«Поня: Военное дело». Глава 2-я: Эпоха дикости (часть первая)
Оглавление и глоссарий
Доброго времени суток, мои дорогие броня. Я продолжаю графоманствовать на тему военного дела поней, раз уж меня не закидали тапками в первый раз (будто бы это меня отвадило=)). В этот раз я позволю себе много больше вольности и, для придания большей увлекательности повествованию, буду вводить в текст ссылки на различные выдуманные мной элементы фольклора пони и даже домыслю кое-что насчет физических особенностей некоторых других жителей Эквестри.
Да, кстати, заранее предупреждаю: Я описываю не пони классического Mlp! Я описываю пони того среза созданного нашим воображением спектра миров Эквестрии, который куда ближе к Земле и где пони приходиться бороться за свое существование. Можно сказать, что этот срез близок по положению к ФЭ. Так что читать или не читать мой фанфик и как к прочитанному относиться вы должны решить для себя сами. И еще одно, о чем меня уже давно просили предупреждать: Земнопони этого среза не имеют монополию на сельское хозяйство! Ибо иначе я бы не смог писать свой фанфик)
Ну что ж, можно приступать собственно к рассмотрению истории становления понячьего военного дела. А, как известно, войны теснейшим образом связанны с экономическим и социальным устройством общества, так что придется краем затронуть и их.
Для начала сделаем краткий экскурс к истокам современных эквестрийских пони. Исходя из известных нам физиологических особенностей пони, разноцветные лошадки, сильно напоминающие земной понитип, появились на обширных равнинных территориях с обильной травянистой растительностью, легкодоступными источниками пресной воды и существенными сезонными колебаниями температур. В дальнейшем, по мере расселения, произошло оформление понитипов. Пони, ушедшие дальше на юг и оказавшиеся в итоге жителями саванн, стали зебрами. Часть пони, оказавшаяся вытесненной в труднопроходимые горные районы с холодным переменчивым климатом и скудными пищевыми ресурсами, обзавелась крыльями и научились держаться на облаках, став пегасами. Пони же оставшиеся на богатых пищей равнинах, в результате каких-то неизвестных нам событий, разделились на земнопони и единорогов, причем эти два понитипа длительное время не имели контактов между собой.
Кстати, в дальнейшем я не собираюсь сильно заострять внимание на отдельном рассмотрении зебр, т.к. до определенного момента их образ жизни, а следовательно, и военное дело, вряд ли сильно отличались от таковых земнопони.
С экскурсом покончено и теперь можно переходить к основной теме моей писанины.
В ранний период дикие пони вели кочевой образ жизни, перемещаясь небольшими табунами в 20-40 голов по обширным территориям без четких табунных границ и с, примыкающими к ним, обширными ничейными землями, периодически пересекаясь на этих самых ничейных землях. При обилии пищи родственные табуны могли временно объединятся в большой табун, численностью 60-200 пони. В связи с высоким интеллектом, табуны пони Mlp по своему социальному устройству больше напоминали прайды львов или стаи лемуров, чем табуны земных лошадей. Табун был родственным объединением кобылок, во главе которого стояла доминирующая кобыла. Жеребцы же были весьма слабо связаны с табуном, так как единственным их интересом в нем было чпоканье кобылок. А прокормиться жеребец мог и в одиночку, на ничейных землях, где пони мужского пола сбивались в небольшие группки холостяков по 3-4 хвоста.
Так же немаловажной особенностью пони на этом этапе было отсутствие нужды в орудиях труда и одежде. А значит, их и не было. А нет орудий труда и охоты – нет и оружия.
Все это делало войны пони на этом этапе весьма своеобразными, а точнее войн, как целенаправленной системы организованного физического насилия, у пони-кочевников, в отличии от нас, не было.
Конечно, насилие было, но обычное, не организованное в систему:
— Были приведения вожачкой табуна слишком наглых кобылок к одному знаменателю.
— Были смертные бои между жеребцами за табун (там ведь целый табун на покрытие!). Да и чужое потомство жеребцы, наверняка, втихаря душили.
— Были столкновения между табунами за участок с парочкой диких яблонь, напоминающие схватки земных лемуров, начинавшиеся спонтанно при случайном столкновении двух табунов не там где надо. Сначала на бой выходили жеребцы, чье единоборство сводилось к демонстрации себя любимых в самом грозном ракурсе и потрясании понячьим достоинством. Если это не производило должного эффекта, то жеребцы самоустранялись наблюдать за продолжением мероприятия со стороны. А к бою подключались кобылы, воевавшие, впрочем, так же как и жеребцы (ну, единороги могли еще грязью бросаться…). К тому же впечатлительность пони вряд ли оставляла шанс для перехода демонстрации страшнопоньства в копытоприкладство. Это и у куда более агрессивных лемуров редко бывает.
А вот войн не было. Не за что было воевать: пони было мало, а земли с травой много (да и границы табунных земель были зыбки). А класть голову за чуть более сочную зелень? Нет уж, дудки. Дураков нет.
Предки пегасов, пришедшие в негостеприимные горы, несомненно, имели то же социальное устройство, что и земнопони с единорогами. Но суровые условия их нового дома очень быстро заставили маленьких лошадок пересмотреть не только свою анатомию, но и привычный уклад жизни.
Во-первых, территория у табуна пегасов куда меньше, чем у их равнинных родственников. Ее границы четко определенны (но постоянно оспариваются) и ревностно охраняются. Ничейных земель нет вообще, и все табунные земли граничат друг с другом. Но, не смотря на это, пищи еле-еле хватает на прокорм табуну из 14-20 пони (кстати, эти пони едят не только зелень, но не брезгуют и птичьими гнездами, частенько вместе с яйцами).
Во-вторых, изменились и отношения внутри табуна. Табун по-прежнему состоит преимущественно из сестер-кобылок, но правило «1 табун – 1 жеребец» исчезло, так же как и странствующие жеребцы. Так как теперь «пегас без табуна = труп пегаса» (хищники, другие племена (не только пони), голод), то вместо странствий, по достижению зрелости жеребцы остаются со своим табуном. Где их сила и размеры в купе с большей, чем у кобылиц способностью к нестандартному мышлению позволяют им занимать лидирующие позиции в общей иерархии, вытеснив с них кобыл. То есть вместо махрового матриархата нелетающих пони, у пегасов можно наблюдать установившийся патриархат. При этом так же проглядываются первые признаки формирующегося воинского братства: 2-3 жеребца в табуне не конфликтуют друг с другом из-за кобылок (как бескрылые), но формируют свою внутреннюю иерархию, согласно которой и определяется их участие в продолжении рода. Кстати, из-за нехватки кобылиц (требуется 10-12, а есть 4-5 на брата) и ради укрепления дружеских связей (ведь у пегасов «жеребец = воин»), жеребцы-пегасы практиковали бисексуальные отношения.
Одновременно можно наблюдать падение социальной значимости кобыл: фактически кобылки не только превратились из основы табуна в пони второго сорта, но и рассматриваются как собственность этого самого табуна. Ритуальный и торговый обмен кобылками между семьями становятся нормой (что спасало пегасов от вырождения).
В-третьих, в жизни крылатых пони (на сотни лет раньше, чем у их бескрылых собратьев) на первый план выходят межтабунные и межвидовые отношения. Так как трудности их нового дома легче преодолевать вместе, то появляются межтабунные фуражные и военные союзы (в основном между родственными табунами). Так же пегасы тесно сотрудничают, торгуют и воюют с грифонами.
Отношения с последними занимают в жизни пони особое место. Будучи всеядными с сильным уклоном в плотоядность, грифоны не претендуют на пищу пони (кроме фруктов). Но зачастую рассматриваю самих пегасов как добычу. Да что уж таить, грифоны и других грифонов рассматривают как источник пищи. Недостаток провизии – прямой путь к каннибализму.
Таким образом, охотничьи угодья стаи грифонов одновременно являются и кочевой территорией 1-3-х табунов пони, которым весьма не хочется стать грифоньей сытью. Обычно подобные проблемы решаются тем, что пегасы откупаются от грифонов какими-либо услугами, изделиями или мясом, то есть, если говорить напрямую, другими пегасами или грифонами (об этом я поведу речь ниже) или найденной падалью. Впрочем, иногда откупаться не получается. Тогда пегасы объединяются с другими табунами или стаями и прогоняют излишне кровожадных грифонов. Но свято место пусто не бывает – тут же эту территорию займет другая стая или, что гораздо хуже, дракон.
Так же следует отметить, что между грифонами и маленькими лошадками происходит активная меновая торговля. Грифоны, будучи коренными хищными жителями гор, гораздо раньше, чем пони начали пользоваться орудиями труда (в горах нельзя пренебрегать никакими, даже самыми малыми, ресурсами). В первую очередь это были каменные рубила, используемые для того что бы добраться до подземных вод, для раскалывания особо твердых костей, для откапывания кремня и драгоценных камней (от дракона проще откупиться, чем прогнать или убить). Позже появились каменные и костяные ножи (для снятия и раскройки шкур и жил), каменные и костяные скребки, костяные иглы, в обиход вошли кожаные бурдюки для воды и пищи, кожаные ремни для удержания мяса в свежем состоянии, повязки для переноски птенцов. Пони конечно же быстро переняли эти полезные нововведения (а кто не перенял, у того и потомков-то нет), с учетом понячьих потребностей и возможностей: так они добавили к этому списку плетеные корзины, перевязи из кожи или поньского волоса, палку-копалку (в горах выкопать съедобный корень куда как труднее чем на равнине). Впрочем, пегасы изготовляли и предметы исключительно менового значения: силки и рыболовные сети из поньского волоса. По понятным причинам, изготовление некоторых из этих инструментов для пони и грифонов затруднительно, но необходимость в них они испытывают, так что мен между «травяными мешками» и «клювастыми отродьями» происходил постоянно.
