Сказка. Опять:)
Не устаю писать сказочки:)
Для Дискорда
Для Луны
Для Октавии
Для Трикси
Кофейня
Для Пинки Пай
Сегодняшняя сказка для Шайнинга Армора, и для всей королевской стражи Эквестрии.
— Скёгги! Скёгги! Выходи! Или ты не мужчина?! — нарушил утреннюю тишину зычный мужской голос. На побережье, у пирса, стоял немолодой мужчина, в богатой одежде и осматривал местность.
Ветер разнёс его последние слова. И продираясь сквозь колючий кустарник, на галечный берег выбрался вихрастый мальчонка.
— Скёгги — спокойно сказал мужчина. — Если ты не научишься отвечать за свои поступки, как подобает воину и мужу, я клянусь Одином, извергну тебя из Рода.
Страшные слова отзвучали. И такова была их сила, что парень пошатнулся, и взгляд его помутнел.
— Прости, отец — только и смог прошептать он.
— Прощения ты ещё не заслужил. Сейчас мы вернёмся во фьорд, и ты подробно обо всем расскажешь.
— Парус! — крик смотрового вытащил Скёгги из воспоминаний.
Вокруг расстилалось великое море Нево. Северный ветер гнал пенистые волны, и ясеневый драккар шёл ходко.
Впереди угадывалось светлое пятно паруса. Ещё было непонять, какой рисунок его украшает, и в какую сторону движется судно, но стало ясно — встречи с кораблем не избежать.
Кметы неспеша вздевали брони, готовили луки, клали под руку щиты.
— Навались дармоеды! — проорал кормчий вёсельникам.
Со всех сторон тут же послышались язвительные ответки:
— Это кто тут дармоед? Сам всегда за деревяшку держишься — упасть боишься!
— А ну садись рядом – посмотрим, так ли будут ловки твои руки, как язык!
— Дармоеды! Ишь! А как за котёл садится — так саму большу ложку достаёт!
Но, несмотря на посмешки, гребли мощно и слаженно.
Кормчий же проворчал:
— Не нравится мне этот корабль.
Скёггги молча, посмотрел на него, и вдруг с усмешкой молвил:
— Ты дядька Раг про каждый второй корабль так говоришь. Что ж нам теперь, поворачивать что — ли?
Кормчий промолчал. Но рука не утратила твёрдости.
Весёлое утреннее солнце окрашивает дома и сараи, хлевы и людей в нарядные цвета. Посередь двора стоит парень с опущенной головой.
Он собирается с духом и произносит:
— Я пришёл сюда, и буду говорить о совершённом мной, как должен поступить каждый, кто называет себя человеком и у кого есть честь.
Люди вокруг спокойно слушают. Случайных в круге нет. Здесь опытные воины, и мудрые жёны. И вождь.
Парень вскидывает голову, и выпаливает, как ныряет в прорубь:
— Я взял без спросу у своего отца три златых и пять белых монет. И потратил их у нашего кузнеца.
Рекомый кузнец, с утра до ночи проводит время в своём доме железа и огня, и даже вождю не с руки звать его ради такого пустячного дела. Кузнец человек особый, он с самим Тором разговаривает и силой своей, иную вёльву превосходит.
— За что же ты отдал кузнецу эти монеты? — негромко спрашивает кто-то из круга.
— Я… я… я попросил его сделать драгоценное украшение… — парень ещё не договорил, краснея до кончиков ушей, а весь круг уже хохотал. Женщины смеялись звонко, прикрываясь краем передника, мужчины хохотали вовсю, складываясь пополам.
Дело в том, что все видели новую цепочку с камнями у юной Айсскилль, дочери славного воина. Но выпытать, откуда оно у неё взялось никто не смог.
Окованный металлом форштевень с хрустом смял бортовые доски корабля. От страшного удара людей швырнуло друг на друга, в холодную воду и на чужую палубу. Тут и там валялись стрелы, и убитые ими, во время сближения драккаров. А люди, нет уже не люди — дикие сильные звери сцепились на маленьких площадках и рвали друг друга стальными когтями. Вот мелькнула сулица, пробив кого-то насквозь, вот отлетает, вращаясь, голова, с выпученными глазами, а вот безногий воин из последних сил посылает нож в беззащитную спину.
Щедро льётся кровь и пирует в этой круговерти стали Незванная Гостья.
Но уже уходит хромая на волнах некогда гордый драккар, а другой остаётся тонуть поломанный, убитый и ограбленный. Но нет радости победившим. Ибо разделилось небо, словно на две части: белую и чёрную. И доносят первые порывы ветра запах шторма. Сильного и грозного. Шторма, от которого не уйти на искалеченном корабле.
