Финальный аккорд - Глава 1 (Отголоски времен)
Броняши, вот и продолжение ашего совместного фанфика.
Небольшая, но емкая глава.
Для вас, брони.
Прошу под кат.
Глава 1 (Отголоски времен)
Понивиль всегда был тихим и уединенным городком. Но на этой неделе его покой был жестоко нарушен. Старое и обветшалое здание почты подвергалось ремонту, что вызывало много шума и беспокоило множество пони. Веселая бригада рабочих, прибывших из Мэйнхеттена, резво справлялась со своим делом, но это происходило так заметно, что каждый пони Понивиля с нетерпением ждала окончания работ. Тем более что почтовая связь была в корне нарушена.
…Начальник бригады, грузный пони по имени Джови, прохаживался из комнаты в комнату, наблюдая за работой своих подопечных. Где-то стучал молоток, где-то звенела дрель. Что-то скрипело, кто-то кашлял, и непонятно как среди этой какофонии звуков он различил голос одного из рабочих:
— Сэр, вы не могли бы подойти?
Джови сразу понял, что источник звука находится в помещении архива, где как раз полным ходом шла замена пола. Внутри работало трое пони, и один из них, Бэм, как раз убирал старое деревянное покрытие. Он позвал бригадира:
— Сэр, гляньте, я нашел что-то.
Джови пригляделся: под старой доской находилась небольшая ниша, полная опилок, пыли и паутины. Но там было еще что-то.
Засунув копыто под деревянную балку, рабочий достал на свет пухлую связку писем, старую, измятую и перевязанную красной ленточкой. Приняв стопку в свои копыта, бригадир трепетно развязал ленточку и глянул на верхнее письмо в стопке. Сдунув с него слой пыли, он начал читать спешно накарябанные буквы:
«От кого: Роуди Топ, Северная Эквестрия, Третий Корпус Земнопони.
Кому: Кантерлотский округ, г. Понивиль, Лаймон Топ.»
Читая дальше, Джови протянул:
— Ничего себе! Да это же письмо военных лет!
— Что, простите? – переспросил перепачканный рабочий.
Джови был где-то в себе и, задумавшись, не услышал его слов. Заново перетянув ленточку, он почесал подбородок и, развернувшись, кинул вспотевшему Бэму:
— Я, это… Отойду на минуту. Ты за главного.
Сказав это, бригадир спешно вышел из архива. Трое пони удивленно посмотрели ему вслед, и, переглянувшись, продолжили свою работу.
… Джови бежал по направлению к центру Понивиля, стараясь не выронить по пути странную стопку писем. По этому поводу он мог обратиться только к одной пони в городе. И эта пони была здесь главной. Его копыта сперва стучали по теплому грунту пригорода, затем по брусчатке Главной площади, а позже, наконец, и по ступеням здания мэрии. Три удара в дверь кабинета главы города – и на красный ковер чистого помещения вывалился грязный и неряшливый начальник мэйнхеттенской бригады.
Мэр удивленно приподняла бровь, глянув на запыхавшегося посетителя. Отложив свои бумаги, она выжидающе посмотрела на него:
— Что у тебя?
Поспешно подойдя к столу мэра, Джови положил стопку писем перед ней и коротко ответил:
— Я… Решил, что нужно отдать его вам.
Мэр, переведя взгляд на стопку, развязала ленту и также прочитала лицевую сторону первого конверта. Глаза ее округлились. Она открыла рот, застыв от удивления, но затем опомнилась и поправила очки.
Бригадир, вздохнув, робко спросил:
— Вы… знаете ее? Она еще живет здесь.
Кинув на бригадира спешный взгляд, мэр промолвила:
— Да, не беспокойся, я разберусь с этим.
Джови кивнул и продолжил стоять на месте, ожидая похвалы. И она тут же последовала:
— Что встал? Свободен, говорю.
