Повествование от первого лица. Особенности и структура
Доброго времени суток, табунчане. Все мы знаем, что произведение может быть подано в одной из трех форм повествования, которые больше известны, как лица. В данном материале будут рассмотрены наиболее важные аспекты, представляющие собой фундамент при создании произведений, где повествование ведется от первого лица.
Отдельная благодарность товарищам:Will_O_The_Wisp за советы по правкам материала и RonStoppable за то, что принял на себя роль подопытного кролика, что позволило выявить наиболее явные косяки для читателей.
Читать на гуглдоках.
Читать здесьПервое лицо. Семантика (смысловое значение) и структура повествования
В этом материале я вам расскажу о том: что же из себя представляет правильное представление формы повествования от первого лица, какие подводные камни встречаются на пути создания произведения в подобной форме, какие инструменты есть в арсенале писателя и почему так важно понимать разницу между писателем и автором.
В литературе условно можно выделить немало форм повествования: это может быть устный рассказ или диалог, безличное авторское повествование или внутренний монолог, переписка, дневниковые записи и многое другое. Конечно, они отличаются друг от друга специфическими факторами, как жанр или особенность выражения автором своего замысла. Но, по сути, эти формы можно разделить на две категории: повествование от первого лица (1 ф.) и повествование от третьего лица (3 ф.).
Написание произведения в 1 ф. не так просто на первый взгляд, как может показаться. Важно понимать, какие основные направляющие представляют костяк 1 ф., чтобы потом не нагородить винегрет из смысловых ошибок и обижаться на то, что читатели орут благим матом от прочитанного. К примеру типичная ошибка, связанная с кругозором персонажа. Давайте же разберемся более подробно, какие это направляющие и каковы их задачи.
Для удобства понимания стоит разобраться с несколькими терминами: писатель, автор, повествователь, актуализация автора и/или повествователя.
Писателем является человек, написавший данное произведение, т. е. лицо, стоящее вне структуры художественного текста, принадлежащее миру реальной действительности. В то время как автор лишь образ писателя в созданном им произведении, каким он возникает в сознании читателя на основании прочитанного текста. Т. е. автор всегда условный образ и не может быть отождествлен с писателем. Это относится ко всем вымышленным произведениям, независимо от формы повествования.
Однако в любом произведении есть еще один немаловажный участник. А именно – повествователь. В рассказах 1 ф. повествователь играет роль рассказчика, по сути выполняя функции автора, но не стоит забывать – повествователь находится и действует в том мире, что и остальные персонажи, тогда как автор стоит над персонажами, являясь фигурой иного повествовательного уровня.
Под актуализацией автора и/или повествователя в произведении понимается наличие персонифицированного, т. е. эксплицитно (явно) выраженного центрального персонажа, который является автором и/или повествователем.
Итак, получается, что произведение можно считать написанным в 1 ф. если в нем есть необходимый признак: или появление автора, как действующего лица в произведении, или же передача автором права повествователя другому, эксплицитно (явно) выраженному лицу.
Такое понятие, как селфинсерт также является представлением лишь одним из способов внедрения автора в произведение. Даже, если повествователь разделяет взгляды и имеет точно такой же физический облик, что и писатель то это вовсе не значит, что они тождественны, поскольку автор является образом писателя в такой же степени, как мир произведения является образом нашего мира.
Теперь же перейдем к рассмотрению основных признаков повествования в 1 ф. Конечно, сразу кто-нибудь да спросит: «Но, ведь я использую глаголы и местоимения от первого лица, разве этого недостаточно?» Нет, это хоть и является признаком 1 ф., но всё-таки его недостаточно, поскольку форма повествования от лица персонажа нередко используется в произведениях 3 ф. Поэтому важно, чтобы повествователь или автор должны быть актуализированы в произведении. Т. е. персонаж физически присутствует в мире и именно он ведет повествование, постоянно оставаясь в центре внимания. На этом фоне не стоит забывать, что в 3 ф. автор знает обо всем и обо всех, поскольку является создателем, то повествователь – персонаж в 1 ф., рассказывающий о том, что было или о том, что сам видел, строго ограничен своим личным опытом.
Посему разница между: «Кирилл перевел взгляд на собеседника» и «Я перевел взгляд на собеседника» при рассмотрении актуализации весьма заметна. В первом случае мы не знаем в каком облике предстает автор, в то время как во втором явно выражен повествователь. Отсюда вытекает общее значение 1 ф.: она всегда указывает на наличие персонифицированного повествователя, находящегося в том повествовательном мире, что и другие персонажи.
В пределах общего значения 1 ф. можно выделить ее использование в специфических и переходных значениях. Специфические значения подразумевают, что повествователь является действующим лицом произведения. Специфические, в свою очередь, можно разбить на две группы касательно места повествователя в произведении: центральность (группа 1) или периферийность (группа 2).
