Последний фанфик - глава 15

 
Внимание! Нецензурная лексика!

День сурка

Mylène Farmer — L'Âme-Stram-Gram

Метель била в лицо колючими хлопьями. Свет фонарика от мобильника выгрызал из студёной мглы клочок тропы. Я брёл через заснеженное поле, пригибаясь под ударами ветра. В руке изредка дзынькал кулёк с бутылками.

Кажись, я таки проснулся. Бред-то какой, а? Всё это был просто бред! Надо слазить с валиума — да-да, чувак, пора себе признаться, что ты конкретно подсел на это дерьмо. Так феерично и надолго ты ещё не улетал. Да и с бухлом завязывай, если уж на то пошло. Допился ведь до розовых поней — так и в дурку попасть недолго. Вот и сейчас перегар такой, что снег плавится. Пройди реабилитацию и вернись в проект. А не примут — найди новую работу. Так даже лучше: быстрее забудешь всю эту хренотень с рогатыми кобылами. Будь мужиком, блеать! Найди себе бабу и заживи сытой, размеренной жизнью городского ублюдка. Что ещё нужно, чтобы спокойно сдохнуть?

Тропинка исчезла в снежном сугробе.

Бля, что-т не пойму, куда я зашёл-то? Угораздило заблудиться в своём районе! Из-за метели нихера не видно. Руки стынут, ног уже не чувствую, в груди как будто засел осколок стекла. Похоже на пустырь за строящейся высоткой в конце улицы. Так и есть: вон из снега торчит остов разбитого форда. Значит, скоро выйду на дорогу, а там через пару кварталов мой дом.

Дрожащий круг света наткнулся на очертания белой фигуры.
– Здравствуй, Анон.

Я молча смотрел на неё, слегка пошатываясь. В голове воцарилась звенящая пустота.

Селестия шагнула мне навстречу.
– Пожалуйста, прошу тебя, не думай так. Мы — не фантазия, мы — живые, мы — существуем! Когда ты так думаешь, я чувствую, как мир тает.

Пар от её дыхания на лету превращался в ледяные искорки. Снежинки в реющей на ветру гриве сверкали алмазной россыпью, ресницы покрылись серебряной патиной. Я смотрел на неё и вспоминал, как она обнимает меня мокрыми крыльями в бассейне. А потом отталкивает. Желчь поднялась со дна замёрзшей души.

– Думаю как?
– Думаешь, что мы — плод твоего воображения, отравленного наркотиком. Это не так. Прошу тебя…
– А если вы — действительно мой бред? – съязвил я. – Вот сейчас протрезвею, и ты исчезнешь.

Порыв вьюги скрыл аликорницу в вихре снежинок. Её очертания расплылись во мгле.

– Эй, постой! Ты куда? Я пошутил! Погоди, не исчезай! Стой! Не оставляй меня здесь!!! Я пошутил!!!
Я побежал вперёд, поскальзываясь и падая, всхлипывая и роняя бутылки в снег.
Мобильник выскользнул из руки и затерялся где-то позади светящимся пятнышком. Я бежал наугад в темноту неожиданно долго, как мне казалось, целую вечность.
Меня покинула всякая надежда, я бежал, куда глаза глядят, просто чтобы не останавливаться. Я знал, что пока я бегу — я верю, что мне всё это не привиделось, что в моей жизни действительно была чудная белая лошадь с рогом и крыльями.

Золотой столб света разделил тьму надвое, осветив белоснежную фигуру. Луч исходил из рога аликорницы, прогнав прочь снег и метель. Магическое сияние окрасило гриву и хвост Селестии в розоватый цвет. Добежав до аликорницы, я уткнулся лицом ей в шею.

– Ты напугала меня! – пожаловался я ей. – Не исчезай больше!
Аликорница прижала меня к себе крыльями и устало усмехнулась.
– Мне трудно удерживать тебя с собой, когда ты так пьян. Но я постараюсь. Только будь так добр, не считай меня наваждением. Скорее, наваждение вот это всё, – она обвела крылом поле вокруг. – И мне нужно поскорее забрать тебя от него. Пока оно не забрало тебя у меня.

Вьюга билась о границу освещённой зоны в яростном бессилии. Селестия коснулась меня своим носом. Я почувствовал, как холод постепенно уходит. От аликорницы исходило тепло, мои руки и ноги вскоре согрелись, а тело перестал бить озноб.

– Знаешь, я всё думал над твоими словами тогда. Ну, ты помнишь… В бассейне. Они всё ещё в силе? Я могу быть хотя бы твоим другом?

Аликорница тихо засмеялась, защекотав мне ухо.
– Мой глупый-глупый маленький человек! Ты им и был с самого начала, когда не бросил меня в руинах замка. Официальное объявление дружбы — всего лишь повод выпить вина после хорошей встречи.
Я перестал чувствовать метель и стужу. Я обнимал аликорницу и мне было хорошо.

Где-то вдали, на пределе слышимости послышался стук.

– Времени осталось немного. Мне надо, чтобы ты запомнил одну вещь.
– А?
– Ты должен довести расследование до конца. Невзирая ни на что. Что бы ни случилось со мной, тобой или кем-либо ещё. Судьба Эквестрии висит на волоске.
– Я доведу! Обещаю! Но что может случиться с тобой, Сел?

Стук стал громче.

– Ничего. Всё в порядке, Анон. Мы ещё выпьем вместе не один бокал вина — ты только не убегай сразу после первого! – Селестия слабо хохотнула, пошатнувшись в моих руках.

