[перевод] Жеребцы и мерины — кто лучшие скакуны?

Довольно любопытная статейка, обнаруженная мной на просторах интернетов во время поисков… гхм, материалов для головопушек. Это ужасные головопушки, не будем о них. Тем не менее статья действительно показалась мне интересной, а автор — человеком опытным и в вопросе разбирающемся, так что почему б не поделиться ею?

---

От эллинской античности до середины XIX века боевыми лошадьми для кавалерии исконно служили жеребцы. На коне мчался в бой Александр Великий. Цезарь командовал легионами, сидя верхом на коне. Кони рыцарей топтали поля битв. Густав Адольф и его современники ездили на конях. Только полноценные жеребцы рассматривались как достойные скакуны, и традиция эта просуществовала многие столетия в неизменном виде.

Единственным исключением из правила были драгуны, стоявшие особняком от остальной кавалерии. Они — это фактически пехота, передвигающаяся верхом, а для боя специально спешивающаяся. Драгунам, как повсеместно считалось, можно седлать и меринов, ведь животные были для них лишь средством передвижения и непосредственно в битве участия не принимали.

У коней больше силы, выносливости, ретивости, они берут лучший разгон — всё это незаменимые достоинства для боевого скакуна. Таково было твёрдое убеждение любого, кто хоть что-то смыслил в военном ремесле. И даже не просто убеждение, а непреложная, непоколебимая догма. Мерины в то же время пугаются и робеют, когда их бросают в атаку. Как нет у них крепкого здоровья, чтобы выдерживать долгие переходы, — так нет быстроты и скорости в нападении. А кобылы? Какому мужчине вообще взбредёт в голову воевать верхом на кобыле? Конь, гарцующий и ржущий, вот отражение мужского достоинства самого наездника. С мерином такие ассоциации тоже связывались, только неохотнее.


Это убеждение просуществовало вплоть до 1850-х годов, когда кавалерия самых знаковых армий того времени пересела с жеребцов на меринов. Причин тому был целый набор.

Во-первых, конечно, военное искусство наконец дошло до понимания, что мерины справляются не хуже обычных коней, только без лишнего гама. Экономика тоже повлияла на принятие перемен. Кони ведь, знаете ли, доставляют хлопот и требуют от ездока высокого навыка. Если кому-то интересно узнать о причинах более подробно, оставляю ссылку на статью [увы, непереведённую; но это пока]. Там разбирается, как скакунов меняли англичане.

Даже в XX веке в европейских и американских армиях от офицеров ожидалось умение держаться в седле. Особенно сильно требовали от высокопоставленных чинов: им надо было иметь собственного скакуна. Да, это пережиток прошлого с сильной примесью общественных надежд.

Из этого вытекает вторая причина: во времена Ксенофонта жеребец был единственно возможным выбором для знатного человека; к началу Нового времени — для любого обладающего деньгами и социальным положением. В Испании и Португалии этот обычай не забыт и по сегодняшний день. Ты мужчина, занимаешь не последнее место в обществе? Значит, ты умеешь ездить на коне. Мерины и кобылы — для женщин, калек и недужных. Настоящие мужчины ездят только на жеребцах. Некоторые американцы, впрочем, тоже до сих пор придерживаются такого мнения.

На портретах благородные мужи (ну и изредка женщины) изображались верхом на конях. Я прочёл много литературы соответствующих эпох, много серьёзных исследований, касающихся боевых лошадей, и все они как один свидетельствуют, что европейцы всегда делали выбор в пользу жеребцов. Разве что пустые карманы или воля случая могли помешать им. Если в каком-то источнике про коня пишут: «полный», «настоящий», «нерезаный», «целостный», «чистый», — значит речь идёт про жеребца.

Вернёмся к нашим баранам в армиях Нового времени. К моменту начала гражданской войны в США простым солдатам предоставляли меринов, а офицеры закупали собственных коней. Армия северян вынужденно перешла на меринов, причём очень рано. Когда разгорелась война, мерины распространились по всем низам армии Союза. Младшим чинам (лейтенантам и капитанам) назначался государственный скакун, если их собственный получал рану или погибал, а они не могли позволить себе нового. Капитанов нужда пересаживаться на казённого мерина задевала за живое. За войну не раз вспыхивали громкие скандалы, когда выяснялось, что некоторые командиры предпочитают именно кастрированных жеребцов. Большинство офицеров, по правде сказать, ездоками были посредственными; спокойный и послушный мерин подходил им больше.

Начиная со звания майора планка гражданских и военных ожиданий повышалась: такой офицер уже может содержать нескольких скакунов. И если на марше тихий мерин ещё позволителен, то уже в бою офицеру требовалось пересесть на полноценного коня.

А вот высокопоставленные командующие вроде Улисса Гранта (известного наездника), Филиппа Шеридана и Уильяма Шермана, случалось, получали скакунов совершенно невоенных. Реквизированных гражданских лошадей могла выкупить служба снабжения, а затем назначить тем же офицерам, чьи подчинённые их добыли. Но как ни крути, кони среди них попадались чаще.

Под конец войны спорить о том, кто лучше — жеребец или мерин, стало немного бессмысленно. Служба закупки лошадей банально не справлялась с тем, чтобы постоянно подыскивать огромные количества нужных животных, уже независимо от наличия у них половых органов.

