Prompt #150 закрыт. 5 работ!
Тема прошедшего экспромтаТема: Трудно быть оргом.
Описание темы: Как прекрасно знают все брони, чтобы какое-то мероприятие состоялось — нужны инициативные люди, которые его задумают, подготовят и проведут. Без этого не будет даже самой скромной сходочки, а тем более конвентов… и Табуна, на котором вы сейчас читаете эти строки. Да и в сериале проблемы подготовки разных праздников и торжеств освещались не раз. Та же Пинки Пай занимается организацией вечеринок с самой первой серии. Настала пора раскрыть трудности пони-организаторов в работах наших уважаемых авторов!
Ну а следующий экспромт начнётся… мы пока не можем точно сказать, когда именно, но однажды состоится, это точно!
23 комментария
В густых лесах Винсом Фолс уже не первый час, помимо привычной гармонии растений и животных, раздавался странный, непривычный звук. То было раздраженное скрипучее нытье деревьев, когда два топора взмывали к кронам и вгрызались в них. Землю уже давно усыпали десятки веток и веточек, но требовалось больше, намного больше. Двум изношенным пони древесина сейчас была куда нужнее, чем изношенным деревьям.
— Знаешь, — проскрежетал жеребец с красными усами и парой таких же красных волосиков поверх шерстки на подбородке, — если бы ты не предложил фальшивого паренька…
— Даже слышать не желаю, — брезгливо ответила точная копия этого жеребца, но без усов, — не знаю, чего ты этим добиваешься.
— Я всего лишь хочу сказать, — единорог взмахнул топором, с хрустом отрубив очередную слабую ветку, — что это, возможно, не такой рабочий прием, как ты думаешь! Вводить в курс дела сторонних пони – всегда риск, и я тебе об этом говорил!
— Это было эффектно и всем понравилось, — его брат хмуро разрубил летящую вниз ветку надвое, — а вот если бы ты получше за ним следил и не подпускал к нему эту селючку Эплджек, то пони бы до сих пор скупали наш шампунь…
— С каких пор следить за твоими неудачными идеями – моя обязанность?!
С этими словами Флэм злобно вонзил топор в дерево, но на этот раз ветвь попалась крепкая. Раздраженный, он вытащил топор и принялся колотить лезвием по сделанному надрезу. Толстая ветка поспешно поддалась и с грохотом рухнула на землю. Флим еле-еле успел отпрыгнуть назад и не оказаться погребенным под огромным суком. Безусый брат вперил в своего коллегу враждебный взгляд и выбросил вперед копыто-обвинитель.
— Ты что, убить меня решил, сумасшедший?
— Не переводи тему! – кое-как огрызнулся Флэм в ответ и, развернувшись спиной, молча продолжил работу.
А работы братьям предстояло много. Только недавно их обман с Чудесным Лечебным Тоником был позорно раскрыт, и мошенникам пришлось бежать с тем, что они успели заработать. А значит, теперь они отчаянно нуждались в новом бизнес-проекте, желательно подальше от Понивилля и Кантерлота. Благо, когда-то братья успели приобрести жилье и довольно крупный участок в Винсом Фолс, и теперь бежали именно туда. Домик был небольшой, грязный и местами подгнивший – но участок Флим и Флэм покупали вовсе не из-за него. Неподалеку простиралось жутковатое мутное озеро, которое братья планировали превратить в туристический аттракцион.
Когда-то это была лишь одна из глупых запасных идей на черный день, однако на данный момент братьям не оставалось ничего иного. На такой грандиозный провал своего чудо-шампуня они не рассчитывали. Осуществлять половину остававшихся задумок сейчас было опасно, а на остальные собранных денег попросту не хватило бы. Надо было брать оплату повыше.
Изначально дурацкая идея пришла Флиму в голову, когда он узнал, что в этой местности бывают слабые землетрясения (еще одна причина, почему никто не хотел покупать здесь жилище). Из-за этого поверхность озера порой волновалась и из пучины раздавались звуки, напоминавшие глухой гулкий рык. Почему бы в таком странном водоеме не жить, скажем, чудовищу?.. В Винсом Фолс и расположенный неподалеку Поунхендж и так зачастую ездили туристы – почему бы не дать им еще один повод потратить свои деньги?.. Конечно, рано или поздно приехал бы какой-нибудь ученый и разоблачил их, но братья и не задумывали аттракцион как долгосрочный. Полгода-год максимум, а потом забыть его здесь и снова в большие города. Может быть, даже удастся устроиться в казино в Лас-Пегасусе…
Так Флим и Флэм бросили все силы на реализацию идеи. Почти все заработанные на шампуне средства они потратили на подготовку: путешествие до Винсом Фолс, топоры, пилы, мотки веревки, мешковина, краски и еще много чего по мелочи. Сегодня был первый день напряженной работы… Единственная проблема заключалась в том, что ни Флэм, ни Флим не были особо уверены в успехе своей затеи. А от неуверенности еще никому не становилось легче на душе.
***
Проведя еще несколько часов за сбором и рубкой веток, братья решили, что на сегодня хватит. Сегодняшний «улов» они оставили сохнуть на веранде: благо, было лето, и это должно было занять не больше пары недель. Все еще хмуро поглядывая друг на друга, пони отправились есть.
— Что на ужин? – выдавил из себя Флим, поднимаясь по лестнице.
— То же, что и на обед… И на завтрак тоже. Консервы, — мрачно ответил Флэм, перешагивая через дырявую ступеньку, — Если честно, вообще не понимаю, зачем ты это спрашиваешь. Ты прекрасно знаешь, что у нас нет ничего, кроме этих проклятых консерв.
— Если честно, вообще не понимаю, зачем ты хочешь, чтобы все были такими же безнадежными пессимистами, как ты, — передразнил его брат, роясь в мешке — Может, у меня еще есть надежда. Может, я спрашиваю, потому что ожидаю, что мой любимый братец припрятал где-то баночку икры, а со мной не делится?
Тут же, управляемая телекинезом, из пакета вылетела упаковка консерв и больно врезалась в грудь Флиму.
— Вот твоя икра! – обиженно пролязгал усатый брат, — Ты прекрасно знаешь, что мы не можем себе этого позволить! За кого ты меня принимаешь?
— Ууух, злодей, точно прибить меня решил… – Флим мрачно посмотрел на упаковку и, вздохнув, сел за кривоногий стол.
Открыв консервы, братья принялись жевать безвкусную рыбу, отдаленно напоминавшую окуня.
— И зачем только мы это брали?.. – скривился Флим, вставая из-за стола, чтобы выкинуть консерву, в которой еще оставалось немного рыбы.
— Можешь сходить окунуться в озеро, наловить сам, если не нравится, — Флэм перехватил телекинезом банку, уже полетевшую в мусорное ведро, — А вот этого делать не стоит, братец. Ты даже не знаешь, сколько нам еще этим перебиваться. Потом и такому рад будешь…
— Да я завтра за двоих работать буду, лишь бы твоих лекций про экономию поменьше слушать, — театрально топнул ногой безусый брат.
— Ах так? А я сейчас наемся из своей банки, доем твою, и у меня будут силы работать за троих! – ухмыльнулся усатый брат.
— Вот как, значит? Отдай мою банку сюда!
— Нет уж, ты сам не хо… Эй, не трогай мои волосы!
***
Ворочаясь бессонной ночью в кровати, Флим зажег лампу, залез в рюкзак и достал книгу. «Мифы и легенды Западной Эквестрии». С разворота на него смотрела огромная черно-белая морда зубастого ящера с сопроводительным текстом:
«Касаи-Рекс. Согласно легенде, это чудовище вылезло из глубин Тартара и бесцельно бродит по Эквестрии. Оно поселяется в водоеме, сжирает всех его жителей, после чего переходит в следующий водоем. Говорят, все водяные змеи и крокодилы испытывают инстинктивный страх перед этой тварью…»
— Да кто же в такое поверит?.. – отрешенно проговорил Флим, уставившись в грязный потолок, едва освещаемый маленькой лампой у кровати.
— Те, кому нужны деньги, — услышал он хмурый ответ с другого конца комнаты, — А теперь быстро выключи свет и не мешай мне спать!
***
Нерешительно осматривая выросшую за последние несколько дней гору древесины, Флэм нервно ходил взад-вперед. Шикарная беконового цвета грива была растрепана, а на хвосте вылезли комки. Стоявший неподалеку брат выглядел ненамного лучше.
— Не знаю я, достаточно этого или нет. Вот ты знаешь? Понимаешь ли ты, братец, что мы никогда раньше этим не занимались? Начнем набивать, и окажется, например, что этого хватит только на голову с шеей… — беспокойно причитал Флэм, машинально почесывая зародыш бороды.
— Длинная же это будет шея…
— Ну как, три метра надо же! Мы собираемся делать двенадцатиметрового монстра, или как? Или, может, ты хочешь мелочь, над которой жеребята будут смеяться, мм, брат?
— Какой же ты клоун… Причем тут жеребята? – устало потер копытом лоб Флим, — Просто меня лично от рубки и прочесывания леса на предмет древесины уже тошнит. Пора чем-нибудь еще заняться. Нам еще нужно сшить ткань, не забыл?
— Это я, значит, клоун? Какой ты у нас умный и рассудительный! Да я каждый день об этом думаю, чтоб ты знал… Ооох, как же мне вся эта твоя идея не нравится… — Флэм начал биться головой о горку веток.
***
— Брааат! Давай вернемся к сбору древесины! – заныл Флим, в десятый раз пытаясь отбиться иголкой от войска комаров.
— Мне казалось, ты сам предлагал начать шить, разве нет? – невозмутимо соединял куски мешковины вместе усатый брат.
— Откуда ж я знал, что именно в этот день сюда вылезет столько кровопийц?! Ау! – попытавшись попасть иголкой по комару, Флим в очередной раз уколол себя в бок, — И кстати, почему они набрасываются только на меня?
— Не знаю, — пожал плечами жеребец, — Но я слышал, здесь очень опасные комары. Даже смертельные. Говорят, если не побрызгаться средством от комаров, то весь день кусать будут и смертельной болезнью заразят…
— Какое еще средство от комаров?! – безусый жеребец бросил иглу со своими кусками на землю и вплотную подошел к Флэму, — То есть, ты все-таки что-то от меня прячешь?
— Нет, ты, что, просто шутка, — отвел взгляд его коллега, — Я же просто клоун, что… Эй, не трогай мои волосы!
***
Флэм растирал синяк от одного из множества укусов.
— Прекрасно, просто прекрасно, — процедил он, — Так как кое-кто выкинул средство в озеро, теперь мы оба вынуждены кормить этих гадов! Ты счастлив, мудрый братец?!
— Пфф, — надул губы Флим, — По крайней мере, теперь у тебя есть оправдание того, почему ты так ужасно шьешь.
— Извиняюсь?
— Ага, — ткнул в брата копытом мошенник, — просто отвратительно шьешь. Что это, морда чудовища или два бабушкиных носка с дырками?
Сшитое Флэмом нечто действительно походило на два продолговатых мешочка, кое-как сшитых вместе в виде буквы «Г».
