Шкатулка Пандоры

Человечество обнаружило склад с инопланетными препаратами. Что несёт с собой это открытие? Как его используют люди?
Почитать можно и тут: https://author.today/reader/46498/365013

Снэйк, в сопровождении молчаливых громил-конвойных, вошёл в стерильный медбокс и привычно направился к своему ложу. Так же спокойно и не сопротивляясь дал привязать себя к этому гибриду шикарной больничной кровати и ложа для пыток. Когда все ремни были закреплены и проверены, к работе приступил медтехник. Молчаливый бугай, не уступающий габаритами конвойным, споро прикреплял датчики к выбритому черепу Снэйка. На стоящем рядом мониторе задёргались кривые энцефалограммы. Потом очередь дошла до датчиков кардиографа. Техник действовал привычно и споро, не делая ни одного лишнего движения. Вскоре кардиограф включился в работу, вплетая свой размеренный писк в шум таких же приборов, стоящих у точно таких же лежанок. На них лежали точно такие же люди, в лёгких, стерильных комплектах белья из полупрозрачного полиэтилена. Снэйк скосил глаза на соседнюю койку. Там как раз началось что-то интересное.

Лежащий без движения пациент вдруг задёргался так, что ремни не выдержали, и человек, срывая кожу с конечностей, вырвался из пут. Один из свободных медтехника тут же подскочил к пульту кровати, он быстро открыл крышку, закрывающую большую красную кнопку, и выжидающе замер, следя за пациентом. Его напряжённый палец застыл над кнопкой. Пациент, однако не двигался, кровь с ободранные конечностей обильно покрывала целлофан простыни красной липкой плёнкой. Вдруг, раненный согнулся, под звонкий треск лопнувших ремней, и его вытошнило прямо на кровать. Техник с брезгливым возгласом отскочил от летевших к нему брызг. Снэйк поморщился, часть их долетела до него, запахло чем-то кислым, вызвав где-то внутри симптомы тошноты.

– Вот и ещё один везунчик, — вдруг заговорил его техник, – Повезло ублюдку!

Техник проворно оглядел свою работу и поправив один из датчиков, продолжил:

– Сегодня в этой серии два трупа, – потом взглянул в лицо Снэйка и пояснил. – Миотонический спазм всех мышц — жуткое зрелище!

Потом техник подошёл к Снэйку со странной штукой, похожей на какую-то игрушку из магазина для взрослых. «Игрушка» представляла собой кляп с ремешками и трубкой посередине.

– Скажите: «А-а-а-а-а-а!», – проговорил медтехник и рассмеялся, будто сказал что-то очень смешное.

Снэйк послушно открыл рот и позволил засунуть и закрепить устройство во рту. У этой штуки был мерзкий резиновый вкус с лёгким привкусом спирта от дезинфекции. Грубо вставленная трубка противно оцарапала горло и теперь вызывала рвотные позывы.

– Что ж, – продолжил техник так же радостно, – Сегодня в меню жёлтенькая с тремя синими точками!

Техник продемонстрировал Снэйку небольшую треугольную таблетку, после чего закинул её в трубку кляпа и тут же залил туда же воду из большого шприца. Дождавшись от Снэйка глотательного движения, техник удовлетворённо кивнул и освободил рот пациента от садистского приспособления.

– Отдыхайте, голубчик! – выдал техник, довольно похоже парадируя голос и стиль речи своего начальника. – Желаю удачи!

Снэйк только скривился от такого участия. Он откинулся на лежанку и принялся ждать.

* * *
Профессор Паларон читал отчёт за день. Данные его не очень радовали: три трупа, один обблевавшийся, и пятеро… можно сказать – условно удачных попытки. Один теперь рисует какие-то розовые квадраты, другой в спортзале нарезает круги, профессор глянул на часы, вот уже четвёртый час, третий заговорил на незнакомом языке, но, к сожалению, не том что им надо. Двое пытаются написать отчёт — пытаясь объяснить, что изучили в этот раз. Один готовый отчёт профессор попытался прочесть и понять, но бросил это неблагодарное занятие на первой же строчке. «Надеюсь, специалисты вытащат из этого что-нибудь полезное», – подумал профессор. Ведь от каждых полезных данных, освоенных человечеством, шли неплохие дивиденды лично ему, и это не могло не радовать.