Обратная ситуация сложилась у конфедератов. Практически все офицеры и даже самые обыкновенные кавалеристы имели собственного скакуна. В их обществе предполагалось, что каждый южный джентльмен должен слыть великолепным наездником и лихо управляться с самыми ретивыми жеребцами. Пускай их конница была богата на отличных ездоков, не все были такими; точно так же далеко не всем хватало денег на хорошего коня. Война — тяжёлое испытание для лошадей, и уже совсем скоро кавалерийским и артиллерийским войскам конфедератов пришлось забирать любое доступное животное.

Южане думали, что обладают огромным преимуществом в виде лучшей конницы — у них ведь столько превосходных всадников и коней! К началу войны они действительно имели много отменных скакунов, и я совсем не совру, если скажу, что на первых порах у них было больше опытных кавалеристов. Преимущество это, надо сказать, помогало им недолго.


Союз активно приучал бывших городских парней к седлу. На середине войны они ничем не уступали конфедератам, а добротных рабочих лошадок так вообще имели на порядок больше. Северяне, может, и начинали без хороших конных войск, какие водились у южан, но зато располагали несравненно крупным резервом. Снабженщики Севера старались поставлять на фронт как можно больше. Конфедерация рано потеряла несколько областей, откуда брала своих лучших лошадей, плюс большой процент их племенных скакунов продемонстрировал полную непригодность к суровым походным условиям.

В дискуссии о меринах и жеребцах гражданская война в США стала опытом, подтверждением теории на практике. Другие государства приняли сие к сведению, и ещё сопротивляющиеся кое-где сторонники жеребцов исчезли окончательно. Ну а офицеры — господа благородные, само собой, и отбирать у них коней общество не собиралось.

Так в чём же проблема жеребцов? Они запросто отвлекаются от насущных задач. Поставь перед жеребцом кобылу в течке, а иногда и просто кобылу — все мысли, окромя спаривания, вылетят у него из головы. Другие кони в его глазах теперь соперники. Реви, всхрапывай, рой копытом землю, лягайся передними ногами и отбрыкивайся задними, но отгони конкурента. Если тот не отступает, драки не миновать.

Маленькое отступление: то, как вопят кони, очень напоминает женский крик. Многие солдаты, доселе подобного не слышавшие, пугались из-за невероятного сходства — а крик издавала всего-навсего лошадь.

Жеребец, учуявший кобылу в течке, попытается добраться до неё, если ему каким-то образом не помешать. Если запереть его в стойле, он может ограничиться всего лишь призывным ржанием и ляганием дверей. Но вполне известны случаи, когда они буквально перелезали через забор, чтобы добраться до вожделенной цели. А чаще они просто рвут привязь и ломают пресловутые заборы, ограды, двери в стойлах… В присутствии кобылы жеребец в прямом смысле перешагнёт через кого угодно, даже не заметив. Конь, которого не учили хорошо себя вести и разрешали хулиганить, это как несущийся под откос поезд. На коневодческих дворах кобыл специально держат с подветренной стороны от стойла жеребцов, чтобы не провоцировать их. Нет запаха — целы мозги.

Жеребцы вполне могут жить вместе, особенно если натаскивать их и приучать к хорошему поведению с рождения. Я лично видывал четырёх андалузских скакунов, выполнявших манежную выездку в вольном стиле: они двигались так плотно, что иногда носами касались хвостов впереди бегущих. Андалузцы не дрались, не бузили и не лягались, легко включались в работу без лишних ссор. Другие жокеи, к андалузцам не привыкшие, были потрясены — особенно когда объявили, что все четверо были жеребцами, а ездоки тренировались вместе едва ли недели две. Большинство конных выступлений не содержат смешанных выступлений. Несмотря на это, жеребцов иногда выпускают вместе с меринами, меринов — с жеребцами, но только не жеребцов и кобыл одновременно. Андалузские выездки, на которых я побывал, смешанных выступлений тоже не включали. В стойлах, однако, кобыл и жеребцов держат довольно близко друг к другу. Что поразительно, шума и беспорядков там очень мало.


У андалузцев здесь преимущество: их на протяжении четырёх столетий приучали к седлу и прививали кротость. Коннозаводчики либо никогда не разводили пород именно с этой целью, либо когда-то разводили, но с приходом XX века перестали. Андалузцам, чтобы быть зарегистрированными, необходимо выдержать испытание на пригодность и личную проверку. В то же время многим другим породам надо пройти только первое. Например, у чистокровных верховых «англичан» в течение двухсот лет игнорировалось дурное поведение (а иногда вообще поощрялось), лишь бы конь скакал быстро и мог обгонять других рысаков.

В дикой природе кони вообще не склонны к схваткам. Драка вспыхивает только в том случае, если один жеребец посягнёт на кобылу другого, однако чаще дело ограничивается запугиванием и вставанием на дыбы. Вторженец на этом, как правило, мирно отступает.

В среде дрессировщиков я встречал далеко не одного остолопа, которые считали, будто если жеребец не буянит и не дерётся всё время — то, мол, он плохо демонстрирует свою самцовость. Вот именно из-за таких людей и лошадей в гостиницы для животных не пускают жеребцов.

---

Версия на Фикбуке (неведомо зачем, ну да пускай)
Оригинал на аглицком