Баловство: Новое Карамельное Приключение - Глава 8
К Главе 7
Pdf. от MLPMihail
Продолжение продолжения конфетных приключений, в котором случаются форс мажор, встреча с единорогом, аликорньи пытки и Gotta Catch 'Em All! с последующим митингом
Кстати, насчет писанины: Aghtung! 14+ (см. теги).
Кстати, самостоятельно искать что такое «флаффи» не рекомендую — это сплошная чернуха с садизмом и расчлененкой. Не зря же их даже из среды темных паладинов выпнули. Лучше зайдите под спойлер для краткого ознакомления с предметом)В данном произведении, флаффи — синтетические существа, созданные той же корпорацией уже после «Хартии» как замена пони, ибо спрос на вторых вовсе никуда не исчез, а первые все так же любят деньги. Флаффи, в отличие от пони, это небольшие мохнатые синтеты, классифицируемые как неразумные, обладающие кучей намеренно встроенных (но, при наличии знаний и оборудования, легко отключаемых) дефектов. Фактически, это идеальные комнатные животные с дополнительной функцией осмысленной речи.
Насчет размеров.
А тут еще немного воды перед главой)
Мои огромные благодарности брони DarkKnight за идею и разрешение использовать его вселенную, брони MLPMihail, Gedzerath, Rj-PhoeniX и Кравчуку Ярославу за помощь в написании и вычитке)
И да, кое-что тут противоречит оригинальной вселенной «Сломанной Игрушки», а в тегах притаился жирнючий спойлер)
Оглавление на Табуне
Оглавление на GoogleDocs
На GoogleDocs
Глава 8, в которой случаются форс мажор, встреча с единорогом, аликорньи пытки и Gotta Catch 'Em All! с последующим митингом
Остаток вечера того дня Бон-Бон провела как на иголках – ее не покидало гаденькое чувство чьего-то любопытного присутствия. Чувство было тягостным, почти осязаемым и, как это ни странно, непостоянным. Такого с пони еще не бывало. А потому обещанного Клюкве урока нарезки мяса она проводить не стала. Вместо этого, проверив все, что ей только пришло в голову, и удостоверившись что более-менее традиционными способами за ними не подглядывают, Бон-Бон легла спать.
Но спала пони плохо и беспокойно: ее мучил неопределенный зеленый кошмар. Так что нет ничего удивительного в том, что бежевая кобылка проснулась посреди ночи и больше не смогла уснуть. А потому, растолкала Клюкву, решив поинтересоваться ощущениями аликорны. Вполне ожидаемо, ощущения у той были не очень, а мнения крылорогой о Бон-Бон хоть и не было высказано вслух, но тайной тоже назвать было сложно. Тем не менее, после пяти минут расспросов Клюква поделилась с земной пони, что тоже смутно чувствует что-то неправильное, какую-то слежку. Зеленый цвет в снах дирижаблепопой телохранительницы также присутствовал. Что только укрепило нехорошие предчувствия Бон-Бон. А потому пони решила… сходить в магазин. Выйдя на «улицу», Клюква бегло оглядела окрестности и запустила процедуру сканирования на предмет подглядывающих-подслушивающих устройств. Бон-Бон же просто «забыла» закрыть дверь.
***
Ночной поход в ультрамаркет в Азиатской Аркологии, как выяснилось, занятие так себе. Во-первых, пришлось нанимать еще одного таксиста-нелегала. Во-вторых, весь город спал. Нет, где-то наверняка работали ночные клубы и прочее. Но весь путь, что пони проделали на заднем сиденье такси, был освещен лишь тусклым служебным освещением и дорожной разметкой (погасла даже неистребимая реклама!). В-третьих, ультрамаркет не работал. Вот просто так: не работал и все! Ждать же до 10:00 у Бон-Бон не было ни малейшего желания. Так что пони, по совету таксиста, двинулись к секции трансконтинентального импорта, где работали «иностранные» компании (будто мир не был глобализирован вот уже более двухсот лет!).
Оказавшись на месте две поняшки к своему немалому удивлению обнаружили просто бурлящий жизнью (и электрическим светом) оазис, выстроенный из крайне причудливых на вид магазинов и клубов, а также совершенно живого уличного интерьера (человеко- и нечеловеко-реклам, зазывал, аниматоров, жуликов и прочего курортно-рабочего люда). Потолкавшись в этой безумной толчее минут двадцать (еле уворачиваясь от ног и плевков отдыхающих аборигенов, которые смотрели куда угодно, но не себе под ноги), Бон-Бон увидела знакомую вывеску, и, не скрывая радости, потащила Клюкву к предполагаемому островку спокойствия. Внутри, действительно, оказался гипермаркет любимой бежевой путешественницей сети. Правда, совершенно незнакомого устройства, ассортимента и цен (даже Бон-Бон пришлось признать, что ценник был именно конским). Тем не менее, поняшам удалось отсидеться в магазине до шести утра (а также закупиться набором отличных керамических ножей, натуральной говяжьей вырезкой и менее мясной едой уже для себя), когда Бон-Бон решила, что пора возвращаться домой.
Обратно четвероногие путешественницы ехали на общественном транспорте, где царила неимоверная толчея, а потому хвосты обеих поняшек к приезду на нужную им остановку больше напоминали половые тряпки, а мохнатые шкурки – мешки давно не чищенных пылесосов. Впрочем, оно того стоило. Ибо, только войдя в дом и поведя устройством обнаружения «тени», Бон-Бон тут же нашла аж целых три мощных сигнала! Один источал специально оставленный поняшей на кровати планшет, а еще два притаились в безобидных на вид безделушках, вчера купленных Клюквой в «Парке Мелового Периода». В общем, инопланетяне про пушистых разведчиц точно знали, на их квартире побывали и, что гораздо важнее, наконец-то оставили давно желанную Верховеным «магию». Так что, бежевая кобылка не долго думая упаковала все три предмета в специально для этого выданную Моури тару и отправила Клюкву на почту, а сама принялась за поиски нового пристанища для двух путешественниц. К приходу Клюквы все было уже готово, а потому, помывшись, собравшись и наскоро перекусив, пони выдвинулись на свою новую квартиру.
***
Вообще, после бессонной ночи и утренней нервотрепки Бон-Бон хотелось свернуться калачиком на мягонькой постельке и вздремнуть. Но планы по «случайной» встрече с жеребчиком из «Сахары» в «Парке Мелового Периода» откладывать было нельзя – в следующий раз, если верить имеющимся у бежевой кобылки данным, Феррет приедет любоваться на длинношее-длиннохвостых гигантов лишь через неделю. Такими резервами времени Бон-Бон не располагала. А потому, по приезду на новое место постоя бежевая доброумышленница принялась готовиться к предстоящей операции. Яростно зевая, она расчесывала гриву, наводила макияж и не забывала шпынять надувшуюся Клюкву, которая считала, что раз она аликорна, то и так, без «всякой бабской штукатурки», хороша собой.
Наведя марафет и нарядившись в новенькие платья, две кобылки вызвали такси (уже официально зарегистрированное), и принялись ждать обещанный транспорт. Что сопровождалось перелистыванием сети. Бон-Бон просматривала ассортимент местных кондитерских, выискивая пирожные поэкзотичнее, дабы позже удивить Лиру необычной стряпней (удивлять Принцессу, которую тоже планировалось угостить, было бессмысленно – крылорогая флаффи была более заинтересована в содержании, чем в форме). Клюква же в это время пялилась на ролики с участием различных дромеозаврид. Благо, на соответствующей странице «Парка» их было с избытком. Бон-Бон искренне недоумевала: и чем аликорну привлекало это перьевое мельтешение на экране? В положенное время запиликал коммуникатор, извещая о том, что такси уже ждет пассажирок. Так что пони повскакивали с низенькой кушетки (новое пристанище было богаче на мебель, чем предыдущее) и поцокали на «улицу», где их ожидал робот-такси.
