Неприкаянный. Часть 1


История о пони, который пытается делать что‐то хорошее. Оценят ли окружающие его талант и старание?
Приятного чтенияНа дворе стояла осень. То самое время, когда льют бесконечные дожди, а в воздухе всё отчётливее чувствуются холодные дуновения. Хоть солнце ещё грело, но уже не так согревало, как пару недель назад. Казалось, будто всё живое стремилось как можно лучше подготовиться к этим изменениям. Одни зверьки пополняли запасы на зиму, ловко юркая между деревьями, а небо рассекали клинья перелётных птиц. По грунтовой дороге медленно ехал обоз, гружённый картофелем, а за ним плелась фигура в длинном плаще. Пони, что шел за телегой, немного прихрамывал, изредка спотыкаясь, но каждый раз поправляя свой мешок, небрежно перекинутый через спину, шел вперёд. Плащ был не новым, в некоторых местах залатанный, но весьма искусно и аккуратно, поэтому смотрелся относительно неплохо, даже невзирая на то, что полы одеяния были испачканы грязью и смачно хлюпали при каждом шаге. Потупив голову, странник шел, как на каторгу, не разбирая дороги и иной раз облокачивался на борт телеги, чтобы не упасть в лужу.
Внезапно обоз резко встал и пони, покачнувшись, еле удержался на ногах. Не спеша, странник прошел вперёд и осведомился: «Почему остановились?»
— Всё, дальше караван не идёт, — объявил седовласый земной пони, сощурив на попутчике глаз, — добро пожаловать в городок Эйтенгем.
— Что за город? — поинтересовался пони в плаще.
— Кукурузная столица Эквестрии.
Странник вышел на открытый участок дороги и откинул капюшон. На тусклый свет явился острый рог, что по краю обрамляли пряди длинной темно-русой гривы. Шерсть единорога, которая совсем недавно была белой, точно мел, сейчас выглядела невзрачной, а вместе с тёмными пятнами под глазами свидетельствовала о нескольких бессонных ночах, проведённых в пути. Единорог топнул копытом, чтобы сбить с копыт налипшую грязь, после чего стал спускаться по крутому пригорку в город.
Сам населённый пункт был ничем не примечателен: домишки, крытые соломой, несколько мощёных улиц, что расходились в разные стороны от центра, а кругом город обрамляло широкое поле пожухшей кукурузной ботвы. Смеркалось, поэтому вокруг практически никого не было. В домах зажигался свет. Вероятно, пони собирались за большим столом, все вместе приступали к вечерней трапезе… В этот момент брюхо единорога издало пронзительное урчание, но он просто шел вперёд. Внезапно перед единорогом выскочил большой пёс и, не сводя прищуренных глаз с путника, зарычал, оскалив зубы. Тут единорог выпрямился, сделал шаг назад, поднял переднее копыто для самообороны. Пёс, обнажив клыки, бросился вперёд. Одно мгновение и челюсть сомкнулась на копыте единорога. Внезапно раздался обеспокоенный голос: «Шарик, ну-ка Фу! Нельзя!»
Через секунду пёс ослабил хватку и его за поводок оттянула кобылка. Единорог внимательно посмотрел на пони с собакой и оказался немало поражён. Бежевый окрас шерсти кобылки гармонировал с гривой мягко-вишнёвого цвета, а прямоугольные очки на носу добавляли ей шарма. Но истинным украшением повстречавшейся единорогу пони были её глаза, цвета чистого неба, они успокаивали словно морская волна и дарили какое‐то чувство безмятежности. Жеребец, забыв о боли, встал как вкопанный, разглядывая пони, словно впервые в жизни увидел кобылку.
— Прошу прощения, — продолжала бежевая пони, натягивая поводок, — вы не злитесь на него пожалуйста, старенький он стал. Чудит иногда.
— Да ничего, я привык. — ответил единорог, возвращая копыто на землю.
— Я вас раньше не видела! — сказала пони, внимательно осмотрев единорога, — Вы, наверное, прибыли на забег листьев?
— Нет, не совсем. — стушевался жеребец, оглядываясь по сторонам.
— А поняла, — улыбнулась кобылка, — вы к родне приехали. Как их зовут, я тут всех знаю.
