Бортинженер ЭЭК. Глава 1
Век паровых машин и кирпичных трущоб. Время грязных мостовых и гнусных нравов. Мир летающих кораблей и нелетающих грифонов.
Авторы: re7natus , Шакал пдлик
Google docs
ЧитатьГлава 1. Моршштадт
Солнце неторопливо клонилось к закату, когда Эрик вышел из подворотни на улицу. Горячий пар, то и дело вырывавшийся из проржавевших металлических труб, висел в воздухе густым облаком, медленно покрывая инеем серую от времени кирпичную кладку. Поёжившись от морозного воздуха, Эрик поплотнее запахнул плащ. Согревала его лишь надежда, что сегодня хватит хотя бы на горячий чай с булкой. Может быть, даже удастся утащить у торговца кусок коровьего масла.
Сегодня, уже шестой день подряд, он возвращался с нового места работы. Несомненно, это был новый рекорд: мало кто из местных предпринимателей терпел Эрика больше трёх дней кряду. Учитывая множество мелких промашек, его забывчивость и скверный характер, их вполне можно было понять. Благо, требований к мойщику посуды было немного. Невелика была и зарплата: взвесив горку медяков, он стиснул их до боли в когтях, и хотел уже было отбросить прочь, но вовремя вспомнил, что это его последние деньги.
— Подумать только, сорок два медяка за неполную неделю, — прошипел Эрик, торопливо перебирая лапами в сторону каким-то чудом ещё открытой лавки. — И это за всю ту гору грязной посуды, что эти свинорылые идиоты оставляют за собой! Ну неужели так трудно хотя бы дожрать что дают?
Но гораздо больше, чем гости забегаловки – его последнего места работы, Эрика беспокоили перспективы очередного поиска. Естественно, поиска новой работы. Трудно представить, насколько он ненавидел это занятие. Точно так же, как он ненавидел своего (теперь уже бывшего) начальника, крикливую кухарку и каждого посетителя маленькой грязной харчевни. Особенно ненавидел отца, промотавшего все сбережения…
Но больше всего он ненавидел свою жизнь. Конечно, он также ненавидел себя, но на это у него было много причин, вроде куска масла, убранного под полу, пока скудоумный лавочник пересчитывал четыре медных монеты.
Шагая по улице, Эрик задумывался, что всё могло бы сложиться иначе: закончи он университет, он бы уже имел должность механика на какой-нибудь мануфактуре, или, скажем, инженера в одном из многочисленных бюро, как его отец.
Отец. Эрик помнил его как две разных личности: до и после. Тот отец, что был до – постоянно пахнущий парфюмом, уравновешенный, занятой, приносящий подарки ко дню рождения. После – лишь его тень: замкнутый в себе и своих чертежах, тратящий баснословные деньги на оборудование фанатик с безумным огнём в глазах, оставивший после себя лишь комнату в старом районе города, да пару дюжин пачек чертежей.
Поднявшись в свою каморку и поставив чайник на огонь, Эрик упал на кровать, противно скрипящую пружинами — один из немногих элементов обстановки комнаты. Со двора пробивались последние солнечные лучи, озаряя комнату тусклым холодным светом. По центру помещения, свисая на проводах, болталась электрическая лампа, уже неделю как отключенная за неуплату. Сама комната была небольшой, если не сказать, крохотной. Напротив двери расположилось небольшое окно, тронутое узорами измороси, выходившее в тесный проходной двор. По левую сторону от него стояла кровать, а по правую столпились письменный стол и шкаф, оставляя лишь немного места для передвижения.
***
Утро начиналось довольно скверно. Старое здание, и без того напоминавшее древние развалины, к утру приобретало особую с ними схожесть. Ледяной ветер, сквозивший по лестничной клетке, безжалостно задувал в комнаты, словно силясь уничтожить всё живое. Эрику иногда казалось, что достаточно в такие моменты чуть дольше задержаться на лестничной клетке, и можно услышать далёкий вой оголодавшей стаи волков.
— Ненавижу холод, — Стуча клювом, пробормотал Эрик.
Ни тёплый плащ, ни три потёртых одеяла не могли защитить от ледяного предрассветного воздуха. Благо, чайник был заварен загодя.
С трудом разминая затёкшие конечности Эрик, напоминая огромную гусеницу, вывалился из кровати, направляясь к плите. Латунный вентиль противно лип к чешуйкам лапы, но горячий чай оправдывал краткий миг боли.
Плита осталась безмолвной. Эрик, с глупым видом посмотрел на форсунку, провёл спичкой, и даже пару раз повернул вентиль туда-обратно.
Из клюва грифона донеслось нечто среднее между ругательством, карканьем и рыданием.
— Не мог. Газ не мог просто взять и закончиться!
Но газ именно так и поступил.
Чуть позже, более-менее придя в себя, Эрик собрался с силами в достаточной мере для поиска пропитания на следующую неделю. С хрустом пережевав заледеневший остаток вчерашнего ужина, отдалённо напоминавший старый сухарь, он вышел на лестничную клетку. От земли его отделяли девять узких бетонных пролётов, а в морду дул пронизывающий ветер. Если бы власти разрешали хотя бы короткие полёты, спуститься не составило бы труда, но последний раз такое происходило ещё во времена его деда. А так приходилось осторожно, считая ступени, медленно ползти вниз. Крохотные оконца, больше напоминающие какие-то диковинные бойницы, висящие под самым потолком, почти не давали света, погружая лестницу в полумрак. Подъездная дверь, казалось, была ничуть не младше Эрика: нечто фанерное, цвета запёкшейся крови, с парой пробоин от клювов слишком торопливых жителей дома.
Впрочем, на улице тоже было не слишком светло. Тёмно-синее небо только-только начинало алеть со стороны горной гряды, окрашиваясь в нежно-розовый цвет. Звёздная россыпь, по какой-то случайности не затянутая заводским дымом, бледнела, уступая место рассвету. Но даже в этот час на улице уже было довольно оживлённо: вереницы рабочих торопились на многочисленные мануфактуры, из пекарни доносился манящий запах подходящих булок, а откуда-то со стороны проспекта слышался скрип дворничьей метлы. С запада долетал перестук колёсных пар, перемежаемый визгливыми гудками локомотива.
Рассвет разгорался всё ярче и ярче, по мере продвижения Эрика. Шагая по извилистым переулкам, соединявшим дворы, он высматривал любую возможность заработать, будь то мойщик посуды или разносчик. На последнее, конечно, надеяться не стоило: стайка птенцов уже плотным кольцом окружила чёрный ход типографии. То и дело один из них, завладев пачкой свежих газет, срывался в направлении проспекта, где через часок пойдут более состоятельные граждане, жадные до свежих новостей. Да и тем более, птенцы уже давно знали все злачные места и поделили их между собой.
Чем дальше шёл Эрик, тем лучше становились дома и прямее улицы. Убого теснящиеся многоэтажки сперва сменили более новые дома, разбавленные спящими скверами, а затем вдали показалась центральная площадь, отделявшая старый город с его грязью и заводами от небольших уютных домиков новых кварталов. Где-то там, среди аккуратных микрорайонов, находился и главный городской университет, в котором Эрику некогда довелось обучаться.
Здесь ещё никто не бросал косых взглядов на безработного грифона в старом плаще, но и выходить в более приличное общество тоже не стоило: городская полиция могла задержать просто за убогий вид; а уж из её цепких когтей вырывались далеко не все.