Джови злобно глянул на мэра и вышел из кабинета, хлопнув дверьми. «Могла бы и спасибо сказать, мэр называется. Кстати, кто строил этот ужас? Крышу что, ломали недавно?», — с такими мыслями спускался он по скрипящим деревянным лестницам, наблюдая за свежими швами на крыше и несущей стене. Да, здесь недавно был погром. И ладно бы если все было восстановлено. Но ремонт был просто ужасен. Поморщив свой нос, специалист по ремонтам пошел дальше, обдумывая свои грандиозные планы.
… У мэра не было чрезвычайных дел в этот день, поэтому она решила в тот же вечер оповестить о находке Кэррот Топ. Но сделать это нужно было аккуратно, чтобы не задеть чувств бедной кобылицы. Мэр, накинув на спину сумку и спрятав туда связку писем, поспешно вышла из своей резиденции.
Уже вечерело. Солнце, наливаясь бронзой, медленно катилось к горизонту, где в голубой дали блестели вершины недосягаемых гор. Мэр шла по городу, наслаждаясь ароматом угасающего лета и размышляя об отголосках давних времен, посетивших ее…
Муж Лаймон Топ погиб двенадцать лет назад, отправившись «добровольцем» на Великую Эквестрианскую Войну. Тогда напали грифоны… Тысячи оборванных крыльев затмили небо, заставив пони познать истинные страдания и горе. Сколько же жизней унесла алчность, похоть и слепая, безумная ярость ко всему, что не приемлет их мнение. Как же много жеребцов было мобилизовано на север. Как же много из них не вернулось.
Принцесса предпочла скрыть войну от будущих поколений, запретив какие-либо упоминания о ней. Дети помладше и вовсе о ней не слыхивали. Подростки смутно помнили детали, но не желали углубляться в них. И только пони зрелого возраста помнили и чтили память ушедших солдат, которые продолжали жить в сердцах родных и близких.
Большая часть жителей Понивиля состояла из одиноких кобылок, половина из которых были вдовами. Одной из них была и Кэррот Топ. Мэр вышла за пределы города и направилась к ферме.
А чем же, спросите вы, жила эта пони в отсутствие своего мужа? Извечная работа на поле редко дарует радость, оставляя после себя лишь горечь лишений и мозоли. Но эта пони умудрилась не скатиться с пути. Все, чем она жила, всегда было рядом с ней. Ее любимая дочь Кэррот Топ. Она всегда была надеждой и опорой. Она помогала в труднейшие моменты. Она тянула Лаймон к жизни. И ради нее Лаймон жила.
А сейчас Кэррот была совсем взрослой и самостоятельной пони, пережившей потери и невзгоды и вышедшей победителем из схватки со своими страхами. И она была счастливой пони.
Вытерев ноги, мэр тихонько постучала в дверь приветливого дома, где всегда горел огонь. Раздался спешный топот копыт. Дверь открылась и перед мэром предстала Кэррот. Оглядев нежданного гостя, она улыбнулась и пропела:
— Какая честь, мисс мэр! Что привело вас сюда?
— Да вот, милая, решила проведать вас…
— Ой как я невежливо… Заходите, пожалуйста.
— Благодарю, — ответила мэр, ступая на затертый ковер в холле. Комната была небольшой, полутемной, но невероятно уютной, вокруг было множество полок с фарфоровыми тарелками и семейными реликвиями. Кэррот прошла вперед, и, выжидающе глянув на мэра, спросила:
— Быть может, чаю?
— С удовольствием.
Кэррот снова улыбнулась и скрылась в потемках кухни. Мэр тем временем медленно прошла в столовую, оглядывая интерьер дома. Классическое деревенское жилище. Мэрия казалось верхом современности по сравнению с этим, хотя плохим этот дом было сложно назвать. Дом был… необычен и слегка захламлен, но уютен. В этом и вся прелесть деревенской жизни.