Стоит отметить так же то, что именно пегасы первыми среди пони изобрели и стали активно применять оружие (грифонам оно не было нужно, в отличии от крылатых лошадок), так называемые «каменные копыта» (фактически кастеты). «Каменное копыто» представляло из себя два квадратных или многоугольных кусочка кожи площадью примерно равные копыту пегаса («копыто»), между которыми ровным слоем укладывалась некрупная галька. Края получившегося сэндвича зашивались, а сам мешочек с камнями прошивался 2-3-мя рядами швов или проклеиваля смолой или желчным клеем. К краям мешочка прикреплялись кожаные ремешки (зачастую они были одним целым с заготовками «копыта») достаточной длинны, чтобы, обвив вокруг пястья, их можно было бы завязать чуть выше лучезапястного сустава. Обычно их одевали на правую переднюю ногу, но могли оснастить ими и оба передних копыта. На задние ноги их одевание почти не практиковалось. «Каменные копыта», за счет своей неровности, ощутимо усиливали удар, но, тем не менее, их эффективность была невысока.
Куда менее популярным был так называемый «Драконий язык» или «Грифоний х*й» (в фольклоре пегасов вообще много едкого на счет грифонов). Оружие напоминало «каменное копыто» с той разницей, что копытная выкройка была однослойной и не содержала гальки. Вместо этого к внешней стороне «копыта» при помощи желчного или древесного клея (смола использовалась редко) прикреплялись мелкие острые осколки кремня, слюды или костей, превращающие ее в некое подобие очень грубой наждачной бумаги. Оружие всегда надевалось на правую переднюю ногу и никогда не использовалось жеребцами. Перед боем внешнюю сторону «копыта» обмакивали в экскременты или гнилую рыбу. В бою «драконьим языком» не наносили удары, а пытались резко провести по шкуре противника. Раны, оставляемые этим «боевым наждаком», часто воспалялись и даже загнивали. Но оружие не пользовалось большой популярностью, так как было сложно и затратно в изготовлении, быстро выходило из строя (буквально через 1-3 хороших шварка), не давало немедленного эффекта и не использовалось жеребцами (так как не позволяло им реализовать свое преимущество в силе).
В-четвертых, пегасы первыми из всех пони стали вести войны. Так как скудность пищевых ресурсов гор не позволяет пегасам просто уйти от конфликта (уходить банально некуда, пони, лишившиеся своих кормовых угодий, обречены на голодную смерть), то за каждый хвост, за каждое копыто земли крылатые лошадки будет драться с остервенением обреченных. Соответственно, и границы чужих пастбищ табуны оспаривают постоянно. Фактически, каждый из табунов пегасов перманентно находится в состоянии войны со всеми, с кем у него не заключен союз.
Собственно, о военном деле пегасов-кочевников.
Уже на таком раннем этапе развития пегасы научились при помощи войны решать целый ряд разнообразных задач:
1. Завоевание новых пастбищ для самого табуна или дочерней семьи. Это, пожалуй, наиболее жестокий тип войны из практикуемых пегасами, так как захватчики стремятся поголовно истребить атакуемую семью. Как бы дико это ни звучало, но подобная жестокость вполне оправдана: если просто согнать владельцев с насиженного места, то они неизбежно вскорости вернуться отбивать свои земли (а им деваться некуда – альтернативой будет только голодная смерть). Впрочем, подобное происходит довольно редко, так как практически нет табунов, способных провернуть захват чужих угодий в одиночку. А, следовательно, к таким операциям приходится привлекать союзные табуны или стаи (в подавляющем большинстве случаев), что не может остаться незамеченным и, соответственно, остаться без мер противодействия (заключение контрсоюзов, подкуп вражьего союзника, внесение раздора в ряды захватчиков). Таким образом, через развитую систему межтабунных и межвидовых козней и интриг, пегасам (и грифонам) удавалось избежать массовой резни.
2. Оспаривание границ. В общем-то, обычное дело в горах. Как правило, выглядело это так: несколько взрослых жеребцов и самых крепких кобыл предельно наглым образом занимают приглянувшийся им участок чужого пастбища. Когда об этом становится известно его владельцам, то жеребцы и старшие кобылы отправляются выгонять захватчиков из своих земель, после чего судьбу участка решалась крыльями, копытами, зубами и нервами. Иногда эти схватки бывали очень жестоки, но чаще захватчики не имели намерения драться до последнего. Как правило, в это же время соседние табуны и стаи, пользуясь заварухой, совершали набеги на выясняющих отношения.
3. Набег с целью грабежа. Это явление постоянное, выглядящее как нападение 3-4-х пони (из них 2-3 жеребца) на отдельную пегаску или неохраняемый походный лагерь (то есть когда в нем вообще нет взрослых жеребцов или, в случае грифонов, охотников, а старших кобыл хотя бы в 3-4 раза меньше чем нападающих). Таким способом пони могли обеспечить себя дополнительным продовольствием и товарами для мена.
Особо стоит отметить отношение к пленникам. Для нападающих они являлись лакомой добычей, так как представлялись наиболее ценным товаром при мене с грифонами (рассматривающими их как запас свежего мяса и кожи). Это, в свою очередь, привело к неприятию пегасами и грифонами плена в любой форме («лучше умереть на скалах, чем в желудках клювастых»/«грифоны умирают в когтях, тухлые яйца – в клювах»). Особенностью таких набегов является обязательное наличие поблизости грифоньей стаи, так как пони-грабители пытаются сбагрить свою добычу до того как она умрет и таким образом потеряет в цене.
Хотя следует отметить, что не всех пленников ждет съедение. Часть пленных грифонов и грифин (наиболее молодые и сильные) выставляются на торг как «пленные жеребята»/«краденые птенцы», то есть не на мясо, а для принятия в стаю-покупательницу как равноправного члена. Так же статус «пленных жеребят» могут получить сильные, но еще слишком молодые для инициации в их бывшем табуне жеребчики и очень приглянувшиеся жеребцам-налетчикам молодые кобылки (редкие счастливицы!). Они принимаются в табун налетчиков, правда, призрачный шанс получить статус равноправного члена табуна есть только у жеребчиков. Пегасы обращают гораздо больше внимания на происхождение чем грифоны, для которых умение быть хорошим охотником и воином часто важнее кровного родства. Возможно, это связано с тем, что пропитание дается грифонам гораздо тяжелее, чем пони.
Обычаи грифонов — «Право закрытых глаз»Кстати, хотя мы и рассматриваем пони, но не могу не упомянуть такой весьма распространенный грифоний обычай как «право закрытых глаз». Пленнику, перед его съедением, предлагают на выбор или быстрое умерщвление (грифонам ломают шею, пегасов удушают), или право отбиваться от едоков. Как правило, пленные грифоны выбирают возможность драться, так как это позволяет им восстановить свою честь, нарушенную пленение. Подобные битвы весьма мучительны для жертвы и напоминают игру кота с мышью, с той только разницей что «коты» сравнимы по размерам с «мышкой», но их далеко не один. Если грифоны считают, что убитый сопротивлялся достойно, то его череп, предварительно пробитый в знак того, что его владелец пал в бою, возвращается на территорию его стаи (если она известна), или складывается в священном для стаи убийц месте (если стая съеденного неизвестна). Нападение на грифона несущего череп считается бесчестьем для охотника.
Возможно, этот обычай и может показаться глупым, но, тем не менее, у него была весьма существенная практическая ценность: таким образом грифоны оттачивали свои боевые навыки, не рискуя значимо пострадать.
4. Набеги ради мести. Непрекращающиеся войны постоянно множат число кровных обид среди пегасов (оскорбить которых и так проще простого), а гордый и упрямый нрав, воспитанный жестокой реальностью гор, не позволяет принимать других решений кроме как «око за око». Так что месть обидчикам занимает в жизни крылатого пони очень важное место. Как правило, такие набеги выполняются 1-2-мя жеребцами и являются, по сути своей, убийством заведомо неспособной к сопротивлению жертвы (обычно это жеребенок или беременная кобыла). После совершения расправы мстители ретируются.
Часто подобные набеги могут поддерживать вендетту между табунами уже и тогда, когда ее первоначальная причина давно позабыта.
О подходе пегасов к стратегии и тактике войн
Интересно, что стратегическую составляющую пегасьих войн полностью заменяет политика. Вместо вопроса «как победить?» пегасы задают вопрос «как выгодней воевать?». Зачастую набеги организуются не из расчета выгод от грабежа, а из соображений об ожидаемых политических дивидендах. Впрочем, как этого и следует ожидать, в условиях гор это очень разумно, так как недостаток сил и избыток потенциальных врагов заставляет думать не столько об умножении барышей от войны, сколько о способах удержать то немногое, что удалось получить. То есть лучшим трофеем становится не вещественная добыча, пленники или даже пастбища, а надежный союзник.
Что же касается тактики пегасов, то тут следует отметить, что горы наложили свой отпечаток и на нее.
В первую очередь стоит упомянуть, что избыток смертельно опасных наземных хищников заставляет пони разбивать свои стоянки на облаках или на совсем уж недоступных вершинах. В результате этого часть табуна всегда находится на возвышенности и может контролировать появление угроз.
Во-вторых, надо отметить легендарную трусость крылатых пони в нападении («пегасы наступали – их два единорога гнали», присказка из более поздних времен). Кстати, это ни в коей мере не идет в противоречие с их гордостью и остервенелой привязанностью к родной земле. Просто в горах нельзя позволить себе рисковать понапрасну: если пони сломает крыло или ногу, то у табуна может и не оказаться возможности его вылечить, а это означает только одно – такого пони ждет смерть. В связи с этим практически все наступательные действия пегасов ведутся способом организации засад и внезапных ударов, с последующим отступлением. Причем в засадах облакодавы весьма изобретательны: засады устраиваются и на земле, и в воздухе (пегасы могут не только прятаться в облаках, но и передвигать их). Не забывают крылатые и о психологической составляющей успешной атаки, причем это касается не только тактики (внезапные нападения сопровождаются громкими криками и визгами), но и стратегической составляющей (часто незадолго до нападения пони развивают просто сумасшедшую активность, пытаясь изобразить поддержку множества союзников).
При этом, обороняя свои пастбища, пегасы готовы костьми лечь, но не отдать и хвоста земли.