Осознавая это, как и безнадёжность своего положения, Эрик свернул на восток, в сторону гавани. Постепенно дома вновь начали ветшать. Пожалуй, если и был район хуже того, где жил Эрик, то им по праву звался портовый. Здесь дома стояли едва ли не кучнее, а вереницы труб опоясывали здания подобно щупальцам страшного монстра из детских сказок. Сточные воды в тёплое время года текли по канавам, примостившимся по краям дороги, а зимой образовывали зловонные ледники. Трубы парового отопления, перескакивая со здания на здание, так и норовили смешаться со старыми печными трубами, торчащими из тёмных глазниц окон. Если в начале квартала ещё можно было встретить натужно гудящие электрические провода, провисшие под собственным весом, то в самом его сердце, где сейчас брёл Эрик, виднелась лишь одна обледенелая магистральная вышка, смотрящая на горный склон, да иссиня-чёрный, чуть блестящий кабель, уходящий в подвал одного из домов.
Готов спорить на все свои перья: или казино, или бордель, — Ехидно прошептал безработный путник.
Со стороны подворотни доносились стоны и крики о помощи, перемежаемые глухими звуками ударов. “Однозначно бордель, игорные дома хоть как-то, но заботятся о своих клиентах. По крайней мере, пока они приносят деньги”, подумалось Эрику, ускорившему шаг.
Постепенно звуки затихли вдали, а дорога начала клониться в гору. Улица вновь раздалась в ширину, а дома стали выглядеть чуть приличнее, пусть и сохраняя плотность застройки. Стены, по мере продвижения, буквально на глазах теряли копоть вместе с трубами буржуек, а на дороге наметились первые признаки брусчатки. На улицах начал появляться столь нелюбимый Эриком праздношатающийся народ, состоящий по большей части из матросов, отпущенных в увольнение.
Вместе с узкими переулками также исчезли и немалочисленные уличные банды, члены которых, впрочем, не обращали особого внимания на Эрика. Достаточно было одного взгляда чтобы понять: грабить его не то чтобы не стоит, а попросту не имеет смысла.
Однако такие банды представляли достаточную опасность для торговцев и трактирщиков, обосновавшихся в этом квартале. Достаточную ровно настолько, чтобы время от времени нанимать десяток крепких парней, дабы запугать грабителей.
Наконец, когда солнце уже почти подошло к зениту, из-за крыш домов показался портовый маяк, а немного погодя и сам небесный порт выплыл из-за очередного поворота улицы. Сегодня он выглядел довольно спокойно: занято было не более половины причалов. Грузчики лениво курсировали между судами и складскими терминалами, где оживленно спорили купцы, пытаясь обмануть друг друга. И лишь одно судно омрачало открывавшийся вид.
Каравелла, отчаянно выбрасывая в воздух клубы густого едкого дыма, загребала винтами бескрайнюю синеву неба, стараясь дотянуть до пристани, куда уже выкатили портальное устройство. “Ну ещё бы, остолопу, что довёл движок до такого состояния, грозит как минимум хороший ремонт. Естественно, по конским ценам, да ещё и с оплатой подвеса”, прикидывал стоимость ремонта Эрик. Суммы получались просто астрономическими, как и трудозатраты, что сыграло немаловажную роль в выборе направления движения.
Многие полагают, что величайшее изобретение грифонов это паровые машины. Кто-то думает, что у электрического тока перспектив куда как больше. Отдельные безумцы же считали перспективными двигатели на нафте, несмотря на их низкую надёжность. Но Эрик точно знал, что величайшим изобретением были небесные корабли: лёгкие и быстрые машины, способные преодолевать сотни миль, перевозя столь необходимые ресурсы. Им не нужны ни рельсы, ни дороги. Лишь более или менее попутный ветер, пламя в топке и летучий газ, за бесценок закупаемый у соседей.
Эрик успел подойти к подножью утёса, когда корабль наконец вошёл в док и был подхвачен порталами. Тяжёлая автосцепка с лязгом сомкнулась под днищем и корабль, словно устав, повис на ней. Задрав голову, Эрик в очередной раз проклял идиотизм правительства и поплёлся по винтовой лестнице к административному зданию порта.
Конечно, лифт был быстрее и удобнее, но имел один существенный недостаток: проезд был платным. Одна поездка обходилась в восемь медяков за клюв, что в ту, что в другую сторону, на чём порт делал едва ли не половину своей выручки. Право бесплатного использования имели разве что сопровождающие груз, оплачиваемый по отдельному тарифу, да работники порта. Время от времени, впрочем, последних пытались лишить такого права, но безуспешно: в последний раз, после очередной попытки поднять доходность предприятия за счёт рабочего класса, на работу не вышел никто. Стоит ли говорить, что льготу сразу же вернули на место.
“Работа в порту. Мечта рабочего класса. Заработная плата здесь составляет три серебряных, или двадцать четыре медных, монеты за смену. Есть, конечно, немалый шанс быть раздавленным сорвавшимся грузом, намотанным на вал или банально сорвать спину, но кого это останавливает?”, думал Эрик, приближаясь к вершине лестницы. Остановившись передохнуть, он окинул взглядом открывшийся внизу вид. Моршштадт расстилался на многие километры в стороны, лишь на западе упираясь в реку, вдоль которой бежало полотно железнодорожной магистрали. Далеко на юге виднелся коптящий локомотив, тянущий за собой свежую партию угля, столь необходимого городу. С северной стороны воздух пронзали десятки труб всевозможных заводов и заводиков, работавших на благо империи. Трубы пониже, что росли из котельных по всему городу, сейчас были спокойны, почти не давая дыма, а самые маленькие, печные трубы, напротив, дымили в полную силу. За рекой же почти сразу начиналась сельская местность. Если вплотную к воде ещё стояли несколько десятков домов, растянутых в длинную линию, то дальше уже шли фермерские подворья, занимавшие остаток долины.
Наконец, собравшись с духом, Эрик преодолел последние несколько оборотов лестницы, выходя на решётчатые перекрытия пирса. По правую лапу находились склады, закрывающие вид на корабельные доки, оставляя взгляду лишь верхушки газовых баллонов. По левую — служебные помещения и, словно бы утопленная в скалу, башня начальника порта, куда и лежал путь.
Башня была какой-то дикой смесью кабинета и наблюдательного поста. Нижняя её часть была выбита прямо в скале, больше напоминая шурф, постепенно переходящий в льнущее к скале строение из грубого камня. На самом верху этой конструкции висело нечто, издали напоминавшее деревянный сарай. От сарая здание отличало, пожалуй, только большое, во всю стену, окно, выходящее на доки. Изнутри здание выглядело немногим лучше чем снаружи. На каменных стенах виднелись следы копоти в тех местах где висели фонари, ныне заменённые на электрические лампы, мерцающие слабым светом. Спиральная лестница, которую Эрик ненавидел уже больше, чем гулявших в городе матросов, вывела в тесный закуток, едва ли больше квадратного метра, оканчивавшийся дверью с табличкой “Начальник порта. Стучите”.
Эрик постучал.
— И кого ещё принесли ветра на мои седые перья? Если вам нужен склад — ждите очереди как все, мест не будет до вечера. — Раздался из-за двери грубый голос.
— Я бы хотел узнать по поводу работы… — Начал Эрик, просунув в дверь голову, но тут же был оборван.
— Работы нет. Если только ты не принёс с собой грузовой лифт или разрешение на полёты. Не принёс? Ну тогда проваливай отсюда, нам и своих дармоедов хватает!
— Но сэр, корабль причаливший около часа назад… — Выдавил из себя Эрик подобие хорошего тона.