— А по-моему, нормально! Я всего лишь вдохновлялся реальной жизнью! – усатый аферист запустил «морду чудовища» в воздух и магией начал поднимать и опускать ей нижнюю челюсть, — «Смотрите, я Флим! Я в каждой бочке затычка, и я считаю, что я все лучше всех знаю! Как со мной можно уживаться? Величайшая загадка понячества!»
— А ну хватит! – брат не оценил пародию на себя и попытался выхватить морду у брата.
— Отпусти!
— Нет, ты!
— Аааргх!
— Аааргх!
***
Флим снова ворочался в кровати ночью и отрешенно смотрел в потолок. Завтра предстояло отбиваться от комаров, перешивать разорванную ими морду и надеяться на светлое будущее.
— Брат, ты спишь?
— Говорить с тобой не желаю, – буркнул усатый жеребец, лежа лицом к стенке.
— Как думаешь, ну хоть кто-нибудь в это поверит?..
— Все поверят. Благодаря МОИМ стараниям. Меня не зря мама в детстве называла «Великий притворщик».
— А по-моему, она называла «Великий притворщик» меня…
— Да тебя-то за что? Ты умеешь выпендриваться, петь и плясать, но как доходит до дела, ты бесполезен.
— Можно подумать, ты умеешь вообще что-то! Уж точно не продать товар!
— Да я тебя сейчас…
— Ай, отпусти!
— Эй, не трогай мои волосы!
***
Кожа зверя лежала перед ними. На сшив мешковины и покраску в зеленый цвет ушла целая неделя, но оно, кажется, того стоило. Теперь оставалось только набить ее ветками.
— Знаешь, брат, — слабо улыбнулся Флим, — все же, несмотря на тебя, у нас может получиться.
— Я всегда говорил, что ты не сможешь помешать нашему успеху, — слегка усмехнулся в ответ Флэм.
А затем братья принялись набивать чудовище связанными веревкой кучками древесины, чтобы придать ему объем. Процесс был трудный и долгий. Каждая кучка должна была подходить для той части тела, которой предназначалась. На шею пошли тонкие ветки подлиннее. Морда потребовала ветвей чуть покороче и потолще. Хвост забили самыми толстыми, что были. В брюхо накидали всего оставшегося. Флим и Флэм потели, страдали от комаров, но знали, что успех близко. Еще чуть-чуть, и у них будет свой Касаи-Рекс. Еще чуть-чуть, и они снова будут успешными продавцами билетов, а не неблагодарными изготовителями искусственных чудовищ.
А потом кто-то из братьев случайно распорол бок чудовища острым суком. Ткань порвалась на переднюю и заднюю часть. Пока жеребцы судорожно пытались собрать вывалившуюся древесину обратно в морду и хвост, они понахватали еще острых веток и умудрились распороть все окончательно. Теперь перед ними лежало шесть бесформенных кусков мешковины.
Флэм сел на землю, тяжело вздохнул и закрыл глаза копытами.
— Нет, брат. У нас ничего не получится.
***
Дни превратились в недели, десятки комаров превратились в сотни, капли пота превратились в водопады. На подбородках выросли неряшливые бороды. Ссоры и ругань давно стали привычными. Запасы консерв стремительно подходили к концу. Бессонные ночи на голодный желудок нагоняли мысли о том, что теперь-то их карьере точно конец. Ночи, когда удавалось заснуть, вгоняли в сладкое забытье, выходить из которого с каждым разом становилось все больнее и большее. Братья уже давным-давно забыли про двенадцать метров. Они испортили столько мешковины, что теперь было не до размаху. Слабея от недостатка еды, они работали плохо и медленно. Выбранная ими краска смотрелась на ткани намного хуже, чем они себе представляли. Звуки из озера только напоминали о дурацких фантазиях прошлого, которые разбивались о мерзкую, неизбежную реальность. Все реже братья верили, что кто-то купится на эту затею. Все чаще они забывали, зачем вообще занялись этим гиблым делом.
Но у всего есть конец.
Однажды утром, Флэм немигающим усталым взглядом оглядел непонятного громадного пузатого червяка со странной мордой, наполненной покрашенными кольями. Из отверстий на лице выглядывали два белых теннисных мяча, на которых они нарисовали точки-глаза. Кое-как сделанные лапы без пальцев больше напоминали ласты и в целом производили жалкое зрелище. Кислотно-зеленый цвет смотрелся нелепо и комично. Толстый неуклюжий хвост дополнял впечатление.
— Б-брат, кажется… Кажется, у нас есть свой Касаи-Рекс.
Флим медленно расправил передние копыта. Медленно расправил задние. Вытянул голову. Наконец, выйдя из позы эмбриона, он тупо посмотрел на их детище.
— Да… Д-да, пожалуй, есть.
Теперь оставалось только погрузить его в воду и научиться поднимать близко к поверхности. Внутрь брюха монстра братья зашили шар для гольфа, чтобы можно было почувствовать посреди палок четко различимый чужеродный предмет и магией потянуть его наверх. Взялся за это Флэм, так как у него всегда было лучше с телекинезом.
— Ннггх…
— Ну давай, брат, еще чуть-чуть!
— Я… Сейчас… Сдохну… В этой штуке тонна веса что ли?
Все же, стиснув зубы, Флэм смог поднять тушу примерно на метр. Изначальную радость быстро вытеснило мрачное осознание.
— Это озеро намного глубже метра. И из-под воды поднимать будет намного сложнее, чем даже так. А у меня уже мигрень.
Потерев изнывающую от боли голову обоими копытами, Флэм плюнул и пошел спать, чтобы еще потренироваться завтра.
***
— Брат! БРАТ!
Усатый жеребец, как ужаленный, подскочил с кровати, когда истошный крик брата врезался ему в уши.
— Что такое?.. – спросил он спросонья.
— В общем… В общем, я не хотел ждать тебя. Я попытался поднять Касаи-Рекса… И у меня получилось, — трясясь, начал рассказывать намокший Флим, — Я… Я держал его над землей, а потом… Потом… Он…
— Он что?
— Он упал в озеро…
У Флэма внутри что-то екнуло. Мигом выбежав из дома, он в пару прыжков преодолел путь к озеру. Действительно, их детища нигде не было видно, но по воде до сих пор ходили гигантские круги.
— Ты… Ты… Что ты наделал?! – дрожащим голосом спросил усатый брат подбежавшего сзади Флима, — Моя… Наша… Работа… Все пропало. Нам конец.
— Мы можем попробовать вытащить его из-под воды…
— Нет, не можем! Отойди! – рявкнул брат, стиснул зубы и напряг рог. Мигрень вернулась с удвоенной силой. По затылку будто нанесли удар чем-то тяжелым. По ощущениям, пони в любой момент готов был потерять сознание… И даже этого было недостаточно.
— Ничего. Я чувствую вообще ничего за гранью воды. Я даже камушек оттуда не смогу поднять, а это… Это… — жеребец начал тяжело и резко дышать.
— Брат, давай попробуем вместе… Я уверен, еще можно исправить… — Флим постарался приободрить Флэма и невзначай коснулся копытом его затылка.
— Отойди от меня! И не трогай мои волосы! – снова крикнул Флэм. Он развернулся к брату и начал отходить, — Зачем ты это сделал? Зачем? Почему ты вечно думаешь, что знаешь все лучше меня? Что нам теперь делать? Это был наш последний шанс! Нам конец!
— Брат…
— Замолчи! Нам конец! И все из-за тебя! Ох, это с самого начала была глупая иде…
Отходя назад, брат не заметил, как оказался на спуске к озеру и поскользнулся. Пытаясь удержать баланс, он встал на две ноги, но, не справившись, рухнул кубарем вниз в воду.
На этот раз екнуло что-то внутри уже у Флима.
— Брат? Брат? Флэм! – жеребец уставился на темную, холодную поверхность озера и сам тяжело задышал, — БРАТ? Отзовись!
Пони тоже напряг рог и попытался ощутить хоть что-то под поверхностью – безуспешно. Сердце принялось бешено избивать его грудь. В панике Флим забегал по берегу.
— БРАТ! ФЛЭМ! Кто-нибудь! На помощь!
Внезапно он услышал приближающиеся шаги. Из-за деревьев вышли три фигуры. Земнопони, пегас и единорог, которые явно о чем-то ругались.
— …а я говорил, что надо было идти вот сюда! Кто здесь лучше всех умеет читать карту, а, Уолкер? – кричал черный единорог, тряся удерживаемой телекинезом картой.
— Уж точно не ты, Иджес! Любому нормальному пони очевидно, что это не та дорога! Мы и так к Дискорду на кулички зашли! – горячо что-то доказывал синий пегас.
— Замолчите, вы двое, тут пони плохо! – прервал их серый земнопони с камерой на шее, — Что случилось?
Флим не знал, как реагировать на незваных гостей, но сейчас его это и не волновало.
— Там… Мой брат… Озеро… Мы… Я… Касаи-Рекса… И… — задыхаясь, судорожно пытался объяснить он.
— Извините, что? – переспросил земнопони, явно ничего не понимая.
Это было безнадежно. Флим не смог бы ничего им объяснить. Флэм, скорее всего, уже тонул. Брат упал на землю и схватился за голову копытами.
— Нет, нет, вот же Дискорд… Только не это… Почему я ничего не могу сделать?
Внезапно у него в голове на долю секунды мелькнула идея. Он не знал, сработает ли она, но больше ничего придумать не мог. Это был единственный шанс спасти брата.
Открыв рот и сделав глубокий вдох, Флим замолчал и сконцентрировался.
— Кому-то надо помочь? – безуспешно допытывал его пони с фотоаппаратом. – Что вы хотите нам сказать?
Внезапно из озера выскочило что-то огромное. Флим, увидев, его, обрадовался, точно это был старый знакомый. Все трое незваных гостей же вздохнули от удивления. Земнопони оказался достаточно быстр и выхватил камеру. Посреди брызг из воды выглядывало невероятное чудовище. Длинношеий ящер, двигавшийся жутко и неестественно. Острые, как бритва, зубы, клацали. Глаза, казалось, смотрели в самую душу. На тело налипли темно-зеленые водоросли. А над головой чудовища с громким вдохом выскочил жеребец – почти точная копия того, что бился в истерике у берега. Шокированный земнопони сделал снимок, после чего жеребец упал на берег, а чудовище погрузилось обратно под воду.
— Что это было?! – вскрикнул пегас.
— Кажется, вы упоминали что-то про какого-то Рекса… — почесал подбородок единорог.
Когда Флим подошел к брату, тот сидел на земле и тяжело дышал. Быстро окинув пространство вокруг себя взглядом, Флэм сглотнул и произнес:
— Это был… Касаи-Рекс.
– Именно так! – добавил Флим, — наши самые худшие опасения подтвердились!
— Понимаете, мы простые бедные пони, которые купили здесь участок рядом с этим озером…
— И по ночам мы уже долгое время слышим какой-то страшный рев! Мы поспрашивали местных, и оказывается, по легенде, в этом озере живет чудовище…
— Касаи-Рекс, — кивнул Флэм, — одно из самых страшных чудищ Тартара!
