Баловство: Мир Сио - И снова к старой игре

Доброго вам времени суток, броня, и с Днем Защитника Отечества) Это снова я, местный графоманствующий параспрайт. В последнее время, в силу совершенно субъективных причин, писать особенно не получается, так что выкладываю вот эту не новую статейку из серии «Мир Сио» (в этот раз пошлости почти нет). Огромная, кстати, моя благодарность брони (крылатой сестре?) DxD2 за разрешение публиковать эту ерунду с ее демикорнами и Ярославу Кравчуку, помогшему с редактированием данной писанины.

Описываемое в этой статье действо происходит спустя не один десяток лет после событий незаконченных «Записок веселого аликорна»: «нерожденные» обзавелись собственным миром, обустроили его, заслужили в глазах прочих обитателей спектра миров Эквестрии право называться настоящими эквестрийцами и пережили несколько весьма волнительных (и одно крайне трагичное) событий, а история демикорнов, казалось бы, уже окончательно завершилась. Но бывшие земляне отнюдь не намерены останавливаться на достигнутом и давать хоть какую-то передышку своим творениям-«нерожденным»…
Большая просьба, автора-графомана сильно не бейте.
Чуть не умудрился забыть! .pdf-версия этой писанины, созданная великодушным MLPMihail

Мир Сио — И снова к старой игре

Стольный Град Земли Нерожденных, когда-то названный так разозлившимся монархом, место красивое. Над ровной как стол равниной, по которой обстоятельно и неторопливо катит свои воды теплая Ленивая река, возвышаются белоснежные шпили Правительственного центра, кое-где достигая тридцати этажей керамики, стекла и металла. К югу от этого стержня, вокруг которого выстроен Стольный Град, расположились обширные поля из квадратных зданий, причудливых переплетений труб и четко распланированных дорог, по которым без устали снует множество каких-то машин, явно тяжелых и мощных. Это заводы и фабрики «нерожденных», вотчина земного племени, в которой земнопони, зебры и неодемикорны могут свысока смотреть на любого «рогатого бездельника» или «крылатого тунеядца». С противоположной стороны от Правительственного центра, с севера, город представляется совершенно иным: множество парков, прудов, скверов и, конечно же, спрятавшихся в зелени аккуратных двух- и трехэтажных домиков-общежитий, в которых живут бескрылые «нерожденные». Сейчас на улочках жилых кварталов тихо: рогатые и безрогие их обитатели с утра уехали на свои предприятия, да и крылатый народ занят работой или отсыпается перед трудовой ночью. Над всем же этим зеленым царством простирается белая сеть из металла и керамики — связывающие разные части города между собой железнодорожные пути, за которые, свешиваясь вниз «головой», цепляются небольшие, но юркие вагончики белого и голубого цветов. Эта паутина, начинаясь от раскиданных в жилых кварталах белоснежных башен, опутывает весь город, за считанные минуты доставляя его обитателей в любую нужную им точку.
Но, так или иначе, все ниточки путей сходятся на обширном вокзале, выполненном из необычных для белоснежного Стольного Града розового мрамора, нержавеющей стали и дерева. Это та гавань, что связывает десятками железнодорожных путей столицу с прочими частями Земли Нерожденных и не меньшим числом порталов сам мир со всем остальным спектром миров Эквестрии. Вокзал Номер Один это царство высоких технологий, демонстрация хитроумия и умелости жителей этого мира: выполненный в подчеркнуто классическом стиле комплекс на каждом углу встречает только что прибывшего через титанических размеров порталы путешественника десятками информационных панелей, роботов-носильщиков и автоматических сопровождающих, захватывающим дух видом серебристых стрел-поездов, продуманными залами ожиданий, быстрой и удобной (хотя порою и излишне придирчивой) регистрационной службой и возможностью через компьютерную сеть позаботиться о гостинице или какой другой нужной услуге даже не выходя в город. Впрочем, среди всего этого хайтека нашлось место и старым проверенным решениям: в северо-восточной части вокзала прочно обосновалась площадка дирижаблей, приветствуя гостя тонкими минаретами посадочных вышек. Но это не праздная забава, хотя «нерожденные», как и прочие пони, любят развлечения и дуракаваляние. Неторопливые воздушные суда служат для обделенных крыльями мостиком, что может доставить их в расположившийся над Стольным Градом Вокзал Номер Два: воздушные ворота столицы, оглушающие непривычного к такому бескрылого свистом рассекающих воздух стальных тел, шелестом гравитационных двигателей и вечным гвалтом самого настоящего «пегасьего базара», образующегося из сотен голосов пилотов, техников и погодников, далеко не все из которых «рождены для Неба». Если ошарашенный такой встречей путешественник решит сбежать от мучительного для ушей незатихающего шума воздушной гавани, то с каменного языка Вокзала Номер Два, не забыв взять «облачные сандалии», он попадет в Нимб (несомненном, правитель этого мир испытывал изрядный прилив желчи, когда давал названия своей столице).