Азиатская «машина будущего» (видно, что сильный профсоюз в свое время местные таксисты сформировать не сумели) быстро и с комфортом домчала пасажирок по залитым рекламными огнями дорогам-туннелям прямо до главного входа «Парка Мелового Периода». Где Бон-Бон, несмотря на бурные возражения Клюквы и мольбы собственной подленько проснувшейся трусости, сгрузила аликорну в секции дромеозаврид. Сама же бежевая кобылка направилась в секцию зауропод, где должна была быть осуществлена задуманная авантюра. Там-то она впервые и увидела Феррета вживую.
***
Рыжий единорог стоял у прозрачного ограждения и задумчиво смотрел на гигантские туши, лениво двигавшие длиннющими шеями с невидимыми головами на концах, уничтожая тонны растительности и время от времени роняя на землю великанских размеров лепешки (последние тут же убирались юркими роботами). Судя по всему, рогатому незнакомцу такое скучное времяпрепровождение нравилось. Вживую азиатский понь был куда симпатичнее, чем на фотографии: его шерсть красиво переливалась, подпалина на роге смотрелась скорее экзотикой, чем дефектом, а необычная неправильность сложения скрывалась пластикой тела и черным-с-алым костюмом. Так что Бон-Бон окончательно решила, что сегодняшнее предприятие это не только разведывательная, но постельно-молестная операция. Возможно, если Клюква будет вести себя хорошо, даже широкомасштабная.
Бежевая пони подошла к прозрачному барьеру обзорного моста на расстоянии метров этак десяти от своей потенциальной жертвы, и сделала вид, что очень заинтересована пасущимися тушами. Туши паслись неторопливо и, в отличие от няшечки-тирекса или прыгуче-трескучих «сорок», столь понравившихся Клюкве, смотреть, в общем-то, было не на что. Что осложняло ход операции. Впрочем, Бон-Бон справлялась еще и не с таким! В ее прошлой жизни, еще до всех “Фараонов”, алмазов и инопланетян, когда бежевая поняша была законопослушным корпоративным винтиком, шеф ее отдела просто обожал для «укрепления корпоративного духа» толкать скучнющие речи часа на полтора-два. Вот там действительно было испытание так испытание!
Проскучав за созерцанием перерабатывающих зелень ящериц-переростков пару минут, Бон-Бон сдвинулась в сторону, совершенно случайно встав чуть-чуть ближе к единорогу. В конце концов, разве молодой и красивой кобылке не может захотеться получше разглядеть жирные тупые и скучные мешки с, кхм, отходами? Конечно, может! А еще ей может захотеться двигаться задом наперед, чтобы не упустить тот увлекательный момент, когда очередной желудок-на-ножках лёпнет на землю очередную лепешку…
— Ой! – ойкнула Бон-Бон, упершись в кого-то (кто бы это мог быть, а?) крупом.
— Мои извинения, я слишком засмотрелся на динозавров, — на евролингве принялся извиняться этот кто-то, пока бежевая пони разворачивалась к нему, попутно складывая на мордочке соответствующее моменту выражение.
— О! Еще раз мои извинения, прелестная кобылица. Даже не думал натолкнуться здесь на кого-то из сородичей… — окончила разворачиваться Бон-Бон в полном соответствии с графиком, ткнувшись носиком точно в нос «неизвестного» единорога (тот отпрянул, явно думая, что это его собственная оплошность).
— Ой! Извините меня! Извините, извините… — залепетала Бон-Бон, всем своим видом изображая крайнюю степень смущения.
— Это моя вина. Не извиняйтесь, — рыжий единорог очевидно приободрился, видя напускное смущение кобылки, — Позвольте загладить мою вину?
Бон-Бон прижала ушки к голове и глупенько улыбнулась жеребцу, давая понять, что она совсем-совсем ничего в происходящем не понимает.
— Позвольте представиться, Феррет, — полупоклонился единорог (видимо, он был из «эквестрийских» — жеребцы особенно долго страдали этой мультяшной дурью с поклонами и рыцарством), — А как ваше имя, прелестная кобылица.
— С-с-свити Дропс, — выдавила из себя максимально правдоподобную дурочку Бон-Бон, по-прежнему продолжая глупо улыбаться, — Гонзалес.
— Очень рад знакомству. Не так часто удается увидеть новое лицо. Особенно такое красивое, — видимо, последние слова Бон-Бон достигли своей цели, так как Феррет начал уже совсем по-«эквестрийски» строить из себя галантного кавалера, — Так позвольте же мне принести вам свои извинения, ёси Свити Дропс.
Бон-Бон робко кивнула и совсем по-настоящему зарделась – кобылка вошла в роль. Что, впрочем, не помешало ей заметить необычное обращение, использованное единорогом. Какой-то внутренний сленг азиатских пони? Вполне возможно. Бон-Бон не так уж и редко встречалась с тем, что европейские поняши в среде своих полностью переходили на выдуманный «эквестрийский» говор, пытаясь хоть так защититься от трудностей реального мира.
***
Извинения Феррет начал с похода вместе с Бон-Бон в местный ресторан. Что поняшей полностью приветствовалось: бежевая кобылка уже уверилась в том, что не только разболтает единорога на что-нибудь интересное, но и на сладкое получит свой сеанс «помять конфетки». В общем-то, поначалу все шло в полном соответствии с этими планами. Феррет с удовольствием беседовал с «глупой» поняшкой, хрумкавшей салатом и «пустоголово» строившей глазки жеребцу, попутно выманивая из оного всякие интересные подробности, которые представителю своего же пола он наверняка бы не рассказал и под дулом бластера. Но потом Дискорд дернул Бон-Бон заикнуться про столь понравившегося ей тираннозавра…
На этом моменте глаза у Феррета загорелись, уши встали торчком, а под хвостом образовалось шило. Кобылка же, соответственно, оказалась схвачена, засыпана кучей непонятных слов и уволочена на остановку внутреннего маглева парка. Уже внутри вагончика Бон-Бон поняла, что на психов ей по-прежнему везет: Феррет, вместо разговоров о романтике и любви, продолжал заливать в уши кобылке латинскую абракадабру и неаппетитные подробности про кости, грязюку и то, кто и как когда-то умер. Впрочем, у такого везения оказались и свои приятные стороны. А именно то, что Феррет, хоть и не затыкался ни на минуту и прыгал вокруг Бон-Бон практически как Пинки Пай («практически» это значит «хуже»: у Розовой Канители хотя бы рога не было, чтобы им сверкать), но, видимо, знал тех тираннозавров как свои четыре копыта. Так что поняше за полчаса с Ферретом удалось увидеть из жизни древних чудовищ гораздо больше, чем за предыдущие часы самостоятельного посещения парка. И, кстати, от этого гигантские пернатые зубастики стали для Бон-Бон только милее – такого не трожь!
Следующей нарушительницей бежевых планов стала Клюква, через полчаса любования тираннозаврами передавшая на коммуникатор Бон-Бон шифрованный «Алярм!», а спустя пару минут и сама явившаяся пред очи четвероногой пары. Запыхавшаяся, растрепанная и с «Караул!», написанным на мордочке, разумеется. Бон-Бон от такого зрелища чуть лоб себе копытом не разбила: вот что мешало Фабию хоть чуть-чуть научить «дочурку» контролировать свои эмоции?!