— Как видите, мой незадачливый брат, упав в озеро, едва уцелел!
— Я до сих пор в шоке!
Пегас достал неизвестно откуда ручку, а единорог принялся записывать все на обратную сторону карты. Земнопони же просто стоял и изумленно слушал, изучая фотографию. Братья тоже взглянули.
Фотография вышла хорошая, хоть и полуразмытая. Огромное черное пятно непонятной, неестественной формы, с двумя белыми точками. А на его фоне – маленький пони с открытым, будто в крике, ртом. Ничего не понятно, но жутко. Идеально.
Земнопони принялся тараторить:
— Вам, ребята, крупно повезло! Да и мне тоже… Я, видите ли, Ноз Прайер, один из известнейших фотографов «Эквестрия Дэйли»… Нам как раз нужна история вроде такой. Да-да, это идеально ляжет рядом с историей про «Пинки Пай и говорящее облако» в колонку непонятного и необъяснимого… — улыбаясь, пони начал нетерпеливо топтаться на месте, а затем резко развернулся, — Ребята, к Дискорду поездку! Нам надо вернуться! Мне надо позвонить боссу, Сикеру, кому угодно… А вы… Вы, двое, не уходите никуда! Вы очень скоро будете удостоены визитом пони из «Эквестрия Дейли», и мы все, все, все узнаем про этого монстра!
С этими словами земнопони энергично убежал куда-то в лес, а его друзья последовали за ним. Братья, проводив их взглядом, какое-то время сидели в тишине. Наконец, Флэм спросил:
— Откуда… Откуда у меня взялся воздух… Там, на глубине?
— Я телепортировал его из своих легких в твои. Надеялся, что попаду, — объяснил Флим, все еще унимая дрожь.
— Ага… А я тут же телепортировал его из своих легких в древесину внутри нашей твари. И она сразу же всплыла как миленькая. Мне аж плохо стало, — усатый брат потер копытом все еще ноющую голову и слегка улыбнулся, — но новый способ все же более эффективный, чем наша затея с мячиком.
— А ты видал их лица? Как мы им наплели…
— Ха-ха, точно, брат! Вот что мы точно делать умеем!
— Брат, кажется… Кажется, это успех. Кажется, у нас получилось, — улыбнулся Флэм, — И это… Это даже не просто обман. Не просто выдумка. Мы ведь над этим Касаи-Рексом на самом деле столько работали. Это ведь должно что-то значить, правда?
Усатый жеребец посмотрел на землю.
— Знаешь, я вспомнил… Мама называла «Великий притворщик» нас обоих, но никогда не вместе. Она хотела проверить, насколько легко нас поссорить. «Вражда – это магия», вроде бы один из ее девизов?
— Ага, как и «Жизнь – это борьба», «Старость – лишь состояние души», «Как-нибудь потом»… Не очень-то они ей и помогали.
— И знаешь, эти недели… Месяц… Мне кажется, мы были сами не свои. Почему мы столько ругались?.. Это ведь все так… глупо. У нас с тобой уникальный симбиоз. Мы всегда работали вместе. У нас всегда получался какой-нибудь хитрый успешный план, — Флэм снова вздохнул, — знаешь, пожалуй, я слишком сильно обиделся на тебя за то фиаско с шампунем.
— Ну, может быть, ты и был в чем-то прав, — крутанул глазами его брат, улыбаясь, — посвящать сторонних пони в наши дела действительно было глупо.
— Ну… Теперь это все в прошлом, брат. Теперь к нам придут журналисты и прославят нашего Касаи-Рекса.
— Коварного Кровожадного Касаи-Рекса на земле братьев… братьев Юсзанов!
— О да, — Флэм встал на две ноги, — пошли доставать рубашки! Я знаю, что ты думаешь о том же, о чем и я!
— Пора писать песню!
— Пора писать песню!
И на радостях братья побежали домой, и счастье переполняло их, точно жеребят, и наполняли их души желания творить и создавать. Чтоб нам с вами всем разделять их чувства.
Хотя и настоящее весёлым не назовёшь. На протяжении описываемых событий братья только и делают, что ссорятся, до такой степени, что это смахивает на ООС. И объяснение этому… да нету какого-то объяснения, кроме неуверенного «их сильно подкосила последняя неудача». И это расстраивает, ведь казалось, что тут зарыт какой-то важный сюжетный секрет.
Однако сюжет обходится без объяснений всех деталей и даже не сообщает, существовал ли такой монстр на самом деле. Впрочем, поворот «они потратили столько сил на чучело, а рядом всё время было настоящее чудище» стал уже, наверное, слишком затасканным. Вместо этого история развивается вполне логично и гармонично, радуя читателей и напряжённой кульминацией, и раскрытием персонажей, и даже некоторым их развитием. Вот что подкачало, так это самый финал, буквально последний абзац. Он берётся словно из ниоткуда и совсем не сочетается с предыдущим текстом.
Стиль и язык работы вызывают противоречивые чувства. Диалоги прописаны очень живо и естественно. Но вот в авторской речи то и дело встречается небрежное словоупотребление («изношенные пони и изношенные деревья»). Однако в целом выглядит хорошо.
И, конечно же, нельзя обойти вниманием сравнение с тем, старым, пятилетней давности рассказом. Прогресс, по-моему, налицо. А что скажут уважаемые читатели?
Для меня все было очевидно: братья рассчитывали на успех, а случился форс-мажор. Неприятно и неожиданно. Один винит другого, другой отпирается. Нужно куда-то двигаться дальше, приходиться заниматься проектом, который не дает никаких гарантий, но зато требует каждодневной рутинной работы, как раз когда братья обижены друг на друга. Идеальные условия для того, чтобы собачиться.
Конкретно в данную историю существование монстра бы ничего не привнесло. Поэтому, честно говоря, я во время написания об этом даже не думал. Но да, наверное, стоит учитывать свойственные тематике тропы и хотя бы упоминать их.
Да. У меня во время написания была четкая идея, что создание монстра — это не просто способ мошенничества, но и своеобразное творчество, но в итоге она осталась недораскрытой. Зато удалось закончить последний рассказ на экспромт на воодушевляющей, жизнеутверждающей ноте. ;)
Кризис закончен. Я наконец-то могу как следует переосмыслить всё то, что делал раньше, не опасаясь ничего. Я чувствую, как мой разум парит без ограничений, как птица, будто мои крылья хотят унести мой же мозг в небо. И вместе с тем я наконец ощущаю приятную пустоту. Я готов к новым свершениям.
По крайней мере я надеюсь на то, что после этой записи я не буду сидеть в каком-нибудь белом каземате и размышлять, как много времени я наблюдаю за ничем.
Лог 81.17
Мой покойный отец однажды сказал, что я тащу всякое к себе, словно сорока, а затем превращаю это во что-то особенное, как ворон. А ещё он говорил о том, что я уже умнее остальных, раз сумел сделать по молодости небольшой, даже крохотный, но всё же симулякр. Империя идёт вперёд громадными шагами, а вместе с ним быстрее учится и наш разум. М, да, я иногда бываю пафосным.
Неважно. Прямо сейчас на моих руках — мой давний проект, мой личный симулякр, в котором может находится всё, что угодно. Хех, довольно глупо было его оставлять на дальней полке, плохой я, плохой я.
Только что мне с ним делать?
Лог 83.09
Очередная итерация, с которой я сбился со счёту… В моём детстве симулякр было сделать довольно трудно, то, что я о нём начал заботиться только сейчас, крайне сильно усложнило мне задачу. Многие умы уже имеют свои карманные “вселенные”, зацикленные сцены и моменты, в которых прокручивают вариации развития тех или иных событий. Военные симулякры, вероятностные симулякры, культурные симулякры — много их! Но сегодня… посреди сна меня внезапно осенило, что же стоит сделать с ним. Мне нужно кое-что проверить.
Лог 83.10
Сегодня я увидел то, что, по сути, могло бы являться слиянием некоторых таких вышеуказанных симулякров. Я был на громадной арене, мелкой пылью наблюдая за битвой между сотнями бойцов. Не все из них были сфинксами — были и наши создания, грифоны и врановолки, некоторые даже преображались в ужаснейших хтонов. Число воинов стремительно сокращалось, пока не осталось лишь пятеро — и их судьба вскоре была предрешена одной, единственной выжившей магессой. Её раны зажили буквально на моих глазах, а барьерные заклинания мигом обновились. Она снова была готова к бою… с прибывшей ещё сотней таких же воителей, какие были до неё. Её убили в первой же схватке и победителем вышел кто-то иной. Прежде чем пошла новая волна воинов. Это…
Это было искрой гениальности. Я просмотрел все архивы в инфопотоке, но нигде не увидел даже приблизительного аналога. Нет. Нигде. Это невероятно меня вдохновило.
Я стану первопроходцем!
Лог 84.31
Наконец, мой симулякр после нескольких кардинальных переработок и загрузки новых, весьма редких заповедей готов и вполне работает по крайней мере на предварительных этапах. Вместе с парой моих приятелей я закинул в иллюзорный мир мелких элементалей, что тут же начали биться друг с другом. Было довольно интересно наблюдать за тем, кто же из них выйдет победителем. Мы уже пару ситуаций взяли в качестве шутки(вроде того, как искрящий дух создал цепную молнию через слизевую каплю). Вместе с тем симулякрационная матрица уже начала сбоить из-за некоторой недоработки, но это уже мелочи. Моя идея вполне потенциальна. Мой симулякр на что-то годен.
Пускай его и придётся переделывать чуть ли не с нуля.
Лог 90.11
Моя симулякрационная реальность, “Арена Выжившего”… на прошедшем фестивале науки было довольно много заинтересовавшихся ею, многие остались довольны. Конечно, наблюдать за тем, как сражаются в реальном времени сотни мелких элементалей по большей части позабавила, чем восхитила, учитывая то и дело возникающие микротрещины в матрице, но мои старания вполне оценены. Но вместе с тем на моё предположение, что всё стало бы намного интереснее, если бы у меня было бы больше ресурсов, несколько проигнорировали.
Я… не знаю. С одной стороны я ощущаю себя довольным — и вместе с тем смятённым. Мой проект вполне жизнеспособен, но никто не видит в нём хорошего будущего. Надеюсь, будущий я сможет узнать, как решить это.
Лог 95.11
Мои мысли были услышаны! “Пурпурные узоры”, искатели новых сфер развлечений, дали мне возможность вложить больше усилий в мою “Арену”. До сих пор она едва-едва развивалась, по большей части переделывалась, но теперь… теперь у меня не две-три пары рук, а три-четыре пары десятков. Множество сфинксов, готовых слушать моё видение, помочь советом и, самое главное, править мой симулякр. Конечно, по большей части я должен чувствовать себя меркзо, потому что кто-то ещё будет иметь возможность менять мою иллюзорную реальность, но вместе с тем я ощущаю, как с моей души свалился камень.
Наконец-то не только я вижу, на что способен мой симулякр. Конечно, я бы хотел увидеть его больше в руках армии(недавняя атака хапахаёша хтонов заставила меня не на шутку нервничать), но… я внутренне понимаю, что им мой симуляр ничем бы не помог. Нет. Лучше так. Лучше пусть будет интересно наблюдать, чем делать выводы, как это всё сделать.