— Спасибо, я не слепой. — Отозвался престарелого вида грифон, отрывая взгляд от бумаг, испещренных таблицами.
— У него, судя по выхлопу, довольно серьёзные проблемы с двигателем и распределительной муфтой, судя по скоростям винтов. Вам наверняка пригодятся лишние лапы.
— А-а-а… — Начальник, облокотившись о стол, подпер голову. — Тогда ты, быть может, сам объяснишь это разноцветным идиотам? Они собрались отчаливать уже нынешней ночью, лишь пополнив запасы. Строго говоря, они уже хотят улетать, но до их заказа очередь дойдёт лишь через девять часов. Давай так: уговоришь их задержаться для ремонта — работа твоя.
— Но сэр…
— Свободен. — Произнёс пожилой грифон, возвращаясь к бумагам.
Эрик, кипя от негодования, прикрыл за собой дверь и побрёл вниз по лестнице.
— Вот же старый хрен, — Пробормотал он, отойдя на достаточное от кабинета расстояние. Достаточное для того, чтобы его не услышал начальник порта. Всё же, потерять работу, даже её толком не получив — было бы новым рекордом. — Ну, теперь придётся себя попробовать ещё и дипломатом.
Выйдя на морозный воздух, врезавшийся в перья миллионами ледяных иголок, Эрик направился в сторону доков. Между складами и лифтом туда-сюда шныряли около дюжины грифонов, перетаскивая бесчисленные тюки, бочки и ящики с товарами. Ещё столько же носились к кораблям, где подхватывали хабар, опускаемый при помощи крана, либо же наоборот, составляли его в люльку.
В самом крайнем доке, примыкавшем к изгибу скалы, в объятиях портального устройства безвольно висела каравелла. Деревянный корпус судна, местами обитый металлическими полосами, хранил на себе причудливые тёмные узоры, прочерченные молниевыми разрядами. Сквозь застеклённые окошки, прочертившие боковину корабля, с трудом угадывался тёмный потолок трюма. Метрах в пяти над головой виднелся резной парапет верхней палубы и подспущенный газовый баллон. Чем ближе Эрик подходил к кораблю, тем отчётливее слышался спор, доносящийся из-за его носа.
— … не выйдет. Даже если я нарушу правила, ваш груз необходимо поместить в лифт, чего не допустят ожидающие торговцы.
— Двадцать пять? — Ответил нетерпеливый голос.
— Миледи, я лишь лифтёр, не моего ума дело…
— Тридцать?
— Прошу вас, не искушайте меня! Если меня поймают за этим делом, мне уже не устроиться на хорошую работу.
До Эрика начало доходить, что сменщику лифтёра предлагают взятку, отчего глаза его полезли на лоб. “Среди дня, практически у всех на виду! Естественно, бедняга не соглашается подводить себя под статью за тридцать серебрянных.”
— Тридцать пять золотых, и это моё последнее слово.
Эрик застыл. На такие деньги можно жить целый год. Или пару месяцев, ни в чём себе не отказывая.
— Прошу вас, могу я хотя бы подумать? Моя смена начнётся только через полчаса.
— Будь по вашему, но учтите, что если вы не согласитесь, я найду кого-нибудь посговорчивей!
Понимая что за этим последует, Эрик юркнул в корабельную тень, пропуская лифтёра. Прикинув размер гонорара, он пришёл к выводу, что начальник порта был прав насчёт идиотов. “Цветных идиотов”, добавил про себя Эрик, обогнув нос корабля.
Он не раз слышал рассказы про дальние страны, населённые иными расами, но никак не ожидал встретить представителя одной из них в своём городе. Существо, стоявшее перед ним, было похоже на грифона не более, чем свинья. Вместо перьев бока незнакомки покрывала короткая шерстка; лапы заканчивались не когтями, а маленькими копытами, а на лбу выделялся рог. Дополняла образ съехавшая набок фуражка.
Единорог светло-бежевого цвета стояла, приложившись к фляжке, зависшей перед её носом. Опустив флягу, она наконец заметила нового посетителя.
— А ты чего вылупился?
— Я, эм… По поводу технического состояния корабля. У вас неполад…
— Знаю, знаю, — Ответила пони, оборвав Эрика на полуслове. — Но у нас нет лишнего месяца на ремонт. Дискорд побери, да у нас даже недели нет!
— Но вы едва причалили! Такими темпами, если вы сумеете покинуть гавань, вы заглохнете где-то посреди перегона.
— А что поделать? — Спросила она, потерев глаза копытом. — Старушка Вентура уже ни раз выручала нас из передряг, авось и на этот раз повезёт.
— Не повезёт. У вас уже идёт недожиг горючего и неисправен регулятор скоростей, — Мрачно заметил Эрик.
— О-о-о, а ты, хочешь сказать, в этом эксперт?
— Я? — Эрик похолодел. У него не было даже диплома училища. — Нет, просто чуть-чуть разбираюсь в этом…
Пони, фыркнула.
— Спрошу иначе: сможешь это починить?
— Ну, в теории, если бы у меня были материалы, оборудование и запчасти… — Начал перечислять Эрик, с недоумением глядя на расплывающуюся в улыбке мордочку.
— Отлично. Просто отлично. Эй, Фло! Похоже, всё как мы и обсуждали! — Крикнула пони в открытое окно трюма, из которого послышалось бульканье и недовольное бурчание.
— Ну, если такое дело, — Начала она, но вдруг нахмурилась, — Ты ведь работник порта?
— Нет. Точнее, не совсем. Скорее, ищу работу.
— Замечательно. Ты не пойми меня неправильно, но вышло так, что мы забыли принять в команду механика.
Грифон начал понимать куда ведёт этот разговор. “Работа в порту — это, конечно, хорошо. Но если работодатель способен так сорить деньгами, предлагая обычную взятку… С другой стороны, обслуживание машин без диплома — грубейшее нарушение долбаных правил. И если хоть одна душа (если оные есть у представителей власти) узнает об этом, жить мне останется недолго.” Вслух же он заметил:
— И вам нужен бортинженер?
Пони, помолчав пару секунд, громко икнула и, отхлебнув из флаги, продолжила:
— Да, верно, нам нужен бортэнж… Бортинж… В общем, нам нужен механик, чтобы чинить Вентуру в пути.
Эрик на минуту вспомнил свою каморку. Его маленькое жилище вдруг показалось уютным и таким привычным местом. Потом он вспомнил про закончившийся газ, отключенное электричество и грязные стены.
— А, Дискорд с вами! В смысле, я согласен.
— В таком случае, добро пожаловать на борт. Экспедиционный корпус всегда рад новым копы… Лапам, — Поспешно поправилась пони.
Авторы: re7natus , Шакал пдлик
Google docs
ЧитатьГлава 1. Моршштадт
Солнце неторопливо клонилось к закату, когда Эрик вышел из подворотни на улицу. Горячий пар, то и дело вырывавшийся из проржавевших металлических труб, висел в воздухе густым облаком, медленно покрывая инеем серую от времени кирпичную кладку. Поёжившись от морозного воздуха, Эрик поплотнее запахнул плащ. Согревала его лишь надежда, что сегодня хватит хотя бы на горячий чай с булкой. Может быть, даже удастся утащить у торговца кусок коровьего масла.
Сегодня, уже шестой день подряд, он возвращался с нового места работы. Несомненно, это был новый рекорд: мало кто из местных предпринимателей терпел Эрика больше трёх дней кряду. Учитывая множество мелких промашек, его забывчивость и скверный характер, их вполне можно было понять. Благо, требований к мойщику посуды было немного. Невелика была и зарплата: взвесив горку медяков, он стиснул их до боли в когтях, и хотел уже было отбросить прочь, но вовремя вспомнил, что это его последние деньги.