Пока Кэррот крутилась на кухне, к мэру медленно спустилась со второго этажа и сама хозяйка дома – достопочтенная Лаймон Топ. Радушно поприветствовав своего гостя, она заняла свое место за столом напротив мэра, удивленно посмотрев ей в глаза.
— А чем мы, собственно, обязаны вашему визиту? – повторила она вопрос своей дочери.
Мэр нервно оглянулась, посмотрев на фигурку Кэррот, маячившую в соседней комнате. Снизив тон, она ответила своему собеседнику:
— Я здесь из-за дел минувших лет. Кое-что недавно нашли во время ремонта на почте…
… Вышла Кэррот с небольшим подносом и чайником с обжигающе горячим напитком. Разлив все это по чашкам, она накрыла на стол, но, внезапно хлопнув себя по лбу, воскликнула:
— Да у нас же на чердаке отличное печенье! Сейчас сгоняю и принесу! – с этими словами молодая поняша быстро застучала копытцами по лестнице, направляясь наверх.
Оставшись наедине, мэр повторила:
— Во время ремонта мы кое-что нашли в здании почты. Такого мы не ожидали увидеть.
— Что же это было? – спросила Лаймон, отхлебывая из своей чашки.
— Это стопка писем, старых писем, за очень долгий период…
— Ух ты. Ну и что это за письма?
Почесав затылок, мэр неуверенно глянула на свою собеседницу и ответила:
— Они с войны. С ТОЙ войны. И они… адресованы вам.
С этими словами она извлекла злосчастную стопку из сумочки, и, аккуратно развязав ее, положила на стол перед Лаймон. Взяв первое письмо, Топ внимательно прочитала надписи на конверте. Читая, она млела и таяла, покрываясь мурашками и пристально глядя на заветные буквы на засохшем от времени пергаменте. Это было письмо от ее мужа. Лаймон было поражена и, расчувствовавшись, всхлипнула, пытаясь вытереть беспорядочно текущие слезы. Это было письмо из прошлого. Из того темного прошлого, которое она предпочла бы забыть и которое возвращалось к ней снова и снова, заставляя почти зажившие душевные раны заново кровоточить. Топ тихонько плакала, прикрыв рот копытцем. Это был слишком тяжелый удар для нее. Кэррот не могла вот так просто это вынести.
Усомнившись в правильности своего поступка, мэр встала, и, подойдя к Лаймон, тихонько приобняла дрожащую пони. Почувствовав странный приступ вины, она шептала:
— Ну-ну, тише, тише, все нормально. Если хочешь, я могу их забрать…
— Нет! – резко отрезала топ, снова утерев глаза, — Я прочту их. Но… Но Кэррот их лучше не видеть. Она росла без ужаса потерь, без ада, что я пережила. Я не хочу нагружать ее хрупкую душу таким бременем.
— Печенья не было, но я нашла сушки, и если хотите… — Кэррот спустилась вниз, неся с собой небольшой мешочек со сладостями. Глянув на маму, она удивленно наклонила голову слегка набок, как в детстве и обеспокоенно спросила:
— Мамуль, все хорошо?
Лаймон улыбнулась сквозь слезы и проговорила:
— Да, родная, все отлично. Слушай, а ты не могла бы сегодня переночевать у семьи Эппл? Ты же… дружишь с Эплджек?
— Ну да, но…
— Пожалуйста, переночуй там. У нас тут просто с мэром дела. Всю ночь придется над этим работать.
— А могу я чем-либо помочь?
— Нет, Кэрри, спасибо. Иди, пообщайся с подругой.
Кэррот Топ кивнула и тихонько вышла из дома. Снова всхлипнув, Лаймон аккуратно открыла конверт первого письма и вытащила оттуда пожелтевший листок, сложенный вдвое. Прежде чем развернуть его, Топ обратилась к мэру:
— Можете, пожалуйста, тоже меня покинуть? Позвольте мне уединиться с моими воспоминаниями.
— Хорошо.