— Нет у меня родни! — сказал, как отрезал единорог, после чего установилась неловкая пауза.
— Так куда же вы идёте в такой час? — внезапно спросила земная пони.
Путник покачал головой и, пожав плечами, попытался пройти мимо кобылки и её недружелюбного пса. Тут незнакомка указала, на переднее копыто единорога: «У вас кровь идёт! Надо продезинфицировать и перевязать. Идёмте ко мне!»
Жеребец не нашёл чем возразить кобылке, поэтому спокойно поковылял следом за пони и её псом, держась на почтительном расстоянии. Вскоре пони пришли к небольшому двухэтажному домику с резными ставнями на окнах и двухстворчатой, покрашенной в красный цвет, дверью. Кобылка немного повозилась с ключами, но через минуту отперла, пропуская пса вперёд. Следом вошли хозяйка и гость. Земную пони прямо у порога встречал толстый и пушистый кот, который довольно замурчал, когда та с ним поздоровалась. Однако, как только единорог перешагнул порог кот зашипел на него, распушая шерсть и поднимая хвост «трубой».
— Нельзя, — сделала хозяйка замечание коту, который продолжил шипеть.
— Вы держите кота в одном доме с псом? — спросил единорог, застыв на пороге, всё ещё не решаясь пройти.
— Да, а ещё у меня канарейки на втором этаже, я люблю животных. — с улыбкой отвечала земная пони, вешая поводок с ошейником на вешалку, — не стойте заходите и закрывайте дверь, не выпускайте тепло.
— Хорошо, — лишь промямлил единорог, поспешно закрывая за собой дверь, — И как ваши питомцы не ссорятся?
— Нет. Мы тут все — одна семья. Присядьте пока, а я принесу аптечку. — сказала пони и ускакала куда-то по коридору.
Единорог подошёл к диванчику, что стоял напротив камина, как услышал сдавленный, но отчётливый рык. Это был Шарик, недовольно следящий за жеребцом по-хозяйски лёжа в кресле, напротив. Решив не искушать пожилого сторожа этого дома, единорог сел на пол и стал ждать. Долго сидеть жеребцу не пришлось через минуту пришла хозяйка и стала аккуратно сперва промывать рану перекисью водорода, а затем перевязывать её бинтом. Пока кобылка оказывала первую помощь, единорог обратил внимание на её кьютимарку цветочный венок в центре которого было стилистическое красное сердечко.
— Вот и всё! — подметила пони, убирая медицинские принадлежности в коробочку с красным крестом.
— Спасибо, — ответил единорог, поднимаясь с пола, — ну что ж мне пора.
— На улице уже прохладно, не хотите ли чаю?
— Да, можно, наверное.
Чайник засвистел на всю небольшую кухоньку и земная пони аккуратно сняла его с плиты. Вот горячий кипяток заполнил пару фарфоровых чашек и кобылка заняла место около жеребца. Единорог держал чашку копытами игнорируя свои магические способности, что показалось хозяйке дома странным. Оба так и продолжили молчаливо сидеть, уткнувшись носами в чашки если бы вечное кобылье любопытство не взяло верх, и хозяйка дома не спросила: «Так как вас зовут и откуда вы?»
— Чаще ко мне обращались: «Шило, подь сюды!» — ответил жеребец, отпивая из чашки.
— А если серьёзно, — слегка улыбнувшись, переспросила земная пони, посчитав эту фразу единорога неловкой шуткой.
— А я и не шучу, — без тени улыбки ответил единорог.
— И вас это не обижало?
— Когда живёшь среди грифонов охотников, привыкаешь к грубости, — сказал жеребец, и немного растеряно переспросил, — А как вас зовут?
— Моё имя — Гортензия, но для друзей просто Зия. — улыбаясь ответила земная пони, ставя чашку на стол, — Как вы оказались в землях грифонов?
— Точно не знаю, — сказал единорог, потирая затылок, словно силясь, что-то вспомнить, — а вырос я в приюте Грифонстоуна, куда меня привели совсем жеребёнком, больше извините я ничего сказать не могу. Голова очень болела, особенно когда пытался вспомнить родителей. Врач сказал, что у меня Аманез… Нет, не так. Амна…
— Амнезия? — подметила Гортензия.