— Подумать только, сорок два медяка за неполную неделю, — прошипел Эрик, торопливо перебирая лапами в сторону каким-то чудом ещё открытой лавки. — И это за всю ту гору грязной посуды, что эти свинорылые идиоты оставляют за собой! Ну неужели так трудно хотя бы дожрать что дают?
Но гораздо больше, чем гости забегаловки – его последнего места работы, Эрика беспокоили перспективы очередного поиска. Естественно, поиска новой работы. Трудно представить, насколько он ненавидел это занятие. Точно так же, как он ненавидел своего (теперь уже бывшего) начальника, крикливую кухарку и каждого посетителя маленькой грязной харчевни. Особенно ненавидел отца, промотавшего все сбережения…
Но больше всего он ненавидел свою жизнь. Конечно, он также ненавидел себя, но на это у него было много причин, вроде куска масла, убранного под полу, пока скудоумный лавочник пересчитывал четыре медных монеты.
Шагая по улице, Эрик задумывался, что всё могло бы сложиться иначе: закончи он университет, он бы уже имел должность механика на какой-нибудь мануфактуре, или, скажем, инженера в одном из многочисленных бюро, как его отец.
Отец. Эрик помнил его как две разных личности: до и после. Тот отец, что был до – постоянно пахнущий парфюмом, уравновешенный, занятой, приносящий подарки ко дню рождения. После – лишь его тень: замкнутый в себе и своих чертежах, тратящий баснословные деньги на оборудование фанатик с безумным огнём в глазах, оставивший после себя лишь комнату в старом районе города, да пару дюжин пачек чертежей.
Поднявшись в свою каморку и поставив чайник на огонь, Эрик упал на кровать, противно скрипящую пружинами — один из немногих элементов обстановки комнаты. Со двора пробивались последние солнечные лучи, озаряя комнату тусклым холодным светом. По центру помещения, свисая на проводах, болталась электрическая лампа, уже неделю как отключенная за неуплату. Сама комната была небольшой, если не сказать, крохотной. Напротив двери расположилось небольшое окно, тронутое узорами измороси, выходившее в тесный проходной двор. По левую сторону от него стояла кровать, а по правую столпились письменный стол и шкаф, оставляя лишь немного места для передвижения.
***
Утро начиналось довольно скверно. Старое здание, и без того напоминавшее древние развалины, к утру приобретало особую с ними схожесть. Ледяной ветер, сквозивший по лестничной клетке, безжалостно задувал в комнаты, словно силясь уничтожить всё живое. Эрику иногда казалось, что достаточно в такие моменты чуть дольше задержаться на лестничной клетке, и можно услышать далёкий вой оголодавшей стаи волков.
— Ненавижу холод, — Стуча клювом, пробормотал Эрик.
Ни тёплый плащ, ни три потёртых одеяла не могли защитить от ледяного предрассветного воздуха. Благо, чайник был заварен загодя.
С трудом разминая затёкшие конечности Эрик, напоминая огромную гусеницу, вывалился из кровати, направляясь к плите. Латунный вентиль противно лип к чешуйкам лапы, но горячий чай оправдывал краткий миг боли.
Плита осталась безмолвной. Эрик, с глупым видом посмотрел на форсунку, провёл спичкой, и даже пару раз повернул вентиль туда-обратно.
Из клюва грифона донеслось нечто среднее между ругательством, карканьем и рыданием.
— Не мог. Газ не мог просто взять и закончиться!
Но газ именно так и поступил.
Чуть позже, более-менее придя в себя, Эрик собрался с силами в достаточной мере для поиска пропитания на следующую неделю. С хрустом пережевав заледеневший остаток вчерашнего ужина, отдалённо напоминавший старый сухарь, он вышел на лестничную клетку. От земли его отделяли девять узких бетонных пролётов, а в морду дул пронизывающий ветер. Если бы власти разрешали хотя бы короткие полёты, спуститься не составило бы труда, но последний раз такое происходило ещё во времена его деда. А так приходилось осторожно, считая ступени, медленно ползти вниз. Крохотные оконца, больше напоминающие какие-то диковинные бойницы, висящие под самым потолком, почти не давали света, погружая лестницу в полумрак. Подъездная дверь, казалось, была ничуть не младше Эрика: нечто фанерное, цвета запёкшейся крови, с парой пробоин от клювов слишком торопливых жителей дома.
Впрочем, на улице тоже было не слишком светло. Тёмно-синее небо только-только начинало алеть со стороны горной гряды, окрашиваясь в нежно-розовый цвет. Звёздная россыпь, по какой-то случайности не затянутая заводским дымом, бледнела, уступая место рассвету. Но даже в этот час на улице уже было довольно оживлённо: вереницы рабочих торопились на многочисленные мануфактуры, из пекарни доносился манящий запах подходящих булок, а откуда-то со стороны проспекта слышался скрип дворничьей метлы. С запада долетал перестук колёсных пар, перемежаемый визгливыми гудками локомотива.
Рассвет разгорался всё ярче и ярче, по мере продвижения Эрика. Шагая по извилистым переулкам, соединявшим дворы, он высматривал любую возможность заработать, будь то мойщик посуды или разносчик. На последнее, конечно, надеяться не стоило: стайка птенцов уже плотным кольцом окружила чёрный ход типографии. То и дело один из них, завладев пачкой свежих газет, срывался в направлении проспекта, где через часок пойдут более состоятельные граждане, жадные до свежих новостей. Да и тем более, птенцы уже давно знали все злачные места и поделили их между собой.
Чем дальше шёл Эрик, тем лучше становились дома и прямее улицы. Убого теснящиеся многоэтажки сперва сменили более новые дома, разбавленные спящими скверами, а затем вдали показалась центральная площадь, отделявшая старый город с его грязью и заводами от небольших уютных домиков новых кварталов. Где-то там, среди аккуратных микрорайонов, находился и главный городской университет, в котором Эрику некогда довелось обучаться.
Здесь ещё никто не бросал косых взглядов на безработного грифона в старом плаще, но и выходить в более приличное общество тоже не стоило: городская полиция могла задержать просто за убогий вид; а уж из её цепких когтей вырывались далеко не все.
Осознавая это, как и безнадёжность своего положения, Эрик свернул на восток, в сторону гавани. Постепенно дома вновь начали ветшать. Пожалуй, если и был район хуже того, где жил Эрик, то им по праву звался портовый. Здесь дома стояли едва ли не кучнее, а вереницы труб опоясывали здания подобно щупальцам страшного монстра из детских сказок. Сточные воды в тёплое время года текли по канавам, примостившимся по краям дороги, а зимой образовывали зловонные ледники. Трубы парового отопления, перескакивая со здания на здание, так и норовили смешаться со старыми печными трубами, торчащими из тёмных глазниц окон. Если в начале квартала ещё можно было встретить натужно гудящие электрические провода, провисшие под собственным весом, то в самом его сердце, где сейчас брёл Эрик, виднелась лишь одна обледенелая магистральная вышка, смотрящая на горный склон, да иссиня-чёрный, чуть блестящий кабель, уходящий в подвал одного из домов.
Готов спорить на все свои перья: или казино, или бордель, — Ехидно прошептал безработный путник.
