпечку, — ответила Эпплблум, со священным ужасом разглядывая радужную гриву и хвост Скуталу. — Идём? Там немного яблочного пирога осталось.
— Идём, — буркнула Скуталу, размазывая по лицу слёзы, и когда она встала, то весь её живот и ноги были в сухой прошлогодней траве, прилипшей к шкурке.
— Ну что, Скуталу, может, расскажешь уже, что происходит? — уписывая пирог за обе щеки и запивая соком, предложила Свити Белль. — Меня особенно интересует, что ты сделала с волосами. Это непередаваемо.
— Разве мне не идёт? — удивилась Скуталу, машинально поглаживая выбившуюся прядь.
— Нет! — хором крикнули две кобылки, так дружно и звонко, что им невозможно было не поверить. Повесив нос, Скуталу уставилась в тарелку с недоеденным пирогом, и ей очень хотелось сказать что-то язвительное, но в голову ничего не лезло. Похоже, придётся вместо этого сказать правду.
— Я не понимаю, что со мной происходит, — едва слышно сказала Скуталу. — Я всё время думаю о Рейнбоу Дэш, постоянно хочу быть с ней… Кажется, я влю…
— Пф-ф-ф-ф-ф! — не удержав во рту питьё, Эпплблум подскочила на месте и окатила подруг водопадом брызг яблочного сока. После этого она ужасно, до слёз закашлялась, и Свити принялась стучать её по спине, чтобы сок вернулся в нужное горло. Наконец, наплевавшись и накашлявшись, Эпплблум с трудом выдавила: «Ш… Што?!»
— Мда. Знала, что вы так отреагируете, — с сожалением о сказанном протянула Скуталу. — Но что делать? Родителям я сказать не могу — они сочтут меня лесбиянкой, ненормальной, больной на голову и опасной для общества. Прикуют к кровати и будут приносить мне еду два раза в день, чтобы я не умерла с голода.
— Скуталу, что ты несёшь? — нахмурившись, переспросила Свити.
— А вы не понимаете? — Скуталу стало как-то горько на душе. — Никто меня не понимает. Дурацкая школа, дурацкая домашка, танцы, родители — всё дурацкое. Но когда я рядом с ней, всё меняется. Чувствую себя на своём месте в жизни. И мне хочется делить с ней как можно больше радостных моментов.
— Мы понимаем, Скуталу, — успокоила её Эпплблум. — Просто немного… Неожиданно. Что ты собираешься с этим делать? Это же, ну… Не совсем нормально. Она же совсем не обращает на тебя внимания, ты для неё просто источник комплиментов и обожания. Да и потом, она старше. И она… кобыла.
— Ну и что? — в злобном отчаянии закричала Скуталу. — При чём тут пол и возраст? Я хочу быть с ней!
— Тогда скажи ей об этом, — ввернула Свити Белль. — Вы ведь обе женского пола, так что не имеет значения, кто сделает первый шаг.
— Вот уж нет, — Скуталу отрицательно помотала головой. — Если я скажу ей что-то, она больше никогда не захочет со мной разговаривать. Кому нужна сумасшедшая, безответно влюблённая фанатка вроде меня? Лучше я… просто буду рядом. А ещё у Рейнбоу есть симпатия к какому-то другому жеребцу.
— О-оу, — приподняв бровь, прокомментировала Эпплблум. — Это осложняет дело. До того осложняет, что лучше бросить все твои попытки.
— И гриву ты зря покрасила, — добавила Свити. — Что ты пытаешься этим показать? Если до этого весь Понивилль знал, что ты помешана на Рейнбоу Дэш, то теперь все точно догадаются, что происходит. Разве тебе это нужно?
— Я не знаю, — призналась Скуталу. — Иногда мне очень хочется, чтобы Рейнбоу хоть что-нибудь заметила, чтобы она вот так посмотрела на меня, — Скуталу сделала серьёзное и внимательное лицо, — посмотрела и всё поняла.
— Ну ладно, хватит тут психологию разводить, — залпом осушив кружку с соком, Эпплблум брякнула ей об стол. — Это не поможет. Скуталу, поступай как знаешь, мы не будем вмешиваться, а то ещё сделаем хуже.