Лог 98.11
Прошло семь лет с тех пор, как я работаю на “Пурпурные узоры”, и всё больше я вижу, как мой симуляр перестаёт быть похожим на то, что я раньше делал. Это к лучшему. Моё видение могло в каком-то смысле меня же и погубить, сам Хашсун говорил о том, что мнение одного — ничто рядом со связью мнений сотни. Мелкие элементали заменились более сложными сущностями, появились големы, а недавно, совсем недавно, буквально три сола назад, в ней начал летать специально выращенный для “Арены” грифон. Всем интересно наблюдать за тем, как всё происходит, я не буду обманывать себя, если я скажу, что моей “Ареной” увлекаются. Настолько, что я слышал, как кто-то клонировал своё тело, чтобы попробовать в ней сразиться.
Я… я в восторге. Моя мечта сбылась. Я известен. Слава нашла меня…
Лог 98.12
Нет. Я чувствую, как неуместная горечь прорывается через мою эйфорию. Мой язык считает, что несёт лишь ложь. Мой симулякр… моя “Арена”… она изменилась. Я только сейчас вспомнил о том, с какой болью мне пришлось исполнить решение “Пурпурных узоров”, а именно — разрушить мой первый прототип того самого симулякра, который я сделал ещё в детстве. В далёком детстве я и подумать не мог о том, что можно будет так просто разрушить искусственную реальность… но я разрушил её. Ради лучшего блага, ради того, чтобы можно было перенаправить её наработки в копии “Арен”, сделать их каждую по-своему уникальной.
Да и сама “Арена” изменилась. Ради большей активности мы сделали “фронт катаклизма”, сокращающий диаметр поля боя. Элементали не появляются случайно, а появляются в заданных наблюдателями точках.
Меня не покидает ощущение, что я делаю что-то не так… Я не знаю, что именно, но моё сердце неспокойно.
Лог 98.51
Вчера я увидел самого Фронада, Биоскульптора из Шиннара. “Пурпурные узоры” специально организовали мне встречу с ним, чтобы мы могли обсудить небольшие поставки клонов-грифонов. Я много раз слышал об этом гении, о том, кто мог одним лишь движением руки сделать инвалида здоровым и молодым. По большей части я хотел не только обсудить грифонов для “Арены”, но и о том, что он сам думает о ней… и о нём самом.
Диалог был недолгим. Даже сквозь его маску я видел, как он сверлил меня взглядом, будто пытался понять, что именно у меня на уме. Как лев смотрит на маленького, одинокого, загнанного в угол птенца. Казалась, сама маска, разделявшая его лицо и меня, пропиталась этой… этой…
…я никогда не думал, что мой кумир будет смотреть на меня так. Как смотрел бы на меня кто-то, кого я смертельно обидел.
Что я делаю не так?
Лог 99.01
Меня обвинили в искажении моего же симулякра. Один из экстремалов, склонировавший себя перед выходом на “Арену”, был незамедлительно убит, а вместе с ним — и два клона, которых он оставил до этого в одной из клиник. Его смерть лежит на мне как на создателе и “Пурпурные узоры” недовольны. Я не мог этого предвидеть. И я не понимаю, почему на меня повесили его полную смерть, включая двух его клонов. Что я не знаю? Почему обвиняют меня? Почему не ищут настоящего убийцу?
Я ощущаю, как ужас подъедает моё сердце изнутри. Я ощущаю себя бескрылым слепцом, что идёт к пропасти. Или я просто не могу открыть глаза?
Лог 99.03
Вы не возьмёте меня. Вы не заберёте меня. Моей вины здесь нет, но если вы всё ещё не верите в это, то когда вы найдёте это сообщение, я буду уже в другом месте, далёком и идеальном для меня. Я не буду гнить в белых казематах и не буду сожалеть о каждом своём поступке.
А вы?
Лог 100.00(изменено)
Тишина.
Лог 100.01(изменено)
Тишина.
Лог 100.02(изменено)
Тишина.
Лог 101.00(изменено)
Тишина.
Лог 105.00(изменено)
Тишина.
Лог 150.00(изменено)
Тишина.
Лог 500.00(изменено)
Пустота.
Лог 5000.00
Пустота.
Лог 50000.00
Пустота.
Лог 500000.00
Кто я?
Лог 500001.00
…они нашли меня в песчаных развалинах. Меня… мою “Арену”. Странные копытные четвероногие создания, вместе с грифонами и ещё более высокими копытными созданиями на четырёх ногах. Они ржали, кричали и о чём-то бойко… говорили? Прежде чем один из них начал говорить на моём языке, называя меня… “Предтечей”. “Артефактом”.
Прямо сейчас, когда я наблюдаю за ними, за спящими в своих тканевых палатках на песке, я постепенно заполняю лог, пытаясь отойти от шока. Я вспоминаю понемногу себя. Того, кто… создал симулякр. Создал “Арену”. Руководил “Ареной” и спрятался в ней, надеясь скрыться от несправедливости.
Меня не нашли просто потому, что кто-то уничтожил весь мой народ. Меня нашли не развалинах после взрыва или битвы. Меня нашли в руинах, древних руинах, которых время засыпало на глубину в песок, как собака зарывает кость. Всё, что осталось от некогда великой империи — это её наследие в лице врановолков, грифонов и детей Фронада, фронджемисов. И теперь я могу считаться последним из сфинксов… навсегда заключённым в свой собственный симулякр. В мою “Арену”. В мой дом. В мой белый каземат.
Каземат, который я раньше так любовно творил… и коверкал по указке “Узоров”, лишь подсознательно задумываясь — а стоило ли оно того?
Лог 500031.00
Кризис закончен. Я наконец-то могу как следует переосмыслить всё то, что делал раньше, не опасаясь ничего. Мой разум может быть навсегда заключён в моём собственном симулякре, в “Арене”, моим “Opus Magnum”, в котором я обречён жить до конца времён. Но новое время открывает мне новые возможности. Мир, изменившийся за многие тысячелетия или даже миллионы лет, кажется мне интересным. Даже грустно осознавать, что я никогда не смогу его увидеть, не перейдя в какой-нибудь портативный носитель.
Мой разум подобен птице, пока тело сидит в клетке. Мой энтузиазм создаёт эйфорию. Я пуст и готов покорять новые вершины.
По крайней мере я надеюсь на то, что после этой записи я не буду снова закрыт навеки в своей арене и на протяжении миллионов лет сокрушаться о том, что раньше было со мной.
Лог 500031.03
Мою “Арену” перенесли в новое место. Её приобрёл некий могущественный маг, мастер Тайного Искусства, которое когда-то давно так презирала добрая часть моего народа. Его заинтересовала концепция моего симулякра, моей иллюзорной реальности-арены, и он мне предложил сделку, как когда-то её предложили “Узоры”.
Но теперь я мог навязать её на своих условиях. Я убедил его в том, что моя “Арена”, и больше не осталось других её вариаций и копий. Убедил и в том, что я могу её контролировать более, чем полностью и не стоит её менять, потому что я этого не забуду. И, наконец, заключил тем, что я могу уничтожить “Арену”… вместе с собой. И вряд ли этого хочет маг. Он согласился со мной. И затем произнёс то, что поразило меня до глубины души.
Он хотел, чтобы его ученики сражались в этой арене… до победного конца.
Лог 500031.04
Я уже было хотел отказаться, прежде чем он попросил меня о том, чтобы я мог переформировать “Арену” в необходимое русло. Чтобы ни одно тело с душой его учеников не могло там погибнуть — либо позволяло предотвратить это. Он хотел узнать, как многому научились его последователи… и как они могут на практике применить знания.
Я знал, как много работы мне предстоит. Как много проблем с этим будет. И что я не смогу уйти от ответственности, если кто-то действительно умрёт. Но это было возможно. Я согласился с ним.
И затем он попросил о ещё одном. И это меня уже скорее смутило, чем поразило.
Он попросил назвать мою “Арену”… “Королевской битвой”.
Лог 500031.05
Серьёзно, “Королевская битва”? Почему? За ней будет наблюдать сам король? Или каждый, кто будет там побежать, станет им?
Наш уважаемый автор известен своими работами, максимально далеко отходящими от канонического мира МЛП. Вот и в этот раз о пони напоминают только скудные описания. Зато история получилась практически универсальной: при некотором напряжении воображения можно заменить главгероя на Рэрити или другую кобылку творческих профессий.
Что привлекает внимание: оформление текста в виде дневника; повторение истории по спирали (заявление «Кризис закончен» в начале и в конце»); настолько выразительные названия, что даже без объяснений суть понятна (словом «хтон» няшу не назовут).
А вот что осталось не до конца понятным – так это концовка, особенно суть соглашения с магом. Сперва читаем: «Он хотел, чтобы его ученики сражались в этой арене… до победного конца». А чуть дальше: «Чтобы ни одно тело с душой его учеников не могло там погибнуть — либо позволяло предотвратить это». Так как будет определяться этот «победный конец»? Как в игре «Покемон», где противников достаточно отправить в нокаут? А то название «Королевская битва» настраивает на более смертоносный лад. Ну и собственно финал – финал ли? Или рассказ незакончен?
В общем, ещё одна работа с нестандартным героями в нестандартном мире от уважаемого автора. Желаю, чтобы однажды у него наконец появилась возможность создать собственный Opus Magnum!
Он будет. Даже если G5 не взлетит. У меня слишком много головопушек и задумок для того, чтобы всё это просто так отпустить… но, возможно, я буду как Толки(е)н, терпеть до последнего, пока наработки по этой вселенной не окажутся в руках моих родственников и не будут опубликованы.
Это совсем не те сфинксы, о которых вообще все думают.
Но ведь в этом и была суть темы. Не в том, что ГГ делал что-то перед катастрофой(она вообще просто переменная), а в том, что он делал свою работу, уродовал шедевр, пока не оказался наедине с собой на долгое время — и не волей случая наткнулся сначала на археологов, а затем и на мага, который решил использовать его наработки по «Арене» для своих учеников.
В таком случае не помешало бы сделать акцент на том, как ГГ кардинально изменил свой подход, оставшись один, не ограничиваемый никем. А так, мне кажется, просто история сворачивает в каком-то рандомном направлении. Опять же, если бы это было частью бОльшей истории, где у Королевской битвы бОльшая важность — то выглядело бы уже не так рандомно.
Ох, Селли, что за чудо мы творили вместе! Всех звёзд средь пони мы собрали в одном месте, устроили салон, тот, где творили чудеса. Всего за два коротеньких часа на свет рождались пантомимы, где страх и радость оживали и без грима; как скрипка заставляла плакать, камни сердец одним лишь взмахом обращая в мякоть! Бородачи оттачивали блеск своих теорий, фехтуя доказательствами в споре, юнцы же, чтоб понять чья лучше дама, на свет дуэлями рождали драму! Судила ты сама их споры лично; а нынче — да всем это безразлично.