Со стороны подворотни доносились стоны и крики о помощи, перемежаемые глухими звуками ударов. “Однозначно бордель, игорные дома хоть как-то, но заботятся о своих клиентах. По крайней мере, пока они приносят деньги”, подумалось Эрику, ускорившему шаг.
Постепенно звуки затихли вдали, а дорога начала клониться в гору. Улица вновь раздалась в ширину, а дома стали выглядеть чуть приличнее, пусть и сохраняя плотность застройки. Стены, по мере продвижения, буквально на глазах теряли копоть вместе с трубами буржуек, а на дороге наметились первые признаки брусчатки. На улицах начал появляться столь нелюбимый Эриком праздношатающийся народ, состоящий по большей части из матросов, отпущенных в увольнение.
Вместе с узкими переулками также исчезли и немалочисленные уличные банды, члены которых, впрочем, не обращали особого внимания на Эрика. Достаточно было одного взгляда чтобы понять: грабить его не то чтобы не стоит, а попросту не имеет смысла.
Однако такие банды представляли достаточную опасность для торговцев и трактирщиков, обосновавшихся в этом квартале. Достаточную ровно настолько, чтобы время от времени нанимать десяток крепких парней, дабы запугать грабителей.
Наконец, когда солнце уже почти подошло к зениту, из-за крыш домов показался портовый маяк, а немного погодя и сам небесный порт выплыл из-за очередного поворота улицы. Сегодня он выглядел довольно спокойно: занято было не более половины причалов. Грузчики лениво курсировали между судами и складскими терминалами, где оживленно спорили купцы, пытаясь обмануть друг друга. И лишь одно судно омрачало открывавшийся вид.
Каравелла, отчаянно выбрасывая в воздух клубы густого едкого дыма, загребала винтами бескрайнюю синеву неба, стараясь дотянуть до пристани, куда уже выкатили портальное устройство. “Ну ещё бы, остолопу, что довёл движок до такого состояния, грозит как минимум хороший ремонт. Естественно, по конским ценам, да ещё и с оплатой подвеса”, прикидывал стоимость ремонта Эрик. Суммы получались просто астрономическими, как и трудозатраты, что сыграло немаловажную роль в выборе направления движения.
Многие полагают, что величайшее изобретение грифонов это паровые машины. Кто-то думает, что у электрического тока перспектив куда как больше. Отдельные безумцы же считали перспективными двигатели на нафте, несмотря на их низкую надёжность. Но Эрик точно знал, что величайшим изобретением были небесные корабли: лёгкие и быстрые машины, способные преодолевать сотни миль, перевозя столь необходимые ресурсы. Им не нужны ни рельсы, ни дороги. Лишь более или менее попутный ветер, пламя в топке и летучий газ, за бесценок закупаемый у соседей.
Эрик успел подойти к подножью утёса, когда корабль наконец вошёл в док и был подхвачен порталами. Тяжёлая автосцепка с лязгом сомкнулась под днищем и корабль, словно устав, повис на ней. Задрав голову, Эрик в очередной раз проклял идиотизм правительства и поплёлся по винтовой лестнице к административному зданию порта.
Конечно, лифт был быстрее и удобнее, но имел один существенный недостаток: проезд был платным. Одна поездка обходилась в восемь медяков за клюв, что в ту, что в другую сторону, на чём порт делал едва ли не половину своей выручки. Право бесплатного использования имели разве что сопровождающие груз, оплачиваемый по отдельному тарифу, да работники порта. Время от времени, впрочем, последних пытались лишить такого права, но безуспешно: в последний раз, после очередной попытки поднять доходность предприятия за счёт рабочего класса, на работу не вышел никто. Стоит ли говорить, что льготу сразу же вернули на место.
“Работа в порту. Мечта рабочего класса. Заработная плата здесь составляет три серебряных, или двадцать четыре медных, монеты за смену. Есть, конечно, немалый шанс быть раздавленным сорвавшимся грузом, намотанным на вал или банально сорвать спину, но кого это останавливает?”, думал Эрик, приближаясь к вершине лестницы. Остановившись передохнуть, он окинул взглядом открывшийся внизу вид. Моршштадт расстилался на многие километры в стороны, лишь на западе упираясь в реку, вдоль которой бежало полотно железнодорожной магистрали. Далеко на юге виднелся коптящий локомотив, тянущий за собой свежую партию угля, столь необходимого городу. С северной стороны воздух пронзали десятки труб всевозможных заводов и заводиков, работавших на благо империи. Трубы пониже, что росли из котельных по всему городу, сейчас были спокойны, почти не давая дыма, а самые маленькие, печные трубы, напротив, дымили в полную силу. За рекой же почти сразу начиналась сельская местность. Если вплотную к воде ещё стояли несколько десятков домов, растянутых в длинную линию, то дальше уже шли фермерские подворья, занимавшие остаток долины.
Наконец, собравшись с духом, Эрик преодолел последние несколько оборотов лестницы, выходя на решётчатые перекрытия пирса. По правую лапу находились склады, закрывающие вид на корабельные доки, оставляя взгляду лишь верхушки газовых баллонов. По левую — служебные помещения и, словно бы утопленная в скалу, башня начальника порта, куда и лежал путь.
Башня была какой-то дикой смесью кабинета и наблюдательного поста. Нижняя её часть была выбита прямо в скале, больше напоминая шурф, постепенно переходящий в льнущее к скале строение из грубого камня. На самом верху этой конструкции висело нечто, издали напоминавшее деревянный сарай. От сарая здание отличало, пожалуй, только большое, во всю стену, окно, выходящее на доки. Изнутри здание выглядело немногим лучше чем снаружи. На каменных стенах виднелись следы копоти в тех местах где висели фонари, ныне заменённые на электрические лампы, мерцающие слабым светом. Спиральная лестница, которую Эрик ненавидел уже больше, чем гулявших в городе матросов, вывела в тесный закуток, едва ли больше квадратного метра, оканчивавшийся дверью с табличкой “Начальник порта. Стучите”.
Эрик постучал.
— И кого ещё принесли ветра на мои седые перья? Если вам нужен склад — ждите очереди как все, мест не будет до вечера. — Раздался из-за двери грубый голос.
— Я бы хотел узнать по поводу работы… — Начал Эрик, просунув в дверь голову, но тут же был оборван.
— Работы нет. Если только ты не принёс с собой грузовой лифт или разрешение на полёты. Не принёс? Ну тогда проваливай отсюда, нам и своих дармоедов хватает!
— Но сэр, корабль причаливший около часа назад… — Выдавил из себя Эрик подобие хорошего тона.
— Спасибо, я не слепой. — Отозвался престарелого вида грифон, отрывая взгляд от бумаг, испещренных таблицами.
— У него, судя по выхлопу, довольно серьёзные проблемы с двигателем и распределительной муфтой, судя по скоростям винтов. Вам наверняка пригодятся лишние лапы.
— А-а-а… — Начальник, облокотившись о стол, подпер голову. — Тогда ты, быть может, сам объяснишь это разноцветным идиотам? Они собрались отчаливать уже нынешней ночью, лишь пополнив запасы. Строго говоря, они уже хотят улетать, но до их заказа очередь дойдёт лишь через девять часов. Давай так: уговоришь их задержаться для ремонта — работа твоя.
— Но сэр…
— Свободен. — Произнёс пожилой грифон, возвращаясь к бумагам.
Эрик, кипя от негодования, прикрыл за собой дверь и побрёл вниз по лестнице.