— В том-то и проблема, что я не знаю, как поступать, — расстроенно выдохнула Скуталу. Поднявшись с места, она грустно побрела к выходу и даже не попрощалась. Переглянувшись, Эпплблум и Свити удивлённо проводили её взглядом. В голове у Скуталу не осталось никаких мыслей, кроме размышлений о Рейнбоу Дэш и своих чувствах, и она просто шла к дому, прокручивая в голове снова и снова те моменты, когда они были вместе. «Я просто клещ, — думала Скуталу, — привесилась на Рейнбоу и пытаюсь всё за ней повторять, чтобы она обратила на меня внимание. Это унизительно, но я не могу ничего сделать: всё хорошее, что я хранила у себя в душе, спроецировалось на неё. Я готова быть кем угодно и какой угодно, лишь бы видеться с ней почаще. Слышать её голос. Чувствовать прикосновения». Чувство беспомощности накрыло её, как одеяло, под которым темно, тесно и нечем дышать, когда Скуталу вдруг почувствовала, что ей на ухо что-то капнуло. «Ещё и дождь пошёл», — с досадой подумала Скуталу, выставив переднее копыто, на которое холодной россыпью прозрачных бусин падали капли. Задумавшись, Скуталу осмотрелась и поняла, что на лужах вокруг нет ни единой ряби. Что это такое? Скуталу подняла голову и почувствовала, как у неё расширились глаза и кровь запульсировала в висках: там была Рейнбоу Дэш, свернувшаяся на тёмном облаке и с любопытством глядящая на неё.
— Привет, Рейнбоу! — крикнула Скуталу, и её выражение лица с угрюмого сменилось на радостное. Она так хотела просто увидеться с ней, и вот она, живая, настоящая Рейнбоу, смотрит на неё с таким дружелюбием, что просто невозможно не улыбнуться.
— Привет. Что у тебя случилось? — осведомилась Дэш.
— Да ничего такого, — смущённо соврала Скуталу. — А что?
— У тебя туча над головой, — пояснила Рейнбоу Дэш и сверкнула пурпурными глазами. — Это значит, что ты расстроена. О! Глянь-ка, она вырывается!
И действительно: туча перестала поливать Скуталу, побелела и скользнула прочь, вырвавшись из копыт Рейнбоу Дэш.
— Вот какой эффект я оказываю на пони, хе-хе, — похвасталась Рейнбоу, спускаясь на землю. — Только прилетела, а у кое-кого уже хорошее настроение, — с этими словами она потрепала Скуталу за щёку. — Ну, мне пора. Пока, Скутс.
— А может, мы погово… — начала Скуталу, но было уже поздно: Рейнбоу рванула куда-то и вскоре превратилась в голубое пятно, почти сливающееся с весенним небом. Скуталу поднесла копыто к той щеке, которую трогала Рейнбоу, и провела по собственной шкурке, точно пытаясь поймать прикосновение и заставить его остаться с ней навсегда. Рейнбоу даже не заметила её раскрашенные во все цвета радуги волосы, а Скуталу так ждала, что она хоть как-то отреагирует, пусть даже и отрицательно… «Я буду цепляться за малейшую надежду, — подумала Скуталу, — хотя она такая непоследовательная. То прилетает, то улетает; то ищет встречи со мной, то избегает меня. Но я вижу, что у неё есть какие-то чувства. Я не должна сдаваться».
Глава 5. Среди сверчковСкрип калитки. Звенящая тишина. Роса. Туман. Скуталу уже видела это раньше… но где? Следуя первому побуждению, она выбирает тот же маршрут, что и в прошлый раз, бежит по травяным зарослям и спускается к воде. Силуэт на том берегу выступает из дымки, и взгляду Скуталу открывается голубая кобыла с распахнутыми крыльями, которая смотрит в непонятном направлении, в никуда, застыв на месте.