Творцы сменились на пижонов, на франтов в наградных погонах, что заработаны не ратной кровью, а стояньем. О да, теперь же каждый стражник — изваянье! Спят среди дня с открытыми глазами, ни защищать других, не защитится не способны сами. Здесь вместо творчества на бале обсуждают моду, а вместо подвигов — кто здесь какой породы, чья голубее кровь и тоньше рог. Ох, как мне хочется им преподать урок! Взорвать к дискорду крышу, молнией зажечь ковёр, со смехом огласить их жалким душам приговор! Пусть шевелятся, если хотят жить, посмотрим, кому первому водить!
Да только, я боюсь, расшевелить их слишком поздно. В душе их пусто, и не светят звёзды. Лишь пустота. Вчера. Завтра. Всегда.
Скажи сестра, ну что за ерунда? Зачем ты продолжаешь этот фарс? Ведь ты же знаешь — это не для нас.
— В твоих словах содержится ответ:
Наш долог век — их же, к сожаленью, нет.
То что мы видели — был красочный восход,
Сейчас улов здесь редок и не тот.
А звёзды — есть полно для них небес:
Театр — актёрам, дерзким — вечнодикий лес,
На бал уже нельзя их всех собрать,
Время ушло, и смысла нету повторять.
Былого Гала я уж не дождусь
Но кое-чем я в нынешнем горжусь
Сей бал — маяк, что тускло светит днём
И пусть не разгоняет тьму огнём
Но юнги в бухте берут смело ориентир
Пажам он будто первый их турнир
И каждый первым среди прочих хочет быть
А значит — побуждает он творить
Мне главное — зажечь внутри искру
А там — пускай творцам не по нутру
Всё это сборище, весь этот нудный бал
Но будет помнить тот, что раз сиял
И вспыхнул.
Спасибо за экспромпт, как за место, где я публиковался впервые.
Метафора, которую хочет показать автор, тут прослеживается легко. Действительно, любое начинание, любое мероприятие рано или поздно становится если и не тенью, то по крайней мере куда менее ярким и похожим на само себя. И это не плохо или хорошо, а всего лишь закономерно. Однако это не значит, что это начинание больше не нужно и никому не поможет.
Спасибо вам, уважаемый автор, за вашу зарисовку. Мы рады, что смогли вам помочь.
— Алло. Привет. Отгадай загадку – У Алисы четыре дамы…
— Алиса шлюха?
— Эм… Что? Нет. Я про карты.
— Да знаю я. Что-то случилось? Опять забыла как включать кофеварку или просто соскучилась?
— Я… Это было один раз! У меня просто никогда не было такой штуки!
— С кем не бывает ну не умеешь и не умеешь научу тебя…
— Да умею я включать кофеварку!
— Хах. Я тоже по тебе соскучилась… Что за звуки?
— М?
— Дождь… Ты на улице? Милая ты где?
— Да. Я. Эм… Я у таксофона. Звоню с него. С таксофона.
— С чего это ты вдруг?.. Стой. Главное не ходи к замку там…
— Я уже.
— Небес ради! Уходи оттуда!
— Всё в порядке, я из далека смотрю.
— Просто кошмар. Казалось что он выдержит, что угодно.
— Да… Как-то это…
— Что?
— Даже не знаю… Раненые есть?
— У нас пара ожогов в приёмнике сейчас. Ничего страшного. Всех удалось вовремя вывести.
— Ладно… Я буду в баре. Ты зайдёшь туда после работы?
— Да. Хах. Заберу тебя оттуда. А. Постой. А не сегодня закрытие?
— Нет. Вечеринка завтра. Я просто туда зайду. Мне, письмо передать и… Эм… Ладно… Я…
— Эй. Милая.
— Ау?
— Не расстраивайся.
— Ладно. Постараюсь.
Я подождала пока она положит трубку, послушала гудки и брякнула таксофоном. Вышла из телефонной будки и порыв ветра хлестнул ливнем. Пони продолжали собираться и всматривались в смерть. Я пошла в обратную сторону в спину мне отдавало жаром и пепел, что выживал в дожде старался догнать меня. Я почти завернула за угол как вдруг в витрине магазина вспыхнуло отражение. Языки пламени охватили башни замка. Полупрозрачное отражение меня волнительно глядело на это. Растрёпанные волосы и мешки под глазами. Мешковатая куртка огонь сломил её – башня падает вниз. Огонь и ливень. Пепел повсюду.
Светопреставление.
Я свернула. В тёмный переулок. Блюз и кошки. Сидят на ржавых перилах балкона и мурлычут контральто, а ветер загоняет огненные искры за мной, они освещают; мгла и смог затянули небо и солнца нет, а слабый неон не справляется со тьмой и меркнет. Он умирает в одиночестве. Спускаюсь в подвальное помещение. Старое. Многие кто здесь был теперь и забыли. Старое доброе питейное заведение. Что лучше чем нажраться в субботу и мучиться от похмелья в понедельник. В прочем, последнее не так уж и приятно, но всё же оно того стоит.
Время танцует.
Пам-пам-пам.
Цок-цок-цок.
В подвале. Толкаю дверь обитаю бархатом-бордо в каретной стяжке. Обычно приглушенный свет был включен полностью — гирлянду над барной стойкой выключили. В зале хлопотали. Идёт подготовка. Сцена пустела. Рядом картина, старая – портрет в изящной рамке. В баре всё было чисто и прибрано – из радио выходили встревоженные звуки диктора, блестела фоторамка. За стойкой никого не было. Я проверила курилку; меня встретила лишь чистая пепельница. Пошла к бару. По радио всё ещё о замке – щёлк…
Я где-то хожу,
Ни с кем не разговариваю
В нынешние дни…
В нынешние я много размышляла
О том, что я сделать я должна была — и не сделала,
Хоть у меня и были все возможности для этого.
— Эй. Кто там? – послышался голос бармена.
Пегаска в чёрной майке и с бритой под миллиметр гривой увидев меня резко перестала улыбаться и шикнула.
— А ну кыш отсюда!
— Что? Почему?
— Потому что мы готовились всю неделю, а ты пришла сюда и решила всё разрушить.
— Что? Нет! Не правда. Я жду завтрашнего дня, как и вы. Я вообще пришла помочь.
— Аха. Нажрёшься, начнёшь материться, блевать, а после запрёшься в туалете, обоссышь стульчак и расплачешься.
— … Эм. Справедливости ради. В последнее время я старалась вытирать стульчак салфеточками.
— Отличная работа. Спасибо тебе за это. Очень приятно было вытирать твою блевоту все эти годы. Ты ведь единственная кого приходилось выставлять отсюда! Взгляни! Ты опять уже всё засрала!
Я оглянулась. За мной тянулся мокрых след копыт – вдруг я почувствовала как куртка потяжелела, будто в карманы я набрала тяжёлые капли дождя, а теперь они сыпались на пол. Стало тяжело стоять. Я пошатнулась под довлеющим грузом усталости, депривации сна и прочих дивных привычек моей жизни. Просто картинки делирия. И осколки летаргии.
— Простите, — промямлила я.
Бармен вздохнула. Усадила меня к барной стойке и ушла по делам сказав, что сейчас вернётся. Позади барной стойки были как и полагается полки, а за ними зеркало. Сквозь бутылки привычного яда и их отражения я увидела искажённое изображение себя. Как я сюда пришла в первый раз? Кем я была?
В нынешние дни:
Все нынешние дни я размышляла
О том, как переменилась моя жизнь.
— Ужас какой-то творится вокруг.
Бармен пришла и встала за стойку устало кинувшись мордочкой в копыта.
— Чего такие мешки под глазами? – спросила она. – Не выспалась?
— Как и обычно.
— Ты ведь вроде не работаешь сейчас?
— Да у меня отпуск. Но… Это не очень помогло.
Бармен смягчилась. Вид у меня был жалкий.
— Будешь кофе?
— Давай… А то я с утра не пила.
Отдала биты – вскоре чашка кофе грела мне копыта. Я спросила про директора и именно в этот момент Серый Пегас проскочил около дверного проёма, было попыталась окрикнуть, но он был слишком занят организацией прощального вечера. Ладно. Письмо можно передать и позже. Бармен ещё немного порелаксировала в позе отчаяния и ушла сказав не кутить, в ответ промямлила что у меня только кофе и как только она ушла вытащила из внутреннего кармана бутылку и добавила в чашку виски. Вкус не очень, но теперь можно греть не только тело, но и душу.
Сколько здесь всего было. Обернулась на сцену и холодным тупым взглядом разглядывала кроваво-алые кулисы. Тут однажды выступала инди-фолк певица, а недавно в газете я прочитала, что она замёрзла насмерть. Кровавые кулисы застыли недвижимо. Их холодный огонь манил меня, но я пока смогла усидеть на месте – слишком мало было виски в моей крови. Подлила в кофе ещё. Кажется теперь это не кофе с виски, а наоборот. Совсем на вкус бодяга.
Кто ты? Незнакомка в зеркале.
Я что-то слышала о тебе. С виду тебе очень плохо и нужен психотерапевт. Но я думаю тебе лучше о себе знать.
— Можно мне содовой!
— Согрелась? – выглянула из дверного проёма бармен.
— А ты думала!
— Скоро буду.
Я вытащила из куртки письмо… Ай-яй. Всё сырое. В таком виде отдавать нельзя. Может оно просохнет?
— Что это? – спросила подошедшая бармен.
— Это вам. Всем кто организовывал эти вечера.
— Мило. – она брезгливо приподняла мокрую бумажку, — Здесь компенсация за ущерб, что ты принесла репутации бара?
— Моральная считается?
— Нет.
Она налила мне содовой и покачав головой опять пошла.
— Передашь письмо потом директору? Пускай он вам прочтёт.
— Аха.
И ушла.
А я достала виски и плеснула в стакан. Музыка кончилась и на этот раз заговорил другой диктор о этом несчастном замке… Сколько уже можно педалировать эту тему? Закружилась голова – пони в зеркале устало опёрлась на правое копыто головой. Мучение с привкусом отвращения к самой себе – я отхлебнула ещё немного. Всё говорилось о великом значении замка о том как он долго стоял, о том насколько прекрасны были раньше времена и про зелёную траву… Но внезапно диктор переключился на другую тему, желая вспомнить дни минувшие и как начал глаголить о том, что в этот день походу редкостная дрянь происходит – несколько лет назад произошла «трагедия в Холлоу Шейдс». Я задумалась и вспомнила ту возню с грифонами и обвинениями госчиновников и продажной или подставной журналистке. Я вздохнула.
— Юная же Таэния, которая по одним сведениям герой, а по сведениям других виновница произошедшего всё ещё лечится в психлечебнице под личным надзором принцессы Луны. Как сообщает она, Таэнию уже вряд ли кто-нибудь, когда-нибудь увидит. Взять интервью у лечащего врача мы не смогли, нечего говорить и о самой Таэнии. Видимо она останется в лечебнице действительно надолго. Может это и к лучшему пока история с ней не выяснена. Воистину в тяжёлое время упада мы живём… Но я мои дорогие слушатели постараюсь скрасить ваш мир и заодно исполню просьбу одной пони по имени… Джеки. Она просит для своей особенной пони поставить музыку. А ещё у неё есть пожелание, как она пишет. Цитирую. «Не хочу чтобы пыль продолжала пылиться на пыльных кусках металла…» Ах… Чтобы это не значило! Милая просьба перетекла в странное пожелание. Ну что же какая странная слушательница такая и заявка – Пинк Флойд не менее странный, в вашем радио, дорогие слушатели.