— Вот же старый хрен, — Пробормотал он, отойдя на достаточное от кабинета расстояние. Достаточное для того, чтобы его не услышал начальник порта. Всё же, потерять работу, даже её толком не получив — было бы новым рекордом. — Ну, теперь придётся себя попробовать ещё и дипломатом.
Выйдя на морозный воздух, врезавшийся в перья миллионами ледяных иголок, Эрик направился в сторону доков. Между складами и лифтом туда-сюда шныряли около дюжины грифонов, перетаскивая бесчисленные тюки, бочки и ящики с товарами. Ещё столько же носились к кораблям, где подхватывали хабар, опускаемый при помощи крана, либо же наоборот, составляли его в люльку.
В самом крайнем доке, примыкавшем к изгибу скалы, в объятиях портального устройства безвольно висела каравелла. Деревянный корпус судна, местами обитый металлическими полосами, хранил на себе причудливые тёмные узоры, прочерченные молниевыми разрядами. Сквозь застеклённые окошки, прочертившие боковину корабля, с трудом угадывался тёмный потолок трюма. Метрах в пяти над головой виднелся резной парапет верхней палубы и подспущенный газовый баллон. Чем ближе Эрик подходил к кораблю, тем отчётливее слышался спор, доносящийся из-за его носа.
— … не выйдет. Даже если я нарушу правила, ваш груз необходимо поместить в лифт, чего не допустят ожидающие торговцы.
— Двадцать пять? — Ответил нетерпеливый голос.
— Миледи, я лишь лифтёр, не моего ума дело…
— Тридцать?
— Прошу вас, не искушайте меня! Если меня поймают за этим делом, мне уже не устроиться на хорошую работу.
До Эрика начало доходить, что сменщику лифтёра предлагают взятку, отчего глаза его полезли на лоб. “Среди дня, практически у всех на виду! Естественно, бедняга не соглашается подводить себя под статью за тридцать серебрянных.”
— Тридцать пять золотых, и это моё последнее слово.
Эрик застыл. На такие деньги можно жить целый год. Или пару месяцев, ни в чём себе не отказывая.
— Прошу вас, могу я хотя бы подумать? Моя смена начнётся только через полчаса.
— Будь по вашему, но учтите, что если вы не согласитесь, я найду кого-нибудь посговорчивей!
Понимая что за этим последует, Эрик юркнул в корабельную тень, пропуская лифтёра. Прикинув размер гонорара, он пришёл к выводу, что начальник порта был прав насчёт идиотов. “Цветных идиотов”, добавил про себя Эрик, обогнув нос корабля.
Он не раз слышал рассказы про дальние страны, населённые иными расами, но никак не ожидал встретить представителя одной из них в своём городе. Существо, стоявшее перед ним, было похоже на грифона не более, чем свинья. Вместо перьев бока незнакомки покрывала короткая шерстка; лапы заканчивались не когтями, а маленькими копытами, а на лбу выделялся рог. Дополняла образ съехавшая набок фуражка.
Единорог светло-бежевого цвета стояла, приложившись к фляжке, зависшей перед её носом. Опустив флягу, она наконец заметила нового посетителя.
— А ты чего вылупился?
— Я, эм… По поводу технического состояния корабля. У вас неполад…
— Знаю, знаю, — Ответила пони, оборвав Эрика на полуслове. — Но у нас нет лишнего месяца на ремонт. Дискорд побери, да у нас даже недели нет!
— Но вы едва причалили! Такими темпами, если вы сумеете покинуть гавань, вы заглохнете где-то посреди перегона.
— А что поделать? — Спросила она, потерев глаза копытом. — Старушка Вентура уже ни раз выручала нас из передряг, авось и на этот раз повезёт.
— Не повезёт. У вас уже идёт недожиг горючего и неисправен регулятор скоростей, — Мрачно заметил Эрик.
— О-о-о, а ты, хочешь сказать, в этом эксперт?
— Я? — Эрик похолодел. У него не было даже диплома училища. — Нет, просто чуть-чуть разбираюсь в этом…
Пони, фыркнула.
— Спрошу иначе: сможешь это починить?
— Ну, в теории, если бы у меня были материалы, оборудование и запчасти… — Начал перечислять Эрик, с недоумением глядя на расплывающуюся в улыбке мордочку.
— Отлично. Просто отлично. Эй, Фло! Похоже, всё как мы и обсуждали! — Крикнула пони в открытое окно трюма, из которого послышалось бульканье и недовольное бурчание.
— Ну, если такое дело, — Начала она, но вдруг нахмурилась, — Ты ведь работник порта?
— Нет. Точнее, не совсем. Скорее, ищу работу.
— Замечательно. Ты не пойми меня неправильно, но вышло так, что мы забыли принять в команду механика.
Грифон начал понимать куда ведёт этот разговор. “Работа в порту — это, конечно, хорошо. Но если работодатель способен так сорить деньгами, предлагая обычную взятку… С другой стороны, обслуживание машин без диплома — грубейшее нарушение долбаных правил. И если хоть одна душа (если оные есть у представителей власти) узнает об этом, жить мне останется недолго.” Вслух же он заметил:
— И вам нужен бортинженер?
Пони, помолчав пару секунд, громко икнула и, отхлебнув из флаги, продолжила:
— Да, верно, нам нужен бортэнж… Бортинж… В общем, нам нужен механик, чтобы чинить Вентуру в пути.
Эрик на минуту вспомнил свою каморку. Его маленькое жилище вдруг показалось уютным и таким привычным местом. Потом он вспомнил про закончившийся газ, отключенное электричество и грязные стены.
— А, Дискорд с вами! В смысле, я согласен.
— В таком случае, добро пожаловать на борт. Экспедиционный корпус всегда рад новым копы… Лапам, — Поспешно поправилась пони.
258 комментариев
Остальное вроде норм.
Похоже, что Вам не приходилось пользоваться газом из баллонов. Там задолго до полного израсходования давление падает.
Кстати, а откуда вообще в стимпанке газовые баллоны?Магия полёта отключена за неуплату?Набить уплотнители на дверь — это очень сильное колдунство, доступное не только лишь всем!А как земные лошади выдерживают до -60 на открытом воздухе?Додуматься настрогать ужин стружкой — это слишком сложно! Но жалеть собственные зубы мы не будем!Возить генеральный груз дирижаблями? Месье знает толк в извращениях!
Вывод: плохо.
Вы б сами, для начала, её глянули. Ничуть не претендую на роль энциклопедии, но всё же:
Link
Здесь поспорить уже труднее, но что вы скажете о примёрзших птицах?
Не понял.
Таки, атмосферно же.
Паинт
Вот про них забыл, да.
А кто говорил про баллоны? Газопровод наше всё.
После того как был введён налог на воздух, вы стали меньше дышать. Это возмутительно!Законодательный запрет.Недочёт. Хотя, можно и обосновать его отсутствие.
А хрен их знает.
Зубы? Откуда в клюве зубы?
Есть такое дело.
Насколько я помню эту самую матчасть, понятие стимпанка довольно широкое и в принципе может включать в себя и электричество, и газ.
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D0%B8%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%BA
Тут при желании как раз можно списать на жанр.
В зависимости от конструкции это таки возможно.
Что это за зверь я знаю, но согласитесь, примитивные лампы накаливания не далеко ушли. Ещё в 1854-ом году появилась лампа с угольной нитью.
И что мешает точно так же растаять измороси на латунном вентиле?
Ну, можно сказать и так.
Менять, емнип, не обязательно. Дозаправлять — да.
Да, можно положить на грунт, но вам не кажется, что это будет гораздо скучнее? Кроме того, можно предположить что в произвольной точке приземления на грунт не найдётся необходимого оборудования для ремонта. И, опять же, можно предположить наличие законодательных ограничений.