— Рейнбоу Дэш! — обрадовавшись, кричит Скуталу. — Я здесь! — но лиловые глаза пегаски продолжают смотреть в одну точку, а её голова не поворачивается на голос. — Рейнбоу Дэш!
Испугавшись её отсутствующего взгляда, Скуталу оставляет попытки докричаться и бросается в воду, чтобы переплыть реку и легко прикоснуться к голубой шкурке, заставив обратить на себя внимание. Но чем больше она работает копытами, тем дальше кажется другой берег; напрягаясь из последних сил, Скуталу удваивает усилия, но всё тщетно. Вода совсем ледяная, и Скуталу чувствует, как от холода у неё одну за другой сводит ноги; она начинает тонуть, захлёбываясь и уходя с головой под воду. Рейнбоу будто не слышит её криков о помощи и стоит неподвижно, пока Скуталу медленно идёт на дно, пуская серебристые пузыри…
— А-а-а-а! — с этим криком Скуталу открыла глаза и села на постели, тяжело дыша и всё ещё чувствуя, как в лёгких кончается воздух, а вода заливается ей в нос, рот и уши. Кошмар казался таким реальным, что она никак не могла прийти в себя. За окном было светло, и ветерок доносил до её слуха крики петухов с фермы. Дрожа и испуганно озираясь, Скуталу отёрла холодный пот со лба. Это был сон, всего лишь сон. Ей снова снилась Рейнбоу. Похоже, её образ настолько прочно впечатался в подсознание Скуталу, что появлялся даже в сновидениях. Просто удивительно, насколько она зациклилась на совершенно обычной кобыле… Нет, Рейнбоу вовсе не была обычной. Её насмешливые глаза, её смелость и упорство, её головокружительная скорость, дарящая чувство абсолютной свободы и полёта — всё делало её особенной, неповторимой и в высшей степени достойной любви. Скуталу вновь ощутила где-то под рёбрами ноющее желание увидеть Дэш. Просто увидеть, можно даже не разговаривать — ей не нужно много для счастья.
Дверь распахнулась, и на пороге показалась растрёпанная спросонья мама.
— Вставай, пора в школу! — Скуталу угрюмо посмотрела на неё. — О, уже проснулась. Поднимайся, завтрак стынет.
Выпутавшись из клубка одеял, сонная Скуталу зацокала на кухню и уселась напротив отца, которого было не видно из-за развёрнутой газеты. Он деловито хмыкал, точно информация о весенних посадках казалась ему занимательной. Скуталу придвинула к себе миску с едой и сморщила нос.
— Опять, — раздражённо буркнула она. — Вчера овсянка, сегодня овсянка, завтра овсянка. Она же невкусная!
— Ешь что дают, — проворчала мама, копаясь в кухонном шкафчике. Скуталу смирилась и поковыряла ложкой кашу, а затем, сморщившись и прижав уши, отправила полную ложку безвкусного овсяного варева в рот. «Мерзость, — подумала она, сглатывая. — Рейнбоу Дэш наверняка не стала бы такое есть. Она слишком крута для этой утренней рутины, да и для этой реальности вообще. Вот бы она узнала о моих чувствах! Экстремальный способ, но это даже лучше, простой ответ — да или нет. Что за глупое чувство эта неопределённость! Ждёшь, надеешься и сам не знаешь, что думать и как поступать, постоянно такое ощущение, что от тебя ничего не зависит».
— Только послушай, дорогая, — папа Скуталу нарушил молчание, выражающее всеобщий вооружённый нейтралитет. — «Приходи к нам на субботник, если ты силён, удал и готов помочь всемпони, чтобы Понивилль сиял». Отвратительные стихи, правда?