Соответственно, у Феррета тут же возникли закономерные вопросы: что это за жмых и за кого кобылки его держат? Выкручиваться из создавшегося положения, ясен понь, пришлось Бон-Бон. Тут очень сгодилась легенда Моури, легко объяснявшая большинство странностей Бон-Бон и Клюквы (а чего еще ожидать от двух туристок из другого гигаполиса?). Правда, тут же ставившая саму Бон-Бон в очень неудобное положение. Из которого кобылка нашла выход в полуправде, не без вполне искреннего смущения выдав Феррету «великую тайну» о том, что в секции зауропод ее интересовали вовсе не ящерицы-переростки. Данное признание немало развеселило единорога, который тут же поинтересовался (в довольно едкой форме) у Клюквы тем, как участие аликорны должно было помочь «Свите Дропс» затащить его, Феррета, в койку. В ответ разозлившаяся Клюква нагрубила рыжему жеребцу, сказав, что если в какую койку она его и уложит, то только в больничную, и что если бы не сигнал тревоги, то она из секции дромеозаврид и шагу не сделала, тем более ради такого самодовольного говнюка, как Феррет. На этом моменте Бон-Бон спряталась за одну из парковых скамеек, ожидая неизбежной драки.
Как это ни странно, драки не произошло. Феррет смерил Клюкву взглядом, и, во все горло заржав, сказал Бон-Бон, что ей очень повезло с подругой – вот лично у него никогда таких преданных друзей не было. Клюква же попыталась еще понаезжать на единорога (видимо, блюдя какую-то свою собственную «крутость»). Но тот отвечал снисходительно и даже покровительственно, так что аликорна вскоре сдулась и, проворчав про глючный прибор, согласилась с Ферретом на мировую. Но с одним условием! Раз у нее на коммуникаторе сигнал тревоги почему-то не выключается (тут Клюква с подозрением глянула в сторону скамейки с трусливо выглядывающей Бон-Бон), то, хотят того Бон-Бон с Ферретом или нет, они все втроем сейчас поедут в секцию дромеозаврид. Так как, во-первых, прибор неправильно работает, а потому Клюква никуда бежевую земнопони одну не отпустит. И, во-вторых, они и так уже ей день испортили своими любовными аферами. Так что теперь пусть Феррет или идет вместе с Бон-Бон и Клюквой, или катится калачиком – земнопонячьи рыдания о жеребцах больше аликорну не проймут! Единорог с небывалой легкостю согласился на возмутительные (с точки зрения Бон-Бон) требования Клюквы. И вся троица поехала к зубастым индюкам-переросткам.
***
В секции дромеозаврид пони проторчали до закрытия парка (чему не спавшая ночь Бон-Бон была вовсе не рада). За рассматриванием вертляво-зубастых экспонатов Феррет (похоже, фанатевший от всех динозавров вообще) и Клюква (чуть ли не слюни пускавшая на пернатых хищников) умудрились сдружиться, а потому перед расставанием единорог назначил аликорне свидание на среду (а также обменялся с ней коммуникационными номерами). Бон-Бон тоже была приглашена. Но явно из одних только приличий.
Соответственно, дорога обратно до новой квартирки для обеих пони, ехавших в одном такси, проходила сильно по-разному: Бон-Бон дорогу «домой» полупроспала-полупродремала, тогда как сияющая Клюква бесилась по всему салону, будучи переполнена эмоциями то ли от перспективы романа со своим первым жеребцом, то ли от встречи с первым в жизни единомышленником. По выходу из машины ситуация изменилась не сильно. Бон-Бон, полусонно поведя сканером по сторонам и удостоверившись, что «теней» и инопланетян не наблюдается, с облегченным вздохом заползла в дверь. Тогда как Клюква, торча крыльями и сверкая глазами, в оную же фактически пропрыгала, каким-то чудом умудрившись не пробить потолок рогом.
«Дома» же ситуация снова поменялась: со счастливым писком рухнувшая на кровать Бон-Бон открыла кодированную почту и… В электронном почтовом ящике лежало письмо от Моури, в котором косолапый наемник заклинал поняшу а) найти еще «магии» чужих (если нужно, то и «светануться» пару раз перед «нерожденными»), и б) втереться в доверие к Феррету и проверить его имущество на предмет «чародейских» артефактов. При этом ничего толком не объяснял: просто надо и все. Так что Бон-Бон сразу же заподозрила, что насчет рыжего единорога ей сказали сильно не все. О чем не преминула поставить в известность Клюкву, с энтузиазмом занимавшуюся в центре комнаты не то аэробикой, не то еще каким-то спортом. Клюква всерьез опасения земнопони не восприняла, легкомысленно хмыкнув о предстоящем свидании. Что перевело настроение Бон-Бон из хмурого в злобное.
Злобная земнопони слезла с кровати и процокала на кухню, где достала из холодильника и поставила в микроволновку на разморозку купленное ночью мясо, а потом принялась за ножи. Вскоре, перекинув полотенце через шею, подтянулась почуявшая что-то неладное Клюква, и поинтересовалась тем, что это Бон-Бон задумала под вечер. Вместо ответа аликорна была обругана нехорошими словами (неча грязной и потной в конфетные святая святых соваться!) и изгнана с кухни в душ. Из душа тут же послышались плеск воды и ворчание кобылицы, имеющей наглость быть чем-то недовольной. На кухне же продолжились аццкие приготовления.
Через пять минут пред очами Бон-Бон снова появилась Клюква. Уже свежевымытая, вспушившаяся после полотенца и явно рассчитывающая на кормежку. Злобная земнопони, внутренне демонически хохоча, не стала тянуть время понапрасну, и тут же подвела аликорну к столу. На оном лежали разделочная доска, глубокая фарфоровая миска (явно предназначенная для чего-то другого, но земная кобылка заморачиваться не стала), новенький набор керамических ножей и только что размороженная говяжья вырезка. Данный натюрморт весьма озадачил крылорогую гостью. Озадаченностью воспользовалось Бежевое Зло, носом пододвинув доску к аликорне.
Аликорна вопросительно взглянула на Зло. Зло не менее вопросительно взглянуло на аликорну. Аликорна снова глазами вопросило Зло. Зло разозлилось и, ухватив зубами, переложила кусок мяса на доску. Аликорну передернуло. Зло опять вопросило крылорогую взглядом. Крылорогая, прикинув ситуацию, попыталась отболтаться и свиньтить из владений Зла. Но Зло не дремало и каждый аргумент крылорогой било напоминанием о хищных воробьях, которых аликорна возмечтала завести при своем дворе. На этом аликорна предприняла последнюю попытку отбиться. Но коварное Зло ловко пресекло ее напоминание о размерах двора аликорны, а потом жестоко добило крылорогую презрительным «…слуг нет». На этом на голову разбитому и глумливо посрамленному воплощению Добра пришлось взять телекинезом один из ножей и приняться за нарезку мяса.
Каковой дело шло у Клюквы ни шатко, ни валко, периодически прерываясь на жалобы, мольбы и прочую бесполезную против разозлившейся земнопони дребедень. Впрочем, постепенно ситуация исправлялась. Если сначала аликорна позеленела и попыталась увильнуть от урока кулинарии через симуляцию обморока, то уже через полчаса она только ныла и не очень смело возмущалась, нарезая очередную порцию мяса кривыми и косыми кубиками. Еще через полчаса неразрезанное мясо у Бон-Бон кончилось, и она отпустила обиженную Клюкву восвояси (то есть в душ: аликорна сейчас напоминала киношного маньяка в конце трудового дня – вся шерстка была запакощена кровью и прилипшими мясными ошметками), оставшись убирать кухню и разгребать прочие проблемы. Из последних главной была проблема мяса: выкидывать его было жалко, а сварить из него бульон, с которым могли бы справиться карамеле-яблокоядные желудки Бон-Бон и Клюквы, было не на чем, так как на кухне из нагревательных приборов были только микроволновка и чайник.
***
Размышления пони о мусорной корзине и деньгах прервал стук в дверь (звонок, как и дверную камеру, азиаты почему-то не предусмотрели). Бон-Бон вздохнула и, завернув в главную комнату за Клюквой, пошла встречать неведомых гостей. Что, в итоге, заставило бежевую путешественницу немало поудивляться: на пороге, держа во рту поднос с печеньками, сидела пушистая лисичка светло-коричневого цвета, а рядом стояла странная земнопони светло-кремового окраса, вместо гривы и хвоста которой вились языки голографического пламени.