Ну, тут уже скатывается к известному анекдоту про наличие инструмента.
Ох, щит.
Самолёты не сразу появились.
Во-вторых, стимпанк на то и стимпанк, что электричество там — дорогое и плохо изученное.
В-третьих, чем не устроила лампа с калильной сеткой?Её там отсутствие?Такой-то картон.Во-первых, у газовоздушной смеси падает подъёмная сила.
Во-вторых, смесь водорода с воздухом — взрывоопасна.Не кажется. Почитайте о процессе взлёта и посадки дирижаблей и убедитесь, что там не всё так просто и легко.В доке это оборудование в любом случае должно быть.Полезная нагрузка «Графа Цеппелина» — 25 тонн. Всего-то один железнодорожный вагон, ради которого придётся строить дирижабль длиной в 260 метров.
Да, кстати — строить такие дирижабли в стимпанке банально не из чего.
Неверно.
Хотя алюминий в стимпанке и малодоступен, есть фанера. Шютте-Ланц гарантирует — жесткий дирижабль с фанерным каркасом вполне летабелен.
Износ быстрее чем у цеппелинов, бесспорно. Но для налетов на Британию хватало)
А для постоянных грузоперевозок?
37 вылетов без единого капитального ремонта)
23 вылета.
31 вылет.
17 вылетов.
Дирижабли в конце 19 — начале 20 века были элементарно надежнее) В случае поломки мотора, они продолжали держаться в воздухе.
Ну, или заказчик — военные. Они могут позволить себе не считаться с экономической эффективностью.
Вы с ума сошли? Создавать гремучий газ в баллоне?!
— Не повезёт. У вас уже идёт недожиг горючего и неисправен регулятор скоростей, — Мрачно заметил Эрик.
— Дорогой, ты сейчас такую хрень сморозил — сказала единорожка. — Экспертов развелось, понимаешь — сказала они и сделав еще один глоток из фляги продолжила свой путь.
А еще
И предложить доверить ремонт судна не пойми кому, без образования и лицензии…
Мда, а потом дирижабли падают.
Иду я такой по аэродрому(а охрана?) работу себе ищу, смотрю самолёт стоит, а рядом с ним лётчик с оператором подъемника грузов спорит:
— … не выйдет. Даже если я нарушу правила, ваш груз необходимо поместить в подъемник, чего не допустят ожидающие борты.
— Две тысячи? — Ответил нетерпеливый голос.
— Сэр, я лишь оператор, не моего ума дело…
— Три тысячи?
— Прошу вас, не искушайте меня! Если меня поймают за этим делом, мне уже не устроиться на хорошую работу.
До меня начало доходить, что сменщику оператора предлагают взятку, отчего глаза его полезли на лоб. “Среди дня, практически у всех на виду! Естественно, бедняга не соглашается подводить себя под статью за три тысячи рублей .”
— Три тысячи долларов, и это моё последнее слово.
Я застыл. На такие деньги можно жить целый год. Или пару месяцев, ни в чём себе не отказывая.
— Прошу вас, могу я хотя бы подумать? Моя смена начнётся только через полчаса.
— Будь по вашему, но учтите, что если вы не согласитесь, я найду кого-нибудь посговорчивей!
Летчик стоял, приложившись к фляжке, застывшей перед его носом. Опустив флягу, он наконец заметил нового посетителя.
— А ты чего вылупился?
— Я, эм… По поводу технического состояния самолёта. У вас неполал…
— Знаю, знаю, — Ответил лётчик, оборвав меня на полуслове. — Но у нас нет лишней недели на ремонт. Черт побери, да у нас даже дня нет!
— Но вы только приземлились! Такими темпами, если вы сумеете покинуть стоянку, вы заглохнете не доехав до предварительного.
— А что поделать? — Спросил он, потерев глаз пальцем. — Старик Бройлер уже ни раз выручал нас из передряг, авось и на этот раз повезёт.
— Не повезёт. У вас вон двигатель обильно горючкой плюется и неисправны РУДы, — Мрачно заметил я.
— О-о-о, а ты, хочешь сказать, в этом эксперт?
— Я? — Я похолодел. У меня не было даже диплома училища. — Нет, просто чуть-чуть разбираюсь в этом…
Лётчик, фыркнул.
— Спрошу иначе: сможешь это починить?
— Ну, в теории, если бы у меня были материалы, оборудование и запчасти… — я начал перечислять, с недоумением глядя на расплывающуюся в улыбке морду лица.
— Отлично. Просто отлично. Эй, Петрович! Похоже, всё как мы и обсуждали! — Крикнула летун в открытый люк, из которого послышалось бульканье и недовольное бурчание.
— Ну, если такое дело, — Начал она но вдруг нахмурился, — Ты ведь работник порта?
— Нет. Точнее, не совсем. Скорее, ищу работу.
— Замечательно. Ты не пойми меня неправильно, но вышло так, что мы забыли принять в команду механика.
Я начал понимать куда ведёт этот разговор. “Работа в аеропорту — это, конечно, хорошо. Но если работодатель способен так сорить деньгами, предлагая обычную взятку… С другой стороны, обслуживание машин без диплома — грубейшее нарушение долбаных правил. И если хоть одна душа (если оные есть у представителей власти) узнает об этом, жить мне останется недолго.” Вслух же я заметил:
— И вам нужен бортинженер?
Мужик, помолчав пару секунд, громко икнул и, отхлебнув из фляги, продолжил:
— Да, верно, нам нужен бортэнж… Бортинж… В общем, нам нужен механик, чтобы чинить Бройлер в пути.
Я на минуту вспомнил свою каморку. Мое маленькое жилище вдруг показалось уютным и таким привычным местом. Потом я вспомнил про закончившийся газ, отключенное электричество и грязные стены.
— А, черт с вами! В смысле, я согласен.
— В таком случае, добро пожаловать на борт. Аэрофлот всегда рад новым копы… Рукам, — он поспешно поправился.
Плюсик уже не могу поставить, только в профиль.
Sigh. Уж сколько раз твердили авторам стимпанка — дирижабли НЕ швартуют к склонам гор!
Господа, ну поймите же элементарное! Дирижабль — это Очень Большой Флюгер. Под порывами ветра, даже гигантские «Гинденбург» и «Акрон» без рабочих моторов будут очень легко смещаться.
Дирижабль ВСЕГДА швартуется на большую открытую площадку, где у него есть пространство свободно вертеться. Обычно он цепляется носом за причальную мачту, и просто вращается вокруг нее — как Очень Большой Флюгер. Для ремонта, корабль затаскивают в эллинг.
Нормальная площадка для приземления дирижабля — это, скорее, озеро (плавучих эллингов было немало) чем гора.
Проще использовать обычные канаты.
А если у нас есть возможность оттолкнуться от поверхности земли, то дирижабль нам уже не нужен.
Наколдуем репеллерный луч (как в классическом «Баке Роджерсе» 1920-ых) и никакой нам дирижабль не нужен. На луче полетим.
Т.е. дирижабль либо привязывается капитально и хорошо, либо прячется в эллинг, либо швартуется к мачте.
А взлететь потом?
Установка «все летают на дирижаблях» уже требует, чтобы такие базисные вопросы были разрешены.
Вот только даже совершенно бесплатный газ никак не избавляет от проблем с парусностью и прочностью конструкции.Если уж дело дошло до такого издевательства над физикой, то зачем тут костыли в виде газа? Просто волшебный кристалл с отрицательным весом.