Нимб — построенный из облаков и эфирных пластиков город крылатых «нерожденных», неподвижно висящий над Стольным Градом. Жилище пегасов, грифонов и фестралов особенно красиво на закате и рассвете, когда лучи солнца окрашивают его в романтические цвета, создавая иллюзию, что над столицей и правда сияет небесный нимб. Но и посреди летнего дня оно не лишено очарования: множество шпилей, мостов и арок всех оттенков белого, зеленого и голубого переплетаются в причудливый многоярусный лес, живые парки на специально пригнанных для этого летающих островах добавляют картине фантастичности, а дремлющие теплым деньком на крышах своих домиков фестралы и снующие, во всю болтая между собой, в воздухе дневные крылатые создают какой-то своеобразный уют. Это ощущение еще больше усиливается от взгляда вниз: во все стороны от Стольного Града простирается возделанная земля, правильностью засеянных полей и зеленых садов радуя взгляд. Но интересующие нас события происходят совсем не здесь.

Чуть в стороне от Правительственного центра располагается немаленького размера «карманный городок» из утопающих в любовно ухоженной зелени красиво выстроенных овальных зданий всех оттенков розового, соединенных между собою большим числом крытых переходов. Это комплекс Центральной Городской Больницы и Центра Репродукции и Демографического планирования — самого страшного и самого желанного места для любого «нерожденного» во всем их мире. По одному из переходов неспешно идет странная пара: просто огромного размера жеребец-аликорн с золотистыми гривой и хвостом, нервно прокручивающий какой-то список на экране удерживаемого телекинезом планшета, и коренастый коричневый земнопонь-«нерожденный» в изобилующей карманами жилетке, с лица которого не сходит выражение непоколебимого спокойствия, а за ухом жизнеутверждающе торчит в небо остроотточеный карандаш.
— И какого, извиняюсь, черта Пуховому Шарику понадобилась вся эта конспирация? Говорю тебе, Джозеф, Волкова задумала нечто очень пакостное. И, помяни мое слово, расхлебывать придется нам с тобой! — говорящий это аликорн явно не в духе.
— Пуховой Шарик всегда что-то итригует — политика. Побереги-ка лучше нервы, — коричневый понь остается невозмутим.
— Побережешь тут, когда тебя задницей в очередной разворошенный муравейник толкают… — продолжает ворчать аликорн, не прекращая делать какие-то пометки в планшете.
— Лучше скажи, долго ли еще добираться? — земнопонь явно не разделяет опасения бессмертного спутника, — И на кого ты тут такие катакомбы выстроил?
— Нет, не долго, — аликорн с облегчением меняет тему, — мы только что вошли в институтскую часть. До этого топтали полы во владениях Лайф Пазла. По счастью, сейчас у него беспонно: лето, как ни как. Лежат почти одни пегаски: об землю разбившиеся, в пегасьих разборках побитые-покусанные, с порванными по молестному делу подхвостьями, с пищевыми отравлениями и так далее. В общем, с тем, что ты, Джозеф, не одобряешь. Из твоих только троица полосатых «утоплениц» с Заячьего пруда и траванувшаяся аммиаком неодемикорна. Спринг Харт, если не ошибаюсь. Кстати, горлохваты Красноклювика уже интересовались насчет нее. Уступишь военщине? Все равно же у тебя с таким характером не приживаются.
— Посмотрим, — земнопонь следует за свернувшим в боковое ответвление аликорном.
— Джозеф, двигай же ты мослами! — аликорн нервничает все больше, — Пуховой Шарик и Мозгомойка наверняка уже давно прилетели и сейчас пытают Гринблейз! Вот почему ты не пегас?!
— Наверное, потому, что хоть кто-то из нас должен был сохранить толику респектабельности и здравого смысла, — земнопонь не успевает за длинноногим аликорном, но спешить явственно не намерен, — Что за беда? В первый раз, что ли, твою чародейку наши интриганки на консультацию вызывают?