Группа 1 подразумевает, что произведение опирается на повествователя. Именно он является центральной фигурой в происходящем, именно с ним все это происходит, что позволяет раскрыть индивидуальность персонажа, как нельзя лучше. Это его история, а не какого там города или другого персонажа.
Группа 2 в разы менее популярна и к тому же весьма привязана к специфике жанра. Например, жанр утопии, центральное место в котором занимает не какое-то лицо, а идеальное устройство общества. Это не мешает нам раскрывать повествователя, как личность, но здесь делается именно упор на то, что повествователь является частью чего-то большего.
При переходных он непосредственного участия в действии не принимает. Произведения, использующие 1 ф. в переходных значениях также можно разделить на две группы: те произведения, где повествователь был очевидцем (но не участником) описываемых им событий (группа 3), и те произведения, где повествователю дана роль пересказчика с чужих слов (группа 4).
Группы 3 и 4 встречаются в основном в малых жанрах (рассказ, новелла, очерк) и что самое главное, они (именно в силу места повествователя в отношении действия) теряют ряд преимуществ, предоставляемых 1 ф. Например, достоверность, поскольку события не происходили напрямую с самим повествователем.
Сразу возникает вопрос: «Что же подразумевается под достоверностью и какие еще преимущества дает 1 ф.?»
Теперь мы перейдем к более глубинной семантике (смысловому значению) 1 ф., которая связана с соотношением позиций автора и повествователя. Для начала рассмотрим это соотношение в плане идеологическом: выраженная в произведении достоверность материала и система ценностей повествователя.
Конечно, 1 ф. как бы является намеком на тождество автора и повествователя. Однако для художественного произведения не существует такого способа, чтобы понять, является ли написанное правдой или вымыслом. Автор может запутать читателя, не только выдавая вымысел за подлинные мемуары, но и приписав подлинные мемуары вымышленному лицу. Это тождество определяет одну из семантических особенностей 1 ф. – актуализацию в ней достоверности событий.
Если для многих произведений в 3 ф. характерна установка наподобие: «так могло быть», «так бывает на самом деле», то для произведений в 1 ф. характерно утверждение подлинности излагаемых фактов: «это было со мной», «я сам это видел».
Это утверждение вытекает естественно, ведь автор-повествователь находится в том же самом мире, в котором действуют остальные персонажи его произведения. При этом, мир произведения может оказаться совершенно вымышленным. Вот только для читательского сознания принципиальным является не различие между писателем и автором, а различие между автором и персонажами, которое есть в 3 ф., но нет в 1 ф. Важно помнить, что в 1 ф. повествователь подчинен тем же законам, что и его персонажи. И так как нет простого и универсального способа отделить правду от вымысла без выхода за пределы текста, то, пока читатель находится в пределах текста, ему только остается принять достоверность повествования. Например, известен факт того, что читатели писали письма на Бейкер-стрит 221-б мистеру Шерлоку Холмсу с просьбой разобрать в том или ином запутанном деле.
Писатель же, когда это ему нужно, может выйти из такой ситуации, чтобы избавиться от изначально принятой достоверности повествования и актуализировать его недостоверность. Допустим, есть история из разряда: «Упал, очнулся в другом мире и спас его». Писателя не устраивает отсутствие подтверждения, что история повествователя — вымысел. Тогда в произведении писатель вводит персонажа, который в итоге доказывает, что все слова повествователя о произошедшем — полная брехня.
На этом фоне выделяется отождествление читателем автора (и писателя) с повествователем. Сама по себе передача писателем авторских прав своему повествователю еще не означает его полное согласие со всеми взглядами повествователя, с его системой оценок. Напротив, введение такого персонажа позволяет показать мир глазами другого лица.
Эта возможность раскрытия субъективного взгляда на мир, является еще одной важнейшей семантической особенностью 1 ф. Она может быть реализована по-разному. Смотря какую цель поставил перед собой писатель. В одних случаях тождество системы оценок и взглядов повествователя и автора указано в произведении. В других указано полное несовпадение. Есть промежуточный этап, когда есть и совпадение и разногласия. Кроме того, иногда писатель оставляет читателя в неопределенности относительно того, стоит ли отождествлять автора и писателя. Так, если повествователь ведет себя как последний мудак и обожает морепродукты, то это вовсе не значит, что писатель не может быть альтруистом, у которого при виде тех же морепродуктов возникает рвотный рефлекс.
Наиболее простые способы актуализации субъективности повествования представляют либо в виде публицистического заявления автора, либо введением безымянного персонажа, который может быть отождествлен с автором. Для примера вполне подойдет некий персонаж, нашедший дневник, автор которого и является повествователем до конца произведения.
Большинство более сложных способов обнаружения субъективности повествователя, когда он является одним из центральных действующих лиц, можно свести к двум основным типам: 1) неидентичность реакции разных повествователей на один и те же события; 2) неидентичность поведения одного повествователя в аналогичных ситуациях в зависимости от того, является ли он активным (выполняющим действие) или страдательным лицом (над ним выполняется действие). Допустим, есть повествователь, который не любит, что сожитель мусорит в комнате и постоянно его в этом упрекает. Но в то же время повествователь любит курить, что люто не переносит сожитель, который уже упрекает его. Естественно поведение самого повествователя меняется.