Ну что, сможешь ли ты отличить
Небеса от боли?
Считаешь, что отличишь зелёное поле
От рельсы стальной?
А улыбку от маски?
Сможешь ли ты отличить?
Теперь виски было достаточно и я встала побродить по бару. Оглянулась на сцену и забралась на неё. Повеяло холодом. Куртка была всё ещё сырая. Странное дежавю. Сквозь разноцветные склянки отравы на полках моё отражение раздваивалось – бесконечные параллельные вселенные, столь похожи, но в разных оттенках, у всех своё значение. Я всколыхнула шторы. Столько музыки… Столько миров. Неужели всё это исчезнет. Полки опустеют. Бар закроется…
И куда я пойду? Где искать блуждающей душе покой?
Неужто ты смогла променять
Героев на призраков?
Деревья на золу?
Суховей на прохладный ветерок?
Рядом висел портрет. Я вышла со сцены багровых кулис. Я вышла со сцены замёрзшей навеки. Все мои изображения пришли в движения. Я была медленной. Где-то я казалась быстрей. Где-то не двигалась во все. Бессмысленность и необходимость. Что-то среднее между этим я улыбнулась так сразу без запятых и остановок. Портрет. Грациозная пони с сожалением и теплотой с… Она… С любовью глядела в мою сторону. Роскошно одетая, а позади неё ходили босяки с напыщенным видом. На рамке было написано – «Подарок заведению от Луа».
Я не знала её.
Комфорт на перемены?
Или ты променяла роль статиста в бою
На главную роль в клетке?
Села обратно у барной стойки. Вгляделась в фотографию, на двух пони, что глядели с того далёкого прошлого, мне которое уже не вернуть. И пони с фотографии я знала отлично. Одна с длинной гривой грустно улыбается, солнце ей светит в глаза. Вторая – сестра бармена — носит браслеты в поддержку тяжелобольных жеребят. И может фотография старая, а может действительно взгляд её потускнел. Я опёрлась о барную стойку. Незаметно для меня испарилось полбутылки. Магия. Странная магия. Эти две пони глядели на меня как и моё отражение. Два первых космонавта Эквестрии. Я задрала голову вверх, но небеса преградил лишь зеркальный потолок. Я протянула копыто к себе…
Хотела бы я, чтобы ты была здесь…
Мы две заблудшие души
Плаваем, как те рыбки по аквариуму,
Из года в год
Ходим все по той же земле
И что мы нашли?
Старые страхи…
Одна умерла во взорвавшейся ракете. Вторая когда вернулась спилась и отказалась от пересадки почек.
Хотела бы я чтобы ты была здесь
Ответа нет на дне стакана. Я падаю головой на барную стойку и глаза закрываются. Пелена. Дорога в сельской местности и свежий запах хвойных деревьев. Всё начиналось с простых вещей и простых желаний, но оказалось так… Больно. Потерянная. Завёрнутая в шёлковую ленту, которая вскоре размотается, загорается и я упаду протягивая копыта к себе настоящей, что осталось там. Или мне просто страшно признать. Что отражение это не я. Я и есть та настоящая я, что… Бредятина такая. Ночная дорога. Свет стремительных огней, что не умножают своей скорости и перманентно несутся в вечности навстречу бесконечности. Кто я? Как я сюда попала?
Время танцует.
Пам-Пам-Пам
Цок-Цок-Цок
Вскоре пришла Эллиот. Бармен меня быстро раскусила. Она долго кричала, но меня буквально сдвинуло во времени на секунду назад и крики её были приглушённые. Вернулась в настоящее. Она недоумённо покачивает головой. Мотнуло на секунду вперёд. Она рассказывает о чём-то.
— …что всё так получилось. Все говорят надо жить дальше, — бармен усмехнулась, но улыбка погасла в следующий миг, а взгляд потускнел…
И в настоящее…
Время танцует.
Она притрагивается к фотографии. С трепетом. С почтением. С обидой.
— Помню… Когда Луна вернулась и решила устроить ночь… – сказала Эллиот, — Я и Трэмбл прятались на чердаке. И тогда. Тогда много удивительных вещей было произнесено в слух, много признаний было сделано. Но она тогда сказала, что мы пройдём с ней через всё. И. Я думая сейчас над этой фразой, — она прикоснулась к изображению своей сестры. – Пройдём через всё. Это здорово, когда есть с кем идти через всё. Но что если ты теряешь… Что делать тогда? Ведь уйдя, просто уйдя вперёд… Ты потеряешь это окончательно. Останешься – ты этим ничего не вернёшь. Есть то что теряется навсегда для этого мира. И если ты не можешь без этого. Отказываешься уходить из безумной глупости и вполне объяснимого отрицания. Тогда тебя просто утягивает вслед за утерянным.
Её сестра на фото прижималась к пони, что навсегда осталась на небесах. И может фотография старая, а может…
Время танцует.
Не замечает ничего…
Время танцует.
И помнит всё.
Время танцует.
И я танцую. На дне бутылки не было ответа. Она была пуста.
Со всеми обещаниями и прочим я не могла вспомнить и зачем пила – чтобы забыться. Не правда. Бред. Отражения. Миллион осколков прошлого –бесчисленные вселенные, в которых я живу. Каждая секунда и в капле дождя этой великий огромный мир в капле дождя… Наша вселенная капля из огромного потока ливня, что падает на раскалённый пепел замка. И где-то там я прихожу сюда.
Зачем?
Кто я?
Как я пришла сюда?
Для чего?
Время что ты со мной сделало? Я прихожу сюда совсем молодая, полная надежд. Полная веры. Ты отобрало всё. Бессонные ночи, кофе, делирий, прощания и смерть повсюду. Я прихожу в больницу… Кафель. Грязь. И молчаливая агония. Безнадёжный безмолвный шёпот о покое.
КРИКИ! И КРИКИ!
Беспокойное борьба со смертью и жизнью. Копыто младенца тянется к врачу… И копыто пони в коме…
Что же ты время? Я видела как гасли пони, я видела, как они вспыхивали и мне не страшно сгореть в лихорадочном желании светить. Мне страх другой опасен. Я боюсь…
Кто я?
Как я пришла сюда?…
…
Для чего?
Я села, попыталась вспомнить. Свет. И всё было в свете. Это было самое главное, чего упускать никогда нельзя. Горит гирлянда во тьме, свет фар освещает сельскую местность. Всегда был свет – кинопрожектор. Вспышка фотокамеры. И тусклая неоновая вывеска. И я иду. Иди в огонь. И я сгораю. Каждая отражение, каждый осколок разгорался и в этом был смысл… Но пони в зеркале мучилась от помутнения сознания с трудом разглядывала сидящую кобылу на против. Что же ты сделало со мной время? Ты убиваешь. Я рассыпаюсь на осколки. Медленно. Вся сырая. Искры не поджигают меня. Что со мной случилось? Всё умирает вокруг. Медленно. Во времени… В вечности. И я танцую. Сцена с занавесками цвета запёкшейся крови. И я танцую. Курилка. В воздухе искры и пепел. И дым, дым, дымка повсюду, пелена заволакивает в шёлковую ленту я тянусь к своему отражению к своему прошлому… И меня кидает на пару мгновений вперёд – это почти не смешно меня вырвало на это несчастное письмо – меня возвращает в настоящее. Я не сплю, я жила во тьме так долго, чтобы светить другим и просто… Начала тускнуть. Я неоновая вывеска знак бара, который скоро закроется навсегда. Предупреждаю этим самым – всё. Всё мертво. Идите в лучшее места. Бросьте это. И пройдите через это. Переступите и покиньте нас. Безнадёжным безмолвным шёпотом…
Время танцует.
Я очнулась. Зарёванная. Заперлась в туалете. Тут ещё не вымыли. Грязно. Всё переблёванно. Мной. Опять. Сколько я здесь просидела не имеет значения. Унылость в моей мордочке отражается в зеркале и я подавленно опускаю взгляд в раковину – тошнит. От себя. От жизни. Когда я… Слёзы набегают к глазам. Отдельные фрагменты в световых бликах, радости и светлой печали. Я была так близка к своей мечте. Так близка к свету. Теперь же в тёмном грязном туалете заперлась и отказываюсь выходить.
В дали послышался знакомый свист. Чудная незатейливая мелодия. Светлая. Печальная. Всё в ней.
Время…
Тук-Тук-Тук-Тук
Останавливается.
— Так сильно расстроилась из-за замка? Я почувствовала, что тебя это затронет, — из-за двери донёсся её голос.
Я ответила не сразу.
— Всё исчезает.
— Я не исчезаю.
Я всхлипнула.
— Ты также говорила и про… — я осеклась.
— Я ведь сказала, что он может быть и разрушиться, но самое главное останется у тебя в сердце.
— Помню… Помню…
Разматывается шёлковая лента. Нежно обволакивает меня пока я ласкаюсь от её прикосновений, но и она загорится. Она умрёт. Тогда безудержное и беспомощное падение вниз. Испуганные глаза из прошлого смотрят на то что их ждёт в будущем – тёмная мгла всё во тьму, во тьму… И разгорается пламя. Внутри. Вспыхивает сердце. И я в пламени, как и шёлковая лента.
Я открыла дверь. В тёмное помещение уборной ворвался яркий свет. На меня смотрели родные зелёно-серые глаза. Два зелёно-серых огонька. Серый ей подарила мама. Зелёный ей подарил папа. Постоянное насвистывание песни и тотальная забота обо мне.
Кто я?
Как я пришла сюда?
Для чего?
— Ты помнишь как мы впервые встретились? – спросила я. Слёзы жгли глаза.
Она прижалась ко мне, принялась утешать. Нежная. Шёлковая…
— Это навсегда в моей памяти, — сказала она.
— Я так не хочу, чтобы всё увядало… Этот бар он как… Тут ведь было всё. Он мне как дом. Я приходила сюда, когда мне было хорошо, когда мне было печально. И теперь всё. В одно мгновение. Все эти года, проведённые здесь… Это чудо. Настоящее чудо, которого не повторить. И я боюсь… Боюсь стать другой пони. Будто умирает огромная и неотъемлемая часть моей жизни. Мы с тобой… То время было просто волшебно. Словно красивая история. О победе света. Но вот… Я пьяница сгубленная своими страхами. От наивных мечтаний остался лишь пепел. Все они истлели. Истлели… А ведь я… Я хотела светить другим пони, — я взглянула в её зелёно-серые огоньки внимательно наблюдавшие за мной. – Почему нельзя просто сгореть? Как в моих любимых романах. Ярко. И быстро. Красиво. И осмысленно. Осветить тьму для всех… Я бы так хотела осветить тьму. Я не боюсь. Боюсь, но… Куда больше я боюсь угаснуть… Беспомощно смотря на тьму, что всё-таки побеждает тебя… Не угаснуть, только бы мне не угаснуть… Я…
— Это страшно сгореть заживо, ради других. Но куда страшнее продолжать после этого жить, истлевать и сгорать опять и опять, — сказала она и я лишь больше разрыдалась. — Что бы за мир был без тлеющих огоньков? Откуда тогда брать искру для пламени? О вспышку не согреться… Только обжечься…
Она утёрла мои слёзы и сказала ещё кое-что шёпотом.