Аликорн что-то раздраженно бубнит в ответ, но свой шаг замедляет. Его безрогий спутник догоняет уже чуть ли не приплясывающего от нетерпения собеседника у красивого панно, изображающего какие-то то ли горы, то ли летающие скалы. В молчании они продолжают путь, пока не попадают в небольшое светлое фойе, чьи стены украшены нарисованными на холсте пейзажами и зеркалами, а многочисленные пастельных тонов пуфики предлагают уставшему гостю расслабиться и отдохнуть.
— Вторая аудитория. Не отставай! — бурчит аликорн.
Странная парочка подходит к резной деревянной двери с врезанной в нее медной табличкой «Аудитория №2» и останавливается. Аликорн что-то быстро доделывает на планшете и прячет устройство в седельные сумки. Он заметно успокаивается. Земнопонь же наоборот начинает немного нервничать: зачем-то он вытащил из своей жилетки один из карандашей и теперь рассеяно жует его. Когда в тишине раздается звук дверного молоточка, стуком которого его товарищ извещает о своем приходе, коричневый вздрагивает и чуть не роняет карандаш на пол.
— Сио, Карпентер, входите, — раздается из динамика над дверью женский голос, явно не принадлежащий пони.
Повинуясь ему аликорн, чьи повадки теперь нагловаты и развязны, ногой распахивает дверь и практически запихивает в открывшуюся взору обширную комнату своего спутника.
— Вольные каменщики Сио и Джозеф на заседание стольноградской ложи прибыли, — с совершенно заговорщицкой мордой рапортует бессмертный жеребец двум расположившимся за составленными квадратом столами грифинам. Комната, в которую вошли двое пони, недвусмысленно предназначена для учебных занятий: ряды столов и низеньких стульев-тумбочек с мягкими подушечками, огромная черная доска на стене и огромное количество самой разной техники и анатомически достоверных макетов пони и непони.
— Очень смешно, Царь Каденций. Прекращай дурачится и настраивайся на рабочий лад, — миниатюрная, но очень пушистая грифина ярко желтой окраски, отчего она кажется ожившей мягкой игрушкой, указывает на место напротив себя.
Аликорн, подталкивая перед собою своего вдруг оробевшего спутника, развязной походкой подходит к расположившимся за столами пернатым охотницам и совершенно бесцеремонным образом бухается крупом на голый пол. Из-за спины ухоженной серой грифины, всей своею сущностью излучающей респектабельность и светскость, с надеждой выглядывает взъерошенная зеленовато-черная кобылка-перевертыш.
— Добрый день, дамы, — устраивающийся на низком стульчике земнопонь в присутствии грифин ведет себя скованно, его былая безмятежность как будто испарилась.
— Все в сборе, все на месте. Больше, Ирина, я так понимаю, ты ни кого в свои делишки вмешивать не намерена, — возвышающийся над прочими рассевшимися за составленными вместе столами аликорн не вопрошает, а утверждает, — Тогда перейдем к делу. У меня не так много времени, чтобы тянуть кота за хвост.
— Хорошо, обойдемся без предисловий, — лицо желтой грифины выражает предельную серьезность, — Сио, каково твое мнение о Серебристом-14?
— Бросовый мир, как и весь этот сектор: природная аннихиляция низкоорганизованной магии в нем запредельная, хоть и компенсированная. Так что жизни там нет и не ожидается, а отогреть этот ледяной филиал Бездны не получается даже теоретически. Впрочем, я сомневаюсь, что ты заранее не подняла отчет Брайтлайта об исследовании данной дыры, — аликорн насмешливо фыркает. Серая грифина за столом в ответ на это хмурится и поправляет немного сдвинувшиеся от выдоха жеребца бумаги.
— Возможно ли терраформировать этот мир до приемлемого для жизни уровня, если, в нем появится мощный постоянный источник слабоорганизованной магии мощностью, предположим, сравнимый с местным солнцем, — пушистая желтая грифина на низком стульчике просто излучает очарование, которое может не тронуть лишь самые черствые сердца. Аликорн весело приподнимает одну бровь и снова фыркает, чем вызывает еще один неодобрительный взгляд серой охотницы.