* * *
Все началось с находки в кольцах Сатурна Черного Обелиска, здоровенного бруска чёрного цвета из неизвестного материала, величиной в пятиэтажный дом. Двадцать лет ушло на то чтобы добраться до него, причём сам путь занял всего два года. Ещё пять лет ушло на его перемещение на околоземную орбиту. А потом был шок: учёные доказали, что не зря едят свой хлеб – они смогли открыть этот параллелепипед! Этот сукин сын оказался полым! А внутри… миллионы! Нет! Миллиарды упаковок с разнообразными таблетками! И все старательно отмаркированы… на неизвестном языке! Анализ состава выявил лишь одну особенность – у них был практически один состав! Различными были только комбинации компонентов из которых состояли длинные макромолекулы похожие по своей структуре на молекулы ДНК. Один молодой учёный предположил, что таблетки – это хранилища данных. Эдакие машины по внедрению данных в мозг. О чём он и поведал на Дне Рождения своего приятеля. Компания к тому времени была уже достаточно «тёплая» и именинник лично подбил своего приятеля-ботаника выпить «эту хрень». В результате на том празднике родился ещё один миллиардер, а человечество получило скачковый двигатель. Звёзды стали ближе! К сожалению, счастливчик-миллиардер не обладал достаточным чувством меры и обладал слишком авантюрных характером. И вскоре загнулся от обширного кровоизлияния в мозг, после употребления ещё одной таблетки, но процесс уже был запущен. Сотни отчаянных храбрецов или полоумный дебилов (в зависимости от точки зрения и результатов конечно), всеми правдами и неправдами доставали таблетки пришельцев и ели их. Большинство дохло, более удачливые становились инвалидами, но кое-кто действительно получал свой Крупный Куш, и становился богатым и знаменитым, подзуживая на аналогичные действия других таких же, на голову ушибленных. Но всё же это были жалкие единичные случаи, а государству нужен был более системный подход. И, конечно же – куча подопытных для него. Но такого количества добровольцев просто не было – дураков нет! Всё же большинство людей обладали здравым разумом, чтобы не играть в этот вариант «русской рулетки» с неизвестными перспективами. Достоверно неизвестно кому пришла в голову мысль использовать заключённых, но она все же пришла. Так появилась Тюремная Академия. Выпускников которой чаще всего выносили… ногами вперёд.

* * *
Профессор Паларон с досадой смотрел на полный каталог инопланетных таблеток. Эти инопланетные сволочи были весьма педантичны! Подробные каталоги были в изобилии найдены в этом чёртовом обелиске. Беда в том, что все записи были сделаны на инопланетном чёрно-обелисском. А букварь рядом, эти сволочи, положить забыли!

– Дорогуша, — нажал кнопку селектора профессор Паларон, обращаясь к секретарше, сидящей в приёмной, – вызовите ко мне ЗэКа №543678!

– Хорошо, профессор! – ответила та и в свою очередь подняла трубку внутреннего телефона:

– Охрана тюремного блока? Приведите заключённого №543678 в кабинет профессора Паларона.

В трубке что-то утверждающе промычали, после чего тут же раздались частые гудки. Секретарша положила трубку и продолжила заниматься маникюром.

* * *
Снэйк лежал на жёстком топчане в своей камере и грыз карандаш. Уже прошло больше часа, а он так и не смог ничего написать. А это грозило как минимум карцером! С заключёнными тут не церемонились. Снэйк усмехнулся, будто в прежней тюрьме для смертников с ним церемонились? Тут хотя бы порядки попроще и есть шанс выжить и получить амнистию. Впрочем, как и большущий шанс сдохнуть. Карцер карцером, однако писать было нечего. После выпитой пилюли Снэйк не чувствовал в себе никаких новых знаний. Только тошнота так и не прошла и боль в горле от трубки кляпа подозрительно долго не проходит. А ещё эта жуткая, надоедливая головная боль! Не очень сильная, но уж больно надоедливая, пронзающая мозг временами словно электрическими разрядами. Снэйк описал на бумаге своё состояние и снова принялся грызть карандаш. То, что он написал… это было до смешного мало! Все же карцера ему сегодня, похоже, не избежать. Снэйк куснул карандаш так, что бедняга хрустнул и деревянные осколки с кусочками грифеля, оказались у Снэйка во рту. Тьфу! – выплюнул мусор Снэйк и снова машинально вгрызся в карандаш. Дверь камеры пиликнула мерзким звуком, от которого по спине Снэйка промчался рой холодных мурашек, и поползла в сторону. Снэйк мгновенно вскочил и уперев руки в стену и широко разведя ноги, тут же заорал:

– Заключённый номер 543678, статья!..

– Отставить! – прозвучала команда от конвоира, и тут же Снэйк услышал новую, – Руки за спину, ко мне!

Снэйк заложил руки за спину и пятясь задом просунул руки через узкую щель во внешней решётке. Тут же почувствовав, как наручники сомкнулись на его запястьях.