— Угу, — отозвалась мама и, вероятно, сказала ещё что-то, но остальное потонуло в звоне кастрюль, которые она переставляла. — Скуталу, быстро доедай и марш собираться, опоздаешь.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — зло затараторила Скуталу, заглотив последнюю ложку овсянки и скривившись. С досадой грохнув тарелкой об стол, она ушла на второй этаж, закрыла дверь и уселась на неубранную кровать. С тоской посмотрела на то место, где раньше был дверной засов — отец свинтил его после того случая, когда она заперлась у себя в комнате на три часа и отказывалась открывать. «В этом доме не дождёшься приватности», — подумала Скуталу. В голове у неё крутился идиотский стих из газеты. «Приходи к нам на субботник, если ты силён, удал...» И тут словно молния ударила ей в голову. Стихи. Она может написать стихотворение, чтобы выразить свои чувства к Рейнбоу, которые терзают её вот уже вторую неделю. Скуталу никогда раньше не писала стихов, но сейчас ей казалось, что она действительно это сможет — в голове крутилось столько мыслей, образов и фантазий, связанных с Рейнбоу Дэш, что они просились испещрить белый сугроб бумаги цепочкой карандашных следов. Скуталу достала блокнот, улеглась на скомканное покрывало и принялась укладывать свои переживания в загогулины корявого почерка.
«Я не знаю, как выразить все свои глупые чувства,
Когда ты не рядом, мне больно и трудно дышать,
Как горящие листья, я съёживаюсь от грусти,
Когда ты со мной — я словно могу летать.
Яркая, как огонь, голубая, как небо,
Ты красишь радугой жизнь, надежду даря.
Твой взгляд и улыбка мне вместо воды и хлеба,
И я буду верить в то, что надеюсь не зря.
Всё странно, всё так запутано и непонятно,
Что я даже не знаю, хочется ли мне жить.
Быть твоим другом, быть рядом легко и приятно,
Но это не запрещает ждать и любить».
Наступило молчание. Можно было слышать, как в траве заводят свою вечернюю песню сверчки. Перед Скуталу сидели две кобылки, разинув рты и вытаращив глаза.
— О Селестия! Скуталу, ты правда сама это написала? — наконец решилась сказать Свити Белль.
— Да, сегодня утром, — польщённая такой реакцией, Скуталу взмахнула крашенной во все цвета радуги гривой. — Как вам?
— Замечательно, — ответила Эпплблум, — нет, не так. Это… Это… Гениально?
— Ой, да ладно вам, — Скуталу изобразила смущение, хотя внутри её распирало от гордости. — Подумаешь… Так, начеркала что-то…
— Это ведь про Рейнбоу Дэш, да? — осведомилась Свити.
— Ну да, — Скуталу с притворной застенчивостью поковыряла ножкой в земле. — Как думаете, кому ещё это можно зачитать?
— Э-э-э… Думаю, что никому, — ответила Эпплблум. — Это же очень личное! Тут каждая строчка кричит «Рейнбоу Дэш! Рейнбоу Дэш!»
— Кто-то звал Рейнбоу Дэш? — раздалось над их головами, и все трое подняли взгляд в вечернее небо, на котором уже начинали проявляться бледные звёзды, похожие на цветы эдельвейса. Рейнбоу зависла над ними, помахивая крыльями и пристально глядя то на одну, то на другую, то на третью. — Так что, меня кто-то звал? Я здесь.
— Ну-у, я думаю, нам со Свити Белль пора, — Эпплблум принялась пихать Свити, отчего та недовольно зашипела. — Пора, Свити Белль, — с нажимом повторила Эпплблум.
— Но мы же только что пришли…
Эпплблум вздохнула и принялась кивать головой в сторону Скуталу, показывая Свити, что им нужно оставить пегаску наедине с Рейнбоу.
— А, это, — закатив глаза, наконец поняла Свити Белль, — Да, мы-ы… Время позднее, и… Мы, пожалуй пойдём… э-э… вон туда, — и обе ретировались в указанном направлении так быстро, точно бежали марафон. Скуталу проводила их взглядом и повернулась к Дэш, которая слетела на землю и позёвывала, прикрыв рот копытом.
— Так что вы тут делали, Меткоискатели? — спросила Рейнбоу, дружелюбно разглядывая Скуталу.
И тут Скуталу ужасно захотелось, чтобы Рейнбоу знала абсолютно всё, чтобы она увидела её голую и беззащитную душу со всеми её странными стремлениями и желаниями. Ей нужен был прямой ответ, и немедля. Прямо сейчас её мучения могут закончиться, если Скуталу просто возьмёт и прочитает ей стихотворение. Больше никаких «наверное» и «возможно».