Также субъективность взгляда на мир может служить «эффектом оправдания», характерным для 1 ф. Если исключить сатирические произведения, где очевидна установка писателя на разоблачение повествователя, то получается, что вина повествователя смягчается, а то и вовсе снимается, хотя в 3 ф. подобное бы вызвало осуждение этого персонажа. Для примера:
(3 ф.): «Марко был известным шулером и потому с легкостью обобрал несчастного Криса до нитки.»
(1 ф.): «И лишь выйдя из здания, я узнал, что Марко все это время мухлевал.»
Да, смысл передает один, Марко — шулер. Но, если в первом предложении в 3 ф. сказано, что он был известным, то читатель сразу бы задал вопрос: «А почему Крис не знал о нем?». В то же время в 1 ф. наш повествователь только узнает о Марко – неважно, известный он или нет. Это сразу отгоняет в сторону вопросы, которые возникли к первому предложению.
Но наличие повествователя в мире со своими персонажами определяется не только идеологическими особенностями, но и физическими. В 3 ф. могут быть указаны: уточнение ситуаций и побудительные причины, используемые источники для написания, чем мотивирована манера изложения и т. д. А вот с произведениями, написанными в 1 ф. (именно произведениями, а не в случаях включения повествования от 1-го лица в произведения 3 ф.) этого быть не может. В них зачастую повествователь не является писателем-профессионалом. Следовательно необходимо объяснить, с чего это вдруг повествователь решил рассказать о себе, и как это стало достоянием читателя.
Побудительные причины (просьбы друзей, мемуары, написанные в назидание потомкам), как и обстоятельства (подслушанный разговор, найденные рукописи и т. д.), в большинстве случаев играют чисто орнаметалистскую роль. Сама повествовательная ситуация может являться значимым элементом для писателя. Он может как указать на ее явное наличие, так и предоставить читателю самому определить ее. С одной стороны, явное указание на наличие повествовательной ситуации не всегда показывает ее значимость. С другой же, отсутствие эксплицитно заявленной ситуации еще не означает ее незначимости.
Грубо говоря, должен быть источник, через который повествователь рассказывает историю, например письмо. Писатель может, как явно указать, что да, произведение действительно основано на письме, так и ничего не говорить читателю относительно источника. Также в зависимости от задумки писателя сам источник может играть как значимую роль в произведении, так и никоим образом не влиять на сюжет.
Что же это за повествовательные ситуации?
Известно, что в 1 ф. используется три основные повествовательные ситуации: письменное сообщение, устный пересказ и внутренний монолог. И, если последняя не имеет специфического толкования или разделения на подгруппы, то с первыми двумя дело обстоит не так просто.
Письменное сообщение наиболее распространено и, в свою очередь, может быть представлено как в форме воспоминаний, так и в виде переписки или дневника.
- Форма воспоминаний функционально значима и потому используется писателей в таких жанрах, как мемуары или мемуарные новеллы. Поскольку разрыв между временем событий и временем их описания создает возможность взгляда на себя со стороны, переоценить свои ценности.
- Переписка зачастую предстает в виде полифонического эпистолярного романа, где раскрывается субъективность каждого из повествователей.
- Дневник же представляет собой удобный инструмент для писателя, позволяя не только показать внутренний мир повествователя, но и его изменения.
Устный пересказ характерен для малых жанров, когда писатель актуализирует «сказовый» характер повествователя. Сравнительно редко встречается такая разновидность, как диалог. Диалог в ситуации устного рассказа предстает в виде монолога повествователя, разбавляемого ответами на реплики собеседника.
Внутренний монолог не имеет каких-либо скрытых специфических особенностей или распределения на подгруппы, что позволяет его воспринимать в том виде, как он представлен изначально.
Важно помнить по поводу всех трех ситуаций, что, как и всякий элемент текста, они должны оцениваться не с точки зрения внешнего правдоподобия, т. е. может ли быть так «на самом деле», а с точки зрения их семантической убедительности. Раскрытии той внутренней правды, что заложил писатель в мир своего произведения.
Еще одной значимой проблемой, связанной с физической позицией повествователя, является проблема его кругозора. Т. е. что может и чего не может знать повествователь. В 3 ф. автор знает обо всех составляющих мира, а повествователь – персонаж в 1 ф., строго ограничен своими познаниями. Отсюда вытекает следующие особенности 1 ф.: естественность изображения внутреннего мира самого повествователя, ограничение в изображении внутреннего мира других действующих лиц его повествования, а также в изображении внешнего мира.