Способы ведения боя
Стоит так же отметить, что пегасы, как и остальные пони, сильно стесненны в способах умерщвления себе подобных, но, в отличии от жителей равнин, убийство для пегасов жизненно важно, что заставило их выработать ряд приемов, облегчающих его осуществление.
Во-первых, этого можно добиться, нанеся противнику хорошенько зараженную рану. Обычно это осуществляется через применения «драконьего языка» или через укус пегаса, непосредственно перед боем жевавшего экскременты. Но первый вариант слишком требователен к скудным ресурсам табуна, а второй всерьез угрожает здоровью и жизни самого бойца. К тому же оба этих способа редко приводят к немедленному выведения противника из строя. Так что не удивительно, что пегасы больше полагаются на другие методы ведения боя.
Во-вторых, сама природа подарила пегасам замечательный способ угробиться, а именно — падение с большой высоты. Как бы пони ни были устойчивы к ударным воздействиям, но падения со значительной высоты на твердый камень, которого в горах много, гарантированно убьет любого пегаса. Доказательство этому есть и в сериале: вандерболты от всей души благодарят Дэш за спасение их жизней, что не оставляет сомнения в смертельной опасности того падения для пегасьих ассов. Не удивительно что организация принудительной жесткой посадки стала основным способом ведения боя у пегасов. Кстати, этим же обусловлено и то, что если пегас замыслил убийство, то атакует он только летящую или стоящую на облаке цель. Как же они сбивают друг друга?
1) Как уже отмечалось, перед началом любого значимого нападения, пегасы нагнетают психологическую обстановку в табуне противника, что облегчает психологическое воздействие на него уже во время боя. Нападают же пегасы всегда внезапно (часто из засады), сопровождая атаку пронзительными криками и визгами. В сочетании с лабильностью психики пони, это может привести к тому, что часть врагов впадет в обморок прямо во время полета. Со всеми вытекающими из этого в виде мозгов последствиями.
2) Но все-то в обморок не упадут. И тут уже приходит время копыт и зубов. В бою дикие пегасы применяли ряд простых, но достойных упоминания приемов:
«Грифон» — пегас пикировал на свою жертву, стараясь ударить ее по голове либо передними ногами, либо лягнуть задними, выполнив переворот. Из-за высокой устойчивости пони к ударам, прием был не слишком эффективен, но достаточно безопасен и прост в исполнении.
«Кобыла» — атакующий залетал под противника (обычно, встречным или близким к таковому курсом, но могли проводиться и вертикальные атаки) и сильно лягал его в живот задними ногами или бил передними. Получив удар в солнечное сплетение, противник терял ориентацию в пространстве и раскрывался для удара по голове. Этот маневр был опаснее чем «грифон», но, тем не менее, считался простым и широко использовался.
«Каменный угорь» — суть приема заключалась в том, что бы зубами или копытами зафиксировать одно из крыльев противника, после чего резко дернуть на себя, в результате чего атакуемый терял равновесие и начинал падать. Прием применялся на участках с опасными воздушными потоками, мешавшими восстановлению нормального полета. Так же обязательным требованием было наличие существенного превосходства атакующего по массе, так что это был фактически прием жеребцов против кобылок.
«Орел» — атакующий подлетал к цели сверху или сбоку, выравнивал свою скорость и плотно прижимался к противнику, стараясь подмять под себя его крылья. Если ему это удавалось, то оба срывались в свободное падение. Перед самой землей атакующий отпускал свою жертву и выходил из пике. Прием был очень опасен и применение его считалось верхом воинского мастерства.
«Кленовое семечко» — два пегаса атаковали цель с разных сторон, стараясь зафиксировать ее крылья зубами или копытами. После того как им это удавалось, атакующие несли цель на максимальной скорости к ближайшей скале или дереву, стараясь разбить жертву об это препятствие. При должном кураже и мастерстве атакующих, вместо этого жертву прокатывали животом по камням, калечя ее (иногда у жертвы распарывало живот). Прием не считался чем-то выдающимся, но требовал четкой координации, так что обычно выполнялся постоянными боевыми парами. В фольклоре остались сведения о выполнении «кленового семечка» в одиночку, но достоверность подобного вызывает сомнения.
«Дракон» — по нашим мерка этот прием можно было бы назвать «грязным». Суть приема заключалась в том, что бы догнать противника и, пристроившись между задних ног, попытаться ударить или укусит его гениталии. При успешном выполнении противник срывался в свободное падение практически без шансов к восстановлению нормального полета. По понятным причинам, прием редко выполнялся против кобыл. Данный маневр был крайне опасен, к тому же шансы на успех были невелики, так что его выполнение считалось либо проявлением безрассудства, либо признаком высшего летного мастерства.
«Туча» — очень простой, но специфичный в применении прием. Его суть состояла в том, что бы сильным боковым ударом корпуса толкнуть противника на какое-либо препятствие, удар о которое смял бы его крылья. Успешность применения приема сильно зависела от массы атакующего, траектории и скорости движения относительно противника. Не смотря на простоту «тучи», умением создавать условия для его применения обладал далеко не каждый пегас. Стоит отметить, что в древнем фольклоре пегасов крайне уважительно отзываются о его мастерах.
«Кремневолк» – прием, применявшийся только против грифонов. Существовал в двух вариантах: «пьющий» и «прыгающий». При выполнении «пьющего кремневолка» пегас пикировал на грифона сверху, стараясь ударить его передними ногами или лягнуть в крыло. «Прыгающий кремневолк» представлял из себя атаку снизу (часто пегас шел курсом близким к встречному), при которой атакующий пытался протаранить крыло цели своею головой или передними ногами либо (реже) пытался лягнуть под крыло. При успешно выполненном приеме, грифон терял равновесие. Впрочем, жеребец вполне мог сломать или выбить крыло из сустава (грифоны менее устойчивы к ударным воздействиям, чем пони). Прием не считался сложным, но требовал очень быстрого выполнения, так как любая заминка грозила близким знакомством с когтями атакованного.
Тут следует упомянуть о крыльях грифонов: крыло грифона по размаху в несколько раз превосходит пегасьи обмылки, что обеспечивает птицельвам превосходные устойчивость в воздухе, разгонные характеристики и скорость (по этим показателям пони и рядом не паслись с горными охотниками), но делает сами их крылья превосходной мишенью для более вертких пегасов.
Конечно, применялись и другие приемы, многие из которых не дошли до наших дней даже в виде упоминания в легендах. Но эта глава и не писалась с целью их изучения, так что оставим эту сложную и интересную тему специалистам.
Итак, мы вкратце рассмотрели уровень развития военного дела диких пегасов-кочевников. Какой же итог мы можем подвести, прежде чем пойдем дальше по культурной шкале?
Во-первых, пегасы первыми из пони стали вести войны, используя их как инструмент для решения своих насущных проблем. Да, пегасы не изобрели войну, а переняли эту концепцию у грифонов. Но, в отличии от грифонов, видящих в войне лишь еще одну форму охоты, пегасы превратили ее в совершенно особый, самостоятельный род деятельности. Целью войны горные лошадки стали видеть не пополнение запасов продовольствия, но достижение политических и территориальных выгод.
Во-вторых, пегасы так же переняли у грифонов идеи дипломатии и торговли. Появились такие явления как военные и фуражные союзы, меновая торговля. Появилось понимание возможности и нужности межвидовых отношений.
В-третьих, крылатые пони первыми в Эквестрии изобрели и стали использовать оружие. Да, «каменное копыто» и «драконий язык» грубы и малоэффективны, но впервые в истории Эквестрии разумное живое существо пришло к идее о том, что можно компенсировать свою слабость при помощи постороннего предмета, не являющегося частью его тела.
В общем, можно сказать, что именно война, а не трудовая деятельность, заложила основу формирования родового строя среди пегасов, что разительно отличается от пути развития остальных пони.
Итак, вот я и выложил первую часть первой главы. Вторая часть, посвященная военному делу земледельческого периода эпохи дикости пока еще только пишется. В ней, кстати, практически ничего не будет об облакодавах — надеюсь, я не обидел любителей крылатых пони?
P.S.Увы, картинок нет. Я попытался начертить схему «каменного копыта» (и даже использовал для этого скриншот поня из генератора), но, кроме дикого хохота из района дислокации кота, ничего путнего не получил. Зачеркнутое — фигня.Картинки раздобыл, статью подредактировал и привел в более-менее приличный вид. Тiлки про «каменное копыто» схемку забыл дорисовать.
P.P.S. Жду дельных предложений, дополнений и критики.
Кстати, вот ссылка на предыдущую главу: tabun.everypony.ru/blog/science/24928.html
И ссылка на вторую часть этой главы: tabun.everypony.ru/blog/science/26651.html
Доброго времени суток, мои дорогие броня. Я продолжаю графоманствовать на тему военного дела поней, раз уж меня не закидали тапками в первый раз (будто бы это меня отвадило=)). В этот раз я позволю себе много больше вольности и, для придания большей увлекательности повествованию, буду вводить в текст ссылки на различные выдуманные мной элементы фольклора пони и даже домыслю кое-что насчет физических особенностей некоторых других жителей Эквестри.
Да, кстати, заранее предупреждаю: Я описываю не пони классического Mlp! Я описываю пони того среза созданного нашим воображением спектра миров Эквестрии, который куда ближе к Земле и где пони приходиться бороться за свое существование. Можно сказать, что этот срез близок по положению к ФЭ. Так что читать или не читать мой фанфик и как к прочитанному относиться вы должны решить для себя сами. И еще одно, о чем меня уже давно просили предупреждать: Земнопони этого среза не имеют монополию на сельское хозяйство! Ибо иначе я бы не смог писать свой фанфик)
Ну что ж, можно приступать собственно к рассмотрению истории становления понячьего военного дела. А, как известно, войны теснейшим образом связанны с экономическим и социальным устройством общества, так что придется краем затронуть и их.