Человек лежал на берегу. Набегающие волны лизали его как преданный пёс. Раз за разом исторгало из себя измученное нутро потоки воды. А человек, не приходя в сознание шептал:
— Айсскиль… Моя Айскилль…
Для Дискорда
Для Луны
Для Октавии
Для Трикси
Кофейня
Для Пинки Пай
Сегодняшняя сказка для Шайнинга Армора, и для всей королевской стражи Эквестрии.
— Скёгги! Скёгги! Выходи! Или ты не мужчина?! — нарушил утреннюю тишину зычный мужской голос. На побережье, у пирса, стоял немолодой мужчина, в богатой одежде и осматривал местность.
Ветер разнёс его последние слова. И продираясь сквозь колючий кустарник, на галечный берег выбрался вихрастый мальчонка.
— Скёгги — спокойно сказал мужчина. — Если ты не научишься отвечать за свои поступки, как подобает воину и мужу, я клянусь Одином, извергну тебя из Рода.
Страшные слова отзвучали. И такова была их сила, что парень пошатнулся, и взгляд его помутнел.
— Прости, отец — только и смог прошептать он.
— Прощения ты ещё не заслужил. Сейчас мы вернёмся во фьорд, и ты подробно обо всем расскажешь.
— Парус! — крик смотрового вытащил Скёгги из воспоминаний.
Вокруг расстилалось великое море Нево. Северный ветер гнал пенистые волны, и ясеневый драккар шёл ходко.
Впереди угадывалось светлое пятно паруса. Ещё было непонять, какой рисунок его украшает, и в какую сторону движется судно, но стало ясно — встречи с кораблем не избежать.
Кметы неспеша вздевали брони, готовили луки, клали под руку щиты.
— Навались дармоеды! — проорал кормчий вёсельникам.
Со всех сторон тут же послышались язвительные ответки:
— Это кто тут дармоед? Сам всегда за деревяшку держишься — упасть боишься!
— А ну садись рядом – посмотрим, так ли будут ловки твои руки, как язык!
— Дармоеды! Ишь! А как за котёл садится — так саму большу ложку достаёт!
Но, несмотря на посмешки, гребли мощно и слаженно.
Кормчий же проворчал:
— Не нравится мне этот корабль.
Скёггги молча, посмотрел на него, и вдруг с усмешкой молвил:
— Ты дядька Раг про каждый второй корабль так говоришь. Что ж нам теперь, поворачивать что — ли?
Кормчий промолчал. Но рука не утратила твёрдости.
Весёлое утреннее солнце окрашивает дома и сараи, хлевы и людей в нарядные цвета. Посередь двора стоит парень с опущенной головой.
Он собирается с духом и произносит:
— Я пришёл сюда, и буду говорить о совершённом мной, как должен поступить каждый, кто называет себя человеком и у кого есть честь.
Люди вокруг спокойно слушают. Случайных в круге нет. Здесь опытные воины, и мудрые жёны. И вождь.
Парень вскидывает голову, и выпаливает, как ныряет в прорубь:
— Я взял без спросу у своего отца три златых и пять белых монет. И потратил их у нашего кузнеца.
Рекомый кузнец, с утра до ночи проводит время в своём доме железа и огня, и даже вождю не с руки звать его ради такого пустячного дела. Кузнец человек особый, он с самим Тором разговаривает и силой своей, иную вёльву превосходит.
— За что же ты отдал кузнецу эти монеты? — негромко спрашивает кто-то из круга.
— Я… я… я попросил его сделать драгоценное украшение… — парень ещё не договорил, краснея до кончиков ушей, а весь круг уже хохотал. Женщины смеялись звонко, прикрываясь краем передника, мужчины хохотали вовсю, складываясь пополам.
Дело в том, что все видели новую цепочку с камнями у юной Айсскилль, дочери славного воина. Но выпытать, откуда оно у неё взялось никто не смог.
Окованный металлом форштевень с хрустом смял бортовые доски корабля. От страшного удара людей швырнуло друг на друга, в холодную воду и на чужую палубу. Тут и там валялись стрелы, и убитые ими, во время сближения драккаров. А люди, нет уже не люди — дикие сильные звери сцепились на маленьких площадках и рвали друг друга стальными когтями. Вот мелькнула сулица, пробив кого-то насквозь, вот отлетает, вращаясь, голова, с выпученными глазами, а вот безногий воин из последних сил посылает нож в беззащитную спину.
Щедро льётся кровь и пирует в этой круговерти стали Незванная Гостья.
Но уже уходит хромая на волнах некогда гордый драккар, а другой остаётся тонуть поломанный, убитый и ограбленный. Но нет радости победившим. Ибо разделилось небо, словно на две части: белую и чёрную. И доносят первые порывы ветра запах шторма. Сильного и грозного. Шторма, от которого не уйти на искалеченном корабле.
Человек лежал на берегу. Набегающие волны лизали его как преданный пёс. Раз за разом исторгало из себя измученное нутро потоки воды. А человек, не приходя в сознание шептал:
— Айсскиль… Моя Айскилль…
0 комментариев