Эти ограничения возможностей повествователя делают 1 ф. неподходящей для полицентрического романа, т. е. такого романа, в которого трудно выделить одного центрального героя, где развернуто несколько сюжетных линий, где одновременно и с равной степенью раскрывается внутренний мир многих персонажей. Однако это не значит, что 1 ф. не позволяет создавать произведения такого рода. Есть возможность достигнуть полицентризма либо с помощью введения нескольких повествователей, либо за счет сочетания с 3 ф. Правда, адекватным структурным решением для 1 ф. все-таки является моноцентрический роман, где есть только один повествователь.
Но ограниченность в знании мира повествователя в 1 ф. можно интерпретировать, как его право. Это право используется в детективных, авантюрных и приключенческих жанрах, а также в психологических произведениях, построенных на загадке или тайне.
Из физической позиции повествователя вытекает и отсутствие в 1 ф. «исторического» (превышающего жизнь персонажа) разрыва между временем события и временем описания этого события. Под временем описания имеется в виду не время создания произведения писателем, а время, когда события фиксируются повествователем.
Наконец, фиксированная физическая позиция повествователя в ряде случаев оправдывает в 1 ф. инвертированный порядок изложения событий (несовпадение сюжета с фабулой). Если в 3 ф. автор волен выбирать любой порядок повествования, то сама структура 1 ф. подразумевает, что порядок изложения событий тот, в котором они становились известны повествователю. Возьмем для примера три события: встреча, свидание, свадьба. Структура в 1 ф. подразумевает именно такой порядок, но в 3 ф. автор волен расставить как в обратном порядке, так и в любой другой последовательности.
Для дневников и писем порядок узнавания задан самой повествовательной ситуацией, исключающей разрыв между временем события и временем его описания. Но такой же порядок встречается в мемуарном романе, когда в физическом плане повествователь излагает события не с позиции мемуариста, которому известен финал и хронологический ход событий, а с позиции действующего лица, которое может узнавать о каких-то фактах и событиях в хронологическом порядке.
В заключении напомню о наиболее важных моментах, что прозвучали в материале:
- Нельзя равнять автора с писателем.
- Несмотря на то, что произведение представляет собой видение мира повествователем, он может и не быть центральной фигурой.
- История, переданная повествователем достоверна, до тех пор, пока не доказано обратное.
- Эффект оправдания, который смягчает реакцию на поступки повествователя.
- Повествователь должен иметь свой взгляд на жизнь и свои познания, находясь в мире произведения. Он должен присутствовать с этом мире физически (не забываем про кругозор).
- Повествовательные ситуации, как способы передачи истории повествователя.
- Хронология событий привязана к той очередности, в какой повествователь с ними сталкивается.
А вот и ссылка на статью, что послужила основой для материала.
242 комментария
tvtropes.org/?
— на русском, а не на английском (для многих это решающее преимущество)
— много примеров из русскоязычных произведений
То что доктор прописал.
— Не попадать в Понивилль во времена сериала
— Не спасать Эквестрию
— Не попадать в детский сад для инвалидов
— Не тащить с собой ноутбук и прочую электронику (ладно, фонарик можно)
— Не идти отряхивать яблоки у Эпплов
— Не устраивать Пинки-вечеринок
— Не превращаться в аликорна, если Вы не лошадь
— Не обнаруживать в себе суперспособности
— Не устраивать разборок с обитателями Эверфри
— Не обнаруживать и не использовать всякие там артефакты
— Не набиваться в приёмные дети и личные ученики/цы принцесс
— Не искать в первый же день лошадь для случки
Это для начала.
А зачем этого избегать? В литературе гигантское море заезженных до невозможности тем — но значит ли это, скажем, что теперь писателям про несчастную любовь нельзя писать и что это автоматом не может получится?
Если коротко, тысячи спасаторов предшественников.
Вообще-то да, ничуть не хуже, к примеру, рождества. Вроде про него всё уже давно понятно — ан нет, каждый год по одним и тем же мотивам клепают милые серии.
И как именно? Уникальности в историях многих знаменитых драматургов — ноль. Шекспир или Дюма вообще брали за основу готовые сюжеты, которые мусолились до них тысячи раз. Чем это им помешало?
Но при этом подражали им, а не они подражали кому-то.
Что только подтверждает позицию Нарфа.
И да, спасение мира — это избитый штамп, надоели уже Избранные, Носители света и тому подобное.
Вы прямым текстом запрещаете описывать то, о чём есть информация(Понивилль во времена сериала), и прямым же текстом запрещаете создавать свой мир, о котором информации нету. Не?
Я не рекомендую неопытным авторам начинать с глобальных AU и не рекомендую отправлять попаданца в Понивилль во времена сериала. А это две большие разницы.
Попытка подмены понятий засчитана.
Вот если бы этот клоп наоборот, влиял на пони с целью изменить сюжет, скажем, чтобы Твай не аликорнизировали или еще чего-нибудь, вот такое я бы почитал.
Всего-то?
тебе делать
однажды
#орхивернинутыпонял
?
*Если, конечно, я понял что смысл этого yhay в том чтобы показать возможный реверс отношений, а не ради лучшего селфинсерта любителей роли раба в традиционой БДСМ-системе.