Лисичка не раздумывая передала поднос опешившей Бон-Бон, и тут же залопотала что-то на азерлингве, обращаясь к Клюкве, видимо, приняв ее за главную. Клюква, ни белмеса не понимая в языках, взглядом взмолилась о земнопонячьем вмешательстве. Конфетная земнопони, картинно закатив глаза и сквозь посуду пробормотав кое-что нелестное о фальшивых аликорнах, передала поднос Клюкве (та подхватила его кинетическим поле), и, вооружившись запасным планшетом, начала надиктовывать переводчику послание к гостям. Гости восприняли это вполне нормально: пушистая лисичка, склонив голову и забавно шевеля ушами, слушала кремниевого толмача, тогда как незнакомая земнопони и Клюква с любопытством рассматривали друг друга.
По итогам этих переговоров выяснилось, что лисичка и пони вовсе не лисичка и пони, а говорящие покемоны («модификация гортани», со слов пушистой гостьи, в Азиатской была вполне заурядно услугой) — «иви» и «понита». Пришли они к двум поняшам познакомиться с новыми соседями (сама поки-парочка жила в этом доме уже больше полугода, переехав сюда вслед за работой). В общем, Бон-Бон пришлось приглашать нежданных гостей внутрь своего временного жилища (обернув этот неудобный шаг к своей пользе – ушастая гостья пришла в восторг от клюквенной «строганины», тем избавив земнопонячью жадность от терзаний).
Лисичку звали Ерыжка, а «пони» откликалась на имя Ми (впрочем, судя по реакции гостей, «Свити Дропс» и «Клюква» звучали для них не менее дико). Обе (на жеребцов Бон-Бон сказочно везло) были весьма молоды (Клюква, благо гости не понимали евролингва, подкусила земную пони «тётушкой»), обе не имели и не собирались заводить пару, обе работали «талисманами улыбки» в какой-то корпорации и обе же были крайне недовольны своей долей. Последнее Бон-Бон понять вполне могла: всю жизнь шарахаться по съемным квартирам, не имея ни уверенности в будущем, ни любящего сердца рядом, это то еще удовольствие. Позже, правда, оказалось, что Бон-Бон поняла себя, а вовсе не покемонов: тех волновали совершенно другие аспекты жизни.
В частности, бродячее-фрилансный образ жизни, считавшийся в Европейском Гигаполисе уделом неудачников, виделся этой парочке как что-то достойное и заслуживающее самой всамделишной зависти. Отсутствие накоплений, собственного дома и хоть каких-то гарантий на будущее, почему-то расценивалось покемонами не как повод кричать «Караул!» и на корню менять всю свою жизнь, а как признак собственной состоятельности. Что для Бон-Бон, более-менее успокоившейся только обзаведясь собственным домиком, кой-какими средствами на персональном счете и стопроцентными гарантиями, что ни своей работы, ни своего места в Ложе она не лишится, было за рамками понимания. И да, планов у Ерыжки и Ми не было даже на год. Чего из круга общения бежевой земнопони не позволяла себе даже Лира, вечно витавшая в каких-то облаках (Принцесса, понятное дело, не в счет).
Зато у покемонов имелась куча идеалов, о которых они были готовы говорить хоть весь день напролет, а так же, если обе не врали, бегать ради них на различные сомнительные сборища, где их могли побить или те, или другие, или, вообще, третьи с четвертыми (пока их кошельки потрошат суперчестные организаторы мероприятия). Другое дело, что, по всей видимости, сами «лиса» и «пони» довольно смутно представляли себе свои же идеалы. По крайней мере, из болтовни азиатских синтетов складывалось именно такое впечатление. Конечно, про Североамериканский Гигаполис Бон-Бон знала явно меньше, чем гостьи, ловко жонглировавшие всеми этими Митями «Ровными», Бариками «Гуталинами», Жориками «Окорочками», Татырбеками «Делателями» и прочей политотой. Но вот в своем родном Европейском Гигаполисе кое-что понимала. И уж точно могла сказать, что вот за ту «европейскую свободу», которой так восхищались азиаты, на деле бы маленькой беззащитной пони сначала отбили последнюю печень полицейскими «специальными средствами воздействия», а потом прямо из камеры затаскали по судам, сняв последнюю шкурку да еще и конский кредит за адвоката повесив. Что бы там себе покемоны (ага, еще и покемоны!) ни воображали, но переселяться в Европейский Гигаполис им не стоило. Ради их же собственного блага.
В остальном же Ерыжка и Ми оказались приятными и веселыми собеседницами, от которых Бон-Бон удалось узнать много интересных и важных сведений. Так «понячьи» отделы в магазинах были вовсе не понячьими: там продавались товары для покемонов типа «понита» и схожих с ними. Пони, в отличие от «карманных монстров», в Азиатской было раз, два и обчелся. При этом родня Бон-Бон и Клюквы проживала преимущественно небольшими довольно замкнутыми сообществами и в большинстве своем неплохо знала евролингв (по мнению Ерыжки, чтобы отличаться от покемонов и тем снобски снобствовать, тогда как Бон-Бон сделала из этого выводы насчет недавней встречи с Ферретом). Больше о четвероногих «эквестрийцах» гостьи ничего правдоподобного сказать не могли. Зато с охотой болтали о своей работе, которая сводилась к тому, чтобы нарезать круги по офису, улыбаясь и подбадривая встречных-поперечных. Это удивило Бон-Бон, так что за чаем (примитивненьким вечерним чаепитием, какие бежевая разведчица частенько устраивала вдвоем с Лирой, а вовсе не той навороченной церемонией, что можно было увидеть в сети, но покемонам, похоже, нравилось) она, как бы между делом, принялась более подробно расспрашивать о рынке труда Азиатской.
Ми с Ерыжкой с удовольствием трепались на эту тему. Так что вскоре перед Бон-Бон предстала весьма занятная картина. Если верить покемонам, все товары и львиная доля реально нужных услуг азиатами не производилась – для этого была целая армия роботов, обслуживавшихся полутора инженерами, двумя с половиной техниками и десятью тысячами менеджеров. Соответственно, перед корпорантами стояла не иллюзорная проблема произведенный товар сбыть: тем десяти тысячам и четырем работникам, что Азиатскую обслуживали, явно было не по силам сесть одной жопой на миллион магнитобилей или ежедневно съедать по паре сотен тонн суши каждый. Вроде как, когда-то эту проблему азиаты так же пытались решить роботами: выпустили партию стильных черных автоматов, оснащенных встроенными кредитками. По-первости все действительно шло так, как задумано: автоматы направо и налево тратились в долг, разъезжая на современнейших автомобилях, одеваясь в лучшие ткани, попыхивая самым дорогим табаком и смакуя элитные вина. Но потом, когда банки потребовали свою долю, что-то пошло не так. Сначала ряд корпоративных зданий украсился необычными узорами из зеркальных дисков, а потом Всемирное Правительство ввело войска, и черные автоматы никто и никогда больше не видел. После всех этих перипетий правление Азиатской Аркологии выпустило ряд законов, всю суть которой можно свести к следующему: каждая компания должна содержать легион сотрудников на каких-то сомнительных должностях. Одной из таких должностей был и «талисманам улыбки» (дурацкая, с точки зрения Бон-Бон, работа, но Ми и Ерыжка ею гордились).