— Я зачитывала стих, который написала сегодня, — ответила Скуталу, — хочешь послушать?
— Ну, я не особо люблю поэзию, — призналась Дэш. — Но могу послушать, если ты хочешь. Мы же вроде как друзья, а?
— Вроде как, — робко повторила Скуталу, всей душой желая прижаться к Рейнбоу и больше никогда её не отпускать из своих объятий. — Слушай. «Я не знаю, как выразить все свои глупые чувства...»
Рейнбоу слушала внимательно, наклонив голову набок и прислушиваясь к каждому слову. В её глазах то вспыхивали, то угасали рубиновые огоньки. Когда Скуталу закончила, она вдруг разинула рот и выдала чудовищный зевок, словно показывала цирковой номер с засовыванием головы в пасть льву.
— О чём это? — сонно спросила Рейнбоу, потирая глаз. — О любви ведь, да?
— Да, — трепеща и дрожа, ответила Скуталу. У неё подкосились ноги, и она неуклюже опустилась на траву. В наступившей тишине сердце Скуталу стучало, как барабан. О Селестия, пусть Рейнбоу скажет хоть что-нибудь.
— Понятно, — усмехнулась Рейнбоу. — Первая любовь, самый возраст для такого. Хорошие стихи, Скуталу.
— Скажи, Рейнбоу, — приходя в окончательно безумное состояние, срывающимся голосом прошептала Скуталу. — Скажи… Как бы ты отреагировала, если бы я сказала тебе, что это стихотворение о тебе?..
Глаза Рейнбоу не выражали ни позитивных, ни негативных эмоций. Она просто застыла, словно превратилась в цельный кусок льда. Сверчки всё так же пели в кустах, пока онемевшая от собственной дерзости Скуталу напряжённо сглатывала, чувствуя, как у неё пересохло в горле. Ей было уже не важно, какой ответ даст Рейнбоу — главное, чтобы он был прямым и абсолютно честным.
— Знаешь, Скуталу… Я что-то устала сегодня. Извини, что не поболтали как следует, — Рейнбоу снова зевнула и расправила крылья. — Пойду спать. Поговорим позже, хорошо? Кстати, твоя краска для волос делает тебя на двадцать процентов круче.
И не успела Скуталу вымолвить ни слова, как Рейнбоу уже взмыла в небо и улетела прочь.
42 комментария
Пoйду, пoрежу себе вены.
Чавоета?
Или все скатиться до очередной однополой драмы?
Шахидка?ООС? Зачем?Не надо лепить кучу причастий, глаголы всегда работают лучше. Например, так: "… напугала розовогривую пегаску, которая издала сдавленный писк и потеряла высоту".
Остальное пробегать лень, пусть другие потрудятся.)
Избегайте в диалогах между двумя персонажами подобного:
— Бла-бла-бла, — сказала Рэр.
— Бла-бла? — спросил Дэц.
— Бри-ри-бри! — сказал Рэр.
гендерная неопределённость?
Должен заметить что тяжело пропустить соревнование из-за пары реплик, даже если учесть что оно короткое. На тех же танцах там на танец от силы по полторы минуты и ничего, не пропускал…
>Дэш разразилась громким нахальным смехом.
Не уверен что слово «нахалдьным» верно отображает суть.
>Скуталу плюхнулась на закиданную одеждой и бумажками кровать
В Эквестрии ввели дресс-код?)
>висевшему в центре — с него дерзко смотрела та
Может лучше «вызывающе», скажем?
> Левое крыло затекло, и Скуталу недовольно помахала им, пытаясь восстановить кровообращение. «Мало тебе того, что ты бесполезно, так ещё и проблемы создаёшь», — мысленно обратилась она к крылу.
Повторяется слово «крыло». Во втором случае возможно стоит написать «к нему».