Картинка прилагается:
Теперь посмотрим на химеру из mlp:
Какой ещё тигр? Куда делась львиная голова? Кто обгрыз крылья?
Вывод: монстрятник из DnD без существенных изменений в нём не подходит под описание мира mlp. Точка.
Грифоны, охотящиеся на поней, завершают шаблонно-баянную трёхзвенную пищевую цепь «растения-травоядные-хищники» из любого учебника биологии. Точка.
Или у Вас сейчас случится ВРЁТИ и последует заявление о том, что в Эквестрии не существует пищевых цепей?
К тому же, пищевая цепочка продуценты — консументы 1 порядка — консументы 2 порядка — консументы n порядка — редуценты может включать в себя любое количество звеньев — консументов. В том числе и всего одно.
И даже если грифоны хищники, это онюдь не делает в обязательном порядке поедателей конины. В том мире они могут питаться неразумными животными.
Математик, физик, инженер и компьютерщик доказывают одну и ту же теорему: все нечетные числа, большие двух, — простые.
Математик говорит: «3 — простое, 5 — простое, 7 — простое, 9 — не простое. Это контрпример, значит, теорема неверна».
Физик, с карандашом и бумагой: «3, 5 и 7 — простые, 9 — ошибка эксперимента, 11 — простое и т. д.»
Инженер, взяв в руки калькулятор: «3 — простое, 5 — простое, 7 — простое, 9 — приблизительно простое, 11 — тоже простое:»
Компьютерщик написал программу и смотрит на экран: «1 — простое, 1 — простое, 1 — простое, 1 — простое: Да все они простые!»
Именно. А вы что, не знаете как работает контрпример?
Угу, точно так же как и мыши, охотящиеся на слонов, загоняющие их толпами и жадно сжирающие бедные слоновые трупы, точно так же образуют шаблонно-боянную трехзвенную цепь. Цепочку-то придумать любую можно, да только реальней от этого она не станет.
Нет, он является таковым, поскольку он полностью соответствует применению и показывает, что монстрятник из 3.5 редакции в mlp не работает. По каким именно причинам — это уже другой вопрос.
Я мог бы поспорить на тему того что визуальный образ трёхголовой химеры не подлежит лицензированию или на тему того что нелетающее существо отличается от летающего куда больше, чем просто образом — но для подтверждения моей правоты этого не требуется.
А что? Общеизвестно, что мыши едят мясо и слоны боятся мышей! Значит, мыши питаются слонами!
В этом заявлении и то меньше притягиваний за уши, чем в вашей модели эквестрийских грифонов.
Настало время ох*ительных историй.
Верно. Но в таком случае приводите эти самые источники в студию — ссылаться же более на монстрятник имеет смысл не больше, чем на знаменитое письмо Хэнка.
Минутку, вы знаете, что такое порядок? На пять-шесть порядков больше мыши — это один-сто километров. Вы видели где-то стокилометрового слона?
А что вас смущает? Разность размеров? Так это никогда никого не останавливало, вон, на пираний, например, посмотрите. А зато у нас есть следующие факты:
Многократно видели, что слоны боятся мышей, а пони грифонов — нет
Многократно видели, что мыши жрут мясо, а mlp грифоны за этим не были замечены ни разу.
Что скажете на это?
Ну вы поняли
Argumentum ad populum? Конкретику, конкретику в студию.
Минутку, вы сказали больше, а не тяжелее. Вы не знаете разницу между понятиями?
Одна ласка способна спокойно убить одну лошадь. Вот вам четыре с половиной порядка разницы в массе. А если бы ласки охотились стаями?
dura canon, sed canon
Например.Нигде не было сказано «В линейных размерах».Ну а грифон — тем более.
Ммм… вы сюда притащили бестсарий, который говорит, что пегасы рождаются из яиц, и пытаетесь говорить о его применимости к mlp? Из яиц, Карл!
Ну спасибо, хоть не в цене в долларах измерили. А ведь могли бы.
Да практически кто угодно способен убить кого угодно, и случаи, когда, скажем, жираф убивал льва — не редкость. Как способность убить связана с охотой?
Сцена родов в сериале была показана? Нет? Значит, погут и из яиц.
«Растения — человек — лев» тоже «шаблонно-баянная трёхзвенная пищевая цепь. Только есть один ньанс. Львы — уязвимый вид (могут исчезнуть), а человек процветает. Но это не мешает им время от времени кого-нибудь сжирать. Но тут надо еще помнить, что обычно бывает с львами-людоедами.
В том числе и за счёт облегчения логистики.
— У меня есть яблоко.
— Докажи.
— Вот оно.
Альтернативная логика:
— У меня есть яблоко.
— Докажи.
— Это ты докажи, что у меня его нет!
— ???