– Отчёт захвати и на выход! – продолжил командовать конвоир, открывая решётку.

– К Паралону? – спросил он у конвоира.

– К нему, – кивнул охранник, услышав очевидное прозвище профессора, и скомандовал уже строго. – Лицом к стене!

* * *
– Что ж, – отложил лаконичный отчёт Снэйка профессор, – Не густо!

– Всё как есть написал, – пожал плечами Снэйк.

– Голова до сих пор болит? – спросил профессор участливо.

«Издевается, гад!» – подумал Снэйк. – «Карцера, похоже, мне не избежать. Ну да ладно! Будем играть в его стиле!»

– Болит, профессор! Сильно болит!

– Эм… Так может Вам, голубчик… в лазарет? – предложил профессор, немного помолчав перед этим, машинально теребя острую бородку клинышком.

«Чтобы он да положил в лазарет?! Точно карцер!», – решил Снэйк, и сказал, уже специально нарываясь, раз уж очевидного не избежать:

– Лучше домой отпустите, профессор! Дома-то и стены лечат!

– Вы думаете? – удивлённо приподнял очки профессор, как-то заинтересованно разглядывая арестанта невооружёнными оптикой глазами. – Но вот тут написано, что Вам нельзя! Вы, голубчик, простите – маньяк и убийца!

– Я раскаялся! – в каком-то рваном ритме меняя интонации до боли в горле, ответил Снэйк, – Я больше не буду!

– Верю! – профессор Паларон вскочил со стула и ринулся к сейфу.

На столе появился свеженьких бланк на освобождение и круглая печать. Снэйк с изумлением смотрел на дурачащегося профессора – шутка, совсем не похожая на стиль профессора, который вполне заслужено слыл среди заключённых жестоким садистом, зашла уже слишком далеко. Заключённый поморщился от усилившейся головной боли. Горло саднило от разговора. «Пора заканчивать с этими шутками», — решил Снэйк. Он уже хотел сказать об этом своему мучителю, но…

– Вот Ваш бланк на освобождение, – протянул бумагу к скованным рукам ЗэКа профессор. – Сейчас подпишите его у начальника охраны и на свободу, с чистой совестью! Поздравляю, голубчик!

«Так вот оно что!», – дошло до Снэйка. – «А оттуда, после «лечебной процедуры» дубинкой по почкам, в карцер!»

– Да снимите вы с него наручники! – приказал профессор конвойному, – Он почти свободный уже человек! Он раскаялся!

Громила-конвойный недоуменно посмотрел на профессора и буркнул:

– Не положено!

– Да ладно тебе! Снимай! – дурея от своей наглости, проговорил Снэйк. – Я ж почти свободный! Искупил! Слушай — да я почти святой!

И замер, вполне резонно ожидая удар дубинкой, но конвойный что-то медлил. Вместо удара Снэйк услышал звяканье ключей, а потом… его запястья почувствовали себя свободными! Снэйк оторопело посмотрел на конвойного, ожидая… чего? Конвойный махнул рукой в сторону караулки, где и был кабинет его начальника, и первым пошёл туда, не смотря на конвоируемого. Снэйк поспешил за конвойным. Тут его осенило! Таблетка! Жёлтенькая! С тремя синими точками! Настроение его, несмотря на головную боль, стремительно улучшалось!

Вскоре Снэйк отлетал от тюремной станции в подаренном лично начальником охраны истребителе «Игл» полностью заправленным и полным же боекомплектом. Жизнь была прекрасна! Только вот голова бы ещё прошла.

* * *
Тюремный морг был мрачным и холодным, как и полагается хорошим моргам. Медтехник закончил свою работу, и тюремный врач снял отпиленную циркулярной пилой часть черепа лежащего на столе трупа:

– Вы правы, профессор, – проговорил он, обращаясь к Паларону, – обширное кровоизлияние в мозг! Не повезло ему.

– Не повезло, — машинально кивнул профессор, всё ещё находясь в мыслях где-то не тут. Потом встрепенулся и уже с осмысленным видом проговорил. – Он же почти ушёл! Если б не это! Эх! Я же до сих пор считаю его искупившим!

– Так и есть, профессор, – щербато ухмыльнулся медтех морга. – Смерть смывает все грехи!

Профессор молча окинул холодным взглядом излишне болтливого техника, всё ещё стоящего в залитом кровью резиновом фартуке, и скинув такой же фартук приказал, направляясь к двери:

– Результаты ко мне на стол, не позднее девяти утра!

Он уже прикидывал серию тестов открытого перспективного препарата, и денежный поток от их результатов. Его ждала любимая работа.