Покемоны просидели у пони в общей сложности четыре часа. Каковым временен, похоже, оказались очень довольны и хозяева, и гости: «лисичка» и «пони» перед уходом очень сердечно попрощались с новыми соседями. Сами же соседи, вымотанные бессонной ночью и насыщенным днем, поползли в душ. Где Клюква проявила всю свою левацкую натуру, за натиранием спинки начав пропогандировать только расслабившуюся поняшку насчет несправедливости в Азиатской Аркологии. Крайне недовольная такой неожиданной подставой Бон-Бон оказалась вынуждена вместо наслаждения теплым душем и мягкой пеной просвещать недалекую фабиеву «дочурку» насчет вреда вольнодумства, особенно дурацкой «социальной справедливости». В конце концов, не маленькая уже, должна понимать, что на левацком популизме только диктаторы да уголовники всякие на трон въезжают. Ну, грязь-пролы и гоповарвары еще со дна поднимаются. Порядочным же гражданам от левачья светит только ГУЛАГ. Клюкве нужно рассказать, что такое ГУЛАГ и почему его любая здравомыслящая пони должна бояться? Увы, Клюква оказалась устойчива к силе просвещения, заявив, что она и есть грязь-прол, и, вообще, Бон-Бон бы не вапендривалась и вспомнила о том, кто она сама есть на самом деле. Бон-Бон такой поворот не понравился, и она пустила в ход весь стандартный запас аргументов, дабы спасти юную душу от цугундера. Цугундера, видимо, Клюква не боялась (а у Бон-Бон сложилось впечатление, что и ее «папашка» тоже – больно подкована аликорна) – тут же развела импровизированный митинг в душевой кабинке (и так тесной для двух пони). Душевных сил бороться еще и с крылорогой революционеркой у Бон-Бон совершенно не осталось. Так что поняша устало попросила у дирежаблекрупой горлопанки ополоснуть ей вымечко и животик и отпустить земнопоньку спать. Что, как это ни странно, сработало: Клюква прекратила митинговать, помогла бежевой кобылке домыться и сама закончила водные процедуры, после чего, насухо вытеревшись, присоединились к Бон-Бон под одеялом.
Эта ночь была спокойной, хоть и богатой на сновидения. Но в них не было чужих глаз.
К Главе 9
Pdf. от MLPMihail
Продолжение продолжения конфетных приключений, в котором случаются форс мажор, встреча с единорогом, аликорньи пытки и Gotta Catch 'Em All! с последующим митингом
Кстати, насчет писанины: Aghtung! 14+ (см. теги).
Кстати, самостоятельно искать что такое «флаффи» не рекомендую — это сплошная чернуха с садизмом и расчлененкой. Не зря же их даже из среды темных паладинов выпнули. Лучше зайдите под спойлер для краткого ознакомления с предметом)В данном произведении, флаффи — синтетические существа, созданные той же корпорацией уже после «Хартии» как замена пони, ибо спрос на вторых вовсе никуда не исчез, а первые все так же любят деньги. Флаффи, в отличие от пони, это небольшие мохнатые синтеты, классифицируемые как неразумные, обладающие кучей намеренно встроенных (но, при наличии знаний и оборудования, легко отключаемых) дефектов. Фактически, это идеальные комнатные животные с дополнительной функцией осмысленной речи.
Насчет размеров.
А тут еще немного воды перед главой)
Мои огромные благодарности брони DarkKnight за идею и разрешение использовать его вселенную, брони MLPMihail, Gedzerath, Rj-PhoeniX и Кравчуку Ярославу за помощь в написании и вычитке)
И да, кое-что тут противоречит оригинальной вселенной «Сломанной Игрушки», а в тегах притаился жирнючий спойлер)
Оглавление на Табуне
Оглавление на GoogleDocs
На GoogleDocs
Глава 8, в которой случаются форс мажор, встреча с единорогом, аликорньи пытки и Gotta Catch 'Em All! с последующим митингом
Остаток вечера того дня Бон-Бон провела как на иголках – ее не покидало гаденькое чувство чьего-то любопытного присутствия. Чувство было тягостным, почти осязаемым и, как это ни странно, непостоянным. Такого с пони еще не бывало. А потому обещанного Клюкве урока нарезки мяса она проводить не стала. Вместо этого, проверив все, что ей только пришло в голову, и удостоверившись что более-менее традиционными способами за ними не подглядывают, Бон-Бон легла спать.
Но спала пони плохо и беспокойно: ее мучил неопределенный зеленый кошмар. Так что нет ничего удивительного в том, что бежевая кобылка проснулась посреди ночи и больше не смогла уснуть. А потому, растолкала Клюкву, решив поинтересоваться ощущениями аликорны. Вполне ожидаемо, ощущения у той были не очень, а мнения крылорогой о Бон-Бон хоть и не было высказано вслух, но тайной тоже назвать было сложно. Тем не менее, после пяти минут расспросов Клюква поделилась с земной пони, что тоже смутно чувствует что-то неправильное, какую-то слежку. Зеленый цвет в снах дирижаблепопой телохранительницы также присутствовал. Что только укрепило нехорошие предчувствия Бон-Бон. А потому пони решила… сходить в магазин. Выйдя на «улицу», Клюква бегло оглядела окрестности и запустила процедуру сканирования на предмет подглядывающих-подслушивающих устройств. Бон-Бон же просто «забыла» закрыть дверь.
***
Ночной поход в ультрамаркет в Азиатской Аркологии, как выяснилось, занятие так себе. Во-первых, пришлось нанимать еще одного таксиста-нелегала. Во-вторых, весь город спал. Нет, где-то наверняка работали ночные клубы и прочее. Но весь путь, что пони проделали на заднем сиденье такси, был освещен лишь тусклым служебным освещением и дорожной разметкой (погасла даже неистребимая реклама!). В-третьих, ультрамаркет не работал. Вот просто так: не работал и все! Ждать же до 10:00 у Бон-Бон не было ни малейшего желания. Так что пони, по совету таксиста, двинулись к секции трансконтинентального импорта, где работали «иностранные» компании (будто мир не был глобализирован вот уже более двухсот лет!).
Оказавшись на месте две поняшки к своему немалому удивлению обнаружили просто бурлящий жизнью (и электрическим светом) оазис, выстроенный из крайне причудливых на вид магазинов и клубов, а также совершенно живого уличного интерьера (человеко- и нечеловеко-реклам, зазывал, аниматоров, жуликов и прочего курортно-рабочего люда). Потолкавшись в этой безумной толчее минут двадцать (еле уворачиваясь от ног и плевков отдыхающих аборигенов, которые смотрели куда угодно, но не себе под ноги), Бон-Бон увидела знакомую вывеску, и, не скрывая радости, потащила Клюкву к предполагаемому островку спокойствия. Внутри, действительно, оказался гипермаркет любимой бежевой путешественницей сети. Правда, совершенно незнакомого устройства, ассортимента и цен (даже Бон-Бон пришлось признать, что ценник был именно конским). Тем не менее, поняшам удалось отсидеться в магазине до шести утра (а также закупиться набором отличных керамических ножей, натуральной говяжьей вырезкой и менее мясной едой уже для себя), когда Бон-Бон решила, что пора возвращаться домой.
Обратно четвероногие путешественницы ехали на общественном транспорте, где царила неимоверная толчея, а потому хвосты обеих поняшек к приезду на нужную им остановку больше напоминали половые тряпки, а мохнатые шкурки – мешки давно не чищенных пылесосов. Впрочем, оно того стоило. Ибо, только войдя в дом и поведя устройством обнаружения «тени», Бон-Бон тут же нашла аж целых три мощных сигнала! Один источал специально оставленный поняшей на кровати планшет, а еще два притаились в безобидных на вид безделушках, вчера купленных Клюквой в «Парке Мелового Периода». В общем, инопланетяне про пушистых разведчиц точно знали, на их квартире побывали и, что гораздо важнее, наконец-то оставили давно желанную Верховеным «магию». Так что, бежевая кобылка не долго думая упаковала все три предмета в специально для этого выданную Моури тару и отправила Клюкву на почту, а сама принялась за поиски нового пристанища для двух путешественниц. К приходу Клюквы все было уже готово, а потому, помывшись, собравшись и наскоро перекусив, пони выдвинулись на свою новую квартиру.