 

 

Я сжал объятия, чтобы удержать аликорницу. Та напрягла ноги и выровнялась.
Тёплое дуновение взъерошило мои волосы.
– Возвращайся, Анон, – шепнула Селестия. – Ты нужен Эквестрии.
Я поднял голову.

При расставании в Кантерлоте у аликорницы глаза были красные, как от сильного недосыпа. Сейчас же тонкие жилки в глазных яблоках превратились в чёрные трещины, наполненные свернувшейся кровью. Я завороженно всматривался в этот ужас, пытаясь понять…

…

Тук-тук-тук.

Я заворочался в постели, стараясь удержать ускользающий сон. Потянувшись за одеялом, рукой упёрся во что-то тёплое.

Тук-тук-тук!

Я с удивлением обнаружил рядом с собой сопящую розовую пони, кудряшки гривы которой разметались по всей подушке.
– Ты кто? – тупо уставился я на неё. Голова гудела и раскалывалась. В горле открылся филиал ада, черти весело жарили шаурму, установив жаровню на язык и сливая отработку прямо в глотку.

Пони почавкала спросонку, пошарила по кровати копытом и, не открывая глаз, завернулась в одеяло с головой, совершенно сдёрнув его с меня.

ТУК-ТУК-ТУК!

– Что за ерунда? – Я схватился за голову, пытаясь не дать ей взорваться. Потом глянул вниз и схватился за другое. – Что за херня?!!!
Я вскочил в спешке и принялся одеваться.

БАЦ-БАЦ-БАЦ!!!

– Уже бегу!
Одевая штаны, я попрыгал к двери на одной ноге. На пороге стояла серая пегаска с косящим взглядом.

– Привет, Анон. Тебе корреспонденция, – пегаска порылась в сумке и выудила зубами пухлый пакет.
– «Особенности поведения, питания и размножения приматов», – прочитал я на стикере.
– Упс! Ошибочка! Это для Твайлайт, – пегаска забрала пакет и выудила из сумки конверт. – Вот. Распишись в ведомости получения, пожалуйста.
Вручив конверт, пегаска улетела. Я присел на крыльцо, яростно массируя виски и вспоминая вчерашнее…

***

Солнечный лучик настойчиво пробивался сквозь плотно сомкнутые веки. Ветерок щекотал уши и шуршал занавесками открытого окна. Я раскрыл глаза, в который раз наслаждаясь ясной головой — роскошью, недоступной мне за годы недосыпа в прошлой жизни. Краем уха услышал тихое шушуканье в саду.
Нацепив на ноги сандалии, подошёл к окну. Благоухание заброшенного цветника щекотало ноздри. Потревоженная стрекоза сорвалась с подоконника. Я набрал в рот воды из кувшина, прополоскал рот и выплюнул в окно. В ответ мне с попутным ветерком прилетела бумажка и прилипла к фейсу. Я скомкал её и машинально положил в карман.

Дом, который я арендовал под жилье, был в прошлом жилищем путевого обходчика. Небольшое добротное здание расположилось на окраине Понивилля, в конце заброшенной железнодорожной ветки. Большой ларь в сенях был забит огромными ключами для подтяжки гаек, молотками, керосиновыми фонарями и пожелтевшими расписаниями движения поездов. Прямо под окном в траве утопали ржавые рельсы, уводящие в глубину сада, в приземистую кирпичную будку с массивными воротами. И вот из этой-то будки отчётливо раздавалась перебранка.

…

– Но нигде не сказано, какие частицы надо ускорять! Мне за эти самоцветы от сестры влетит!
– А ты как думаешь, Свити? Если бы это были простые частицы, всяк дурак мог бы их ускорить и получить ответ на всё, что хочешь. Нет! Частицы должны быть особенными! Самыми особенными, какие только есть у каждого! С которыми жалко расстаться! Вот, к примеру, Биг Мак ускоряет вольт-яблоки — и он знает, как приготовить из них особенный вольт-сидр, который больше никто не сделает.
– Эээ! Это что же получается? Выходит, зря я яблоки притащила? Нам же не сидр нужен?
– Нибаись, Блум! Мы ж не про сидр будем думать! Твайлайт говорила, если чётко думать о чём-то, то ответ на то и получишь. Вот и будем думать про то, куда деваются пони. И ответ получим, и кьютимарки заодно! А если хватит фейерверков, так я ещё пару вопросов додумать успею.
– А, по-моему, ты перепутала, Скуталу. Мыслью направляется заклинание Прозрения. А ускоритель просто сталкивает частицы для получения магической энергии. И Мак, кстати, яблоки не ускоряет, а перегоняет. Мне сестра говорила.
– Эээ! Я не собираюсь ни с чем сталкивать свои яблоки! И перегонять тоже! Давайте лучше их съедим.
– Тише, поняши! Нас могут услышать! Зачем сейчас спорить о том, о чём мы уже спорили вчера и позавчера?
– Тебе легко говорить, Ску! Ты никакой своей особенной частицы не притащила! Давай мы твой скутер к ускорителю пришпандорим?
– Не-не-не, никакой моей частицы и не требуется! Сколько раз повторять, Блум, — я и буду своей собственной частицей! Всё равно кому-то нужно думать вопрос для ускорителя.
– Так причём тут ускоритель, Ску?! Говорю ж, это для заклинания Прозрения…

…

Я захлопнул окно. Опять детвора играет. Я уже несколько дней, возвращаясь от Твайлайт, слышал из этой будки возню и жеребячьи голоса. Раненько они сегодня начали, однако.