Для начала сделаем краткий экскурс к истокам современных эквестрийских пони. Исходя из известных нам физиологических особенностей пони, разноцветные лошадки, сильно напоминающие земной понитип, появились на обширных равнинных территориях с обильной травянистой растительностью, легкодоступными источниками пресной воды и существенными сезонными колебаниями температур. В дальнейшем, по мере расселения, произошло оформление понитипов. Пони, ушедшие дальше на юг и оказавшиеся в итоге жителями саванн, стали зебрами. Часть пони, оказавшаяся вытесненной в труднопроходимые горные районы с холодным переменчивым климатом и скудными пищевыми ресурсами, обзавелась крыльями и научились держаться на облаках, став пегасами. Пони же оставшиеся на богатых пищей равнинах, в результате каких-то неизвестных нам событий, разделились на земнопони и единорогов, причем эти два понитипа длительное время не имели контактов между собой.
Кстати, в дальнейшем я не собираюсь сильно заострять внимание на отдельном рассмотрении зебр, т.к. до определенного момента их образ жизни, а следовательно, и военное дело, вряд ли сильно отличались от таковых земнопони.
С экскурсом покончено и теперь можно переходить к основной теме моей писанины.
Эпоха дикости.
Кочевой этап эпохи дикости
Земнопони и единороги на кочевом этапе эпохи дикости
В ранний период дикие пони вели кочевой образ жизни, перемещаясь небольшими табунами в 20-40 голов по обширным территориям без четких табунных границ и с, примыкающими к ним, обширными ничейными землями, периодически пересекаясь на этих самых ничейных землях. При обилии пищи родственные табуны могли временно объединятся в большой табун, численностью 60-200 пони. В связи с высоким интеллектом, табуны пони Mlp по своему социальному устройству больше напоминали прайды львов или стаи лемуров, чем табуны земных лошадей. Табун был родственным объединением кобылок, во главе которого стояла доминирующая кобыла. Жеребцы же были весьма слабо связаны с табуном, так как единственным их интересом в нем было чпоканье кобылок. А прокормиться жеребец мог и в одиночку, на ничейных землях, где пони мужского пола сбивались в небольшие группки холостяков по 3-4 хвоста.
Так же немаловажной особенностью пони на этом этапе было отсутствие нужды в орудиях труда и одежде. А значит, их и не было. А нет орудий труда и охоты – нет и оружия.
Все это делало войны пони на этом этапе весьма своеобразными, а точнее войн, как целенаправленной системы организованного физического насилия, у пони-кочевников, в отличии от нас, не было.
Конечно, насилие было, но обычное, не организованное в систему:
— Были приведения вожачкой табуна слишком наглых кобылок к одному знаменателю.
— Были смертные бои между жеребцами за табун (там ведь целый табун на покрытие!). Да и чужое потомство жеребцы, наверняка, втихаря душили.
— Были столкновения между табунами за участок с парочкой диких яблонь, напоминающие схватки земных лемуров, начинавшиеся спонтанно при случайном столкновении двух табунов не там где надо. Сначала на бой выходили жеребцы, чье единоборство сводилось к демонстрации себя любимых в самом грозном ракурсе и потрясании понячьим достоинством. Если это не производило должного эффекта, то жеребцы самоустранялись наблюдать за продолжением мероприятия со стороны. А к бою подключались кобылы, воевавшие, впрочем, так же как и жеребцы (ну, единороги могли еще грязью бросаться…). К тому же впечатлительность пони вряд ли оставляла шанс для перехода демонстрации страшнопоньства в копытоприкладство. Это и у куда более агрессивных лемуров редко бывает.
А вот войн не было. Не за что было воевать: пони было мало, а земли с травой много (да и границы табунных земель были зыбки). А класть голову за чуть более сочную зелень? Нет уж, дудки. Дураков нет.
Пегасы на кочевом этапе эпохи дикости
Предки пегасов, пришедшие в негостеприимные горы, несомненно, имели то же социальное устройство, что и земнопони с единорогами. Но суровые условия их нового дома очень быстро заставили маленьких лошадок пересмотреть не только свою анатомию, но и привычный уклад жизни.
Во-первых, территория у табуна пегасов куда меньше, чем у их равнинных родственников. Ее границы четко определенны (но постоянно оспариваются) и ревностно охраняются. Ничейных земель нет вообще, и все табунные земли граничат друг с другом. Но, не смотря на это, пищи еле-еле хватает на прокорм табуну из 14-20 пони (кстати, эти пони едят не только зелень, но не брезгуют и птичьими гнездами, частенько вместе с яйцами).
Во-вторых, изменились и отношения внутри табуна. Табун по-прежнему состоит преимущественно из сестер-кобылок, но правило «1 табун – 1 жеребец» исчезло, так же как и странствующие жеребцы. Так как теперь «пегас без табуна = труп пегаса» (хищники, другие племена (не только пони), голод), то вместо странствий, по достижению зрелости жеребцы остаются со своим табуном. Где их сила и размеры в купе с большей, чем у кобылиц способностью к нестандартному мышлению позволяют им занимать лидирующие позиции в общей иерархии, вытеснив с них кобыл. То есть вместо махрового матриархата нелетающих пони, у пегасов можно наблюдать установившийся патриархат. При этом так же проглядываются первые признаки формирующегося воинского братства: 2-3 жеребца в табуне не конфликтуют друг с другом из-за кобылок (как бескрылые), но формируют свою внутреннюю иерархию, согласно которой и определяется их участие в продолжении рода. Кстати, из-за нехватки кобылиц (требуется 10-12, а есть 4-5 на брата) и ради укрепления дружеских связей (ведь у пегасов «жеребец = воин»), жеребцы-пегасы практиковали бисексуальные отношения.
Одновременно можно наблюдать падение социальной значимости кобыл: фактически кобылки не только превратились из основы табуна в пони второго сорта, но и рассматриваются как собственность этого самого табуна. Ритуальный и торговый обмен кобылками между семьями становятся нормой (что спасало пегасов от вырождения).
В-третьих, в жизни крылатых пони (на сотни лет раньше, чем у их бескрылых собратьев) на первый план выходят межтабунные и межвидовые отношения. Так как трудности их нового дома легче преодолевать вместе, то появляются межтабунные фуражные и военные союзы (в основном между родственными табунами). Так же пегасы тесно сотрудничают, торгуют и воюют с грифонами.
Отношения с последними занимают в жизни пони особое место. Будучи всеядными с сильным уклоном в плотоядность, грифоны не претендуют на пищу пони (кроме фруктов). Но зачастую рассматриваю самих пегасов как добычу. Да что уж таить, грифоны и других грифонов рассматривают как источник пищи. Недостаток провизии – прямой путь к каннибализму.
Таким образом, охотничьи угодья стаи грифонов одновременно являются и кочевой территорией 1-3-х табунов пони, которым весьма не хочется стать грифоньей сытью. Обычно подобные проблемы решаются тем, что пегасы откупаются от грифонов какими-либо услугами, изделиями или мясом, то есть, если говорить напрямую, другими пегасами или грифонами (об этом я поведу речь ниже) или найденной падалью. Впрочем, иногда откупаться не получается. Тогда пегасы объединяются с другими табунами или стаями и прогоняют излишне кровожадных грифонов. Но свято место пусто не бывает – тут же эту территорию займет другая стая или, что гораздо хуже, дракон.
Так же следует отметить, что между грифонами и маленькими лошадками происходит активная меновая торговля. Грифоны, будучи коренными хищными жителями гор, гораздо раньше, чем пони начали пользоваться орудиями труда (в горах нельзя пренебрегать никакими, даже самыми малыми, ресурсами). В первую очередь это были каменные рубила, используемые для того что бы добраться до подземных вод, для раскалывания особо твердых костей, для откапывания кремня и драгоценных камней (от дракона проще откупиться, чем прогнать или убить). Позже появились каменные и костяные ножи (для снятия и раскройки шкур и жил), каменные и костяные скребки, костяные иглы, в обиход вошли кожаные бурдюки для воды и пищи, кожаные ремни для удержания мяса в свежем состоянии, повязки для переноски птенцов. Пони конечно же быстро переняли эти полезные нововведения (а кто не перенял, у того и потомков-то нет), с учетом понячьих потребностей и возможностей: так они добавили к этому списку плетеные корзины, перевязи из кожи или поньского волоса, палку-копалку (в горах выкопать съедобный корень куда как труднее чем на равнине). Впрочем, пегасы изготовляли и предметы исключительно менового значения: силки и рыболовные сети из поньского волоса. По понятным причинам, изготовление некоторых из этих инструментов для пони и грифонов затруднительно, но необходимость в них они испытывают, так что мен между «травяными мешками» и «клювастыми отродьями» происходил постоянно.
Стоит отметить так же то, что именно пегасы первыми среди пони изобрели и стали активно применять оружие (грифонам оно не было нужно, в отличии от крылатых лошадок), так называемые «каменные копыта» (фактически кастеты). «Каменное копыто» представляло из себя два квадратных или многоугольных кусочка кожи площадью примерно равные копыту пегаса («копыто»), между которыми ровным слоем укладывалась некрупная галька. Края получившегося сэндвича зашивались, а сам мешочек с камнями прошивался 2-3-мя рядами швов или проклеиваля смолой или желчным клеем. К краям мешочка прикреплялись кожаные ремешки (зачастую они были одним целым с заготовками «копыта») достаточной длинны, чтобы, обвив вокруг пястья, их можно было бы завязать чуть выше лучезапястного сустава. Обычно их одевали на правую переднюю ногу, но могли оснастить ими и оба передних копыта. На задние ноги их одевание почти не практиковалось. «Каменные копыта», за счет своей неровности, ощутимо усиливали удар, но, тем не менее, их эффективность была невысока.