— Спустя столько лет, по-моему ты так и осталась маленькой испуганной пони.
Мы были уже на улице. Лил дождь. Он утих слегка и теперь лишь тихо скорбно моросил. Эллиот вышла нас проводить. Она была… Относительно мной недовольна, но было видно, что и она сама о многом задумалась.
— Завтра ты блевать у нас в последний раз. Так и быть. Вытерплю ещё один твой перфоманс.
— Я не приду завтра…
— Оу… Ладно. Твоё письмо…
— Да. Я… Там немного было на самом деле. Я просто. Хотела сказать спасибо вам за все эти вечера. Спасибо большое Серому Пегасу за то что он поддерживал заведение на плаву всё это долгое время. Его ответственность и немалое упорство, да и вдобавок терпение к самым разным вещам… Это… Достойно похвалы. Все кто готовил эти вечера. Спасибо им большое.
Я усмехнулась.
— Если подумать, — продолжила я. – Вы и были тем огоньком, который зажигает и согревает других. Жаль что и ваше время подошло к… Спасибо. Это было отличное время. Мне будет не хватать этих вечеров.
Все мы прибывали в серьёзной задумчивости, пока Эллиот наконец не воскликнула.
— Это не конец света! Мы же не умираем! Хаха… Будем может иногда по праздникам собираться.
— Да… Было. Здорово.
— Да. Точно… По праздникам.
Уже вечер. На улице стемнело. Ярче разожглись искры от замка, а всё вокруг было укутано в одеяло из пепла.
— Прощай, — сказала бармен.
— Прощай.
Эллиот ушла. Закрылась дверь обитая бархатом-бардо. Ярко вспыхнула неоновая вывеска, что медленно гасла всё это время и только для того, чтобы померкнуть навсегда.
Мы ушли и вышли на главную улицу. Она насвистывала, я посмотрела в витрину. Совсем мрачная – пламя объявшее замок стихло под напором усилий пожарных и ливня, я вздохнула и посмотрела в сторону, где стояла великое здание столь любимое многим, дом для принцесс, убежище хранительниц гармонии, осталось лишь угрюмое пепелище. К витрине повернулась.
— Это правда, что внутри меня свет всё равно останется? – спросила я.
— Для меня – да. Ты и есть свет для меня.
Я улыбнулась понежилась в её объятиях, поцеловала и напомнила о том, что я жутко пьяна и мне хочется спать.
— Давай, главное иди со мной поближе.
Ещё долго в воздухе витал пепел и искры, долго ещё лил дождь. И было много странных дней впереди и чувств от которых сердце светится и озаряет тьму. Однако сейчас я точно чувствовала ушла эпоха…
Но всё это навсегда останется в моём сердце.
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
…
Время танцует.
Я сидела за барной стойкой свистела музыку поперёк радио и галдежу… Ну и народу здесь. Как вдруг услышала.
— Уважаемая посетительница! – Серый Пегас громко поздоровался с низкой пони в мешковатой куртке.
— Здравствуйте.
— Располагайтесь. Что будете?
Пони растерялась и что-то начала мямлить в этот момент мне показалось, что я её гле-то видела. Серый Пегас добродушно усмехнулся.
— Вам бы над стилем немного поработать.
Пони улыбнулась.
— Не мешало бы.
В итоге она заказала виски с содой. Её зелёные глаза один раз взглянули на меня, но как только она поймала мой взгляд сразу отвернулась. Я еле скрыла удовольствие от её смущения и вдруг вспомнила, что видела её в больнице. Какая же она там была беззащитная. Выглядела жутко растерянной и к тому же потерянной. Во всём потерянной. В пространстве и во времени. Она восторженно озиралась вокруг и опять поймала на себе мой взгляд и опять смущённо отвернулась вниз. Я не могла оставить её одну.
— Привет.
Она сразу подняла взгляд. Ей тоже не терпелось взглянуть на меня? На меня она глядела ещё восторженней.
— Мы виделись в больнице, — напомнила ей.
Мы разговорились. Я рассказала ей о себе вкратце. Кто-то ей уже рассказал, что я безумная кобыла-врач, которая не выходила из больницы весь год и жила там и работала. Я объяснила, что было на самом деле. Что у меня… Были проблемы. Но после этого сразу попросила её рассказать о себе. И она рассказывала. Отрывисто. Сумбурно. Несвязно. Да. Над стилем ей точно надо поработать. Да и над содержанием. И над всем остальным тоже. Но что-то было в этом милое. В этих столь пока юных мечтах.
— Мне бы хотелось… Знаешь как девиз врачей. «Светя другим – сама сгораю». Я… Знаю что ты думаешь, что всё это у меня со временем пройдёт и я в этих мечтах разочаруюсь.
— Я думаю о том, что мне хотелось бы, чтобы эти мечты остались в твоём сердце навечно.
— Да? Эх… Я сама очень боюсь, что всё это во мне истлеет. Вот бы навсегда оставить в себе эти мечты.
— Я могу тебе помочь.
— Правда? Что нужно делать…
Мы обе были слегка подвыпившие и вполне были способны на милую чарующую безумную вещь. Я наклонилась к её уху от чего она вся перенервничала и затем я прошептала.
— Иди со мной.
Мы вышли за дверь обитую бархатом. Поднялись по ступенькам, прошли мимо яркого неонового знака и пошли до главной улицы. Великолепный Кантерлотский замок возвышался вдали. Моя спутница уставилась на него. Но. Она смотрела на него не так как нужно.
— Закрой глаза, — сказала я. Она доверилась. – Теперь повернись к витрине. Встань сюда. Вот здесь. Теперь. Открывай глаза.
Одна из башен горела ярким завораживающим светом в стекле витрины полупрозрачные отражение смешались и этот яркий великолепный свет очутился у неё в сердце. Я была достаточно пьяна для этой глупости, она была достаточна юна для этого, но вдруг, почему-то появилось чувство, что это вовсе не глупость. Появилось чувство, что это самое главное на всём свете.
— А что если замок разрушится? – вдруг испуганно спросила она.
— Замок разрушится? – я усмехнулась. – Да скорее бар будет закрыт по желанию организаторов, чем замок разрушится.
— И всё-таки?
Я вздохнула.
— Так ведь в этом и было дело. Я просто… Это ведь символ. Символ этой ночи и этот символ теперь с тобой навсегда. Даже если замок разрушится он будет с тобой. Подойди ко мне, — она подошла и встала близко ко мне. – Чувствуешь? Свет всё ещё с тобой.
Она улыбнулась держась копытом за сердце, ощущая тепло своей души, а я тем временем наблюдала за светом её зелёных глаз, за улыбкой и за теми юными мечтами, что украшали её.
Я пережила много бед в Понивилле. Тогда казалось, что всё закончилось и всё разрушается вокруг меня. Что не будет больше никакого света в моей жизни. Теперь я встретила эту печальную пони, что переполнена светом. Этой звёздной ночью, я смотрела на величественные огни замка, вспоминала атмосферу чудного бара, думая о том, что счастье оказалось всё-таки возможным я вдруг почувствовала, что начинается… Новая эпоха. У меня другая работа. Я буду жить в чудном городе, где всё блистает красотой и во всём есть отблеск счастья. Я буду… Я буду любить эту пони, я буду согревать её и спасать её пламя, спасать её свет.
У меня впереди была счастливая жизнь. Начиналась новая эпоха.Прекрасная и светлая.
Но это было лирическое отступление. А про сам рассказ можно сказать многое, но остановлюсь на двух моментах, которые придают ему своеобразие. Во-первых, простой, но эффектный трюк с хронологией («время танцует», да-да), который позволяет зрителю увидеть события в новом свете.
И во-вторых, это насыщенность отсылками. Героини практически всех написанных на промпт произведений уважаемого автора (и кое-какие мотивы из произведений внепромптовых) вплетаются в кружево сюжета. Рискованный ход – для неподготовленного читателя намёки на необъяснённые в тексте события могут показаться лишними, зато хорошо подкованные завсегдатаи экспромта наверняка испытают радость узнавания.
И. конечно, как же обойтись без любимых тем и образов уважаемого автора – одиночества вдвоём и полутёмных баров, потерь и обретений, алкоголизма и грязных туалетов, экспериментов с постмодернизмом и философских наблюдений. Только настрой неожиданно оптимистичный, несмотря на всю атмосферу ностальгии.
Для поклонников жанра этот рассказ – повод перечитать предыдущие работы по тэгу «LittleLit». Для автора – возможность вновь посетить миры своих историй. А для Серого Пегаса – ещё одно доказательство, что всё было не зря.
Я вроде бы уже и сказал всё что хотел насчёт этого всего, но всё-таки отмечу что мне будет жутко тоскливо без мелькающего в ленте Экспромта. Признаюсь и сам, что в последний год не так часто посещал это мероприятие, но тем не менее мне искренне жаль и в тоже время я искренне счастлив, что всё было так, а не иначе.
Спасибо вам большое за отзыв.
— Это и есть высший уровень Мира видений? – лениво спросила Селестия, устраиваясь поудобнее в шезлонге. – Даже жаль, что я так и не нашла времени освоиться тут, обходилась простейшими приёмами.
— У меня просто выбора не было, ведь других развлечений на луне не обнаружилось, — в голосе Луны, непринуждённо растянувшейся в другом шезлонге, не было горечи. – Кстати, о луне. Вот что позволит удвоить удовольствие!
— И что же это? – слегка настороженно спросила Селестия, рассматривая пузатую бутылку тёмного стекла, возникшую в копытах сестры.
— Выдержанный настой лунного сияния! – с гордостью объявила Луна. – Уверяю, у тебя не было возможности попробовать такой благородный напиток! И лучшего повода, чем сегодня, определённо не представится!
— Если ты уверена, что нам это не повредит… — протянула Селестия.
Луна не успела ответить. Раздался звук, напоминающий стук в дверь, а через секунду на тропическом пляже появилась и сама дверь – просто прямоугольный фрагмент пространства распахнулся, и в Мир видений вошла Фауст.
— Э-э-э? – только и сумела вымолвить Селестия. Её потрясло не столько вторжение аликорна в их с сестрой пространство, сколько наряд гостьи: чёрный фрак и чёрная шляпа-цилиндр, оттенявшие идеальную белоснежность её шёрстки. Интересно, она действительно решила одеться или это сёстры своим воображением невольно придали своей создательнице такой вид? От Мира видений всего можно было ожидать.
— Здравствуйте, мои пони, — как всегда ласково сказала Фауст. – Решили уже расслабиться?