Вот уже неделю я жил в Понивилле, вникая в суть исследований книгоежки. Для лучшего понимания аспектов магии, единорожка даже попыталась обучить меня нескольким простейшим заклинаниям, от чего я вежливо отказался. Хватит с тебя магии, Анон! Не хватало тебе ещё потом улепётывать от разъярённых жителей разрушенного Понивилля!
Поэтому большую часть времени я занимался тем же, чем и в Кантерлоте: после утренних посиделок у библиотекарши просто гулял по городку, который уже успел мне понравиться до тихого всхлипывания. Чистые мощёные улочки, опрятные, с ярко выраженной индивидуальностью домики, центральная площадь с ратушей напоминали мне уютные кварталы старого Таллинна.

Закрыв дверь, я отправился в город.

…

– Ты не понимаешь! Магия подобна струе воды, исходящей из садового шланга. А заклинание — рисунок на песке, который можно нарисовать этой струёй. Представь себе, что случится, если неопытный или слабый маг обретёт власть над мощным источником магии?
– Ну, если продолжить аналогию с садовым шлангом — струя воды сметёт весь песок и может облить всех рядом присутствующих.
– Правильно! – единорожка кивнула. – А ускоритель — это даже не шланг, это пожарный брандспойт. Тебя сожгёт магией, если я попытаюсь применить заклинание Прозрения на тебе, усилив его ускорителем. Даже не проси!
– А ты неопытный маг? – парировал я.
– НЕТ!.. У меня есть диплом об окончании кантерлотской школы для одарённых единорогов, я получила степень магистра по Теории Прикладного Полёта, я победитель четырёх магических олимпиад и личный ученик её Высочества, принцессы Селестии. Я не могу быть неопытной! Но ускоритель… Это очень мощный инструмент. ОЧЕНЬ… Я не могу рисковать. Неделю назад, в последнем эксперименте по делению м-частиц, он выжег пещеру на три сотни футов в направлении фокусировки! И выжигал бы и дальше, но резонаторные рубины сгорели на второй секунде работы. И это не потому, что я не умею контролировать магию — НЕТ!
Твайлайт начала в возбуждении ходить по читальному залу.
– У меня недостаточно сил для контроля столь мощной энергии. И мне НЕ СТЫДНО в этом признаться! Я всего лишь единорог, не то, что некоторые! Мощнее ускорителя только магия аликорнов и Элементов Гармонии. Если бы я была аликор… Ай!

Твайлайт, погружённая в свои мысли, не заметила вылезшего из своей корзинки зевающего Спайка.
– Элементы-шмелементы, – проворчал Спайк, выкарабкиваясь из-под Твайлайт. – Доброе утро, Анон. Твай, ты не ушиблась?
– Дет, всё в порядке, – Твайлайт потирала ушибленный нос.
Дракончик кивнул и пошёл по направлению к уборной. Я смочил запасной носовой платок в кувшине с водой и приложил к носу единорожки.

– Я всегда буду оставаться в тени, – хлюпала книгоежка. – Мне не хватает сил, чтобы воспользоваться всеми знаниями, которые я освоила. Ведь даже заклинание «Последнего Шанса» я нашла!
– Ты?!
– Наверняка Селестия даже не упомянула меня! Она отстранила меня от участия после первой, неудачной попытки. А ведь это заклинание третьего уровня сложности! Магов, способных его произвести, в Эквестрии не больше полудюжины! И даже то, что меня заменили самим Дискордом, говорит о его сложности!
– Может, тогда ты скажешь, что в нём пошло не так? Я так понимаю, вот в ту воронку, что стащила меня с крыши, должно было затянуть сверхаликорна?
– Не скажу. Заклинания Стар Свирла Бородатого если срабатывают, то без ошибок.
– Если только их правильно вызывают, – пробурчал Спайк, возвращаясь в корзинку.

Я озадаченно взглянул на единорожку.
– Эмм. Что он имел ввиду?
– Ну, – Твайлайт смутилась, – заклинание сработало со второй попытки. В первый раз мы попытались вызвать его в кантерлотском замке. На мгновение появился какой-то смутный образ и всё. Мне стало понятно, что Свирл не зря упоминал в предисловии к заклинанию место концентрации силы. Знаешь, Анон, магия пронизывает мир подобно паутине, она неоднородна. В месте, где проходит магическая силовая линия, в заклинание можно вложить гораздо больше энергии. А на месте пересечения таких линий эффект возрастает многократно — пропорционально количеству силовых линий, образующих узел. Так вот, замок Сестёр был построен как раз на месте крупнейшего в Эквестрии узла. Через кантерлотский же замок же вообще не проходят силовые линии — он просто расположен над местом пересечения крупнейших торговых путей. И потому для второй попытки пришлось рискнуть и отправиться в руины замка Сестёр в Вечнодиком лесу. Хотя они уже в то время были очень опасным местом. Мне известно, чем всё закончилось, – единорожка опустила голову.
– Да, завершилось всё препаршиво. Принцесса Луна сказала, лучше бы её обратно на луну закинули.

Книгоежка с жаром закивала.
– И я её понимаю! Не каждый может справиться с потерей близкого друга или своего особенного пони. Вот у тебя, Анон, есть своя особенная пони?
– Нет. И заводить не собираюсь!
– Упс! Эмм… А друзья?
– У меня был друг. Упал с крыши дома два месяца назад.