Куда менее популярным был так называемый «Драконий язык» или «Грифоний х*й» (в фольклоре пегасов вообще много едкого на счет грифонов). Оружие напоминало «каменное копыто» с той разницей, что копытная выкройка была однослойной и не содержала гальки. Вместо этого к внешней стороне «копыта» при помощи желчного или древесного клея (смола использовалась редко) прикреплялись мелкие острые осколки кремня, слюды или костей, превращающие ее в некое подобие очень грубой наждачной бумаги. Оружие всегда надевалось на правую переднюю ногу и никогда не использовалось жеребцами. Перед боем внешнюю сторону «копыта» обмакивали в экскременты или гнилую рыбу. В бою «драконьим языком» не наносили удары, а пытались резко провести по шкуре противника. Раны, оставляемые этим «боевым наждаком», часто воспалялись и даже загнивали. Но оружие не пользовалось большой популярностью, так как было сложно и затратно в изготовлении, быстро выходило из строя (буквально через 1-3 хороших шварка), не давало немедленного эффекта и не использовалось жеребцами (так как не позволяло им реализовать свое преимущество в силе).
В-четвертых, пегасы первыми из всех пони стали вести войны. Так как скудность пищевых ресурсов гор не позволяет пегасам просто уйти от конфликта (уходить банально некуда, пони, лишившиеся своих кормовых угодий, обречены на голодную смерть), то за каждый хвост, за каждое копыто земли крылатые лошадки будет драться с остервенением обреченных. Соответственно, и границы чужих пастбищ табуны оспаривают постоянно. Фактически, каждый из табунов пегасов перманентно находится в состоянии войны со всеми, с кем у него не заключен союз.
Собственно, о военном деле пегасов-кочевников.
Уже на таком раннем этапе развития пегасы научились при помощи войны решать целый ряд разнообразных задач:
1. Завоевание новых пастбищ для самого табуна или дочерней семьи. Это, пожалуй, наиболее жестокий тип войны из практикуемых пегасами, так как захватчики стремятся поголовно истребить атакуемую семью. Как бы дико это ни звучало, но подобная жестокость вполне оправдана: если просто согнать владельцев с насиженного места, то они неизбежно вскорости вернуться отбивать свои земли (а им деваться некуда – альтернативой будет только голодная смерть). Впрочем, подобное происходит довольно редко, так как практически нет табунов, способных провернуть захват чужих угодий в одиночку. А, следовательно, к таким операциям приходится привлекать союзные табуны или стаи (в подавляющем большинстве случаев), что не может остаться незамеченным и, соответственно, остаться без мер противодействия (заключение контрсоюзов, подкуп вражьего союзника, внесение раздора в ряды захватчиков). Таким образом, через развитую систему межтабунных и межвидовых козней и интриг, пегасам (и грифонам) удавалось избежать массовой резни.
2. Оспаривание границ. В общем-то, обычное дело в горах. Как правило, выглядело это так: несколько взрослых жеребцов и самых крепких кобыл предельно наглым образом занимают приглянувшийся им участок чужого пастбища. Когда об этом становится известно его владельцам, то жеребцы и старшие кобылы отправляются выгонять захватчиков из своих земель, после чего судьбу участка решалась крыльями, копытами, зубами и нервами. Иногда эти схватки бывали очень жестоки, но чаще захватчики не имели намерения драться до последнего. Как правило, в это же время соседние табуны и стаи, пользуясь заварухой, совершали набеги на выясняющих отношения.
3. Набег с целью грабежа. Это явление постоянное, выглядящее как нападение 3-4-х пони (из них 2-3 жеребца) на отдельную пегаску или неохраняемый походный лагерь (то есть когда в нем вообще нет взрослых жеребцов или, в случае грифонов, охотников, а старших кобыл хотя бы в 3-4 раза меньше чем нападающих). Таким способом пони могли обеспечить себя дополнительным продовольствием и товарами для мена.
Особо стоит отметить отношение к пленникам. Для нападающих они являлись лакомой добычей, так как представлялись наиболее ценным товаром при мене с грифонами (рассматривающими их как запас свежего мяса и кожи). Это, в свою очередь, привело к неприятию пегасами и грифонами плена в любой форме («лучше умереть на скалах, чем в желудках клювастых»/«грифоны умирают в когтях, тухлые яйца – в клювах»). Особенностью таких набегов является обязательное наличие поблизости грифоньей стаи, так как пони-грабители пытаются сбагрить свою добычу до того как она умрет и таким образом потеряет в цене.
Хотя следует отметить, что не всех пленников ждет съедение. Часть пленных грифонов и грифин (наиболее молодые и сильные) выставляются на торг как «пленные жеребята»/«краденые птенцы», то есть не на мясо, а для принятия в стаю-покупательницу как равноправного члена. Так же статус «пленных жеребят» могут получить сильные, но еще слишком молодые для инициации в их бывшем табуне жеребчики и очень приглянувшиеся жеребцам-налетчикам молодые кобылки (редкие счастливицы!). Они принимаются в табун налетчиков, правда, призрачный шанс получить статус равноправного члена табуна есть только у жеребчиков. Пегасы обращают гораздо больше внимания на происхождение чем грифоны, для которых умение быть хорошим охотником и воином часто важнее кровного родства. Возможно, это связано с тем, что пропитание дается грифонам гораздо тяжелее, чем пони.
Обычаи грифонов — «Право закрытых глаз»Кстати, хотя мы и рассматриваем пони, но не могу не упомянуть такой весьма распространенный грифоний обычай как «право закрытых глаз». Пленнику, перед его съедением, предлагают на выбор или быстрое умерщвление (грифонам ломают шею, пегасов удушают), или право отбиваться от едоков. Как правило, пленные грифоны выбирают возможность драться, так как это позволяет им восстановить свою честь, нарушенную пленение. Подобные битвы весьма мучительны для жертвы и напоминают игру кота с мышью, с той только разницей что «коты» сравнимы по размерам с «мышкой», но их далеко не один. Если грифоны считают, что убитый сопротивлялся достойно, то его череп, предварительно пробитый в знак того, что его владелец пал в бою, возвращается на территорию его стаи (если она известна), или складывается в священном для стаи убийц месте (если стая съеденного неизвестна). Нападение на грифона несущего череп считается бесчестьем для охотника.
Возможно, этот обычай и может показаться глупым, но, тем не менее, у него была весьма существенная практическая ценность: таким образом грифоны оттачивали свои боевые навыки, не рискуя значимо пострадать.
4. Набеги ради мести. Непрекращающиеся войны постоянно множат число кровных обид среди пегасов (оскорбить которых и так проще простого), а гордый и упрямый нрав, воспитанный жестокой реальностью гор, не позволяет принимать других решений кроме как «око за око». Так что месть обидчикам занимает в жизни крылатого пони очень важное место. Как правило, такие набеги выполняются 1-2-мя жеребцами и являются, по сути своей, убийством заведомо неспособной к сопротивлению жертвы (обычно это жеребенок или беременная кобыла). После совершения расправы мстители ретируются.
Часто подобные набеги могут поддерживать вендетту между табунами уже и тогда, когда ее первоначальная причина давно позабыта.
О подходе пегасов к стратегии и тактике войн
Интересно, что стратегическую составляющую пегасьих войн полностью заменяет политика. Вместо вопроса «как победить?» пегасы задают вопрос «как выгодней воевать?». Зачастую набеги организуются не из расчета выгод от грабежа, а из соображений об ожидаемых политических дивидендах. Впрочем, как этого и следует ожидать, в условиях гор это очень разумно, так как недостаток сил и избыток потенциальных врагов заставляет думать не столько об умножении барышей от войны, сколько о способах удержать то немногое, что удалось получить. То есть лучшим трофеем становится не вещественная добыча, пленники или даже пастбища, а надежный союзник.
Что же касается тактики пегасов, то тут следует отметить, что горы наложили свой отпечаток и на нее.
В первую очередь стоит упомянуть, что избыток смертельно опасных наземных хищников заставляет пони разбивать свои стоянки на облаках или на совсем уж недоступных вершинах. В результате этого часть табуна всегда находится на возвышенности и может контролировать появление угроз.
Во-вторых, надо отметить легендарную трусость крылатых пони в нападении («пегасы наступали – их два единорога гнали», присказка из более поздних времен). Кстати, это ни в коей мере не идет в противоречие с их гордостью и остервенелой привязанностью к родной земле. Просто в горах нельзя позволить себе рисковать понапрасну: если пони сломает крыло или ногу, то у табуна может и не оказаться возможности его вылечить, а это означает только одно – такого пони ждет смерть. В связи с этим практически все наступательные действия пегасов ведутся способом организации засад и внезапных ударов, с последующим отступлением. Причем в засадах облакодавы весьма изобретательны: засады устраиваются и на земле, и в воздухе (пегасы могут не только прятаться в облаках, но и передвигать их). Не забывают крылатые и о психологической составляющей успешной атаки, причем это касается не только тактики (внезапные нападения сопровождаются громкими криками и визгами), но и стратегической составляющей (часто незадолго до нападения пони развивают просто сумасшедшую активность, пытаясь изобразить поддержку множества союзников).
При этом, обороняя свои пастбища, пегасы готовы костьми лечь, но не отдать и хвоста земли.
Способы ведения боя
Стоит так же отметить, что пегасы, как и остальные пони, сильно стесненны в способах умерщвления себе подобных, но, в отличии от жителей равнин, убийство для пегасов жизненно важно, что заставило их выработать ряд приемов, облегчающих его осуществление.
Во-первых, этого можно добиться, нанеся противнику хорошенько зараженную рану. Обычно это осуществляется через применения «драконьего языка» или через укус пегаса, непосредственно перед боем жевавшего экскременты. Но первый вариант слишком требователен к скудным ресурсам табуна, а второй всерьез угрожает здоровью и жизни самого бойца. К тому же оба этих способа редко приводят к немедленному выведения противника из строя. Так что не удивительно, что пегасы больше полагаются на другие методы ведения боя.
Во-вторых, сама природа подарила пегасам замечательный способ угробиться, а именно — падение с большой высоты. Как бы пони ни были устойчивы к ударным воздействиям, но падения со значительной высоты на твердый камень, которого в горах много, гарантированно убьет любого пегаса. Доказательство этому есть и в сериале: вандерболты от всей души благодарят Дэш за спасение их жизней, что не оставляет сомнения в смертельной опасности того падения для пегасьих ассов. Не удивительно что организация принудительной жесткой посадки стала основным способом ведения боя у пегасов. Кстати, этим же обусловлено и то, что если пегас замыслил убийство, то атакует он только летящую или стоящую на облаке цель. Как же они сбивают друг друга?