***
Вообще, после бессонной ночи и утренней нервотрепки Бон-Бон хотелось свернуться калачиком на мягонькой постельке и вздремнуть. Но планы по «случайной» встрече с жеребчиком из «Сахары» в «Парке Мелового Периода» откладывать было нельзя – в следующий раз, если верить имеющимся у бежевой кобылки данным, Феррет приедет любоваться на длинношее-длиннохвостых гигантов лишь через неделю. Такими резервами времени Бон-Бон не располагала. А потому, по приезду на новое место постоя бежевая доброумышленница принялась готовиться к предстоящей операции. Яростно зевая, она расчесывала гриву, наводила макияж и не забывала шпынять надувшуюся Клюкву, которая считала, что раз она аликорна, то и так, без «всякой бабской штукатурки», хороша собой.
Наведя марафет и нарядившись в новенькие платья, две кобылки вызвали такси (уже официально зарегистрированное), и принялись ждать обещанный транспорт. Что сопровождалось перелистыванием сети. Бон-Бон просматривала ассортимент местных кондитерских, выискивая пирожные поэкзотичнее, дабы позже удивить Лиру необычной стряпней (удивлять Принцессу, которую тоже планировалось угостить, было бессмысленно – крылорогая флаффи была более заинтересована в содержании, чем в форме). Клюква же в это время пялилась на ролики с участием различных дромеозаврид. Благо, на соответствующей странице «Парка» их было с избытком. Бон-Бон искренне недоумевала: и чем аликорну привлекало это перьевое мельтешение на экране? В положенное время запиликал коммуникатор, извещая о том, что такси уже ждет пассажирок. Так что пони повскакивали с низенькой кушетки (новое пристанище было богаче на мебель, чем предыдущее) и поцокали на «улицу», где их ожидал робот-такси.
Азиатская «машина будущего» (видно, что сильный профсоюз в свое время местные таксисты сформировать не сумели) быстро и с комфортом домчала пасажирок по залитым рекламными огнями дорогам-туннелям прямо до главного входа «Парка Мелового Периода». Где Бон-Бон, несмотря на бурные возражения Клюквы и мольбы собственной подленько проснувшейся трусости, сгрузила аликорну в секции дромеозаврид. Сама же бежевая кобылка направилась в секцию зауропод, где должна была быть осуществлена задуманная авантюра. Там-то она впервые и увидела Феррета вживую.
***
Рыжий единорог стоял у прозрачного ограждения и задумчиво смотрел на гигантские туши, лениво двигавшие длиннющими шеями с невидимыми головами на концах, уничтожая тонны растительности и время от времени роняя на землю великанских размеров лепешки (последние тут же убирались юркими роботами). Судя по всему, рогатому незнакомцу такое скучное времяпрепровождение нравилось. Вживую азиатский понь был куда симпатичнее, чем на фотографии: его шерсть красиво переливалась, подпалина на роге смотрелась скорее экзотикой, чем дефектом, а необычная неправильность сложения скрывалась пластикой тела и черным-с-алым костюмом. Так что Бон-Бон окончательно решила, что сегодняшнее предприятие это не только разведывательная, но постельно-молестная операция. Возможно, если Клюква будет вести себя хорошо, даже широкомасштабная.
Бежевая пони подошла к прозрачному барьеру обзорного моста на расстоянии метров этак десяти от своей потенциальной жертвы, и сделала вид, что очень заинтересована пасущимися тушами. Туши паслись неторопливо и, в отличие от няшечки-тирекса или прыгуче-трескучих «сорок», столь понравившихся Клюкве, смотреть, в общем-то, было не на что. Что осложняло ход операции. Впрочем, Бон-Бон справлялась еще и не с таким! В ее прошлой жизни, еще до всех “Фараонов”, алмазов и инопланетян, когда бежевая поняша была законопослушным корпоративным винтиком, шеф ее отдела просто обожал для «укрепления корпоративного духа» толкать скучнющие речи часа на полтора-два. Вот там действительно было испытание так испытание!
Проскучав за созерцанием перерабатывающих зелень ящериц-переростков пару минут, Бон-Бон сдвинулась в сторону, совершенно случайно встав чуть-чуть ближе к единорогу. В конце концов, разве молодой и красивой кобылке не может захотеться получше разглядеть жирные тупые и скучные мешки с, кхм, отходами? Конечно, может! А еще ей может захотеться двигаться задом наперед, чтобы не упустить тот увлекательный момент, когда очередной желудок-на-ножках лёпнет на землю очередную лепешку…
— Ой! – ойкнула Бон-Бон, упершись в кого-то (кто бы это мог быть, а?) крупом.
— Мои извинения, я слишком засмотрелся на динозавров, — на евролингве принялся извиняться этот кто-то, пока бежевая пони разворачивалась к нему, попутно складывая на мордочке соответствующее моменту выражение.
— О! Еще раз мои извинения, прелестная кобылица. Даже не думал натолкнуться здесь на кого-то из сородичей… — окончила разворачиваться Бон-Бон в полном соответствии с графиком, ткнувшись носиком точно в нос «неизвестного» единорога (тот отпрянул, явно думая, что это его собственная оплошность).
— Ой! Извините меня! Извините, извините… — залепетала Бон-Бон, всем своим видом изображая крайнюю степень смущения.
— Это моя вина. Не извиняйтесь, — рыжий единорог очевидно приободрился, видя напускное смущение кобылки, — Позвольте загладить мою вину?
Бон-Бон прижала ушки к голове и глупенько улыбнулась жеребцу, давая понять, что она совсем-совсем ничего в происходящем не понимает.
— Позвольте представиться, Феррет, — полупоклонился единорог (видимо, он был из «эквестрийских» — жеребцы особенно долго страдали этой мультяшной дурью с поклонами и рыцарством), — А как ваше имя, прелестная кобылица.
— С-с-свити Дропс, — выдавила из себя максимально правдоподобную дурочку Бон-Бон, по-прежнему продолжая глупо улыбаться, — Гонзалес.
— Очень рад знакомству. Не так часто удается увидеть новое лицо. Особенно такое красивое, — видимо, последние слова Бон-Бон достигли своей цели, так как Феррет начал уже совсем по-«эквестрийски» строить из себя галантного кавалера, — Так позвольте же мне принести вам свои извинения, ёси Свити Дропс.
Бон-Бон робко кивнула и совсем по-настоящему зарделась – кобылка вошла в роль. Что, впрочем, не помешало ей заметить необычное обращение, использованное единорогом. Какой-то внутренний сленг азиатских пони? Вполне возможно. Бон-Бон не так уж и редко встречалась с тем, что европейские поняши в среде своих полностью переходили на выдуманный «эквестрийский» говор, пытаясь хоть так защититься от трудностей реального мира.
***
Извинения Феррет начал с похода вместе с Бон-Бон в местный ресторан. Что поняшей полностью приветствовалось: бежевая кобылка уже уверилась в том, что не только разболтает единорога на что-нибудь интересное, но и на сладкое получит свой сеанс «помять конфетки». В общем-то, поначалу все шло в полном соответствии с этими планами. Феррет с удовольствием беседовал с «глупой» поняшкой, хрумкавшей салатом и «пустоголово» строившей глазки жеребцу, попутно выманивая из оного всякие интересные подробности, которые представителю своего же пола он наверняка бы не рассказал и под дулом бластера. Но потом Дискорд дернул Бон-Бон заикнуться про столь понравившегося ей тираннозавра…
На этом моменте глаза у Феррета загорелись, уши встали торчком, а под хвостом образовалось шило. Кобылка же, соответственно, оказалась схвачена, засыпана кучей непонятных слов и уволочена на остановку внутреннего маглева парка. Уже внутри вагончика Бон-Бон поняла, что на психов ей по-прежнему везет: Феррет, вместо разговоров о романтике и любви, продолжал заливать в уши кобылке латинскую абракадабру и неаппетитные подробности про кости, грязюку и то, кто и как когда-то умер. Впрочем, у такого везения оказались и свои приятные стороны. А именно то, что Феррет, хоть и не затыкался ни на минуту и прыгал вокруг Бон-Бон практически как Пинки Пай («практически» это значит «хуже»: у Розовой Канители хотя бы рога не было, чтобы им сверкать), но, видимо, знал тех тираннозавров как свои четыре копыта. Так что поняше за полчаса с Ферретом удалось увидеть из жизни древних чудовищ гораздо больше, чем за предыдущие часы самостоятельного посещения парка. И, кстати, от этого гигантские пернатые зубастики стали для Бон-Бон только милее – такого не трожь!