Иными словами, на кой черт кому-то разбираться в чужих головопушках. Эквестрия у каждого автора своя. А этот постоянный спор о чужих сеттинга. Мнэ, ну не знаю, может кого-то он и вдохновляет на творчество, а как по мне от него больше вреда, чем пользы.
«ПИШИ ПРО ГГ, А НЕ ПРО СЕБЯ, БЛЖАД! ЧИТАТЕЛЯМ ИНТЕРЕСНА ВСЕЛЕННАЯ, СЮЖЕТ И ЭМОЦИИ ПЕРСОНАЖЕЙ, А НЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ТЕМУ „ЧТО БЫ Я СДЕЛАЛ, ЕСЛИ БЫ МЕНЯ В ТУАЛЕТЕ ПОРТАЛОМ СМЫЛО В ЭКВЕСТРИЮ“!»
Повторюсь, я почитал первые главы этого трэша, и судя по всему фанф писали на полном сурьезе, не как юмор. Оо
но вам с ними встретится бы не хотелось.
«Таинственный остров» читали? Понравилось?
Так вот — там почти все перонажи — попаданцы.
клопоте«18+», а о гораздо более «детских» рейтингах. Впрочем, об этом уже наверняка не раз писали… Если кто читал хорошую статью о чём-то подобном, пожалуйста, поделитесь ссылочкой.Следующие — может, про то, как управляться с большим количеством персонажей в одной сцене, не теряя и не забывая, но и не превращая все это в кашу?
Я не понял, дафак? Это если я вот пишу, например, рассказ, где повествование ведется со стороны абстрактного зрителя, а не из глаз какого-то персонажа, то что, если там будет я, оперсифицированный как-то (имя/внешность/ломание четвертой стены епта) — это уже первое лицо?
Перед этим говорилось «автор — лицо, которое выше всех, а персонаж он как бы в мире» — так если будет персонаж, который есть впихнутый автор, то этот персонаж будет выше уже?
Тут смотря кто повествователь. Поскольку в 3 ф. допустимы вставки фраз из 1 ф.
Автора-повествователя в 1 ф. не стоит путать с автором-повествователем в 3 ф. Хотя бы потому, что они относятся к разным так называемым мета-пространствам. В первом случае это персонаж, что раскрывает свою историю находясь в мире произведения. Во втором же, это персонаж который стоит над миром произведения.
Я уже прочитал материал по третьему лицу и в скором времени начну работу над ним, чтобы расставить все точки над i относительно некоторых тонкостей.
Это ответ из серии «станьте ёжиками». Хотелось бы подробностей того, как проводить каквжизнизацию.
Брат, ну это дело даже отдельной статьи, а всего писательского опыта автора. Есть тысячи тонкостей, но суть одна — учись и работай над своим текстом и над своей историей.
Все предложенное, как то: добавить экшон, произвести оживляж и прочее, суть хорошо, я с этим не спорю. Это все действительно может сделать произведение лучше. Но это не способы выйти за пределы схемы. По крайней мере они не отвечают на суть вопроса.
Выйти за схему невозможно, по причине того, что мир так и устроен, за вычетом, что он много сложнее.
Ты можешь только избавиться от ощущения искусственности до какой-то меры.
Как я понимаю, попаданцы вызывают попоболь и подавляющего большинства читателей потому, что большая часть самих фиков выполнена бездарно: типичные жанровые штампы стоят друг на друге и подаются в лоб, история крутится только вокруг ГГ а окружение картонно и оживает только когда это надо для ниажиданных виражей сюжета. И логично — начинающих автор рассказывает историю про охуенность себя. То что дело происходит в Эквестрии, это дело уже второе.
Но при этом, есть фанфики про чилавеков, которые приятно читать. Например, я не устаю упоминать «Чужую магию» и «Сегодня они проснулись не в себе». Там все те же штампы и те же сюжетные ходы, но они за счет качества текста, грамотной подачи сюжета, а главное — сдержанности авторов в выражении своих влажных фантазий, такого омерзения уже не вызывают.
Ну а про Гулливера уже выше много сказано.
Так что, жанр ли виноват? =/
Ну охуеть теперь, сдержанность.Лол!
Блин, да даже я со всем своим нежеланием видеть какие-либо пошлые намёки не мог от них скрыться в этой трилогии!
Я абсолютно согласен, что хорошие рассказы есть и среди попаданцев. И та же магия чем-то по-своему хороша (много юмора, легко читается), но нужно же думать, о чём пишешь! Вы противоречите самому себе в этом комментарии.
Ну тут ведь как. Миры, в которые попадал Гулливер, грубо говоря, и были созданы для того, чтобы он в них попал. Поэтому отторжения не происходит. В принципе, такие истории мало отличаются от просто приключенческих историй о путешествиях. С той только разницей, что в этих путешествиях с героем происходит что-то, что по идее не могло с ним произойти дома.