1) Как уже отмечалось, перед началом любого значимого нападения, пегасы нагнетают психологическую обстановку в табуне противника, что облегчает психологическое воздействие на него уже во время боя. Нападают же пегасы всегда внезапно (часто из засады), сопровождая атаку пронзительными криками и визгами. В сочетании с лабильностью психики пони, это может привести к тому, что часть врагов впадет в обморок прямо во время полета. Со всеми вытекающими из этого в виде мозгов последствиями.
2) Но все-то в обморок не упадут. И тут уже приходит время копыт и зубов. В бою дикие пегасы применяли ряд простых, но достойных упоминания приемов:
«Грифон» — пегас пикировал на свою жертву, стараясь ударить ее по голове либо передними ногами, либо лягнуть задними, выполнив переворот. Из-за высокой устойчивости пони к ударам, прием был не слишком эффективен, но достаточно безопасен и прост в исполнении.
«Кобыла» — атакующий залетал под противника (обычно, встречным или близким к таковому курсом, но могли проводиться и вертикальные атаки) и сильно лягал его в живот задними ногами или бил передними. Получив удар в солнечное сплетение, противник терял ориентацию в пространстве и раскрывался для удара по голове. Этот маневр был опаснее чем «грифон», но, тем не менее, считался простым и широко использовался.
«Каменный угорь» — суть приема заключалась в том, что бы зубами или копытами зафиксировать одно из крыльев противника, после чего резко дернуть на себя, в результате чего атакуемый терял равновесие и начинал падать. Прием применялся на участках с опасными воздушными потоками, мешавшими восстановлению нормального полета. Так же обязательным требованием было наличие существенного превосходства атакующего по массе, так что это был фактически прием жеребцов против кобылок.
«Орел» — атакующий подлетал к цели сверху или сбоку, выравнивал свою скорость и плотно прижимался к противнику, стараясь подмять под себя его крылья. Если ему это удавалось, то оба срывались в свободное падение. Перед самой землей атакующий отпускал свою жертву и выходил из пике. Прием был очень опасен и применение его считалось верхом воинского мастерства.
«Кленовое семечко» — два пегаса атаковали цель с разных сторон, стараясь зафиксировать ее крылья зубами или копытами. После того как им это удавалось, атакующие несли цель на максимальной скорости к ближайшей скале или дереву, стараясь разбить жертву об это препятствие. При должном кураже и мастерстве атакующих, вместо этого жертву прокатывали животом по камням, калечя ее (иногда у жертвы распарывало живот). Прием не считался чем-то выдающимся, но требовал четкой координации, так что обычно выполнялся постоянными боевыми парами. В фольклоре остались сведения о выполнении «кленового семечка» в одиночку, но достоверность подобного вызывает сомнения.
«Дракон» — по нашим мерка этот прием можно было бы назвать «грязным». Суть приема заключалась в том, что бы догнать противника и, пристроившись между задних ног, попытаться ударить или укусит его гениталии. При успешном выполнении противник срывался в свободное падение практически без шансов к восстановлению нормального полета. По понятным причинам, прием редко выполнялся против кобыл. Данный маневр был крайне опасен, к тому же шансы на успех были невелики, так что его выполнение считалось либо проявлением безрассудства, либо признаком высшего летного мастерства.
«Туча» — очень простой, но специфичный в применении прием. Его суть состояла в том, что бы сильным боковым ударом корпуса толкнуть противника на какое-либо препятствие, удар о которое смял бы его крылья. Успешность применения приема сильно зависела от массы атакующего, траектории и скорости движения относительно противника. Не смотря на простоту «тучи», умением создавать условия для его применения обладал далеко не каждый пегас. Стоит отметить, что в древнем фольклоре пегасов крайне уважительно отзываются о его мастерах.
«Кремневолк» – прием, применявшийся только против грифонов. Существовал в двух вариантах: «пьющий» и «прыгающий». При выполнении «пьющего кремневолка» пегас пикировал на грифона сверху, стараясь ударить его передними ногами или лягнуть в крыло. «Прыгающий кремневолк» представлял из себя атаку снизу (часто пегас шел курсом близким к встречному), при которой атакующий пытался протаранить крыло цели своею головой или передними ногами либо (реже) пытался лягнуть под крыло. При успешно выполненном приеме, грифон терял равновесие. Впрочем, жеребец вполне мог сломать или выбить крыло из сустава (грифоны менее устойчивы к ударным воздействиям, чем пони). Прием не считался сложным, но требовал очень быстрого выполнения, так как любая заминка грозила близким знакомством с когтями атакованного.
Тут следует упомянуть о крыльях грифонов: крыло грифона по размаху в несколько раз превосходит пегасьи обмылки, что обеспечивает птицельвам превосходные устойчивость в воздухе, разгонные характеристики и скорость (по этим показателям пони и рядом не паслись с горными охотниками), но делает сами их крылья превосходной мишенью для более вертких пегасов.
Конечно, применялись и другие приемы, многие из которых не дошли до наших дней даже в виде упоминания в легендах. Но эта глава и не писалась с целью их изучения, так что оставим эту сложную и интересную тему специалистам.
Итак, мы вкратце рассмотрели уровень развития военного дела диких пегасов-кочевников. Какой же итог мы можем подвести, прежде чем пойдем дальше по культурной шкале?
Во-первых, пегасы первыми из пони стали вести войны, используя их как инструмент для решения своих насущных проблем. Да, пегасы не изобрели войну, а переняли эту концепцию у грифонов. Но, в отличии от грифонов, видящих в войне лишь еще одну форму охоты, пегасы превратили ее в совершенно особый, самостоятельный род деятельности. Целью войны горные лошадки стали видеть не пополнение запасов продовольствия, но достижение политических и территориальных выгод.
Во-вторых, пегасы так же переняли у грифонов идеи дипломатии и торговли. Появились такие явления как военные и фуражные союзы, меновая торговля. Появилось понимание возможности и нужности межвидовых отношений.
В-третьих, крылатые пони первыми в Эквестрии изобрели и стали использовать оружие. Да, «каменное копыто» и «драконий язык» грубы и малоэффективны, но впервые в истории Эквестрии разумное живое существо пришло к идее о том, что можно компенсировать свою слабость при помощи постороннего предмета, не являющегося частью его тела.
В общем, можно сказать, что именно война, а не трудовая деятельность, заложила основу формирования родового строя среди пегасов, что разительно отличается от пути развития остальных пони.
Итак, вот я и выложил первую часть первой главы. Вторая часть, посвященная военному делу земледельческого периода эпохи дикости пока еще только пишется. В ней, кстати, практически ничего не будет об облакодавах — надеюсь, я не обидел любителей крылатых пони?
P.S.
P.P.S. Жду дельных предложений, дополнений и критики.
Кстати, вот ссылка на предыдущую главу: tabun.everypony.ru/blog/science/24928.html
И ссылка на вторую часть этой главы: tabun.everypony.ru/blog/science/26651.html
149 комментариев
Неожиданный стилистический финт.
Клопфик_про_коммандира_Хюррикейна_и_рядового_Пэнси.тхт
xD
Возможно, для современного человека это и звучит дико, но такая практика была правилом для любого воинского братства: мы наблюдаем это у буси феодальной Японии, у спартанских граждан классического периода, у шевалье феодальной Европы (образ злющей церкви, жгущей любого заподозренного в светлолазуревости относится к периоду становления абсолютизма, когда, как раз, это единство и рушили целенаправленно). Подобные отношения давали эмоциональную привязанность, необходимые членам довольно таки небольшого закрытого слоя общества, наделенного завидными привилегиями.
P.S. Речь идет именно о воинской солидарности! а не о солдатской. То что хорошо для банды войнов, то губительно для армии из солдат.
Я знаю. Просто Вспомнил мужественного Хьюррикейна в исполнении Дэш и женственного Пэнси в исполнении Флаттершай.
Так, читаем дальше.
Древние кочевые горные пегасы использовали в качестве названия приема
морепродуктобитатлея моря?Мягкий знак пропущен в абзаце про тучу.
Спс, исправил.
Ну почему же. Очень даже горный житель — у меня и свидетели есть)
И это пегасы? Говно какое-то, кольткаддлеры. Родина дала им крылья — летай. Не хочу летать, хочу говно жрать.
Извините, это я про Харрикейна и Пэнси, только написал не туда
Не сказал бы что они так уж и трусливы. Им конечно присущи приступы паники, как земнопони и единорогам(+ зависит от характера пернатого), но в пародии на пернатый род в лице Хьюррикейна, из постановки на Кануна Дня Согревающего Очага. Где он показан жеребцом «сначала бей, а потом разбирайся что к чему».
А насчет трусости. Можно наблюдать нечто подобное на практике Земли: народы живущие в особо поганых условиях (вне зависимости от уровня развития: от варваров-тлингитов до грузин периода феодальной раздробленности) не испытывают большого желания вести решительные наступательные действия против оказывающего сопротивление противника (даже численно уступающего), предпочитая тактику «удар-отход». Что их всегда и подводило при столкновении с организованными армиями (причем насмешкой является то, что эта тактика была следствием нежелания нести потери, которые эти народы с трудом могли восстановить).
Объединить как раз элементарно. Судя по имеющимся технологиям, они либо адаптированы под пони, либо и вовсе чистый импорт: т.е. Эквестрия технологически не передовая страна. Как вариант, эпоха Дикости эта закончилась идеологической победой грифонов или кого-то ещё в том же духе, они угнали «диких поней» и устроили свой аналог Римской Империи. После некоторого развития прилетает Дискорд, наводит шороху, под шумок молодые Селестия и Луна устраивает революцию. Далее начинается что-то вроде обоюдной партизанской войны: у поней «большая дубинка» в виде Селестии, у грифонов — технологии. За тысячу с гаком лет божественный тандем умудряется привести пони к цивилизованности и в данный момент Эквестрия застряла в резко ускоренном процессе технической революции, основанной на глобализации (проще говоря, сейчас наступает момент, когда пони догоняют конкурентов уже не только магически, но и технологически).