— Да, верно.
— Вы совсем не помните родителей?
Единорог покачал головой в отрицании, продолжая смотреть на дно чашки. Жеребцу в такие моменты было невыносимо горько от осознания своего одиночества, но сейчас по какой‐то неведомой ему причине всё было немного иначе.
— Это очень печально.
— Да, наверное.
— И вы не хотите разыскать своих родителей? — поинтересовалась земная пони, отставив чашку в сторону.
— Раньше хотел, а сейчас я уже не знаю. Думаю, раз они меня не нашли, значит не так уж я был им нужен.
Гортензия налила ещё чаю в чашку гостя. Единорог всё также копытами взял чашку и поднеся её ко рту отхлебнул ароматного напитка.
— Вас обижали грифоны? — спросила хозяйка, внимательно следя за реакцией жеребца.
— Когда был жеребёнком, а потом стало попроще.
— Ужасно, — Гортензия положила своё копыто на плечо единорога, — теперь вы среди своих, здесь вас никто обижать не будет.
Шило посмотрел пристально в добрые глаза земной пони, но затем отпрянул и поднялся из‐за стола.
— Спасибо за чай Гортензия, а теперь думаю мне точно пора.
— Ну куда же вы пойдёте на ночь глядя? — вскочила пони следом за гостем, — Оставайтесь у меня на ночлег, а завтра продолжите свой путь.
— Вы очень добры, — единорог поджал перебинтованное копыто, — но мне неудобно так вас обременять. Я лучше пойду.
— Что вы, никаких проблем, я всегда рада помочь.
Жеребец немного замялся, но в итоге сдался не в силах больше сдерживаться под пристальным взглядом светло-голубых глаз. Плащ и мешок с вещами были оставлены у порога. Единорога Гортензия разместила на диване в гостиной, где тот под чутким присмотром пса Шарика проспал, как убитый до самого утра.
С рассветом Гортензия накормила своего гостя завтраком и спросила: «Чем планируешь заняться?»
— Хочу найти работу в вашем городе, наверняка найдётся дело, где могут пригодиться мои способности.
— Тогда тебе лучше обратиться в мэрию, там всегда требуются пони.
— Отлично, так и поступлю!
Новое осеннее утро было прохладным, поэтому Шило закутавшись в свой плащ направился по медленно просыпающемуся городу прямо к мэрии. Идти было недалеко, однако единорог смог немного осмотреться в городе. В мягких лучах солнечного света представлялись разноцветные лавки и магазины, пекарня и киоск со свежей прессой. Пока единорог любовался окрестностями он и не заметил, как дошел до центра и упёрся в мэрию. Это было широкое, двухэтажное здание из красного кирпича с покатой крышей. Оно же являлось единственным в городке строением, крытым не соломой, а черепицей и больше походило на богатое поместье, чем на городскую управу. Единорог обтёр копыта о коврик, как просила сделать надпись у входа и прошагал внутрь. Тут из коридора навстречу вышел жеребец земной пони с галстуком на шее и широкополой шляпе на черной с проседью гриве. В глаза сразу бросился квадратный подбородок жеребца, да и всё его телосложение было каким-то квадратным. Пони в шляпе занял место за высокой стойкой, что находилась прямо напротив входа, и оттуда принялся изучать пришельца.
— Чем могу служить? — спросил жеребец в шляпе хрипловатым голосом.
— Здравствуйте, — еле слышно отвечал белый единорог, не решаясь говорить громче, — видите ли я недавно прибыл в ваш город и ищу какую-нибудь работу.
Чиновник внимательным прищуром из‐за стойки осмотрел просителя, словно оценивая его как товар на базаре.
— Боюсь, у нас нет работы для таких как вы!
— Для таких, как я? — переспросил Шило.
— Именно, для гастарбайтеров, без прописки и поручителей.
— Я могу быть полезен вашему городу.
— Ты мог бы быть полезен, придя к нам месяца четыре назад, когда мы собирали урожай. — парировал чиновник, разведя копыта в стороны.