Уши единорожки опустились.
– О, мои соболезнования! Друзей терять тоже тяжело. Когда два месяца назад, после неудачи первой попытки сотворения «Последнего Шанса», я рассорилась с Селестией, мне было так плохо, что я рыдала два дня не переставая!
– Всё в порядке, Твайлайт. Как бы то ни было, я готов рискнуть. Зекора сказала, что Великое Откровение мне не повредит, и я ей верю. Я должен сам увидеть этот хренов квадрат Малевича! И не просто увидеть его, а рассмотреть, что скрывается за ним! Рэрити не смогла подойти к нему — к счастью, силы заклинания не хватило. Для того, чтобы я смог подойти вплотную, надо усилить заклинание по максимуму. Если проблема только в твоей неопытности, я попрошу Селестию проконтролировать эксперимент. Не думаю, что она откажет — иначе ей вообще не было смысла тащить меня сюда.

– Да, это вариант, – единорожка не выглядела обрадованной. – Потому что с принцессой Луной нам совсем не светит, а у Кэйденс магия очень… эмм… специфическая.
Твайлайт покраснела и пробормотала нечто вроде: «кстати, это идея…».

– Вот и отлично. Итак, на чём мы остановились? Я уговариваю Селестию помочь тебе с заклинанием Прозрения, усиленным ускорителем. Мы проводим эксперимент, я рассказываю, чего там увидел, а дальше по обстоятельствам. Годится?
– Ага. Только надо дождаться нового ускорителя взамен сгоревшего. Да, и ещё… Вообще-то, принцесса Луна запретила мне экспериментировать с заклинанием Прозрения.
– Ерунда! Там стоит запрет только для пони. На приматах Луна экспериментировать не запрещала.

…

Вырвавшись от всезнайки на свежий воздух, я направился в центр. Пробежавшись взглядом по заголовкам вчерашнего «Понивилль Экспресс», сплюнул в сердцах.

«Чужестранец-примат разбил сердце нашей обожаемой Селестии! Двор в отчаянии — принцесса не спит уже больше недели! Врачи продумывают схемы радикальной терапии! Дипломаты намекают, что дееспособность дневной главы диархии находится под сомнением…»

Папарацци хреновы!
У меня засосало под ложечкой. Понятно, что писаки преувеличивают. Но всё же… Всё же надо черкнуть коняге письмо. Спросить, всё ли в порядке?

Скупившись на рынке продуктами, я повернулся было возвращаться, когда заметил в боковом переулке знакомую поняху, озабоченно почёсывающую лоб. Рядом с ней стоял дюжего вида жеребец с непроницаемым выражением на морде. Парочка была окружена раскатившимися яблоками. Тут же стояла тележка с развалившейся осью.

– Привет, Эй-Джей! У тебя проблемы?
– Привет, сахарок, – озабоченно поприветствовала меня фермерша. – Да, и ещё какие! Большой Мак, лягать его тудыть, перестарался. Уж сколько раз я ему говорила не перегружать тележку, она и так старая. Дак нет, каждый раз: «Ну давай ещё ведёрко»! Вот и додавакалась!

Жеребец хихикнул в сторону, прикрывшись копытом. Эпплджек обернулась на звук, и он моментально принял отсутствующее выражение, жуя травинку.

– А ты, Большой Мак, вместо того, штоб хихикать, лучше б тележку починил. Уже полдень! Не успеем распродать яблоки — придётся домой везти. И можешь быть уверен, бабуля тя за это по головке не погладит!

Я присел перед тележкой на корточки. Так я и думал: ось сломалась в самом нагруженном месте, в центре у шкворня. К счастью, деревянная балка треснула неровно, сломанные части можно было скрепить вместе парой обжимных хомутов.

– Думаю, я могу починить телегу. Только больших нагрузок эта ось уже не выдержит. Но до фермы худо-бедно доедете.

Эпплджек с сомнением посмотрела на меня.
– Хошь сказать, ты в Кантерлоте у Селестии под крылышком телеги чинил? Или Рэр сбрехала про Селестию?

Я мысленно ругнулся на языкатую единорожку и молча достал из внутреннего кармана куртки пенал с инструментами.

…

Собрав пожитки, я потолкал тележку назад-вперёд.
– Готово. Принимай работу, хозяйка!

Эпплджек присвистнула и стиснула меня в сокрушающих объятиях.
– Спасибо, сахарок! Ты не представляешь, как ты нас выручил! Стыдно сказать, но в последнее время дома ни бита: дела идут совсем паршиво. Продаём почти што задаром, лишь бы брали.
Кобылка строго посмотрела на брата.
– А перегруза не будет, половину товара Макинтош на себе дотащит.

Эпплджек носилась по переулку, собирая яблоки. Красный жеребец подмигнул мне, скосив глаз на Эпплджек и медленно оттеснил меня за телегу. Отвернув край дерюги, он достал брезентовый подсумок, вытащил оттуда плоскую флягу и протянул мне.

– Этой… Бери… Сам делал… Ток не говори никому, лады?
Я кивнул и сунул флягу за пазуху. Биг Мак молниеносно накрыл дерюгой подсумок и через мгновение за телегу заглянула Эпплджек.

– Чегой-то вы тут скрытничаете, а?
Мак невозмутимостью мог бы посоперничать с кирпичной кладкой стены напротив. Я неопределённо пожал плечами. Поняха подошла ко мне, неся на спине корзинку яблок.
– Бери, сахарок. Для тебя — самые отборные. И помни: в «Сладком яблочке» тебе всегда будут рады!

