Андрей Лазарчук "Опоздавшие к лету"

Итак, для началу скажу, что к чтению этой киги меня подбил некто VIM так что тапки сыпьте и на него.





Итак, давайте взглянем, что же попало к орку в руки и что здесь такого необычного, что зеленая шкура даже решила оставить свой отзыв.
А есть тут много чего.
Мы, хомо-сапиенс, обожаем свою зону комфорта. Нам хочется развалиться в креслице, взять баночку шипящей пепси за глотку, раскрыть книжицу, почесывая пузо, предлагая писателю — давай, недобитый, развлекай! Мы так привыкли к тому, что за красивой обложкой нас ждёт герой, который за правду и справедливость горой, рыжеволосая и зеленоглазая подружка в узких джинсиках льнёт к его могучему телу, а мы представляем на их месте — себя.
Но Лазарчук пошёл иной дорогой. Честно сказать, мало творцов сейчас пытаются отойти от заданных вот уже доброе десятилетие стандартов, и потому приятно было читать эту книгу — сейчас. Пускай она и написана очень давно.
«Опоздавшие к лету» — это цикл рассказов новелл, которые связаны меж собой общей нитю одного мира, а вот герои здесь изредка перекликаются друг с дружкой. Впрочем, не всегда.

Цикл встречает нас довольно необычным рассказом про колдуна. Поначалу этот минирассказик показался мне недописанным, крохотным, недосказанным. Лишь к самому концу всей книги станет понятно, что это не так. Общая канва книги — война и её последствия. Не простоя война, когда один с автоматом на другого бежит и кричит что-нибудь псевдогероическое, вовсе нет. Здесь идёт война с человеком как таковым — и человечностью вообще. Спецподразделения и внутреняя игра разведок сталкиваются друг с дружкой, борясь за высшие цели, ценой которых подчас может стать целый город. Что уж там говорить о душах и судьбах отдельно взятых героев?

Мост Ватерлоо — сам сэр VIM уже писал о нём, но и мне есть что сказать об этом замечательном отрывке общего цикла. Иногда мы смотрим телевизор и видим, как нам усердно, в деталях, показывают… а неважно, что именно. Как два уважаемых человека плещут друг дружке в лицо водой, как наши смелые отряды численностью в двадцать восемь человек разгромили всех немцев под Москвой, про так шестеро бойцов, зажатых в горах и оставшихся без подмоги вызывают огонь на себя. Так ведь красиво, так ведь интересней, так ведь хочется сжать кулачки за этих ребят! Наших бьют, а мы все такие смелые! Нас шестеро, а мы стоим против тысяч! Нас триста, так что нам вся армия какого-то царя? И хочется жить, и хочется верить, и хочется… просто чего-то хочется.
Когда я учился в школе, нас заставляли учить биографии великих писателей. Пушкин, Дельвиг, Лермонтов — так и кичатся художники мастерством рисунка старинных портретов. И все они чистенькие, красивые, незамутненные. Балы, танцы, литературные вечера, льются с балконов и балюстрад под хохот дам, и джентльменов стихи, берущие за душу своей гениальностью. И все пристыженно молчат, что и эти ребята, вообщем-то, срать ходили. И блевали после перепоя они точно так же, как подзаборный бомж дядя Вася. Так вот к чему это я: если не раскрывать общего сюжета Моста Ватерлоо — то это военная сказка, где вымышленный мир обращается реальным. Где слово главного пропагандиста становится не просто законом — жизнью. Если тебе предложили сыграть роль предателя на камеру — беги. А мост — так ли в самом деле важен этот мост, когда можно сочинить красивую сказку — не только для власть держащих, но и для людей? Война пройдет, полетят в воздух цветы, хором заголосят восторженные голоса людей, дождавшихся своих родных с войны. А после заявят, что вот благодаря именно этому-то самому мосту, этой самой красивой сказке мы и победили. Ведь мы же обязательно победим! Так, по крайней мере, сказал, главный пропагандо… хм, пропагандист.
Это сказка не про людей, не про излом души, и не про отвагу и мужество. Это сказка про правду, которая обязана быть — полной. Показывать правду — опасно, подчас даже смертельно. Показывать правду — это как с воем бросаться на мельницы. Но без Дон-Кихотов у беззашитных защиты нет вовсе и мир пустеет. Правду говорить легко, пока не боишься её говорить. Пока страх не отравил твой свободу — легко быть честным. Но стоит ему хотя бы на мгновение заползти в душу — и ты будешь потерян навсегда.