А читатель попадано-фанфика о поняшах и так уже знает об Эксвестрии. Она создававалась не для того, чтобы в нее попадали какие-то там люди. Их мир вполне целостен и без них. Поэтому и выглядит попаданец в Эквестрии так же фальшиво, как Кутузов в фильме Матрица, т.е. вызывает один единственный вопрос — ну нахера? Что ты, автор, хочешь сказать этим произведением? Или ты засунул в Понивилль Васю просто «чтоб было», потому что это лично тебе прикольно? Как правило абсолютное большинство попаданфиков построенные именно из этого, «чтоб было». А такие фики всегда выходят трешем и совершенно не важно, есть в них попаданцы или нет.
Другое дело если у автора действительно есть интересная мысль, которую можно выразить только столкнув, пусть немного, но отличающихся, поней и людей. Самое банальное — показать, что пони хорошие, а люди плохие. Или наоборот. Это тоже довольно таки скучная, «подростковая» тема, которую впрочем тоже эксплуатируют почти все, кто пишет о попаданцах, но пытается еще этим текстом что-то сказать.
Ну а если посредством попаданфика у автора, действительно, есть что сказать, нового и интересного, то пусть, конечно, пишет. Никто слова дурного не скажет… Ну из тех, кто прочитает до конца и вникнет в идею :)
Поострожней с этикой, это один из старейших философских дисциплин. Тема совсем не «подростковая». Вопрос в сложности рассматриваемых проблем и в их подаче.
Это я и имел в виду под чужеродностью. Модифицированные пони будут мало чем отличаться от созданных с нуля неких существ, чья мораль условно выше человеческой. Соответственно автор, использует конкретно пони, а не созданных с нуля существ, только потому что ему так комфортнее и/или так он рассчитывает получить большее внимание среди потенциальной аудитории.
Ну, нет. Если при такой модификации оставить некое «ядро», то они все равно еще пони. Также можно помещать их в ситуации, которых просто нет в сериале. И эти ситуации тоже могут менять их.
Такие идеи порождаются экстраполяцией сериала. Т.е. произведение — фанфик и использование пони правомерно.
Но, конечно, да, тег МЛП гарантирует некую аудиторию. Но в этом нет ничего плохого. Если сериал вызвал отзыв в сердце автора и читателя, то у них наверняка есть что-то общее.
#Орхи_вернись_и_доделай_дело.
Самый простой вариант реально с экшном, ну и такой же простой — смотреть «из» персонажа на эту сценку с декорацией, а не снаружи, из «зала».
Но вообще интересно было бы посмотреть на классификацию и разбор способов избежать такого
Т.е. первое лицо или третье с «глубоким» фокальным персонажем? Это способ. Овладеть бы им еще и не срываться… А есть какие-нибудь еще приемы? Наверняка же есть.
Это не панацея, но нормальный способ — в том случае, если умеешь с ним обращаться, конечно) просто потренироваться немножко через перса описывать все события, да и все, ничего сложного, тогда и не будет камеры на шлеме.
Хотяяя с камерой может выйти очень занимательно, если как основной прием использовать остранение — ну, если это короткая история, конечно. И от вещи писать даже можно, в принципе, не от героя, на какую-нибудь там тумбочку камеру поставить
Даже если это автобиография?
Опять-таки, множество рассказов представляют из себя воспоминания, записанные после главного действия(ну не отстреливаясь же от дикарей, Робинзон второй рукой записывал свой дневничок). Поэтому для многих подобных рассказов вполне характерны перескоки, например «Забегая вперёд, я скажу что этот человек сыграл большую роль в моей жизни, и стал моим лучшим другом, но тогда я видел его в первый раз и он вызвал у меня отвращение» или «И это был последний раз, когда я его видел».
Смотря, как ты захочешь.
Тут скорее дело в самой автобиографии. Ведь по сути писатель не создает образ мира. Следовательно, он не создает свой образ в этом мире.
Ну разве тут не факт подтверждения, что хронология отчетливо прослеживается? Сама фраза «забегая вперед» как бы и говорит, что хронология не нарушена, происходит переход через событие, подразумевая, что перед ним есть что-то еще.
А в чём тогда отличие от повествования при третьем лице-то? Вроде и так и так событие состоит из ряда последовательных сцен, в которых время движется вперёд(если это не какой-то сильно модный абстракционизм), происходящими в разное время и между которыми переключается текст повествования. В наличии параллельных сюжетных линий, происходящих одновременно? А что, рассказ с несколькими меняющимися между собой повествователями(или point of view, как нынче модно говорить), уже перестаёт при этом быть от первого лица?
Автор может начать с середины истории или даже финала. В общем он может компоновать как ему вздумается, в отличие от кругозора персонажей, который развивается вместе с событиями.
Нет, если основны не нарушены, то рассказ вполне может быть в 1 ф. даже если меняются персонажи.
А как быть с теми случаями, когда от первого лица ведётся рассказ о прошлом героя? Тут кругозор рассказчика может быть зафиксирован — кругозор взрослого человека, который пишет о событиях своей юности, описывая их не языком бойкого юноши в реальном времени — но взглядом знающего весь сюжет целиком человека, описывающего своё прошлое, как, например, написан «Родни Стоун».