— Предположим, это сместит баланс творения-аннихилляции магии в мире. Причем, очень прилично. Но мне хотелось бы уточнить характеристики продуцируемой магии, расположение этого занимательного источника в Серебристом-14 и то, почему я все еще не в курсе что это за штука и где ее можно достать? -аликорн через весь стол тянется к грифине, касаясь носом ее клюва и заставляя немного отпрянуть, что вызывает на лице жеребца довольную ухмылку, — Вот только не пойму: чем тебя так не устраивают расчеты Гринблейз? И не строй мне тут невинную мордочку, Игоревна: ни за что не поверю, что ты мою незаменимую волшебницу чайку с булочками откушать пригласила.
— Девять сотых пир с сорокапроцентной погрешностью, — грифина игнорирует остальную часть реплики аликорна, как и его наглое поведение.
— Хм, это с натяжкой можно назвать неорганизованной магией. Твой анонимный источник продуцирует почти плазму, а это уже серьезные проблемы, — аликорн заинтересован и на время оставляет свои развязные манеры, — Ирин, что и где ты нарыла? Я уже понял, что это не артефициальное устройство, а нечто стихийное. И я хочу знать насколько это противозаконно, кого мы наживаем во враги и нет ли у этого твоего «источника» крыльев, рогов и попометки? Или ты где-то стянула единоутробного родича Элементов Гармонии?
— Вот теперь с тобой можно разговаривать, Дерпиург, — грифина по прежнему приятно улыбается и ведет себя как истинная деловая леди из какого-нибудь торгового рода Грифуса, хотя в ее облике неуловимо сквозит нечто неестественное и жесткое, что заставляет усомнится: охотница ли перед тобой?
— Ты прав, — продолжает желтая птицельвица, — это именно стихийная сила. И да, это аликорна. Но нет, проблем с законом у нас не будет, как и не будет противоречий с другими аликорнами по поводу нашего сотрудничества с этой особой.
— В чем тогда подвох? Ирин, я за прошедшие столетия уже неплохо тебя изучил, так что понимаю, что эту встречу в Разливе ты организовала не от избытка свободного времени, — белый жеребец снова возвращается к своей нагловатой манере, — Брайтлайт справился бы с планированием терраформирования куда лучше моего. А денежные вопросы ты бы обсуждала с Цви и Мозгомойкой. Тогда зачем тебе я, да еще и с Карпентером? Колись: В чем «НО»?
— Пока этого источника у нас нет, — грифина немного недовольна тем, что аликорн испортил ей красивую игру, — Она мертва и требуется вернуть ее в мир живых, чтобы воспользоваться ее силами.
— Тааааааааак… — аликорн ошарашен, расстроен и даже разозлен, — Мертвая аликорна, не может самостоятельно ожить, мощный источник слабоорганизованной магии… Дай-ка я угадаю: Алая Луна!
Крылорогий жеребец выведен из равновесия и начинает вычурно ругаться, обвиняя свою желтоперую собеседницу в недалекости, бессердечии и неумении делать выводы из своих прошлых ошибок. Чем заставляет осмелевшую было перевертыша снова юркнуть за спину серой грифины. Начавшая же разговор охотница игнорирует тирады аликорна и переключается на беседу с земнопони.
— Ирина, так значит, ты хочешь снова вернуться к демикорнам? — земнопонь нервничает, но до эмоциональности витиевато ругающегося товарища ему далеко, — По моему, это не самая лучшая идея. Могу сказать только за себя, но все, что они могли нам дать, мы уже получили. Если еще что-то и можно узнать от этих чудаков, то оно того не стоит. Если они решили выбрать смерть, то не тревожь их, побойся Всевышнего.
— Возможно. Но ответь мне Джозеф: а разве не должны за все сделанные нам демикорнами благодеяния дать им что-то взамен, отплатить им добром за добро? — желтая охотница просто лучится благочестием, — Разве не завещал нам Спаситель любви к ближнему?
— Только они посчитали для себя благом смерть, хоть это и грешно, — упорствует земнопонь.
— Боишься еще одного массового самоубийства, Карпентер? — в разговор вмешивается серая грифина.
— А нам прошлого не хватило? — перебивший только открывшего рот земного жеребца аликорн настроен решительно и пощады давать собеседницам не желает, — А ведь и правда: всего-то на полгода всю страну из душевного равновесия выбили. Даешь пятилетку! Заодно пусть еще и оставшиеся в живых демикорны тропой лепестка сакуры пройдут, да моих неодемикорнов с собою прихватят. Вот тогда, Сфи, ляпота будет и благорастворение в воздусях!