Телега с яблоками укатилась по направлению к рынку. Я проводил её глазами, чувствуя голод и удовлетворение от сделанной работы — именно в такой последовательности.
Яблоки Эпплджек лишь раздразнили аппетит, поэтому я прошёлся взглядом по вывескам переулка и в дальнем закутке таки обнаружил жестянку, на которой лежащая на спине пони держала всеми четырьмя ногами бочонок, из которого лилось ей прямо в рот. «Развесёлая П-п-пинки» — объявляла вывеска.

Ну что же, Анон, если тебе повезёт, ты найдёшь тут пару блюд без травы!

…

Внутри царил полумрак. Свет из небольших круглых люков в крыше падал на посыпанный опилками пол. Над барной стойкой в зал выходили окошки съёмных комнат. Там же, между окнами, висели большие часы в форме надувного шарика. Несколько посетителей оживлённо болтали за столиками, время от времени отпивая из громадных деревянных кружек. Чокнутые пони зачем-то приделали кружкам ручки, хотя держали их исключительно двумя копытами в обнимку.
Единственный более-менее свободный столик был в углу, за древним музыкальным автоматом.

– Свободно? – спросил я у пони, сидящей за столиком.
– Да-да, конечно, – пробормотала розовая поняха, глядя в кружку. Рядом с ней стояла внушительных размеров пузатая бутылка с надписью «Ром» на пыльной этикетке. Пони подвинула табуретку, освобождая мне больше места. Я присел напротив и начал просматривать меню.

– Пирог с грибами, яишницу и чизкейк, – сообщил я подошедшей официантке.
– Советую выбрать салат «по-кантерлотски», – так же убито пробормотала моя соседка по столу. – Очень вкусно. Копыта оближешь. И мягкий, как подушка, к тому же.
– И салат «по-кантерлотски», – добавил я к заказу я, удивляясь, причём тут подушка?

 

 

…

Я ел.
Поняха мрачно смотрела на меня, положив голову на стол. Мне стало неловко от её тяжёлого взгляда и я попытался завести разговор.

– Вы, наверное, ждёте кого-то?
– Неа.
– Просто обедаете?
– Неа.
– Просто сидите и мрачно смотрите на меня?
– Неа.

Хм, а эта пони не из разговорчивых.

– А что же вы делаете?
– Веселюсь, – мрачно заявила пони.
– Если я вас достал, то так и скажите. Извините.

Вот так и пытайся кому-то помочь, Анон! Благими намерениями…
Я продолжил есть молча.

Неожиданно пони улыбнулась и подмигнула мне. Её сморщенная мордочка разгладилась и стала весьма милой.
– Привет, Нон-нон!
Вот дискорд! То есть, чёрт! Обитатели этого городка в который раз поражали меня своей проницательностью. У меня на лбу написано, что ли?!

– Мы с вами раньше встречались?
– Неа! – пони улыбалась уже широкой улыбкой от уха и до уха. – Это моя пинки-чуйка! Она вернулась!!! И поэтому я знаю, что тебя зовут Нон-нон и ты айтишник, и ты водишь ниссан-пикап! А раз ко мне вернулась моя чуйка, то это значит, что ко мне вернулась правильная Пинки! А неправильная Пинки, готовящая НЕПРАВИЛЬНЫЕ КЕКСИКИ, ушла! И это просто здорово!!!
Пони подняла голову со стола и села на табуретке прямо.
– А кто такая ниссан-пикап? И куда ты её водишь? А меня туда сводишь?

Я немного офигел от напора эмоций и прорицательских способностей поняхи. Официантка, принёсшая счёт, вывела меня из ступора. Я потянулся было за деньгами, но моя соседка меня опередила.

– Оставь, Салвер. Ему за счёт заведения.
– Ясно, мисс Пинки, – официантка кивнула и ушла.
– Чего-о-о? Так это твой бар?
– Агась, – поняха развела копытами. – Надо же мне было чем-то заниматься после увольнения от Кейков? Ты даже не представляешь, в какой депрессии я была! Я даже смотреть на кексики не могла, не то, что готовить их! Этот дискордов сон этого дискордова заклинания этого дискордового Стар Свирла выгнал из меня прежнюю Пинки и заменил другой, неправильной. Можешь себе представить, – Пинки понизила голос до шёпота, – мне приснилось, что я готовила кексики из пони! Я готовила кексики из своей лучшей подруги Рэйнбоу Дэш!!! Я разрезала её на мелкие кусочки!!!
Говоря это, кобылка оттянула передними копытами нижние веки, став похожей на маньяка.

– Тихо-тихо, – я оглянулся на посетителей. Поняху определённо надо было успокоить: шёпот Пинки, наверное, был слышен даже на улице. – Не вспоминай опять. Давай лучше выпьем на брудершафт. За знакомство.
– Агась! – согласно кивнула пони, придвигая ко мне бутылку. – Хотя ты и так уже знаком со мной, глупенький Нон-нон, я не прочь, чтобы ты познакомился со мной ещё раз!

Ну да, поняха меня таки уела, я знал ТУ Пинки из сериала. Но, дискорд меня побери, откуда ЭТА Пинки могла это знать? Махнув рукой на попытки разобраться, я отодвинул бутылку и сунул руку за пазуху.