>Дэш, запихивая в рот последний кусочек бутерброда,
Бургер и бутерброд несколько разные вещи. Так, бургер это два куска булочки и котлета с добавками меж ними, в то время как бутерброд… может быть с чем угодно, и он обыкновенно кусок хлеба с нямкой сверху. Сендвич же это два куска хлеба между которыми нямка есть. Как можно заметить разница имеется и потому эти слова не совсем синонимы. Полагаю бургер был с овощной котлетой?
>Рейнбоу, ты всегда можешь сказать мне. Клянусь, я никому не скажу.
Сказать-скажу.
>и ей одновременно понравилось и не понравилось это слово.
Понравилось-не понравилось. Мм… а что если… «ей одновременно было сладо и так горько от этого слова»?
>Её размышления были прерваны жужжанием Танка, который пролетел прямо над Скуталу, задев одну из дубовых веток, и она, распрямившись, больно хлестнула кобылку прямо по носу.
Это… был очень низкий дуб. Карликовый, наверное. Просто дубы, если они не слишком молодые, растут ввысь и вширь, и нижние их ветви такие что до них подпрыгивать надо, и гнутся они… так себе. Это на Земле, но в Эквестрии вряд ли они… эм… бонсайчик.
>— А ну вернись, мы ещё не договорили! — хором закричали родители, но было уже поздно
Какие… классические родители…
Хм… а ещё у неё радужные копыта, шерсть же и там есть…
>привесилась на Рейнбоу
Прицепилась или повесилась?
За стихи моё уважение, они… хороши. Их приятно читать, тем паче что я не большой ценитель стихов. Но, так или иначе, на несколько мелких огрехов я указал, но общее впечатление весьма и весьма позитивное, хотя в последней сцене, как мне кажется, скорее Свити оттаскивала Эплблум нежели наоборот, но это уже авторское видение мира.
Ващет, И. А. Крылов. ;)
Алсо и цитата неточная. :P
Она пропустила всего несколько финальных секунд, когда Рейнбоу сделала Радужный Удар)
>и ей одновременно понравилось и не понравилось это слово.
Понравилось-не понравилось. Мм… а что если… «ей одновременно было сладо и так горько от этого слова»?
Мне это кажется заезженным штампом.
Всё остальное действительно правильно, буду исправлять.
2) Согласен, возможно. Но ты будешь думать над заменой? Просто тафтология это тоже не очень здорово…
Немного «критики»
Здесь солидарен с другими — название не смотрится. Это, все-таки, не сходка местных пегасов-подростков, а официальные и довольно крупные, как я могу судить, соревнования. Нужно что-то другое.
Два времени в одном предложении.
С названия знатно посмеялся. Мягкий знак, полагаю, поставлен тут нарочно?
Как-то меня смущает построение этой фразы.
И запятая тут лишняя, кстати.
Я думаю, требуется наличие ступней на ногах, что бы можно было их оттоптать. Не представляю себе как пони могут это сделать.
Рейнбоу пожелала удачи Рейнбоу? Ошибка со связью предложений. Второе надо перестроить.
Мне действительно нравятся сравнения в этом рассказе =)
Да ладно! Они же её лучшие подруги, а если вспомнить с каким энтузиазмом они пытались свести Черили и Макинтоша. Я не верю, что они остались бы в стороне.
Предсказываю появление принцессы Луны в последующих главах.
И самая главная проблема — тавтология с именами. Имена почти в каждом предложении повторяются. В некоторых главах количество «Скуталу» на один абзац просто немыслимое. Надо разбавлять текст местоимениями, перестраивать предложения. Очень сильно в глаза бросается. Ну и все эти «взорвать школу» от Скуталу и «козел» от Рейнбоу портят впечатление. Не привык я от поняшек такого слышать, но это уже скорее моя придирка, чем ваша ошибка.
Ну а так неплохо. Рассказ о подростковых проблемах, в частности о любви, без насилия и пошлостей. Читается легко. В характеры героев попадание, по большей части, есть. Осталось поработать над ошибками и ещё раз провести вычитку.
Ну, как-то так. Надеюсь, что хоть немного, но смог помочь :)
Если повалить болельщика из противоположного лагеря, ему можно оттоптать не только ноги, но и всё остальное.)