— Сио, Сфи погорячилась, — желтая грифина желает примирения.
— Мозгомойка погорячилась?! Ирин, не держи меня за болвана! — аликорн позиций сдавать не намерен, — Нет! И еще раз, нет! Оживлением демикорнов я заниматься не буду и своих подчиненных извещу на предмет твоей авантюры.
— Но ведь я и не предлагаю их оживлять. Выслушай меня до конца, — тон грифины миролюбив.
— Ну конечно! Ни каких демикорнов: только выдернем с того света их божество и будем вокруг него хороводы водить. И ни каких демикорнов, — белый жеребец язвит, — А буйствовать Алая Луна после оживления не будет исключительно потому, что Пуховичек у нас такая милашка. Ирин, я не идиот, я понимаю, что возвращение аликорна это в первую очередь возвращение его народа.
— Никогда не думала, что ты, Сио, расист. Нет, твое досье я читала, и знаю, что ты когда-то состоял в «Морском братстве», — пушистая грифина меняет тактику, — Но одно дело юный тетра, на собраниях молодых оболтусов по неопытности пищащий «Сухопутные, прочь с Аттики!», и совсем другое тысячелетний аликорн, цинично отказывающий целому народу в праве на жизнь. Теперь мне действительно страшно за наших подопечных.
— Ирусик, заканчивай цирк, — аликорн выглядит усталым и раздраженным, но больше не злится, — Поням своими фокусами головы дури. Оживлять демикорнов без их божества я не буду, даже если ты мое отречение примешь. А как вернуть Алую Луну я ни малейшего понятия не имею.
— И ты мне не ври, Дерпиург, — вся сущность желтой охотницы все так же располагает к себе, но нечто жесткое и инородное проступает сквозь этот облик уже гораздо сильнее, — Исследования по принудительному оживлению бессмертных ты ведешь с тех пор, как Джейн приступила к исполнению своих обязанностей. Как докладывают, ведешь их весьма успешно: уже создал технологию и аппаратуру для досрочного воскрешения аликорнов и нуждаешься лишь в объекте для их испытания. Считай, что Алайя и есть такой объект. Если не сможешь оживить аликорну, то тему демикорнов я закрою. Согласен?
— И начерта тебе эта кобыла? — кажется, что жеребец уже не столь уверен в своей правоте.
— Оживить Серебристый-14, конечно же, — грифина улыбается, — Колония демикорнов в этом мире позволит Брайтлайту и его команде продолжить изучение Серебристого сектора, откроет для нас новый рынок сбыта продовольствия и промышленных товаров, даст Джозефу доступ к оставшимся технологиям демикорнов, поднимет наш политический престиж в глазах прочих миров Эквестрии до космических высот, упростит отношения с бессмертными и прочее. В конце-то концов, Сио, демикорны и Алайя нам будут банально должны. Ну и для тебя отлично оплачиваемой работы прибавится: без наших биотехнологий размножаться демикорны не могут.
— Какие наполеоновские планы! Звучит, конечно, вкусно, но как ты видишь это на практике? — аликорн выуживает из седельных сумок совершенно дубовую грушу и начинает с аппетитом хрустеть незрелым фруктом, — Разработанная мною технология для положительного разрешения этого вопроса непригодна, так как тело Алой Луны уже давно деградировало до абсолютно непригодного состояния. Даже если бы мы знали, где его искать. Я уж не говорю о затратах на терраформирование Серебристого-14.
— О деньгах не беспокойся: я думаю, мы с Москаленко этот вопрос решим. Насчет тела… Я в тебя верю, Дерпиург, — желтая грифина просто источает уверенный оптимизм.
— К тому же, представь, какое впечатление произведет возвращение Алой Луны и демикорнов на неодемикорнов и твой табунок, — в разговор вклинивается серая птицельвица.
— Джозеф? — аликорн обращается к земнопони.
— Если будут средства, то работу Дерпиурга мои парни обеспечат, — земнопонь пожимает плечами, показывая, что его дело маленькое и участвовать в принятии решения он не намеревается. Аликорн что-то неразборчиво бурчит на его счет.
— Приятно слышать, что наша промышленность ко всему готова, — желтая грифина слегка флиртует с земнопони, — А каков твой ответ, Сио?