А говорящие лошади вас не смущают?
Причём эта конструкция собрана не из рельсов, а из специального профиля, состоящего преимущественно из отверстий для снижения веса:
И длина этой хреновины метров 200-250(для сравнения — атомная подводная лодка 949 проекта «всего» 155 метров). Прикиньте нагрузки на тоненький дюраль.
Какая там посадка в неустроенных местах, если оно может просто в воздухе сломаться от неравномерности давления воздуха?
Как раз с посадкой у дирижабля проще, чем у самолетов. Ему же не надо грохаться об твердую землю на скорости 200 км/ч.
в первом жене, во втором полёте долбанули об землю?Спасибо, посмеялся.
Для самолёта контакт с землёй на 200 км/ч — штатный режим эксплуатации, на который конструкция с самого начала рассчитана.
Для дирижабля «грохаться об твёрдую землю на скорости 200 км/ч» категорически запрещается, вот только любой неожиданный порыв ветра на посадке — и привет. Потому что запас прочности очень маленький.
Короче, все твои разговоры о конструкциях и штатных режимах имеют смысл только при сравнении конкретных образцов. Если у нас фантастический мир, набитый дирижаблями, то и характеристики у них должны оправдывать такое мироустройство, и уже задача автора показать это все так, чтобы выглядело достоверно. Принципиальной проблемы с посадкой дирижаблей нет.
Незачёт.
1) Нет причальной команды — некому подхватить тросы. Т.е. заниматься швартовкой приходится самой команде… а это значит, что приходится выпускать ЕЩЕ больше газа, когда они спрыгивают на землю.
2) Нет эллинга — сильный, порывистый ветер, гроза, град могут быть смертельно опасны для корабля.
3) Нет причальной мачты — сильный порыв ветра может просто переломить жестко привязанный дирижабль пополам.
4) Нет газового завода — при потере газа, пополнить запасы нечем.
Автору нашли и показали слабые места его творения. Дальше ему никто ничего не обязан. Работа редактора-корректора вообще-то платная.
Главное что он грохается об землю СО скоростью ~18 км\ч
Нам достаточно некоторого количества бочек с отрицательным весом, к которым будет привешиваться вся остальная конструкция с положительным весом.
Военным пределом стали 6500 метров статического и 7000 динамического потолка. Штрассер хотел, чтобы Y-серия могла выдать 8000 статического и 10000 динамического, но этих монстров строить у Германии уже не хватило ресурсов…
www.tomswift.info/homepage/skyway.html
Широкий луг, на котором в готовности бегает 100500 поньков причальной команды. Дирижабль зависает над лугом, подрабатывая моторами так, чтобы компенсировать ветер, постепенно стравливает газ, и над самой поверхностью сбрасывает причальные канаты. Причальная команда хватает причальные канаты, притягивает силой + весом дирижабль к земле, и затаскивает в эллинг.
Ну, или если есть причальная мачта, то все проще. Дирижабль подходит носом к причальной мачте. С дирижабля кидают трос, который подхватывают и прикрепляют к вращающейся верхушке причальной мачты. Дирижабль за трос подтягивают к мачте и закрепляют попрочнее. Все, дело в шляпе; дирижабль, как флюгер, свободно вертится вокруг мачты как бы ни менялся ветер.
Марширование на мышиных крыльях недалеко от этого ушло.
Насколько рандомны эквестрийские ветра?
А соседи по голове не настучат за контроль погоды на их территории?
Я бы предложил доказывающим несостоятельность дирижаблей в мире пони пересмотреть серию про Гильду, чтобы вспомнить, на чем там летала Пинки. И разобрать реалистичность этих способов передвижения для начала.
Алсо, судя по колесницам Принцесс, дирижабль могут тащить два пегаса. Они же могут следить за его расположением, чтобы ни обо что не.
Интересно, это органы управления такие, для красоты, или что?
Потому что у колесницы площадь любой проекции — единицы квадратных метров, а у дирижабля — сотни и тысячи. Со всеми вытекающими последствиями в виде ветрового давления.
И на тему дирижабля не маняврируй. Давление воздуха станет заметно далеко не сразу, и влиять оно будет на ускорение, а не на возможность сдвинуть. Тем более что, лол, дирижабли специально делают обтекаемой формы. Догадаешься, для чего? :)
В Эквестрии нет проблем с изготовлением очень компактных двигателей.
Так что это ещё очень большой вопрос, насколько то, на чём летает Пинки, приводится в движение мускульной тягой. Если даже в нашем мире двигатель и источник энергии вполне можно поместить внутри трубок велосипедной рамы.Маняфизика уровня ФоЁ.
Сила давления ветра на лобовую проекцию дирижабля — 5000Н, сила тяги двух пегасов — 2х1000Н.
Вопрос — в какую сторону полетит дирижабль?
Пруфы в студию.
И да. Если считать пегасьи крылья аналогом воздушного винта, то тягу в первом приближении можно считать прямо пропорциональной мощности.
Винт АВ-24АН способен дать тягу 14000Н при подводе мощности 960 лошадиных сил. С помощью элементарной математики получим, что 1 лошадиная сила обеспечивает примерно 14,6Н тяги.
Вывод: в задаче выше отдельно взятому пегасу подыграли раз в 500, завысив тягу и позволив маленькому пони развивать одним поясом конечностей мощность, которую лошадь примерно в 5 раз большим весом даёт двумя.
Спойлер
Один пегас с воздушным шаром за спиной. Гонится за Дэш, скорость которой определённо нехилая, и догоняет. Увеличим шар до дирижабля и количество пегасов пропорционально, да и качество до кучи.
1. Мегаупряжка не управляется, потому что пегасы путаются в постромках и мешают друг другу.
2. Ожидаемой тяги она не даёт, потому что выходная мощность не является арифметической суммой мощностей отдельных пони.
3. Жратва для пегасов и сами пегасы отжирают массу полезной нагрузки.
А что, четверо например это прям мега?
Красный кирпич не сереет а максимум покрывается въевшейся копотью. Серая кладка же и так серая. Как бывший житель очень похожего на стимпанк грязного города говорю.
Я почувствовал острую необходимость сообщить об этом, поскольку «посеревшие кирпичи» это тот ещё художественный кошмар.
Авторы, ну е-мае, вам писать больше не о чем? Не давайте упоротым технарям повода.
Извините, наболело :)
Можете заглянуть на фурри-ресурсы — там почти везде анатомия проклопана.
Поэтому, считая креатив УГ, я с вероятностью 95% не ошибусь, а в оставшихся 5% стресс-тест тоже не помешает.
Несомненно.Пруфы.
А ещё нужно выкладывать одну концовку фика по своему хедканону, которого никто не знает.Фикрайтеру Васе до Пикассо — как до Китая на пониженной передаче.
Фикрайтер Вася может и переплюнуть Пикассо, но не потому что гений, а потому что ещё более двинутый на голову. Сюрреализм (и ему подобные) — плод болезни, а не произведение искусства. Пикассо никто не критикует, потому что это всё равно что мёртвому припарки.
накипело...
Чёт вспомнил, как ты поставил в минус Ккат то, что она не стала мерять тёмную магию ядерными полигонами, сознательно или нет.
На самом деле, как раз разговоры о технике — штука интересная. Проблема скорее в том, что вместо реальных проблем произведений — персонажей, сюжетных поворотов, атмосферы, языка, и т.д. — разбирается только всякая хрень вроде бутылок и цвета стены.
К сожалению или к счастью, не под каждым )