Наверно, мне больше нечего сказать именно про Мост, но есть что сказать по другим новеллам.
Последующие новеллы рассказывают нам о незамысловатом будущем. Мир расцветает, мир живет, война закончилась, время праздновать. Но люди не были бы людьми, не сумей построить себе свой маленький собственный карманный армагеддон. Мир сумел поменять людей. Случился душевный надлом многих людей, струна жизни которых лопнула — и они попросту стали иными. Не теми, что из Ночного Дозора, но где-то близко к этому. Их стали называть мутантами. Тут-то я думал, что Лазарчук ударится в нечто похожее на людей Икс, но он поступил умней. Несколько малозначащих, но связующих новелл, в которых рассказывается о том, как военная разведка пытается сделать из людей… что-то. Уловив некий смысл в изменениях, что произошли не только с миром, но и с людьми, они пытаются поставить его себе на службу. Кособоко, неосторожно, топорно. И нет, над этим работали талантливые и умные люди, но только не знавшие, с чем же именно они столкнулись. Были и мутанты, и особые биороботы, но всё это — лишь мелкая подготовка к тому, что будет дальше.
Большего внимания из всего цикла заслуживает «Жестяной Бор». Бывший полицейский Андрис, волей случая и прошлых новелл из второстепенного героя, обращается в главного. Героя? Нет, марионетку. Всё закрутилось вокруг бывшего полицейского-инвалида, непреодолимым грузом навалившись ему на плечи. Каждому он нужен, чтобы использовать его по своему усмотрению. Впереди, над всем городом, да что там — над всем человечеством светит светило великой цели, которая у каждого своя. Андрис стоит где-то посередине, до конца, до самого конца пытаясь понять, на чьей же именно он стороне и кому можно, в самом деле, верить. А верить, как оказалось, нельзя абсолютно никому. Это тоже своего рода сказка, как и Мост Ватерлоо, только с немного иной направленностью. Войны уже нет, война давным давно позади. Пропагандисты давно умерли и спят спокойным, а то и не всегда, сном. А живые продолжают копошиться в киселе всеобщего благо. Никто ведь не может сказать, как выглядит улыбка всеобщего блага, и не ожидает ли в конце концов, не улыбка, а ухмылка, или зловещий оскал? Главный Герой в вполне понятном порыве рвётся докопаться до правды. Где-то внутри беспокойными муравьями копошатся мысли о том, как следует поступить правильно, а над ним навис рок того, как нужно. Я не буду рассказывать основной канвы именно этого сюжета, иначе можно выболтнуть нечто лишнее — и испортить всё удовольствие от чтения. Скажу лишь то, что это, верно, и должно было быть завершением цикла, однако, у нас есть еще спорные «Солдаты Вавилона» — до конца пока что ещё непонятные мне, а потому я не буду про них ничего говорить.

Ко всему прочему, отмечу неплохой авторский. Стиль Прослеживается некая грань между тем, как автор начинал, и как он заканчивает. Если «Колдун» встретит нас перегруженными предложениями и некоторую рваностью повествования, рубленными предложениями, то дальше дело пойдет на лад. А любовь Лазарчука к месту и не очень вставлять в уста героев длиннющие философские монологи сменяются грамотным повествованием, в общую формулу которых вставлены и хорошие мысли, и интересная история.

Прочитать советую тем, кто хочет чего-то необычного — не той безвкусной жвачки из текущих-по-герою-эльфиек и попаданцев, а нечто сюрреалистичное. В этом кроется некий сакральный смысл — в сюрреализме, который лишь на вид кажется бессмысленным, а на поверку под самый конец перед нашими взорами предстаёт левиафан — и лишь от читателя и его восприятия зависит, каким он будет.

Засим, всё.