Следующей нарушительницей бежевых планов стала Клюква, через полчаса любования тираннозаврами передавшая на коммуникатор Бон-Бон шифрованный «Алярм!», а спустя пару минут и сама явившаяся пред очи четвероногой пары. Запыхавшаяся, растрепанная и с «Караул!», написанным на мордочке, разумеется. Бон-Бон от такого зрелища чуть лоб себе копытом не разбила: вот что мешало Фабию хоть чуть-чуть научить «дочурку» контролировать свои эмоции?!
Соответственно, у Феррета тут же возникли закономерные вопросы: что это за жмых и за кого кобылки его держат? Выкручиваться из создавшегося положения, ясен понь, пришлось Бон-Бон. Тут очень сгодилась легенда Моури, легко объяснявшая большинство странностей Бон-Бон и Клюквы (а чего еще ожидать от двух туристок из другого гигаполиса?). Правда, тут же ставившая саму Бон-Бон в очень неудобное положение. Из которого кобылка нашла выход в полуправде, не без вполне искреннего смущения выдав Феррету «великую тайну» о том, что в секции зауропод ее интересовали вовсе не ящерицы-переростки. Данное признание немало развеселило единорога, который тут же поинтересовался (в довольно едкой форме) у Клюквы тем, как участие аликорны должно было помочь «Свите Дропс» затащить его, Феррета, в койку. В ответ разозлившаяся Клюква нагрубила рыжему жеребцу, сказав, что если в какую койку она его и уложит, то только в больничную, и что если бы не сигнал тревоги, то она из секции дромеозаврид и шагу не сделала, тем более ради такого самодовольного говнюка, как Феррет. На этом моменте Бон-Бон спряталась за одну из парковых скамеек, ожидая неизбежной драки.
Как это ни странно, драки не произошло. Феррет смерил Клюкву взглядом, и, во все горло заржав, сказал Бон-Бон, что ей очень повезло с подругой – вот лично у него никогда таких преданных друзей не было. Клюква же попыталась еще понаезжать на единорога (видимо, блюдя какую-то свою собственную «крутость»). Но тот отвечал снисходительно и даже покровительственно, так что аликорна вскоре сдулась и, проворчав про глючный прибор, согласилась с Ферретом на мировую. Но с одним условием! Раз у нее на коммуникаторе сигнал тревоги почему-то не выключается (тут Клюква с подозрением глянула в сторону скамейки с трусливо выглядывающей Бон-Бон), то, хотят того Бон-Бон с Ферретом или нет, они все втроем сейчас поедут в секцию дромеозаврид. Так как, во-первых, прибор неправильно работает, а потому Клюква никуда бежевую земнопони одну не отпустит. И, во-вторых, они и так уже ей день испортили своими любовными аферами. Так что теперь пусть Феррет или идет вместе с Бон-Бон и Клюквой, или катится калачиком – земнопонячьи рыдания о жеребцах больше аликорну не проймут! Единорог с небывалой легкостю согласился на возмутительные (с точки зрения Бон-Бон) требования Клюквы. И вся троица поехала к зубастым индюкам-переросткам.
***
В секции дромеозаврид пони проторчали до закрытия парка (чему не спавшая ночь Бон-Бон была вовсе не рада). За рассматриванием вертляво-зубастых экспонатов Феррет (похоже, фанатевший от всех динозавров вообще) и Клюква (чуть ли не слюни пускавшая на пернатых хищников) умудрились сдружиться, а потому перед расставанием единорог назначил аликорне свидание на среду (а также обменялся с ней коммуникационными номерами). Бон-Бон тоже была приглашена. Но явно из одних только приличий.
Соответственно, дорога обратно до новой квартирки для обеих пони, ехавших в одном такси, проходила сильно по-разному: Бон-Бон дорогу «домой» полупроспала-полупродремала, тогда как сияющая Клюква бесилась по всему салону, будучи переполнена эмоциями то ли от перспективы романа со своим первым жеребцом, то ли от встречи с первым в жизни единомышленником. По выходу из машины ситуация изменилась не сильно. Бон-Бон, полусонно поведя сканером по сторонам и удостоверившись, что «теней» и инопланетян не наблюдается, с облегченным вздохом заползла в дверь. Тогда как Клюква, торча крыльями и сверкая глазами, в оную же фактически пропрыгала, каким-то чудом умудрившись не пробить потолок рогом.
«Дома» же ситуация снова поменялась: со счастливым писком рухнувшая на кровать Бон-Бон открыла кодированную почту и… В электронном почтовом ящике лежало письмо от Моури, в котором косолапый наемник заклинал поняшу а) найти еще «магии» чужих (если нужно, то и «светануться» пару раз перед «нерожденными»), и б) втереться в доверие к Феррету и проверить его имущество на предмет «чародейских» артефактов. При этом ничего толком не объяснял: просто надо и все. Так что Бон-Бон сразу же заподозрила, что насчет рыжего единорога ей сказали сильно не все. О чем не преминула поставить в известность Клюкву, с энтузиазмом занимавшуюся в центре комнаты не то аэробикой, не то еще каким-то спортом. Клюква всерьез опасения земнопони не восприняла, легкомысленно хмыкнув о предстоящем свидании. Что перевело настроение Бон-Бон из хмурого в злобное.
Злобная земнопони слезла с кровати и процокала на кухню, где достала из холодильника и поставила в микроволновку на разморозку купленное ночью мясо, а потом принялась за ножи. Вскоре, перекинув полотенце через шею, подтянулась почуявшая что-то неладное Клюква, и поинтересовалась тем, что это Бон-Бон задумала под вечер. Вместо ответа аликорна была обругана нехорошими словами (неча грязной и потной в конфетные святая святых соваться!) и изгнана с кухни в душ. Из душа тут же послышались плеск воды и ворчание кобылицы, имеющей наглость быть чем-то недовольной. На кухне же продолжились аццкие приготовления.
Через пять минут пред очами Бон-Бон снова появилась Клюква. Уже свежевымытая, вспушившаяся после полотенца и явно рассчитывающая на кормежку. Злобная земнопони, внутренне демонически хохоча, не стала тянуть время понапрасну, и тут же подвела аликорну к столу. На оном лежали разделочная доска, глубокая фарфоровая миска (явно предназначенная для чего-то другого, но земная кобылка заморачиваться не стала), новенький набор керамических ножей и только что размороженная говяжья вырезка. Данный натюрморт весьма озадачил крылорогую гостью. Озадаченностью воспользовалось Бежевое Зло, носом пододвинув доску к аликорне.
Аликорна вопросительно взглянула на Зло. Зло не менее вопросительно взглянуло на аликорну. Аликорна снова глазами вопросило Зло. Зло разозлилось и, ухватив зубами, переложила кусок мяса на доску. Аликорну передернуло. Зло опять вопросило крылорогую взглядом. Крылорогая, прикинув ситуацию, попыталась отболтаться и свиньтить из владений Зла. Но Зло не дремало и каждый аргумент крылорогой било напоминанием о хищных воробьях, которых аликорна возмечтала завести при своем дворе. На этом аликорна предприняла последнюю попытку отбиться. Но коварное Зло ловко пресекло ее напоминание о размерах двора аликорны, а потом жестоко добило крылорогую презрительным «…слуг нет». На этом на голову разбитому и глумливо посрамленному воплощению Добра пришлось взять телекинезом один из ножей и приняться за нарезку мяса.