Как-то так. Всё-таки хочется видеть ровную и идейно, и логически версию, а не только логически. Подумай, может получится как-нибудь так сделать, м?
Боюсь что нет, т.к. есть пара препятствий, которые я не могу обойти:
1) Я не могу использовать базовый мир Mlp для своих построений, т.к. там каким-то хитрым способом умудрились добиться идеального баланса между потребностями и возможности, а для начала любой войны обязателен дефицит чего-то воюющим нужного.
2) Введение богов (даже смертных), держащих
рукукопыто на пульсе мира и необходимое для того что бы этот пульс оставался, отменяет войны по определению (даже если предпосылки к их началу есть), т.к. божество либо уничтожит всех кто против, либо угрозамиотключения теплавечной ночи заставит всех быть за. Возможны только разборки между божествами, в которых мнения смертных даже спрашивать не будут (Луна подтвердит).Как раз, эти эпизоды и показали что настоящей войны в классической Эквестрии быть не может. Что мы видим? Мы видим схватку аликорнов, причем даже не прямую, а агентурную (В которой, кстати, Селестию не просто не убивают, а упаковывают и стерегут как величайшее сокровище, куда более ценное чем Элементы Гармонии. По всей видимости, Кризалис не уверена в своих способностях поддерживать жизнедеятельность Эквестрии, которую она хочет использовать как кормовую базу для своих подданых). Насчет, «Вечной ночи» — это не оружие, это угроза. Ею не побеждают врагов, а держат народы в повиновении, т.е. поня/ослы/грифоны/драконы/т.п. вполне могут толпой запинать аликорна или двух (как можно видеть в 2-х последних эпизодах 2-го сезона, аликорны не так уж и крепки), но что они будут делать дальше? вечным зенитом Луны/Солнца любоваться?
При описанных условиях такая партизанщина вполне возможна, но ее рассмотрение не интересно, т.к. все будет очень шаблонно и без развития. Хотя, когда-нибудь можно будет этим заняться.
Эксплуатировать порабощенных единорогов.
Об этом как-то позабыл. Впрочем, скоро такие рабы станут сами хозяевами. Даи должен тут быть какой-то подвох —иначе этим делом (и властью) занимались бы единороги, а не аликорны.
Ну, аликорны вроде бы не стареют, к тому же могут размножаться (хотя темпы не впечатляют — за тыщу лет(минимун) одна только Каденция!). Насчет муры с движением светил: Селестияи Луна (в виде Найтмер) явно рулют светилами как хотят. Тути сомневаться как-то сложно.
И насчет штатного регулятора: то что до Сестер Солнцеми Луной приходилось заниматься единорогам указывает на то что штатного регулятора нет. Впрочем, они не обязан быть: в хлеве отопление тоже дают тогда когда надо, а не когда звезды встанут (хотя, конечно, этоони влияют на фермера).
P.S. Добрый срачь=)
Одна воля мудрой правительницы-освободителя любо воля двух сестер с не менее мессианской историей и толпа разных единорогов, у которых есть и дела поважнее? Я думаю, очевидно, кто будет заниматься Солнышком и властью, а кто — двигать штуки и светить рогом.
Кризались вполне способна и сама двигать солнце с луной. Она тоже облагает способностями единорогов(пегасов, земных+перевертышей). Только любовью подзарядиться и все.
Судя по тому, что она творила, то способна. Но Кризалис вообще производит впечатление не очень уверенной в себе особы: после поединка с Селестией (когда она просто размазала солнечную принцессу) она выглядит откровенно ошарашенной и несколько секунд не верит в свою победу; пытается дискредитировать Твайлайт в глазах ее брата, хотя тот уже зомбирован по полной программе и, фактически, находится на
ручномкопытном управлении; отлавливает Селестию в целости и сохранности (фиг ее знает зачем, но проще было бы хотя бы лишить ее сознания); долго-долго не отключает щит над Кантерлотом, хотя, как уже говорилось, Шайнинг Армор уже чуть ли не с пульта управляется. Т.ч. я считаю что Королевая Роя просто недооценивает себя.N-nope.
Потому я вначале и пошол в писатели)
P.S. В базовом мире Mlp воины вообще невозможны, т.к. отсутствует их основа — потребность в ресурсах соседа.
Ай, да все разумные существа всегда будут воевать, пока есть дефицит хоть в чём-то, будь то пища, пространство или что-то ещё. Камень преткновения может отличаться от земного, но всегда что-то есть. Например, ради той же торговли нужны выгодные торговые хабы. Число удачных мест для оных строго ограничено.
Еще необходимо отсутствие кнопки «НАГНУТЬ» у представителя одной из договаривающихся сторон. А в Mlp эта кнопка есть (аликорны), причем только у поней. Т.ч. либо поням чужие ресурсы до лампочки и они смиряют свои потребности, либо «кнопка» пригрозила своим применением ко всем, если хоть кто-нибудь рыпнется (причем Селестия с Луной, в отличии от ЯО, себе на уме, а не инструменты договаривающихся сторон).
В общем, куда ни кинь — всюду клин
Если вы об аликорнах, то, похоже, у них с размножение вообще туго (по крайней мере, в мультфильме говориться о королевской семье (из которой более-менее конкретно показывают племянника и племянницу Селестии) и только о 3-х аликорнах, т.е. потомство у Селестии есть, но аликорнов из него только Каденция). Причем все показанные аликорны друг другу близкие родственник, к тому же очень привязанные друг к другу (у Луны крыша ехала по типу шизофрении, т.ч. договориться с Найтмер против Селестииможно, но не за тебя). Представим такую ситуацию: некая группа властьимущих смертных устраивает против Селестии заговор, который удается. Усе, Селестия — труп. Ну и что будет дальше? На следующий день после похорон некто Луна объявляет что Солнце не сядет до тех пор, пока она не посчитает сестру отомщенной, а поньково общество свободным от заразы цареубийства («Горите, сволочи!»). В итоге, заговорщики иих семьи гибнут, а если кто и выживает, то у них уже нет былой власти. И убивать уже Луну тоже бесполезно, т.к. небесные тела в Эквестрии сами не ходят — нужен аликорн. Т.ч. нафига валить божеств? Проще к ним подольститься.
Вообще, власть аликорнов над жителями Эквестрией можно считать абсолютной, т.к. без них жизнь в их мире вообще существовать не может.
Могло. И скорее всего, было.
«И откуда вообще эта глупость про управление светилами аликорнами?» — Ну вроде как из первоисточника)
«Как блин этот мир без них жил фиг знает сколько?» — Мог и не жить. Наша вселенная без планеты Земля тоже ведь как-то обходилась черти сколько лет. А тут у нас божества или богоподобные существа, чей род мог бы и появиться вместе с миром/создать его.
Судя по тому, где мотала срок Луна (и, предположительно, Селестия), аликорнам к такой ерунде как выпадение атмосферы в осадок/выкипание океана относятся по-философски. К тому же они могут отсидеться на той же Луне (предварительно захватив с собой пару колод и коробку домино).
P.S. Славный спор выходит)
А к пони — как-то не очень.
В первоисточнике только легенды. Они часто приукрашены.
Да ничего плохого. Если вы не против, то я — тем более)
P.S. Подумаю как можно прикрутить аликорнов, правда в более поздний период. По крайней мере, до становления абсолютизма их не будет. Хотя… можно их использовать в период объединения мира (очень нескоро), т.к. выглядеть это будет как неплохая концовка, да и голову над этим поломать можно неплохо (+ я без понятия как можно удержать мировую империю только силами смертных — не доросли мы еще до этого).
Насчет Дискорда: бардака в глобальном масштабе и силами поней хватит, но попытаюсь его вставлять к месту и не к месту для добавления этому цирку юмора (благо, он не властолюбец, а тролль).
Так что, как сказать, как сказать…
P.S. Нигде не говориться о том, что непони проживают в какой-то другой стране. Даже о Зекоре Твайлай упоминает только то, что «Я читала о зебрах, живущих в землях далеко на юге», а являются эти земли самостоятельным государством или нет — ни гу-гу.
P.P.S. Насчет перевертышей: Кризалис открытым текстом говорит, что они пришли в мир Эквестрии из вне.
И пришёл к выводу, что пегаса очень даже можно оснастить духовым оружием — плевательной трубкой.
Изготовляется быстро — любой пустотелый цилиндр подойдёт, лишь бы торец пегасу в рот помещался.
В качестве метательных снарядов можно использовать остро заточенные деревянные иглы, оперённые кисточками из понского волоса, или любыми иными волокнами, какие будут в наличии.
Иглы — дротики быстрее всего изготовлять из дерева, но можно и из кости, и из камня, и из металла (когда его делать научатся).
Острия можно смазывать ядом. Раз пони травоядны, то в растениях разбираются, а среди любой флоры всегда есть что-нибудь смертельно ядовитое, хотя бы та же «ядовитая шутка», от которой Зекора пытается предостеречь М6. Да, немедленного действия такая штука не оказывает, но уже на следующий день выводит заражённого из строя всерьёз и надолго, а учитывая повышенную чувствительность пони к ядам…
Трубку и запас дротиков в походном положении можно размещать на поясной ременной перевязи. К бою оружие изготавливается одним движением — трубка снимается с перевязи копытом, и в бою удерживается так же, как в сериале пони держали лопаты. Вторым копытом с помощью копытокинеза в ближний торец досылается дротик, затем пегас берёт ближний к нему конец рубки в рот (у дротика отравлено только остриё, стрелок не отравится, если сам не захочет), наводит трубку на цель (нехилая задачка — с движения в трехмерном пространстве по цели, движущейся в трёхмерном пространстве), и резкий выдох отправляет дротик в полёт навстречу вражьей смерти.
Дальнобойность не слишком велика — метров десять — двадцать, но хоть от непосредственного контакта с противником избавляет, да если ещё в пикировании, да умудриться засадить врагу прямо в глаз…
И скорострельность вполне приличная: даже без тренировки можно обеспечить один — два выстрела в секунду.