Единорог не знал что сказать этому земному пони, поэтому в конторе повисла неловкая пауза.
— Приветики Брик, — неожиданно послышался знакомый голос, жеребцы обернулись, в дверном проходе стояла уже знакомая бежевая кобылка с голубыми глазами, — какие-то проблемы?
— Да вот, пришёл тут один единорог и просит работу, как будто у нас здесь работы «куры не клюют»
— Он не «один», а со мной. — подметила Гортензия, указав копытом на себя, — Это я его сюда прислала и готова за него поручиться.
Было видно, что пони в шляпе не ожидал такого поворота событий и попытался парировать: «Но Гортензия, ты же знаешь, что городской совет против привлечения иногородних рабочих, окромя сезонных работ!»
— А мы городскому совету ничего не скажем! Можно ведь так сделать?
— Теоретически можно.
— А если можно, то почему бы так не сделать?
— Хорошо! Хорошо! Ты мэр тебе видней.
От удивления единорог выпучил глаза, медленно переводя взгляд с Брика на Гортензию.
— А ты Брик вице-мэр, так что будь любезен.
— Пристрою я этого единорога, но с испытательным сроком, сама понимаешь.
— Ну разумеется Брик, — кобылка улыбнулась и проходя дальше по коридору, из дверного проёма выкрикнула, — спасибо большое.
Гортензия ушла, а пони за стойкой принялся перебирать документы и что‐то искать в них. Белый единорог стоял тихо и ждал.
— Имя. — выговорил земной пони, упирая карандаш в бумагу.
— Шило.
— Я что тут с тобою шутки шучу! — гневно выдал Брик.
— Это и есть моё имя, меня так всё детство называли. — начал оправдываться единорог.
— Ладно, число, месяц, год рождения?
— Я… не знаю.
— Сколько тебе лет?
— Думаю лет двадцать шесть или семь.
— Прекрасно, — саркастично отметил чиновник, выплюнув карандаш, — Ну и что же мне с тобою делать?
Шило продолжал стоять молча,
— Нашел. — неожиданно воскликнул Брик и переведя взгляд на единорога продолжил, — нашему городу требуется мусорщик.
— А больше вам никто не требуется? — переспросил единорог.
— Тебе работа нужна или как?!
— Нужна. — опустив голову ответил белошерстый жеребец.
— Вот и отлично, — хлопнул в копыта Брик, — Работёнка конечно грязная, но зато предоставляется униформа. И тебе, наверное, жить негде?
— Верно, негде.
— Знай мою доброту, за половину твоей зарплаты, разрешаю пожить в подвале. Кровать там есть, а вот света почти нет.
— Хорошо, — недолго думая ответил Шило.
< Единорог слегка приуныл, но деваться было некуда, и он согласился на все условия.
За работу Шило приступил в тот же день. Ему выдали зелёную жилетку с двумя жёлтыми полосками и телегу с глубоким кузовом. Работа оказалась простой: утром проезжать по городу и собирать отходы, что выставили жители города, а вечером он должен собирать мусор из городских урн. После же вывозить всё набранное на свалку, для захоронения. Шило быстро втянулся в процесс и к концу дня уже не думал предвзято о новой работе. «Ведь любую работу должен кто‐то делать и даже такую как моя. Осталось лишь привыкнуть к запаху» — решил про себя единорог, вытягивая мусоровоз на улицу в направлении окраины. К вечеру лишь рог немного ныл от постоянной концентрации на мусорных бочках, которые надо было переворачивать в кузов телеги, но это было терпимо для жеребца. По завершению дня Шило удостоился не только нескольких битсов аванса, но и сдержанной похвалы от Брика.