Мэр молча встала из-за стола и прошла в холл. Прежде чем входная дверь открылась, оттуда послышался голос:
— Если что, то я всегда рядом.
И – хлоп. Топ одна. Больше нет никого – только вдова солдата и как снег на голову появившиеся призраки прошлого. Поцеловав старый листок, Лаймон вздохнула и развернула его. Взгляду ее предстали кривые, полустертые буквы, оставленные ее мужем пятнадцать лет назад. Это был до боли знакомый почерк. Но такой далекий… Где он был? Что он видел? Лаймон никогда не знала. Во время войны она отправляла сотни писем на фронт своему мужу, но ничего, совсем ничего не получала в ответ. Ничего, кроме тисненного золотом извещения о смерти самого близкого ей пони. Эти раны… никогда не заживут…
Собравшись с мыслями, Топ начала читать.
Дорогая Лаймон,
Пишу тебе из третьего корпуса земнопони, куда мне посчастливилось попасть. Вокруг меня такие же напуганные простые ребята, как и я сам. Только попав сюда, мы лишь дрожали, боясь многих вещей. Теперь же, спустя месяц, мы боимся абсолютно всего. Но это не значит, что моя служба проходит зверски тяжело. Я терплю, и мысли о тебе греют мне душу. Ты — мой огонек во тьме хаоса.
Раз за разом прокручиваю в голове тот день, когда меня забрали у тебя. Мне было так жаль… Но я не мог ничего поделать… Прости.
Лаймон улыбнулась, по ее щеке катилась одинокая слеза. Закрыв глаза, она перенесла свой разум далеко за горизонт, за грань времени. Она переместилась в прошлое, где пони падали ниц перед грифонами и где исчезли понятия чести и достоинства. Но несмотря ни на что, среди этого нравственного беспорядка кое=где находилось место для жгущей и всеобъемлющей силы – силы любви.
Заранее спасибо за комментарии. Мне важно знать ваше мнение)
Можете подписаться на наш блог tabun.everypony.ru/blog/lyricbrony/
Небольшая, но емкая глава.
Для вас, брони.
Прошу под кат.
Глава 1 (Отголоски времен)
Понивиль всегда был тихим и уединенным городком. Но на этой неделе его покой был жестоко нарушен. Старое и обветшалое здание почты подвергалось ремонту, что вызывало много шума и беспокоило множество пони. Веселая бригада рабочих, прибывших из Мэйнхеттена, резво справлялась со своим делом, но это происходило так заметно, что каждый пони Понивиля с нетерпением ждала окончания работ. Тем более что почтовая связь была в корне нарушена.
…Начальник бригады, грузный пони по имени Джови, прохаживался из комнаты в комнату, наблюдая за работой своих подопечных. Где-то стучал молоток, где-то звенела дрель. Что-то скрипело, кто-то кашлял, и непонятно как среди этой какофонии звуков он различил голос одного из рабочих:
— Сэр, вы не могли бы подойти?
Джови сразу понял, что источник звука находится в помещении архива, где как раз полным ходом шла замена пола. Внутри работало трое пони, и один из них, Бэм, как раз убирал старое деревянное покрытие. Он позвал бригадира:
— Сэр, гляньте, я нашел что-то.
Джови пригляделся: под старой доской находилась небольшая ниша, полная опилок, пыли и паутины. Но там было еще что-то.
Засунув копыто под деревянную балку, рабочий достал на свет пухлую связку писем, старую, измятую и перевязанную красной ленточкой. Приняв стопку в свои копыта, бригадир трепетно развязал ленточку и глянул на верхнее письмо в стопке. Сдунув с него слой пыли, он начал читать спешно накарябанные буквы:
«От кого: Роуди Топ, Северная Эквестрия, Третий Корпус Земнопони.
Кому: Кантерлотский округ, г. Понивиль, Лаймон Топ.»
Читая дальше, Джови протянул:
— Ничего себе! Да это же письмо военных лет!