Словом, неожиданная атака с пикирования группы тренированных пегасов-духовиков может стоить врагу победы, а то и обернуться полным вымиранием, а сами атакующие даже в случае неудачи имеют хорошие шансы уйти без потерь, да ещё и серьёзно огрызнуться при этом.
Скорее всего, в эпоху варварства помещу, когда пегасы за сеном к равнинным неженкам ходить начнут)
1) Картошку в саванне вырастить получиться? (Вроде, по здравому смыслу и справочнику, должно быть можно, но урожаи картофеля на Нигерщине что-то не впечатляют...)
2) У меня поня (единорогами с земнопони) выращивание злаков осваивают, но не могу определиться кому отдавать ячмень, а кому овес. Поможите.
Только земные могут заниматься выращиванием.
Не соглашусь с отношением жеребцов и кобыл. Вы посмотрите на класс в их школе. Там соотношение максимум — 2-3 кобылы на одного жеребца.
И продолжая вашу аналогию, если пегасы жили в горах и у них появились крылья, то земнопони скорее всего жили в не особо плодородных степях, возможно в местностях напоминающих месопотамию и Египет. Отсюда и выработанное умение к выращиванию растений и склонность к работе.
Единороги же, скорее всего обитали в местах, где было очень много магии. Отсюда и умение ей управлять так виртуозно.
Скорее всего, просто умирали быстрее чем кобылки. Такая ерунда происходит практически у всех млекопитающих, от мыша до человека, а увеличение уровня общественной организации лишь замедляет процесс.
P.S. А как вы у поней мелочь уверенно по полу различаете?
P.P.S. Опубликую на днях статью о состоянии военного дела в Эквестрии классического Mlp (статья уже готова — осталось лишь скриншотов нарезать и саму статью выложить), но не сейчас. Не могу — брат в армию уходить.
Однако я не считаю, что у древних земных пони и единорогов все было так благополучно. Драконы и прочие мантикоры жили не только в горах. Вспомните тех-же гидр, или параспрайтов, которые хуже саранчи.
Так что единороги вполне могли кидаться камнями. Возможно, даже тяжелыми булыжниками. а земные пони вполне могли пользоваться хвостом, как кистенем, просто привязав камень к концу. Вспомните лассо Эплджек.
Возможно, они не использовали это против сородичей(в чем я сомневаюсь) Но против тех же мантикор — вполне могли.
Ну это само-собой) Хищников и засуху/параспрайтов/др. стихийные бедствия никто не отменял.
Вполне могли, но воин-то между собой не вели, а значит нет смысла рассматривать подобное в этой теме. Но за идею с хвостом-кистенем спасибо, а то арсенал у земнопони-земледельцев выходил как-то не очень (клевец из мотыги да топор из топора).
Не посчитайте это попыткой обидеть, но на основе чего все вокруг утверждают что земнопони обладают какими-то особыми способностями к воздействию на флору?
Просто интересно.
Спс. Вы не могли бы дать какую-нибудь ссылку на это? Так было бы удобнее оперировать подобным фактом в моем фанфике или проигнорировать его, если он поставит крест на возможности самостоятельных путей развития у различных понитипов.
P.S. На счет приобщения пегасов к земледелию я хочу одновременно использовать 2 версии: 1) сами открыли, хоть и поздно, и 2) переняли у бескрылых, живущих в предгорьях. Собственно вопрос в чем — хочу украсить все это легендой с аллюзией на аликорнов. Стоит или нет?
В сериале Флаттершай имеет способности земных, ввиду своей начальной принадлежности к этой расе.
1) Насчет пращи уже усе обдумал и включил ее в арсенал дикарей-земледельцев и варваров. Правда, ее место в бою многим может не понравиться — слишком незначительное.
2) Лук и его производные, увы, не могу включить в понячий арсенал, т.к. поньки смогли бы додуматься до чего-нибудь подобного лишь на поздних этапах промышленной революции, если не позже.
3) Клинок, прикрученный к правой передней ноге, у меня становиться излюбленным оружием воздушного боя пегасов начиная с эпохи варварства и держится вплоть до НТР. Период НТР я еще не продумывал.
У земнопони он, увы, большого распространения не получит, т.к., в связи с необходимостью постоянно задействовать обе передние ноги, такое оружие станет слишком сложным и нетехнологичным — оружие богатеев и разведки.
Так что тут луки тут конечно маловероятны(хотя, если лук прикрепить к копыту, а тетиву натягивать ртом, вполне может получиться. Но арбалеты — вполне могут быть. Насчет пром революции вы не правы. Правда тут началось бы с катапульт и прочих стенобитных машин, и постепенно могло эволюционировать в аналог лука. Пусть и поздно, но уже к средневековью могли додуматься.
1) Бомбу надо с начало изобрести, изготовить и организовать достаточное количество пегасов в эскадрильи, предварительно разработав методики бомбардировок. Т.е. это период НТР. А НТР я еще не продумывал (мне бы еще в варварстве концы с концами свести).
2) Клинок у меня это оружие воздушного боя, т.е. «пегас против пегаса» или «пегас против грифона». А против бескрылых серьезных воин пока нет — так, набеги. Выдал для набегов пегасам трубки с отравленными дротиками (как и советовал Ingvar). Правда это больше оружие запугивания, чем реального боя (да пегасам тот бой и не нужен — лишь бы бескрылые недопони хабар по первому же требованию выставляли).
P.S. Тутава возникла еще одна проблемка: Так или иначе, но у поселенок в предгорьях будут жеребята от пегасов, которые будут сильно портить жизнь своим горным родичам. Какое можно бы им унизительное пегасье прозвище выдумать?
Грязедавы. Ублюдки. Черви.
Ползеныши. Не, не, не! Цыплята!
Да и зачем какое-то оружие против бескрылых пони? Старые добрые металлические стрелки, сбрасываемые с пике!
Их надо модифицировать. Возможно, что-то типа пояса с воткнутыми стрелками, который проходит сразу за передними ногами.
Хотя, можно несколькими рядами под брюхом вдоль тела их вывесить, получается аналог пулеметной очереди. Пролетает над целью, тянет зубами за шнур, делаем новый заход.
Аналогично — для зажигательных снарядов; на ближайшем облаке надевается снаряжение, «заряжающий» поджигает, «бомбардировщик» летит в атаку.
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%BB%D0%B5%D1%88%D0%B5%D1%82%D1%82%D0%B0
Как-то так. Перед заходом на цель надо чуть притормозить, чтобы конец шнура выдался вперед по инерции (пожалуй, нужен грузик), он хватается в зубы и в нужный момент тянется.
и вы забываете, что все пони -обладают магией. Возможно их телекинетические способности просто поддерживают телекинетический щит вокруг тела.
Нет, не забываю. Но постоянное it's magic i ain't gonna explain shit — скучно.
А тема не забитая, весьма интересная… Есть над чем подумать, спасибо автору!
Более вероятно что общество пегасов больше походит на воздушных кочевников из вселенной аватара. Крылья это свобода, а не нужда прозябать на голых камнях. Автор ты перед тем как писать подобное попытайся поставить себя на место того чей быт пытаешся описывать, соотнося с его способностями.
P.S. Я на сутки исчезну из сети, так что отвечать вам это время не смогу.
И ещё вопрос: Нахрена пони вообще попёрлись жить в горы если на равнинах(как ты сам писал) полно не занятой земли?
В общем я вижу два варианта логично втолкнуть подобное в историю. Либо отобрать у пегасов крылья и тогда лютая борьба за выживание в горах обретает смысл(как и было у не способных к полётам людей), либо сделать драконов и прочих летающих хищников вездесущими, но тогда и табунам земнопони от них должно доставаться на орехи.
Это будет объяснено в фанфике позже, но драконы живут только там, где есть легкой доступ к некоторым минералам (К каким? Спросите Спайки-Вайки)). С чем, собственно, и будет связан тот путь, каковым пегасы и грифоны выберутся с горных пиков. На равнинах же с этими минералами туго (по крайней мере, драконам их не достать), так что для чешуйчатых равнины бескрылых пони — гиблая пустыня.
Что же касается взаимоотношений пегасов и грифонов гор, то грифоны задирают не так уж и много поняшек: они кормятся и из других источников. К тому же, что птицельвы отлично осознают, их благополучие напрямую зависит от числа пегасов на их территории: пегасы дают мур-чирикам не только мясо, но и прочные шкуры, поньский волос и крупные кости, которые достать из иных источников или очень сложно или этих иных источников просто нет, плюс, если не считать плодов и ягод, рацион пони и грифонов не пересекается — им не из-за чего враждовать (пока). У драконов ничего этакого нет: пегасы для их выживания не нужны (у них иная кормовая база, которая позже причинит еще немало бед пегасам и грифонам, а понячьи шкуры чешуйчатым тем более без надобности), а вот экзотическим мясцом себя побаловать… до полного того мясца истребления.
Тайна сия велика есть) Одни утверждают, что так Эквестрию сотворила Создательница. Другие говорят, что в незапамятные времена Дискорд ради шутки затащил первых поней в горы. Третьи утверждают, что наиболее храбрые и высокие духом лошадки некогда устали от скучных равнин и ушли испытать себя в горы, где и остались. Четвертые стоят на том, что пони появились в горах, произойдя от протопегасов, от которых же ведут свой род Призраки Шпиля (о них будет в 8-й главе, в отступлении о природе Старспайрского архипелага)). Пятые же перебивают их, утверждая, что бескрылые предпони пришли на Понячий континент с земель доисторической Саврасии и уже только тут небольшая их часть была вытеснена неким пока неизвестным фактором в горы, где и столкнулась с коренными обитателями Понячьего, протогрифонами — общими предками грифонов, ночных гриффонов, гиппогрифов и леогрифов (а может быть, чем Дискорд не шутит? и сфинксов). Некто же Лира Хартстрингс вообще выдвигает предположение, что Эквестрия вместе со всеми ее видами была одномоментно сотворена людьми, с каковой теорией успела заколебать практически всех членов экспедиции, даже тех, кто людьми не является)