Простейший отрывок из вышеупомянутого произведения
Просто совпадение.
Я сейчас думаю над фанфиком в 1 ф. с повествовательной ситуацией типа «Дневник». (Х находит дневник У и начинает читать, содержимое дневника представляется от первого лица). У меня возникли некоторые трудности, но, думаю, возникшие вопросы будут интересны не только мне.
1. Как я понимаю, повествователная ситуация диктует некоторый стиль текста. Сомнительно, что реальный дневник может содержать излишне подробные описания, точные диалоги и т.п. В то же время, в таком скупом вариате теряется возможность раскрыть важную ситуацию. Дневник фиксирует события по их, поэтому повествователь должен знать их исход, что порою невыгодно.
Насколько важно придерживаться этой стилистики? Или это выбор автора? На текущий момент я пришел к выводу, что мне выгоднее игнорировать стилистику дневника, а описывать события, как ГГ их видит и воспринимает в текущий момент, как бы переносясь в момент событий. (Понятно, что такие включения отделяются от текста, в котором описывается взаимодействие Х с дневником).
2. В случае 1 ф. трудно заставить повествователя рассказывать о вещах, которые в его мире общеизвестны. (Его излишняя осведомленность). Определенные ситуации помогают, но, если в мире ГГ некие вещи — обыденность, то вряд ли она будет давать определния или цитировать энциклопедии. Как эту проблему полностью преодолеть я пока не понял. Например, у меня была идея снабжать участки повествования из дневника эпиграфами в виде цитат из вымышленных книг и энциклопедий из мира ГГ. Но, очевидно, реальный дневник не может содержать таких вещей.
Можно давать эпиграфы не к дневнику, а к частям, где действует Икс, который читатель дневника, не его автор. Ещё можно пойти на хитрость и «вложить» в дневник вырезки из газет со статьями, которые косвенно затрагивают тему рассказа, но попутно дают «посторонние» факты. Если читателя дневника и его автора разделяет много времени (или пространства), можно дать фрагмент от читателя: он листает дневник, натыкается на абзац, в котором чего-то не понимает (как не понимаем и мы, читатели), достаёт энциклопедию и начинает изучать вопрос (и пересказывать узнанное нам, читателям). Потом увлекается и читает пару соседних статей =)
Цитата в тему из Умберто Эко, мир праху егоВ брошюре «Заметки на полях «Имени розы»» Эко рассказывает, как он этот свой роман писал, и между прочим замечает:
… я сумел развернуть сюжет в эпохе средневековья. Как было обойтись без пояснения реалий? В современной прозе, если герой говорит, что Ватикан не утвердит его развод, ведь не приходится же объяснять, что такое Ватикан и почему он утверждает или не утверждает разводы. Но в историческом романе без объяснений нельзя. Иначе мы, люди другой эпохи, не можем понять, что, в сущности, произошло, и в какой мере то, что произошло, важно и для нас сегодняшних.
Существует риск впасть в «сальгаризм». Герои Сальгари бегут по лесу, спасаясь от погони, и налетают на корень баобаба. Тут повествователь откладывает в сторону сюжет и начинает ботаническую лекцию о баобабе. Теперь это воспринимается нами с какой-то нежностью, как недостаток милого человека. Но делать так все-таки не следовало.
<...> повествовательный стиль Адсона [рассказчика и «автора» романа] базируется на определенной фигуре мысли, которую принято называть «preteritio» – «умолчанием». Помните знаменитый пример? «Молчу уж, Цезарь, что ты долы полил…». То есть заявляется, что незачем рассказывать о вещи, которую все прекрасно знают. И тем самым об этой вещи рассказывают. Примерно так поступает и Адсон. Он вводит лица и факты так, будто они всем хорошо известны, и тем не менее характеризует их и поясняет. Что же касается тех лиц и событий, о которых подразумеваемый Адсоном читатель – немец конца XIV века – ничего знать не должен (так как они связаны с Италией начала века), – тут Адсон, чувствуя себя в своем праве, пускается в описания и читает самые назидательные лекции, что донельзя типично для средневекового летописца. У тех было принято сопровождать энциклопедическим комментарием каждое нововведенное понятие.
Конечно, это не совет на все случаи жизни, но какое-то представление даёт. (Кстати, там же есть описание того, как Эко конструировал структуру с рассказчиком и дневником.)
Часть приведенных идей у меня было (с поправкой на специфику по повествования). Фактически сейчас я колебаюсь, имитировать ли «живой дневник» (подходящее обоснование есть, магнитофон в череп встроить могу), либо просто переносить повествование в прошлое, когда Х открывает дневник. Думаю, надо просто попробовать.
Наличие чтеца, как я понимаю, дает определнное преимущество. Можно заставить его высказаться о правдоподобности описываемых событий. Неинтереные части истории он может быстро пролистать, пересказав содержимое.