— Что, простите? – переспросил перепачканный рабочий.
Джови был где-то в себе и, задумавшись, не услышал его слов. Заново перетянув ленточку, он почесал подбородок и, развернувшись, кинул вспотевшему Бэму:
— Я, это… Отойду на минуту. Ты за главного.
Сказав это, бригадир спешно вышел из архива. Трое пони удивленно посмотрели ему вслед, и, переглянувшись, продолжили свою работу.
… Джови бежал по направлению к центру Понивиля, стараясь не выронить по пути странную стопку писем. По этому поводу он мог обратиться только к одной пони в городе. И эта пони была здесь главной. Его копыта сперва стучали по теплому грунту пригорода, затем по брусчатке Главной площади, а позже, наконец, и по ступеням здания мэрии. Три удара в дверь кабинета главы города – и на красный ковер чистого помещения вывалился грязный и неряшливый начальник мэйнхеттенской бригады.
Мэр удивленно приподняла бровь, глянув на запыхавшегося посетителя. Отложив свои бумаги, она выжидающе посмотрела на него:
— Что у тебя?
Поспешно подойдя к столу мэра, Джови положил стопку писем перед ней и коротко ответил:
— Я… Решил, что нужно отдать его вам.
Мэр, переведя взгляд на стопку, развязала ленту и также прочитала лицевую сторону первого конверта. Глаза ее округлились. Она открыла рот, застыв от удивления, но затем опомнилась и поправила очки.
Бригадир, вздохнув, робко спросил:
— Вы… знаете ее? Она еще живет здесь.
Кинув на бригадира спешный взгляд, мэр промолвила:
— Да, не беспокойся, я разберусь с этим.
Джови кивнул и продолжил стоять на месте, ожидая похвалы. И она тут же последовала:
— Что встал? Свободен, говорю.
Джови злобно глянул на мэра и вышел из кабинета, хлопнув дверьми. «Могла бы и спасибо сказать, мэр называется. Кстати, кто строил этот ужас? Крышу что, ломали недавно?», — с такими мыслями спускался он по скрипящим деревянным лестницам, наблюдая за свежими швами на крыше и несущей стене. Да, здесь недавно был погром. И ладно бы если все было восстановлено. Но ремонт был просто ужасен. Поморщив свой нос, специалист по ремонтам пошел дальше, обдумывая свои грандиозные планы.
… У мэра не было чрезвычайных дел в этот день, поэтому она решила в тот же вечер оповестить о находке Кэррот Топ. Но сделать это нужно было аккуратно, чтобы не задеть чувств бедной кобылицы. Мэр, накинув на спину сумку и спрятав туда связку писем, поспешно вышла из своей резиденции.
Уже вечерело. Солнце, наливаясь бронзой, медленно катилось к горизонту, где в голубой дали блестели вершины недосягаемых гор. Мэр шла по городу, наслаждаясь ароматом угасающего лета и размышляя об отголосках давних времен, посетивших ее…
Муж Лаймон Топ погиб двенадцать лет назад, отправившись «добровольцем» на Великую Эквестрианскую Войну. Тогда напали грифоны… Тысячи оборванных крыльев затмили небо, заставив пони познать истинные страдания и горе. Сколько же жизней унесла алчность, похоть и слепая, безумная ярость ко всему, что не приемлет их мнение. Как же много жеребцов было мобилизовано на север. Как же много из них не вернулось.
Принцесса предпочла скрыть войну от будущих поколений, запретив какие-либо упоминания о ней. Дети помладше и вовсе о ней не слыхивали. Подростки смутно помнили детали, но не желали углубляться в них. И только пони зрелого возраста помнили и чтили память ушедших солдат, которые продолжали жить в сердцах родных и близких.
Большая часть жителей Понивиля состояла из одиноких кобылок, половина из которых были вдовами. Одной из них была и Кэррот Топ. Мэр вышла за пределы города и направилась к ферме.