— А куда мне деваться? Но, попомни мое слово, ни чего из твоей затеи не вылупится, — аликорн особенной радости не выражает.
— Вот и прекрасно! Сио, до сентября составь план проекта и утряси общие вопросы с Карпентером, — желтая грифина деловито делает какие-то пометки в свой планшет, — А теперь все можете быть свободны.
— Кстати, пока не ушел, — аликорн и не думает сдвигаться с места, — Пуховой Шарик, как будешь в своих пенатах, пни Блэка в мою сторону: пусть дует в Центр репродукции на забор материала. У меня парочка хороших кобылок от этого хоботного жеребят ожидают.
— Царь Каденций в своем репертуаре! Кто про что, а Сио все о делах амурных и жеребятах, — обе грифины искренне смеются, земнопони недовольно морщится, а перевертыш смотрит на аликорна со смесью недоумения и радости.
Две грифины быстро собираются и улетают через широкое дверь-окно, аликорн, земнопони и перевертыш остаются в светлой учебной комнате. Через несколько минут ее озаряет вспышка и теперь только странно составленные у одного из окон столы говорят о том, что совсем недавно несколько «нерожденных» беседовали тут о своих делах.

Больничный парк обширен и ухожен, но запутан и тенист, так что желающий уединения всегда найдет местечко свободное от прочих посетителей. На краю небольшого искусственного прудика вспыхивает нечто, оставляя после себя троицу пони: мощного белоснежного аликорна с золотистой гривой, коренастого «нерожденного»-земнопони коричневого цвета в запоминающейся жилетке с великим множеством карманов и изменчивую кобылку-«нерожденную», от неожиданности встопорщившую свои прозрачные крылышки.
— Нет! Ну каково?! — аликорн со злости нещадно роет копытом дерн, а его гигантские крылья стоят торчком.
— По моему, мы легко отделались, — по абсолютно спокойной физиономии земнопони нельзя сказать, что еще недавно под взглядами пары внимательных хищных глаз он тушевался как нашкодивший жеребенок.
— Легко?! Нам Алую оживлять приказали! Игоревна же с нас душу вытряхнет и все мозги склюет! — взвивается в воздух только начавший успокаиваться аликорн, — Ты вообще представляешь, что она на нас повесила?!
— Сио, смотри на мир проще — жить будет легче, — земнопонь копытом достает из мириады карманов своей жилетки сигарету, но, поймав на себе недовольные взгляды аликорна и перевертыша, прячет обратно, — Технология у тебя есть. А от проверки беды не будет: сработает — будет тебе с Пуховым Шариком любовь до следующего раза, не сработает — отбрешешься, что неверно понял природу феномена и текущее направление бесперспективно. Пуховичек в любом случае отстанет: в конце концов, она в магии ничерта не понимает. Ну а поиск тела или что там тебе для эксперимента нужно это вообще проблема Цви — вот пусть у него по этому поводу мозги и дымятся.
— Джозеф, ты маленечко не туда думаешь, — аликорн отрывается от пруда, из которого до этого жадно пил нагретую солнцем воду, — Оживить Алую Луну не так и сложно. Для этого даже моя разработка не нужна — хватит банальнейшего аниматраккера и чуть переделанной биокамеры. Да и тело мне не нужно, так как специфической магии Алой в артефактах и останках демикорнов и так полно. Собственно, аниматраккерам этого следа более чем достаточно для отлова души аликорны. Вот только что мы с нею после ревитализации делать будем?
— Сдашь Пуховому Шарику, а дальше она сама с Мозгомойкой и Цви разберутся, — вместо сигареты земнопонь жует косичку из свежесорванной травы, — Ты же сам слышал: Ирина хочет вернуть к жизни не одну Алайю, а вместе с демикорнами. Не мне тебе рассказывать насколько у вашего брата с головой невпорядке насчет других пони.
— Нда, не в ту степь нашего промпони занесло. Джозеф, как спец по высоким энергиям, скажи мне: как на практике контролировать детонировавший термоядерный заряд? — златогривый при помощи крыльев и телекинеза обливает теплой водой из пруда мокрую от нервного пота и растрепанную перевертыша, которой это очень нравится.
— Сио, ты уже переигрываешь, — земнопонь усмехается, — К любой даме можно подобрать ключик и лаской усмирить самую стервозную из них. Опыт у тебя, мой ампыратор, в этом большой, постоянно с грифинами и кобылицами дело по самым щекотливым вопросам имеешь, так что и Алайе мозги вправишь.