Спускаясь в своё новое жильё, единорог можно сказать был в приподнятом настроении. В целом обстановка каморки следующая. Железная кровать-шконка с ватным матрасом и каким-то грязным пледом стояла в углу под небольшим прямоугольным окошком, что было выбито под самым потолком. Пошарпанный старый стол и табурет сиротливо были задвинуты к параллельной от кровати стене, что еле-еле освещал тусклый свет из оконца. Шило почему-то не додумался спросить у Брика, кто жил в этих хоромах до него, хотя это было и не важно. Единорог скинул жилетку и подхватив зубами плед за край потянул его на себя. Внезапно из-под куска ткани на единорога уставилось два красных глаза. Это была крыса достаточно крупная практически целиком покрытая тёмной шерстью кроме длинного хвоста. Жеребец отступил назад, как крупом упёрся в стенку, тут звякнул и упал обрезок трубы. Шило сосредоточился на этом куске металла и поднёс его на уровень глаз, чтобы защищаться. Крыса бросилась на единорога грозно пища, а жеребец не долго думая махнул трубой наугад закрыв глаза. Установилась тишина Шило открыл глаза и увидел около стола бездыханное тельце крысы. Единорог подошел ближе и ткнул трубой в тело. Грызун был мёртв и Шило, отпустив трубу, аккуратно сосредоточил свою магию на трупе. Жеребец положил крысу на стол, а сам высыпал из своего походного мешка всё содержимое. Немного было у единорога вещей, но самой ценной был, свернутый «колбаской» набор в кожаном чехле, перевязанный шнурком. Единорог зажёг огарок свечи и установил его поближе к трупу крысы. Развернув набор Шило с каким-то удовольствием осмотрел переливающиеся на свету острые скальпели широкий и узкий, плоскогубцы, круглогубцы, кусачки, отвертки, шурупы, молоток, пилу, ножницы, иголки для шитья и флакон спирта. В трёх отдельных мешочках находились опилки и вата. Сосредоточившись единорог выдохнул и приступил. С помощью скальпеля Шило аккуратно разрезал брюхо от груди до корня хвоста. Стараясь делать как можно меньше лишних надрезов, жеребец стал очищать лапки от мышц и сухожилий. Скальпель кружился над тушкой как комар то опускаясь, карябая кожу, то уступая место магическому свечению. Ещё миг и кожа с крысы слезла гармошкой. Шило открыл небольшую записную книжку в потёртом чехле и не выпуская шкурку из магического захвата принялся зачитывать заклинание, затем другое. Свечение меняло свой цвет с пунцового до фиолетового, но сама шкурка цвет не меняла и казалось становилась более яркой и живой. Когда единорог закончил колдовать над шкурой он принялся изготовлять каркас из основного стержня и двух поперечных стержней для лапок. Затем при помощи пакли жеребец придал каркасу объём, соответствующий размеру шкурки, а чтобы пакля не распадалась он обмотал её нитками. Вот шкурка стала налазить на каркас, лапки занимали свои места, а мышцы и сухожилия им заменял пластилин. Острая иголка с ниткой аккуратно соединяла края. За делом время пролетело моментально, но результат был достоин наивысших похвал. Шило внимательно рассматривал получившееся чучело. Крыса была как живая, более того единорог зафиксировал грызуна в той же позе, когда впервые увидел её стянув плед. Вытянутая морда, оскаленная клыками, налитые кровью глаза, слегка взъерошенная шерсть на спине и лысый хвост. Ощущения были такими словно крыса готова вцепиться в горло в любую секунду. Шило не мог налюбоваться своей работой и возможно сейчас в тусклом догорающем пламени свечи единорог впервые за многое время сам себе улыбнулся.
Как только Шило лёг на кровать он моментально заснул. Постепенно стены подвала, где проживал единорог стали таять, а вместо них появлялись другие до боли знакомые жеребцу стены приюта. Белый единорог, вновь стал жеребёнком, маленьким, несуразным с острым рогом и короткой русой гривой. Стояла тёплая погода, что очень редко для горного климата и Шило вместе с остальными воспитанниками приюта вышли во двор.
— Эй, айда в догонялки! — раздался окрик и сразу начала формироваться группа грифонов.
— А я могу с вами поиграть? — спросил белый жеребёнок, опустив уши.
— Как только отрастишь крылья! — раздалось в ответ, и юные грифоны стали разлетаться в стороны.