А чем же, спросите вы, жила эта пони в отсутствие своего мужа? Извечная работа на поле редко дарует радость, оставляя после себя лишь горечь лишений и мозоли. Но эта пони умудрилась не скатиться с пути. Все, чем она жила, всегда было рядом с ней. Ее любимая дочь Кэррот Топ. Она всегда была надеждой и опорой. Она помогала в труднейшие моменты. Она тянула Лаймон к жизни. И ради нее Лаймон жила.
А сейчас Кэррот была совсем взрослой и самостоятельной пони, пережившей потери и невзгоды и вышедшей победителем из схватки со своими страхами. И она была счастливой пони.
Вытерев ноги, мэр тихонько постучала в дверь приветливого дома, где всегда горел огонь. Раздался спешный топот копыт. Дверь открылась и перед мэром предстала Кэррот. Оглядев нежданного гостя, она улыбнулась и пропела:
— Какая честь, мисс мэр! Что привело вас сюда?
— Да вот, милая, решила проведать вас…
— Ой как я невежливо… Заходите, пожалуйста.
— Благодарю, — ответила мэр, ступая на затертый ковер в холле. Комната была небольшой, полутемной, но невероятно уютной, вокруг было множество полок с фарфоровыми тарелками и семейными реликвиями. Кэррот прошла вперед, и, выжидающе глянув на мэра, спросила:
— Быть может, чаю?
— С удовольствием.
Кэррот снова улыбнулась и скрылась в потемках кухни. Мэр тем временем медленно прошла в столовую, оглядывая интерьер дома. Классическое деревенское жилище. Мэрия казалось верхом современности по сравнению с этим, хотя плохим этот дом было сложно назвать. Дом был… необычен и слегка захламлен, но уютен. В этом и вся прелесть деревенской жизни.
Пока Кэррот крутилась на кухне, к мэру медленно спустилась со второго этажа и сама хозяйка дома – достопочтенная Лаймон Топ. Радушно поприветствовав своего гостя, она заняла свое место за столом напротив мэра, удивленно посмотрев ей в глаза.
— А чем мы, собственно, обязаны вашему визиту? – повторила она вопрос своей дочери.
Мэр нервно оглянулась, посмотрев на фигурку Кэррот, маячившую в соседней комнате. Снизив тон, она ответила своему собеседнику:
— Я здесь из-за дел минувших лет. Кое-что недавно нашли во время ремонта на почте…
… Вышла Кэррот с небольшим подносом и чайником с обжигающе горячим напитком. Разлив все это по чашкам, она накрыла на стол, но, внезапно хлопнув себя по лбу, воскликнула:
— Да у нас же на чердаке отличное печенье! Сейчас сгоняю и принесу! – с этими словами молодая поняша быстро застучала копытцами по лестнице, направляясь наверх.
Оставшись наедине, мэр повторила:
— Во время ремонта мы кое-что нашли в здании почты. Такого мы не ожидали увидеть.
— Что же это было? – спросила Лаймон, отхлебывая из своей чашки.
— Это стопка писем, старых писем, за очень долгий период…
— Ух ты. Ну и что это за письма?
Почесав затылок, мэр неуверенно глянула на свою собеседницу и ответила:
— Они с войны. С ТОЙ войны. И они… адресованы вам.
С этими словами она извлекла злосчастную стопку из сумочки, и, аккуратно развязав ее, положила на стол перед Лаймон. Взяв первое письмо, Топ внимательно прочитала надписи на конверте. Читая, она млела и таяла, покрываясь мурашками и пристально глядя на заветные буквы на засохшем от времени пергаменте. Это было письмо от ее мужа. Лаймон было поражена и, расчувствовавшись, всхлипнула, пытаясь вытереть беспорядочно текущие слезы. Это было письмо из прошлого. Из того темного прошлого, которое она предпочла бы забыть и которое возвращалось к ней снова и снова, заставляя почти зажившие душевные раны заново кровоточить. Топ тихонько плакала, прикрыв рот копытцем. Это был слишком тяжелый удар для нее. Кэррот не могла вот так просто это вынести.