— Карпентер, — аликорн серьезнеет, — ты собираешься меня слышать или нет? Дело не во взбрыках Алой, хотя она на них имеет полное право. Дело в том, что Алая Луна — натуральная ходячая магическая аномалия хтонического толка, а не аликорна. Как только она немножечко после ревитализации повзрослеет, так сразу же начнет выплескивать дикое количество слабоорганизованной магии вокруг себя.
— А магия не будет распределяться в пространстве равномерно. Я об этом министру Волковой все время говорила! — подает голос перевертыш.
— Чуть поподробнее, — земнопонь заинтересован.
— Надо будет этим вопросом заняться отдельно, но, в общем, мир типа Серебристого-14 должен быстро поглощать львиную долю выбрасываемой Алой магии и таким образом терраформироваться до чего-то пригодного для жизни — нам потом только напильником дорабатывать. Правда, вокруг самой аликорны будет формироваться буфер задержки аннихиляции магии. С учетом полученных из ее родного мира сведений, магия в буфере будет трансформироваться по пиретическому типу. То есть вокруг аликорны земля будет плавится и органика гореть.
— По моему, это проблемы демикорнов, — говорит земнопонь, пока его спутники отряхиваются от воды и готовятся продолжить путь. Аликорн удивленно глядит на земнопони.
— Дерпиург, есть у тебя эта дурная черта: все брать на себя. Тебе не все ли равно как демикорны будут остужать свою правительницу? — земной опять машинально достает сигарету, и с сожалением убирает ее назад, — Лично я чихать хотел на то, кто там и чем в своем мире занимается.
— Джозеф, ты и правда думаешь, что это будет ИХ мир? — аликорн помог перевертышу обсушиться и теперь вместе с изменчивой кобылкой выходит на засыпанную желтым песком парковую дорожку.
— А чей же? Сейчас в Серебристом-14 никого нет и, как ты говоришь, быть не может. Так что мир будет принадлежать демикорнам, — земнопони пристраивается сбоку от шагающих по парку аликорна и чейджлинга, — Если ты, конечно, с оживлением Алайи справишься.
— Джозеф, Джозеф… Ты, наверное, еще и веришь, что твой жеребцовый клуб среди земных что-то решает? — аликорн не может сдержать улыбку.
— Конечно, у нас последнее слово всегда за мужчиной, — безрогий жеребец солидно поправляет свою жилетку. Лица же аликорна и перевертыша на пару сияют озорными улыбками, которые, впрочем, обладателя многокарманного предмета одежды совершенно не смущают.
— Ладно, уговорил: у вас поня особые и махровой кобыльей закулисы нет, — аликорн перемигивается с изменчивой кобылицей, которая весело хихикает, — Но вот отрицать то, что Игоревна, Мозгомойка и Цви те еще пройдохи ты не сможешь.
— Себя забыл, Дерпиург, — ворчит земнопонь, — От тебя с твоими репродуктивными схемами проблем даже больше чем от этой троицы. Кобылиц мне мутишь и жеребцов портишь.
— Может наоборот? А то, знаешь ли, мне жеребчики как-то не очень, — аликорн весело ржет, распугивая белок, которые потом еще долго с деревьев по-своему ругаются на златогривого хама.
— Опять двадцать пять! Сио, у тебя только одна тема в голове, — земнопонь укоризненно смотрит на потешающегося аликорна, — Так что ты там говорил насчет Пухового Шарика и Серебристого-14?
— Не получат демикорны себе этот мир. Зато мы имеем все шансы получить демикорнов и Алую Луну. На свои задницы, разумеется, — аликорн опять мрачнеет, — Пуховой Шарик хочет прибрать этот мир к лапам и присоединить его к нашему царству.
— Хм, это как? И что в этом плохого ты углядел? — земнопонь по-прежнему шагает чуть в отдалении от перевертыша с аликорном, так что последнему приходится говорить громко.
— А очень просто: тех демикорнов всего тысяч десять, ну, может быть, двенадцать, размножаться сами они не умеют и особой тяги к продолжению рода не демонстрируют, так как сами своей неадекватной культурой ее сублимируют во всякую ерунду типа самурайской чести и желания услужить Алой. То есть их максимум на небольшой лоскуток типа какого-нибудь средневекового курфюршества хватит. При этом они будут нам должны за оживления своей богини, — аликорн не в восторге от того, что сам излагает, — Под этим соусом очень легко заставить передать права на мир нам. После чего можно будет заняться колонизацией Серебристого-14, а демикорнов задвинуть на второй план, как у нас с покойничками Одиума вышло.