Белый единорог остался стоять, когда почти все грифоны воспарили вверх. Шило бессильно наблюдал, как его товарищи резвятся в небе, а сам он словно прирос к земле и более того, когда жеребёнок хотел поднять копыто, то ощущал, как всё больше вязнет. Единорога затягивало словно в болото, он тянул переднее копыто к небу, где беззаботно веселились грифоны с которыми жеребёнок вырос, но никто не замечал его. Шило открыл рот чтобы закричать, однако смог издать лишь слабое хрипение. Раздался смех, который становился всё громче и громче. Единорогу казалось, что он сейчас оглохнет. Смех словно слипался в комок и прыгал как мячик, ударяя в мозг.
Внезапно, сцена обрывается. Шило резко открыл глаза, вокруг был всё тот же подвал и ни одной живой души вокруг. Только чучело крысы грозно «шипело» со стола. Жеребец перевернулся на правый бок и вскоре уснул.
Утром Шило вышел на работу немного не выспавшимся поэтому не сразу заметил оранжевые баннеры натянутые через всю улицу. Надпись на растяжке гласила: «Все на Забег листьев!» Белый единорог сперва не понял сути этого призыва поэтому также буднично впрягся в тележку для сбора мусора и вышел на маршрут. Шило никуда не торопился, а спокойно переворачивал бочки с мусором в телегу. Редкие в столь ранний час прохожие с удивлением во взгляде обращали на занятого единорога внимание. Жеребец не заметил таких взглядов сразу, точнее сперва он думал, что местные так присматриваются к новенькому. Однако во время одной из своих остановок за мусором Шило спросил тоненький голосок: «А что значит ваша кьютимарка?»
— Моя кьютимарка? — переспросил единорог, осмотрев трёх любопытных жеребят пегасов, — что ещё за кьютимарка?
— Ваш отличительный знак. — один из жеребят растопырил крылышки и ткнул самого себя в бедро, на то место где было пусто.
Шило глянул на свой бок, словно вспоминая что именно там изображено. Раньше единорог не придавал значения этому непонятному символу, если быть честным то он даже не помнил точно когда получил его. Поэтому сейчас жеребец затруднялся ответить, продолжая смотреть то на изображение выделанной шкурки, то на жеребят.
— Извините, но я не знаю что означает мой знак.
— Кажется я знаю! — выкрикнул один из пегасов.
— И что же? — спросил единорог.
— Уборку мусора! — жеребята засмеялись и сделав круг в воздухе над единорогом улетели прочь.
Шило молча потянул тележку дальше по улице. Не то чтобы единорога сильно обидела эта выходка юных пегасов, когда он жил в приюте грифоны ещё и не так подшучивали. Внутри себя белый единорог чувствовал какой-то порыв, с которым казалось он может изменить мир. В такие моменты Шило любил пофантазировать о том как бы сложилась его судьба если бы он нашёл своих родителей. Грёзы нам даны, чтобы легче переносить удары судьбы. И мечты были и оставались для Шило тем немногим, где он мог ни в чём себе не отказывать. Больше всего единорог хотел никогда не быть одиноким, поэтому в своих мечтах его ждала не только мама и папа, но и брат или сестра. Жеребец неплохо овладел магией шитья, поэтому был уверен, что смог бы изготовить для пони полушубок или тёплый плащ, как тот что носил сам. Весь вопрос заключался лишь в возможности. Но жеребец подъезжал к следующим бочкам с мусором и затем пересыпал их содержимое в тележку. Пока возможности проявить себя у Шило не предвиделось. Городок уже просыпался и вокруг становилось всё больше пони. Единорог всё чаще стал ловить на себе оценивающие взгляды горожан и один раз, даже чуть было не уронил мусорный бачок. Постепенно от взглядов Шило стал ощущать лёгкий дискомфорт, однако понять его природу не мог.
— Что делаешь? — раздалось внезапно и единорог стал оглядываться по сторонам.
— Привет, Гортензия. — поздоровался Шило, возвращая бачок на место.
— Зачем так официально? Называй меня просто — Зия! — улыбнувшись ответила бежевая кобылка, — Ты пойдёшь на Забег листьев?
— Куда?
— На Забег листьев, каждый год пони во всех уголках Эквестрии устраивают марафон, чтобы помочь пожелтевшим листьям опасть с деревьев и тем самым приблизить смену времени года.
— Какая интересная традиция, — подметил белый единорог и выждав паузу продолжил, — жаль, но мне нужно работать.