– У меня есть идея получше, – на свет показалась фляга Большого Макинтоша.
– Ух ты-ы-ы! – Пинки понюхала горлышко. – Чем ты удружил Маку, что он поделился с тобой своим супер-дупер-сильным вольт-яблочным сидром, сделанным по секретному рецепту семьи Эпплов?
– Починил телегу. Только молчок про самогон, раз уж ты в курсе, – я разлил сидр по чашкам.
– Да ты что?! Чтоб я разболтала главную тайну Биг Мака, про которую не знают целых две пони в Понивилле? За кого ты меня принимаешь? – зашипела Пинки. Она незамедлительно прочертила копытом крест у себя на груди, проговорила какую-то непонятную скороговорку и в конце ткнула себе копытом в глаз. После чего залпом опустошила чашку.

Сидр Биг Мака на вкус был безобидным, чуть забродившим яблочным соком. Я опорожнил свою чашку и заявил Пинки:
– Эт-то ты наз-зваишь с-суфер-д-дуфер-с-сильн..?

?!!!

Язык повиновался мне с трудом. Я с удивлением посмотрел на кружку. И увидел вместо неё две. Кружки. И две руки. А когда я поднял голову, то увидел напротив полторы Пинки Пай.

– У тебя такая смешная мордочка! – захихикали Пинки, покачиваясь. – Как будто ты подкову в пироге обнаружил. Ик! Или Селестию в ванной.

Это сравнение пробудило во мне полузабытое воспоминание.
– Эмм… Скажи-ка мне, мой друг П-п-пинки… Легенда про фаэри — эт правда?
– Какая из? Их много, вообще-то. Ик!
– Про принцесс. Про то, что они фаэри, спустившиеся с неба во плоти, чтоб помогать пони управлять Эквестрией?
– Нон-нон, – захихикала Пинки, взъерошив копытами розовые кудряшки и попытавшись соорудить из них бороду, – если бы я могла ответить на этот вопрос, то я была бы не Пинки Пай, а Стар Свирлом Бородатым, не меньше. Моё пинки-чутьё не работает по заказу. Ик! Я не могу проверять правдивость детских сказкок, мифов и историй. А почему тебе интересна эта тема? Ик!
– Да так. Всё думаю, насколько это одиноко — быть бессмертной в мире смертных. Когда сам никого не любишь, и тебя никто не любит…
– Ты что-о-о! Нельзя любить фаэри! Она похитит твоё сердце, и ты будешь искать её, пока не… – Пинки погрузилась мордочкой в так и не съеденный салат «по-кантерлотски» и захрапела.
– Пока не умру?
– Нет, глупенький, – пробулькала Пинки из миски. – Пока не найдёшь.

Моя голова также неодолимо клонилась вниз. Затея распить флягу маковского сидра была явно провальной. Из последних сил цепляясь за ускользающее сознание, я положил уснувшую кобылку на пол и пошарил по карманам. Найдя салфетку, прилетевшую ко мне утром из сада, достал её и вытер Пинки мордочку. Присев рядом, я скомкал бумажку снова и кинул её в мусорное ведро. Бумажный шарик ударился о бортик и отскочил к моей ноге. Я заметил на салфетке часть рисунка.

Развернув бумажку из любопытства, я увидел корявое изображение некой бочки, из которой торчала голова пони. К бочке были пририсованы ракеты, из которых вырывалось пламя. Увенчана была бочка неровной надписью: «УСКАРИТЕЛЬ КМК-1». Стрелочка, указывающая на ракеты, утверждала, что это «РАЗГОННЫЕ СТУПЕНИ ИЗ ФИЕРВЕРКОВ». Голова пони обозначалась стрелочкой, как «СКУТАЛУ И ДР. АСОБ. ЧАСТИЦЫ». В низу листочка была приписка: «запуск ускарителя ровна в 6 вечера».

Холодок незаметно прокрался мне в душу и прояснил мозги. Я кинул взгляд на часы на стене. Было без десяти шесть.

Бля!

Земля брыкалась подо мной и выкидывала лихие коленца. Я кинулся на улицу, переворачивая стулья и извиняясь заплетающимся языком. «Эй, красавчик, под ноги гляди, лягать отца твоего… !» – заорала мне вдогонку нетрезвая кобыла с виноградной гроздью на крупе. Хлопнув входной дверью бара, я попытался проскочить между двумя фонарями.

БАМММ!!!

Очнулся я сидящим у фонарного столба, сквозь который только что пытался пробежать. Возле меня хлопотала Пинки, прикладывая к моему лбу мокрую тряпочку.

– Судя по тому, как ты стремительно сбежал не попрощавшись, у тебя от меня проблемы, – заметила с укором кобылка. – Странно, мы, вроде, только сегодня познакомились.
– Пинки, – несчастным голосом сообщил я ей. – Если я до шести не окажусь дома, проблемы будут у одной маленькой пони. Очень большие проблемы.
– Хм, – кобылка через окно посмотрела на часы в баре. – Тогда нам надо поторопиться! У нас есть шесть минут!
– У нас?

Пинки молча поддела меня носом и с неожиданной для такой маленькой лошадки силой буквально закинула к себе на спину. От тяжести поняха крякнула и присела, но, к моему великому удивлению, всё же выдержала нагрузку.