— А теперь о том, почему мне это не нравится, — физиономия аликорна выглядит еще кислее, — У меня мало информации об Алой Луне, но из того что есть выходит следующее: сдохнуть она захотела сама, так как из-за отрегулированного через причинное место магического обмена жизнь у нее сильно напоминала пытку. И помещение ее в Серебристый-14 проблемы не решает: в буфере вокруг нее мир будет гореть и плавится, хоть и с гораздо меньшей скоростью, чем в Сером-74. Сам понимаешь, колонизировать мир, обеспечением жизнедеятельности которого занимается не получающая ни какого удовольствия от жизни кобылица, идея далекая от хорошей.
— Понимаю. Я тоже всегда отстраняю от работы девушек в эти дни — никогда не знаешь, что ей на ум придет, — земнопонь все так же невозмутим, но во время предыдущей тирады своего крылатого собеседника подходит ближе к аликорну и перевертышу, чтобы бессмертному поню не приходилось кричать, — Ну а насчет перегрева Алайи, думаю, этот вопрос решить можно. Помнится, сами демикорны с этой проблемой как-то справлялись, хоть и ненадолго. Как только вернусь в контору, так сразу же отправлю Грин Ламп в архив: мы нечто на этот счет извлекали из их артефактов.
— Потом только не забудь отправить Ламп и Тинкер ко мне — хочу перепроверить их репродуктивный статус, — аликорн деловито сверяется с выуженным из седельных сумок планшетом, — И Рудольфу вставь. Я сколько этого обормота на забор материала ждать буду? Можешь, кстати, его порадовать: теперь им будут заниматься Ацид с Майндфлейер.
— Ну и имечко у твоей работницы. Не хотел бы я к ней в копыта попасть, — земнопонь делает пометку в блокнот, — И не смотри на меня так. Я не ты — дела тысяч пони упомнить не могу, а потому записываю.
— Насчет имени согласен: Майнд своей матери достойна. Мозги выносит не хуже Ацид. От Спора в ней, пожалуй, одни лишь полоски, — немного повеселевший аликорн сладко потягивается, когда собеседники выходят на ярко освещенную солнцем площадку с небольшим фонтанчиком в виде двух соединившихся в поцелуе морских пони.
— Ладно, Дерпиург, хватит о твоих кобылах, а то ты опять на чпок и бабьи сплетни соскочишь, — земнопонь останавливается, — С Алайей я тебя перед Ириной прикрою: пиши в своем докладе всю эту чушь про неорганизованную магию и вали проблемы на мою бедную голову. Предоставишь материалы по оживляемой аликорне Пинк Флейм. Проект курировать буду я лично, так что за грифоньи длинные клювы и засранца Блэклайта не волнуйся.
— Джозеф, спасибо тебе! С меня причитается, — аликорн на глазах веселеет, а его грива превращается в волшебный поток цвета золота, — Договорились, до завершения твоих работ по аликорнокурощателю за проект по Алой Луне даже не берусь. Понадобятся маги — всегда обращайся. И подопытным быть готов. Даже могу Одиума с Пиросом притащить!
— А ведь это саботаж… С другой стороны, Пуховой Шарик в этот раз затеяла вещь совершенно неправедную, — задумчиво смотрит на струи фонтана земнопони, — Направь меня, кстати, а то в твоих лабиринтах без крыльев не обойтись.
— Следуй прямо по третьей аллее и далее по указателю до выхода с территории. Вышка рельсы в углу площади, слева от комплекса, — инструктирует земнопоня аликорн, — Хвостом тебя по ушам, Джозеф, кажется, ты единственный мой подданный, который в моих же владениях не ориентируется!
— А мне это надо? — земнопонь разворачивается и энергичным шагом движется в указанном аликорном направлении. Его спину обдает ветерок от крыльев взлетевших спутников, доносящий обрывки их разговора:
— … Создатель, а ты, правда… наш с Блэклайтом?!..
— … авда, правда, Блейз. Готовься стать мамой… ого самого, твоего любимого повесы Блэка. Сюрпризом хотел сделать…
Бескрылый понь лишь передергивает ушами и продолжает свой путь из больничного парка.