— Да брось ты, — Гортензия махнула копытом и покровительственно улыбнулась, — немного веселья тебя не убьёт, а то ходишь, как в воду опущенный.
— Ну может ты и права.
— Конечно я права.
— Что мне нужно сделать, чтобы поучаствовать? — поинтересовался Шило, снимая зелёную жилетку.
— Да ничего особенного, — ответила Гортензия, указывая копытом направление, дальше по улице, — просто зарегистрироваться и получить номер участника.
Шило нерешительно подошел к столику регистрации, где сидел Брик в своей неизменной шляпе. Земной пони с удивлением осмотрел белого единорога, будто видел того впервые в жизни и спросил: «Ты почему не на работе?»
— Я уже всё собрал, — нерешительно оправдывался Шило, — и поскольку сегодня выходной то подумал поддержать вашу традицию с Забегом листьев.
— У коммунальной службы в нашем городе не бывает выходных дней, а значит ты должен работать, несмотря ни на что. С утра и до вечера, если конечно хочешь и дальше оставаться в Эйтенгеме.
— Но мне… — попытался неуверенно объясниться Шило.
— Что ты там бормочешь?
— Ничего.
Единорог, опустив уши, повернулся и пошел к мусоровозу, что он оставил в одном из закоулков. Вскоре вдалеке послышались команды: «На старт! — Затем через пару секунд. — Внимание! — И в следующее мгновение раздалось. — Марш!»
По земле пронеслась дрожь от сотни другой копыт пони, что бежали обгоняя друг друга, под сопровождением оваций и одобрительных выкриков, собравшихся зрителей, тех кто в силу возраста или здоровья не смог принять участия в забеге. Сейчас среди зрителей оказался и сам белый единорог, что в зелёной жилетке и запряжённый в телегу ехал по улице. А с деревьев сыпались жёлтые, оранжевые и красные листья.
Следующие осенние дни были примерно однообразными за редкими изменениями. Шило выходил на работу, собирая вместе с мусором из бочков и мешки с сухими листьями, от которых хозяева коттеджей стремились избавиться. Становилось холоднее и пони уже не проводили много времени в парке, поэтому урны были почти пустыми. Погодные команды пегасов стали формировать над городом дождевые облака и белый единорог решил, что стоило поторопиться, таща свою повозку с мусором, как вдруг заметил одинокую фигуру под раскидистым деревом. Это оказалась пони бежевого окраса. Шило подошел ближе к Гортензии она сидела уткнув нос в толстый вязанный шарф, что был повязан на её шее, а в копытах земная пони теребила ошейник с поводком. Единорог огляделся вокруг, но ни лая, ни самого Шарика нигде не заприметил.
— Здравствуй Зия.
— А? — опешила кобылка, глянув голубыми глазами на жеребца, — привет Шило.
— Ты что, плачешь?
Гортензия утёрла кончиком шарфика свои глаза.
— У тебя что-то случилось?
— Шарик, — земная пони начала заикаться, — он… он…
— Заболел?
— Его не стало! — расплакалась кобылка, стараясь отвернуться от единорога.
— Это печально, сочувствую твоей потере, — подметил Шило, не будучи до конца уверенный в своих чувствах, всё-таки этот пёс его сразу невзлюбил, но единорогу было как-то горько видеть единственную знакомую пони в таком подавленном состоянии.
— В этом парке, — немного успокоившись и оглядевшись вокруг начала говорить Гортензия, — мы с ним гуляли и играли в любую погоду. Теперь мне так одиноко.
Шило топтался на месте, не зная, что ему сделать, чтобы Гортензия перестала плакать.
— Может я могу тебе чем-нибудь помочь? — робко спросил единорог.
— Нет, ничто мне не поможет, — Гортензия вновь заплакала.
— Могу помочь похоронить пса.
— Сегодня я его похоронила под старым дубом на окраине.
Беседа могла продлиться и дальше, но тут с неба начал моросить осенний дождь и земная пони, направилась прочь из парка, а Шило остался стоять под дождём.

Часть 2

2 комментария

Поправь спойлер — он не работает.
RikKargones
+1
Прошу прощения, исправил
VOYBayan
+1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Скрыто Показать