Вся последующая дорога до моего дома была быстрой и мучительной. Я практически лежал на лошадке, обняв её за шею руками и стуча по мостовой пятками, а по холке зубами. Розовая кобылка передвигалась какими-то сумасшедшими прыжками, отталкиваясь от земли всеми четырьмя копытами одновременно. Прыжки были не вполне ровными — надо полагать, сидр Биг Мака ещё не выветрился из кудрявой головки — и иногда мы впечатывались боками в стены домов, фонари и витрины магазинов. Один раз даже сиганули мимо моста в реку. Сопровождалось всё это моими отчаянными ругательствами и дикими взвизгиваниями моего безбашенного скакуна. Так или иначе, следуя моим указаниям, Пинки пересекла город за удивительно короткое время.

Но недостаточное.

Меткоискатели, дискорд бы унял их активность, выкатили из кирпичной будки ржавую дрезину. Она гордо высилась на рельсах посреди сада, увенчанная громадной бочкой из-под кваса и направляющей мачтой. Бок бочки был украшен неровными белыми буквами: «КМК-1». Из бочки выглядывала в роллерском шлеме оранжевая пегаска-жеребёнок. Низ аппарата опоясывали не то бидоны, не то огнетушители, повёрнутые узким концом к земле. И вот к ним-то от мачты тянулись ниточки бикфордовых шнуров, по которым весело бежали огоньки. Неподалёку сидели ещё два жеребёнка — жёлтого и белого цвета. Малышня, зажмурившись, прижала копыта к головам и усиленно изображала работу мозга.

 

 

– Сто-о-ой! – заорал я. – Выпрыгивай из бочки!!!
Кобылка-пилот улыбнулась и постукала копытцем по шлему, показывая, что не слышит меня.
– Выпрыгива-а-а… – мой крик утонул в рёве рвущихся фейерверков.

Удивительным было то, что несмотря на хлипкость и несбалансированность конструкции, агрегат всё же начал взлетать. Извергая фонтаны разноцветных искр и дыма, бочколёт преодолел мачту и поднялся было над крышей дома, когда одна из разгонных ступеней оторвалась от его борта и отправилась в самостоятельное путешествие. Аппарат резко накренился и принялся падать по параболе, постепенно разгоняясь оставшимися ступенями. Пегаска-пилот обеспокоенно что-то нажала внутри. Из бочки с хлопком выстрелил парашют, раскрывшись белоснежным цветком. К сожалению, из-за движения бочки носом к земле, парашют прибило к реактивным соплам, где он немедленно сгорел. Унылая мордочка пегаски свидетельствовала, что такой вариант развития событий она не предусмотрела. Я же мог только бессильно наблюдать, как первая в истории Эквестрии пилотируемая ракета терпит крушение.

 

 

Радужногривая пегаска молнией пересекла курс падающего аппарата и выхватила пилота из бочки. Вместе они скрылись за горизонтом под восторжённый писк оранжевой поняхи. Через пару мгновений пылающий бочколёт ухнул в дальнем конце сада. В воздух поднялись горящие обломки, послышались хлопки и взрывы догорающих движков. В конце-концов, наступила тишина, изредка прерываемая треском пламени.

– Эмм… Уже можно открывать? – лимонная поняшка отняла копыта от висков и открыла глаза. – Ух ты-ы-ы! Он всамделишную работает! Слышь, Свити, ускоритель Скуталу сработал!
Кобылка ткнула в бок белоснежную пони-единорога. Та раскрыла глаза и осмотрелась.

– Смотри, вот те и ответ на вопрос, куда деваются пони!
– Где? – единорожка начала оглядываться.
– Да ты не туда, ты сюда смотри! Вишь, прямо перед тобой! – жёлтая ткнула копытом прямо в меня. – Вот! Его тут до икс-пи-ри-мен-та не было. А терь он есть! Значит, это и есть ответ! Смекаешь?
– И что? Я всё равно не пойму, куда деваются пони? И куда пропала Скуталу?
– Я их ем, – зверски ухмыльнувшись, сообщил я кобылкам. – Мне нравятся пони. Особенно я люблю непослушных жеребят.

Две поняшки хлопали глазами и некоторое время сидели смирно, переваривая информацию. Потом они, как по команде, сорвались с места и, пронзительно пища, пропали из виду.

***

Со скрипом восстановив в памяти предыдущий день, я встал с крыльца. Взгляд упал на конверт, машинально свёрнутый трубочкой в кулаке.

Кому: Человеку Анонимусу, Понивилль.
От кого: Кантерлот, Дворец, Королевский Секретариат Её Высочества, Дневной Главы Диархии, Принцессы Селестии.

Приветствую тебя, мой маленький человек!
Очень позабавил вид твоего письма: считаю оформление текста отпечатками копыт твоих друзей весьма оригинальной идеей! Рада, что ты налаживаешь контакты с местными кобылками. Судя по некрупным узким очертаниям и прилипшему к оттиску голубому волоску, ты познакомился с некой пегаской, чья скорость делает её одним из самых быстрых летунов Эквестрии нашего времени. Поздравляю с удачным выбором!

Чудесно, что исследования сдвинулись с мёртвой точки. В то же время готова грызть себя за круп от досады за свою сестрицу! Она не поставила меня в известность, что запретила эксперименты. Ах, этот дух противоречия и стремление доказать всем (мне в особенности) свою самостоятельность! Разумеется, я даю вам с Твайлайт карт-бланш на абсолютно любые исследования в данной области. Считай моё письмо официальным разрешением.