Усомнившись в правильности своего поступка, мэр встала, и, подойдя к Лаймон, тихонько приобняла дрожащую пони. Почувствовав странный приступ вины, она шептала:
— Ну-ну, тише, тише, все нормально. Если хочешь, я могу их забрать…
— Нет! – резко отрезала топ, снова утерев глаза, — Я прочту их. Но… Но Кэррот их лучше не видеть. Она росла без ужаса потерь, без ада, что я пережила. Я не хочу нагружать ее хрупкую душу таким бременем.
— Печенья не было, но я нашла сушки, и если хотите… — Кэррот спустилась вниз, неся с собой небольшой мешочек со сладостями. Глянув на маму, она удивленно наклонила голову слегка набок, как в детстве и обеспокоенно спросила:
— Мамуль, все хорошо?
Лаймон улыбнулась сквозь слезы и проговорила:
— Да, родная, все отлично. Слушай, а ты не могла бы сегодня переночевать у семьи Эппл? Ты же… дружишь с Эплджек?
— Ну да, но…
— Пожалуйста, переночуй там. У нас тут просто с мэром дела. Всю ночь придется над этим работать.
— А могу я чем-либо помочь?
— Нет, Кэрри, спасибо. Иди, пообщайся с подругой.
Кэррот Топ кивнула и тихонько вышла из дома. Снова всхлипнув, Лаймон аккуратно открыла конверт первого письма и вытащила оттуда пожелтевший листок, сложенный вдвое. Прежде чем развернуть его, Топ обратилась к мэру:
— Можете, пожалуйста, тоже меня покинуть? Позвольте мне уединиться с моими воспоминаниями.
— Хорошо.
Мэр молча встала из-за стола и прошла в холл. Прежде чем входная дверь открылась, оттуда послышался голос:
— Если что, то я всегда рядом.
И – хлоп. Топ одна. Больше нет никого – только вдова солдата и как снег на голову появившиеся призраки прошлого. Поцеловав старый листок, Лаймон вздохнула и развернула его. Взгляду ее предстали кривые, полустертые буквы, оставленные ее мужем пятнадцать лет назад. Это был до боли знакомый почерк. Но такой далекий… Где он был? Что он видел? Лаймон никогда не знала. Во время войны она отправляла сотни писем на фронт своему мужу, но ничего, совсем ничего не получала в ответ. Ничего, кроме тисненного золотом извещения о смерти самого близкого ей пони. Эти раны… никогда не заживут…
Собравшись с мыслями, Топ начала читать.
Дорогая Лаймон,
Пишу тебе из третьего корпуса земнопони, куда мне посчастливилось попасть. Вокруг меня такие же напуганные простые ребята, как и я сам. Только попав сюда, мы лишь дрожали, боясь многих вещей. Теперь же, спустя месяц, мы боимся абсолютно всего. Но это не значит, что моя служба проходит зверски тяжело. Я терплю, и мысли о тебе греют мне душу. Ты — мой огонек во тьме хаоса.
Раз за разом прокручиваю в голове тот день, когда меня забрали у тебя. Мне было так жаль… Но я не мог ничего поделать… Прости.
Лаймон улыбнулась, по ее щеке катилась одинокая слеза. Закрыв глаза, она перенесла свой разум далеко за горизонт, за грань времени. Она переместилась в прошлое, где пони падали ниц перед грифонами и где исчезли понятия чести и достоинства. Но несмотря ни на что, среди этого нравственного беспорядка кое=где находилось место для жгущей и всеобъемлющей силы – силы любви.
Заранее спасибо за комментарии. Мне важно знать ваше мнение)
Можете подписаться на наш блог tabun.everypony.ru/blog/lyricbrony/
0 комментариев