— Д-да? – неестественно широко улыбнулась Луна, поспешно пряча бутылку за шезлонг. – Ведь на этот раз мы уже всё организовали?
— Конечно, точка невозврата пройдена, — кивнула Фауст. – Но неожиданности всё ещё могут встретиться. Например, пока вы не следили за окружающим миром, к нам пробралась гостья… кто бы это мог быть?
Аликорн театральным жестом сняла цилиндр и резко встряхнула. Оттуда к ногам принцесс выпала… Твайлайт Спаркл! Селестия ощутила гордость за свою ученицу: немногие смогли бы проникнуть в этот уголок Вселенной, где обитала Фауст.
Быстро оглядевшись, Твайлайт не стала тратить время на расспросы вроде «где это мы» и бросилась к Селестии:
— Принцесса, как хорошо, что я вас нашла! Срочно нужна ваша помощь! Эквестрия вот-вот падёт! Моих сил недостаточно, чтобы сдержать врага! Я знаю, что вы с Луной удалились на отдых, но обстановка критическая! Поэтому прошу вас… принцесса… почему вы молчите?! Скажите хоть что-нибудь! Да, я подвела вас, но, ради Эквестрии…
— Она молчит, потому что не может вставить хоть слово, — вмешалась Фауст всё тем же ласковым, но настойчивым тоном. – И, прошу, не спеши скатываться в самобичевание. Тут нет твоей вины.
— Да, верно, — вздохнула Селестия, большим усилием удерживаясь от того, чтобы не смотреть в умоляющие глаза Твайлайт. – Видишь ли, я знаю, что сейчас происходит в Эквестрии, потому что… потому что…
— Потому что мы это сами спланировали, — рубанула Луна.
— К-как?! – глаза у Твайлайт полезли на лоб. – Но ведь Эквестрия погибнет! А вместе с ней и весь мир, вы же сами мне объясняли!
— Как ты знаешь, ничто во вселенной не вечно, — вновь заговорила Фауст. – Даже долгоживущие аликорны однажды умрут. Даже я умру. Что уж говорить об одном из миров. То есть Эквестрия так или иначе однажды погибнет. Весь вопрос в том, как это произойдёт.
— Что значит – «как»? – воскликнула Твайлайт. – Как можно позже, разве это не очевидно? Разве не этому вы нас всегда учили? Разве не поэтому раз за разом отправляли спасать всё?
— Да, мы пытались спасать мир, — Селестия снова вздохнула, вспоминая все угрозы, которые обрушивались на страну. – Но при этом поражение не стало бы катастрофой. Это был бы только ещё один вариант исхода. Сейчас враги рвутся захватить всю Эквестрию, но если они добьются своего, это не станет их победой. Они лишь запустят разрушение мира.
— Вы так равнодушно говорите… — укоризненно сказала Твайлайт. – Но Эквестрия – это же не просто кусок земли! Это пони! Страдать и умирать будут именно они!
— Да, пони погибнут. Как и прочие обитатели твоего мира. Но не исчезнут бесследно, — твёрдо сказала Фауст. – Как Творец, я позаботилась о том, чтобы смерть для них не была концом всего.
— Меня всегда учили не полагаться на посмертное существование, — пробормотала Твайлайт, с подозрением рассматривая красногривого аликорна.
— В обычных обстоятельствах так оно и есть, — согласилась Фауст. – Но ведь Эквестрию не зря называли волшебной страной. Это не просто красивые слова. Она уже послужила зерном, из которого взошли множество миров. Теперь её высшее предназначение исполнено, и можно выбирать. Длить своё существование, растягивая магию на долгие века, и в итоге стать безжизненным пеплом. Или потратить всё волшебство в одной яркой вспышке, переплавившись во что-то новое.
— Вот почему вы так привязаны к образу феникса, — с горечью сказала Твайлайт Селестии. – Но отчего же вы держали это в тайне ото всех? Отчего не позволили нам подготовиться к концу мира?
— В этом-то и состоит главный парадокс вселенной: порой, чтобы что-то получить нужно именно этого не желать. Волшебство возникает не само по себе, оно создаётся волей всех пони, их тягой к жизни. Если эту волю разрушить, например, пообещав посмертные вознаграждения, то не станет и волшебства, а значит, и никакого перерождения для мира.
— И вот как раз из таких соображений было удалено всё, что хоть как-то напоминает организованную религию, — доверительно сообщила Луна. – Вот и поклонение моей прекрасной ночи отправилось на свалку истории.
— Ох, ты не можешь удержаться, чтоб не напомнить, — нахмурилась Селестия.
— Пусть молодёжи послужит уроком, что происходит, когда между правителями согласья нет, — Луну, казалось, этот разговор забавлял.
— И как давно вы мысленно подписали приговор Эквестрии? – А вот Твайлайт было не до смеха.
— Не стоит бросаться такими словами, — в голосе Фауст мелькнула тень неодобрения. – Ключевым событием стало возвращение Элементов Гармонии, хотя это не сразу стало очевидным.
— И с тех пор вы стали строить стратегию от поражения?
— Нет, с этого момента мы сосредоточились на твоём воспитании, — сказала Луна. – И ты преподнесла нам немало сюрпризов. Каждый раз, когда мы думали, будто можем отправляться на покой, ты находила путь к победе и продляла нашу службу.
— Не стоит бросаться такими словами, — повторила Фауст и обратилась к Твайлайт: — Я вижу, ты растеряна, ты смотришь на нас как на чудовищ. И пока ты не успела утвердиться в этом мнении, хочу сказать тебе: тяжелее всего приходилось как раз Селестии и Луне. Отгороженные от всех не своим происхождением, не возрастом. А причастностью к тайне, к законам устройства Вселенной. Каждый день наблюдать за счастливой жизнью маленьких пони и понимать, что она однажды прекратится. Пусть тебя не обманывают напускная весёлость, за ней прячется неотступная боль.
— Это правда, — Селестия всё-таки опустила взгляд. – У нас было очень много лет, чтобы свыкнуться с реальностью, но на душе от этого не легче. Прости меня, Твайлайт, и пойми, что в случившемся нет моей вины. А тем более твоей. Нет ничьей вины.
Твайлайт сделала несколько глубоких вдохов, задрала голову к иллюзорному небу, пытаясь скрыть слёзы. Когда она заговорила, голос её звучал подозрительно спокойно:
— То есть на вашу помощь можно уже не рассчитывать? Вы не станете спасать Эквестрию?
— Это уже не в наших силах, — покачала головой Фауст.
— И что же будет со мной? Раз уж я сбежала из обречённой страны… думала, что отправляюсь за помощью, а оказалось, что дезертировала…
— Я никогда не собиралась тебя бросать, — горячо возразила Селестия. – Что бы ни случилось с Эквестрией, твоя жизнь только начинается.
— А как мои подруги, как Спайк? Они ведь ждут меня в… том странном месте.
— Да, они все прошли в этот мир, я встретила всю компанию на одном из нижних уровней, — скромно подтвердила Фауст. Вот же любительница сюрпризов.
— Все Элементы здесь? прекрасно! – Луна решительно поднялась с шезлонга. – Знаешь, сестра, нам стоит пересмотреть свои планы.
— Опять в последний момент? – нахмурилась Селестия.
— Именно! Признайся, ты же всегда мечтала дать ещё один шанс миру маленьких пони? Теперь у нас есть те, кто способен и заслужил этим заняться!
— Взрастить новое поколение? Что ж, такая цель в самом деле может стать опорой для тех, кто только что потерял свой дом, — глаза Фауст зажглись вдохновением. Селестия промолчала, вспоминая тот далёкий день, когда она вместе с сестрой стояли перед своей создательницей, которая объясняла, чем им предстоит заниматься ближайшие тысячелетия. А теперь Твайлайт, ещё не прожившая обиду, так же стоит перед своей наставницей, не зная, что когда-то займёт её позицию. История движется по спирали.
— Значит, мне предстоит создавать новый мир, — проговорила Твайлайт медленно, будто пробуя эту идею на вкус. – Тогда… тогда я позабочусь, чтобы его не ждало уничтожение! Чтобы он мог жить и развиваться бесконечно!
— Это твоё право, — согласилась Фауст, пряча грустную улыбку. Твайлайт воодушевлённо подпрыгивала, не замечая, как на неё глядят старшие аликорны, уже умудрённые жизнью.
«А впрочем, — подумала Селестия, — вдруг моей ученице ещё раз удастся опровергнуть все наши прогнозы, совершить невозможное? Ведь даже Фауст не знает пределов этой Вселенной. Поэтому не буду примерять маску холодного цинизма, поверю для разнообразия в лучшее».
— Поэтому не будем терять времени, — Селестия тоже встала. – История Эквестрии ещё не закончена!
В Эквестрии наступает Конец Света, причем не сам по себе, а будучи спланированным царственными сестрами и великой богиней Фауст. Концепт не новаторский, да и не пытается им быть, рассказывая уже высказанную идею, что нет ничего бесконечного, и все рано или поздно умрет, чтобы новое заняло его место. Вот только не могу сказать, что автор продумал идею и сюжет этой зарисовки.
Логика повествования скачет и делает внезапные повороты. Точка невозврата пройдена? А вот и нет — Луна предлагает, что раз уж Элементы здесь, то можно и изменить планы, и оказывается, что можно. Твайлайт узнает, что Сестры добровольно дали в этот раз Эквестрии подойти к краю существования? Однако почему-то она ведет себя достаточно спокойно и сдержанно, хотя её должны переполнять, гнев, неверие и ощущение предательства. Да и финал вызывает вопросы. Сначала нам говорили, что если не дать Эквестрии погибнуть слишком долго, то она просто выгорит и исчезнет, не оставив после себя ничего, а потом вдруг решают отдать все в копыта Твайлайт, чтобы та изменила Эквестрию так, чтобы та не исчезла никогда. Сестры в последний момент вдруг кардинально поменяли свое мышление на “А может быть у неё и получится”. Нет, я уверен, что для автора в их смене взглядов есть достаточно обоснования, но в самой истории оно подаются коротко лишь в самом конце, а потому не выглядит естественным и убедительным.
Тем не менее зарисовка получилась интересной, и я бы посоветовал автору больше внимания уделять проработке структуре сюжета, логичности и последовательности действий героев. Вдохновения и успехов вам!
Видимо, я плохо изложил, но всё не совсем так. Эта Эквестрия действительно погибнет, тут уже возврата нет. Но раньше планировалось, что она переродится в какое-то новое состояние, где жизнь будет организовываться как-то своим ходом (по крайней мере, без участия Селестии и Луны), разовьётся до максимума и снова через катастрофу продолжит цикл. С появлением Твайлайт и компании появилась возможность передать процесс им в копыта. И, может быть, Твайлайт сможет «переписать движок» так, чтобы в дальнейшем обходилось без Рагнарёка.
А в целом вся история — неприкрытая отсылка к финалу четвёртого поколения и переходу к пятому, который мы сейчас наблюдаем. Как бы попытка представить, как это выглядит «изнутри» мира. И ещё одно объяснение, почему Селестия так плохо спасает мир )
Иногда я перечитываю свои старые работы и ваши отзывы на них.
Спасибо.