И, разумеется, я окажу тебе полное содействие в контроле магии при эксперименте с усиленным заклинанием Прозрения. Из дневника, что ты мне прислал, я вижу, что вы на верном пути. Если бы Твайлайт делилась со мной промежуточными результатами исследований, я бы сразу сказала, что Рэрити в магическом сне путешествовала по Эогиппу и видела душу Эквестрии — место, из которого приходят в мир при рождении и куда в конечном итоге возвращаются все пони. И сон показывает, как Чёрный Экран пожирает душу Эквестрии. Несомненно, разгадка тайны Великого Откровения и Чёрного Экрана — ключ к решению проблем Эквестрии.

Очень хочу надеяться, что остальная часть дневника описывает всего лишь кошмар-заготовки сестры, которые она не уничтожила по рассеянности. Мне невыносимо тяжко думать о том, что такое ГДЕ-ТО МОЖЕТ БЫТЬ.

Думаю обратиться за помощью к Луне. Она намного лучше меня ориентируется в этой теме и сможет опознать свои черновики, если они имеют место быть. Мы ещё поговорим об этом при общей встрече. Как же мне хочется поскорее увидеть всех вас за чаем с вкуснейшим тортиком от Пинки! Даю слово Селестии, сильнее моих объятий будет только моё желание оставаться с вами подольше!

Со своей стороны, к сожалению, не могу тебя обрадовать. Эквестрия быстро деградирует. Процессы развала экономики пока ещё внешне не видны, но вести со всех концов страны складываются в удручающую картину. Из-за исчезновения пони разрушаются производственные цепочки. Сокращение численности погодных пегасов крайне отрицательно сказывается на сельском хозяйстве. Над Эквестрией маячит призрак голода.

Помимо описанных проблем, гонцы со всех концов Эквестрии рассказывают о подземных провалах. Спелеологи пытались определить их глубину, кидая в них камни и включенные фонари. Из их сбивчивых описаний следует, что у провалов или вообще нет дна, или они настолько глубоки, что звук падения и свет фонаря просто не достигают исследователей. Луна была права — прорехи в ткани действительности перекочевали из снов в реальный мир.

Я сейчас писала сухим стилем моего советника по экономике, чтобы только сдержать себя в копытах. Ситуация просто ужасна! Мне очень не хотелось загружать тебя экономическими выкладками, Анон, но я вынуждена была это сделать, чтобы ты понял, почему я отказываю тебе в запросе на синхрофазотрон. Псинтел — компания алмазных псов, производящая рубиновые резонаторы для ускорителей — перестала существовать вместе с их подземным городом у Аппалузы. Местный провал является одним из первых и самых крупных из зарегистрированных. Как результат — в Эквестрии больше нет производства магических ускорителей.

Возможно, в Фетлоке, в демонстрационном павильоне Псинтела, остались их выставочные образцы оборудования. Посылаю с письмом заверенный Королевской Печатью мандат на изъятие любой пригодной для вас аппаратуры. Надеюсь, он поможет тебе.

Анон, мне крайне неудобно подгонять тебя. Догадываюсь, что ты устал, помогая Твайлайт (о, моя ученица в научном рвении может загонять до пены даже аликорна!). Но у нас очень немного времени, прежде чем ситуация станет необратимой. Даже если отвлечься от экономических и социальных проблем — из мира продолжает уходить магия. В узловых магических точках, таких как Вечнодикий Лес, Кристальная империя или древний вулкан на другом краю Эквуса, это ещё незаметно, но в остальных местах это чувствуют все пони. Магия единорогов слабеет, некоторые становятся неспособны даже к простейшему телекинезу. Пегасам стало трудно летать. И даже земнопони удручены своими результатами по работе с землёй. Нам нужно торопиться, пока в Эквестрии не началась паника, а у нас осталось достаточно сил для сотворения нужных заклинаний.

В заключение должна предупредить тебя об одной вероятной угрозе. Возможно, это всего лишь бред невыспавшейся толстокрупой кобылы, но тысячелетия опыта заставляют меня относиться внимательно к тревожным полунамёкам на кромке сознания.

Когда мы с сестрой и Дискордом творили заклинание Последнего Шанса, я не задумывалась об этом, но в последниее время мне всё чаще приходит на ум до сих пор не расшифрованное послесловие заклинания Стар Свирла:
«P.S. Не гневите мироздание воровством! Обмен рулит!»

Если говорить начистоту, мы вырвали тебя силой из твоего мира и перенесли в наш. Это можно рассматривать, как похищение или же воровство. Мы не предложили твоему миру ничего в обмен. Не знаю, стоит ли обращать внимание на примечание Стар Свирла, но всё же… Постарайся не злоупотреблять алкоголем, курительными смесями и вводящими в транс гипнотическими сеансами. На месте твоего мира, я бы попыталась вернуть украденное — а проще всего это сделать, когда ты пребываешь в состоянии изменённого сознания. Я постараюсь присмотреть за тобой, но мои возможности сейчас сильно ограничены.

До встречи, Анон! Крепко обнимаю — если ты уже не сердишься на меня — или просто кладу рог тебе на плечо в противном случае.

P.S. Посылаю это письмо пегасьей почтой. Письмо через Спайка может случайно прочитать Твайлайт, а мне не хочется, чтобы она узнала реальное состояние дел в Эквестрии. Это может отвлечь её от исследований.

P.S.P.S. Я всё равно дождусь, когда ты перестанешь злиться! Я очень хочу этого, а намерение меняет реальность. Помни об этом, мой маленький человек!

Следующая глава...
Предыдущая глава...
В начало...