Каковой дело шло у Клюквы ни шатко, ни валко, периодически прерываясь на жалобы, мольбы и прочую бесполезную против разозлившейся земнопони дребедень. Впрочем, постепенно ситуация исправлялась. Если сначала аликорна позеленела и попыталась увильнуть от урока кулинарии через симуляцию обморока, то уже через полчаса она только ныла и не очень смело возмущалась, нарезая очередную порцию мяса кривыми и косыми кубиками. Еще через полчаса неразрезанное мясо у Бон-Бон кончилось, и она отпустила обиженную Клюкву восвояси (то есть в душ: аликорна сейчас напоминала киношного маньяка в конце трудового дня – вся шерстка была запакощена кровью и прилипшими мясными ошметками), оставшись убирать кухню и разгребать прочие проблемы. Из последних главной была проблема мяса: выкидывать его было жалко, а сварить из него бульон, с которым могли бы справиться карамеле-яблокоядные желудки Бон-Бон и Клюквы, было не на чем, так как на кухне из нагревательных приборов были только микроволновка и чайник.
***
Размышления пони о мусорной корзине и деньгах прервал стук в дверь (звонок, как и дверную камеру, азиаты почему-то не предусмотрели). Бон-Бон вздохнула и, завернув в главную комнату за Клюквой, пошла встречать неведомых гостей. Что, в итоге, заставило бежевую путешественницу немало поудивляться: на пороге, держа во рту поднос с печеньками, сидела пушистая лисичка светло-коричневого цвета, а рядом стояла странная земнопони светло-кремового окраса, вместо гривы и хвоста которой вились языки голографического пламени.
Лисичка не раздумывая передала поднос опешившей Бон-Бон, и тут же залопотала что-то на азерлингве, обращаясь к Клюкве, видимо, приняв ее за главную. Клюква, ни белмеса не понимая в языках, взглядом взмолилась о земнопонячьем вмешательстве. Конфетная земнопони, картинно закатив глаза и сквозь посуду пробормотав кое-что нелестное о фальшивых аликорнах, передала поднос Клюкве (та подхватила его кинетическим поле), и, вооружившись запасным планшетом, начала надиктовывать переводчику послание к гостям. Гости восприняли это вполне нормально: пушистая лисичка, склонив голову и забавно шевеля ушами, слушала кремниевого толмача, тогда как незнакомая земнопони и Клюква с любопытством рассматривали друг друга.
По итогам этих переговоров выяснилось, что лисичка и пони вовсе не лисичка и пони, а говорящие покемоны («модификация гортани», со слов пушистой гостьи, в Азиатской была вполне заурядно услугой) — «иви» и «понита». Пришли они к двум поняшам познакомиться с новыми соседями (сама поки-парочка жила в этом доме уже больше полугода, переехав сюда вслед за работой). В общем, Бон-Бон пришлось приглашать нежданных гостей внутрь своего временного жилища (обернув этот неудобный шаг к своей пользе – ушастая гостья пришла в восторг от клюквенной «строганины», тем избавив земнопонячью жадность от терзаний).
Лисичку звали Ерыжка, а «пони» откликалась на имя Ми (впрочем, судя по реакции гостей, «Свити Дропс» и «Клюква» звучали для них не менее дико). Обе (на жеребцов Бон-Бон сказочно везло) были весьма молоды (Клюква, благо гости не понимали евролингва, подкусила земную пони «тётушкой»), обе не имели и не собирались заводить пару, обе работали «талисманами улыбки» в какой-то корпорации и обе же были крайне недовольны своей долей. Последнее Бон-Бон понять вполне могла: всю жизнь шарахаться по съемным квартирам, не имея ни уверенности в будущем, ни любящего сердца рядом, это то еще удовольствие. Позже, правда, оказалось, что Бон-Бон поняла себя, а вовсе не покемонов: тех волновали совершенно другие аспекты жизни.
В частности, бродячее-фрилансный образ жизни, считавшийся в Европейском Гигаполисе уделом неудачников, виделся этой парочке как что-то достойное и заслуживающее самой всамделишной зависти. Отсутствие накоплений, собственного дома и хоть каких-то гарантий на будущее, почему-то расценивалось покемонами не как повод кричать «Караул!» и на корню менять всю свою жизнь, а как признак собственной состоятельности. Что для Бон-Бон, более-менее успокоившейся только обзаведясь собственным домиком, кой-какими средствами на персональном счете и стопроцентными гарантиями, что ни своей работы, ни своего места в Ложе она не лишится, было за рамками понимания. И да, планов у Ерыжки и Ми не было даже на год. Чего из круга общения бежевой земнопони не позволяла себе даже Лира, вечно витавшая в каких-то облаках (Принцесса, понятное дело, не в счет).
Зато у покемонов имелась куча идеалов, о которых они были готовы говорить хоть весь день напролет, а так же, если обе не врали, бегать ради них на различные сомнительные сборища, где их могли побить или те, или другие, или, вообще, третьи с четвертыми (пока их кошельки потрошат суперчестные организаторы мероприятия). Другое дело, что, по всей видимости, сами «лиса» и «пони» довольно смутно представляли себе свои же идеалы. По крайней мере, из болтовни азиатских синтетов складывалось именно такое впечатление. Конечно, про Североамериканский Гигаполис Бон-Бон знала явно меньше, чем гостьи, ловко жонглировавшие всеми этими Митями «Ровными», Бариками «Гуталинами», Жориками «Окорочками», Татырбеками «Делателями» и прочей политотой. Но вот в своем родном Европейском Гигаполисе кое-что понимала. И уж точно могла сказать, что вот за ту «европейскую свободу», которой так восхищались азиаты, на деле бы маленькой беззащитной пони сначала отбили последнюю печень полицейскими «специальными средствами воздействия», а потом прямо из камеры затаскали по судам, сняв последнюю шкурку да еще и конский кредит за адвоката повесив. Что бы там себе покемоны (ага, еще и покемоны!) ни воображали, но переселяться в Европейский Гигаполис им не стоило. Ради их же собственного блага.
В остальном же Ерыжка и Ми оказались приятными и веселыми собеседницами, от которых Бон-Бон удалось узнать много интересных и важных сведений. Так «понячьи» отделы в магазинах были вовсе не понячьими: там продавались товары для покемонов типа «понита» и схожих с ними. Пони, в отличие от «карманных монстров», в Азиатской было раз, два и обчелся. При этом родня Бон-Бон и Клюквы проживала преимущественно небольшими довольно замкнутыми сообществами и в большинстве своем неплохо знала евролингв (по мнению Ерыжки, чтобы отличаться от покемонов и тем снобски снобствовать, тогда как Бон-Бон сделала из этого выводы насчет недавней встречи с Ферретом). Больше о четвероногих «эквестрийцах» гостьи ничего правдоподобного сказать не могли. Зато с охотой болтали о своей работе, которая сводилась к тому, чтобы нарезать круги по офису, улыбаясь и подбадривая встречных-поперечных. Это удивило Бон-Бон, так что за чаем (примитивненьким вечерним чаепитием, какие бежевая разведчица частенько устраивала вдвоем с Лирой, а вовсе не той навороченной церемонией, что можно было увидеть в сети, но покемонам, похоже, нравилось) она, как бы между делом, принялась более подробно расспрашивать о рынке труда Азиатской.
Ми с Ерыжкой с удовольствием трепались на эту тему. Так что вскоре перед Бон-Бон предстала весьма занятная картина. Если верить покемонам, все товары и львиная доля реально нужных услуг азиатами не производилась – для этого была целая армия роботов, обслуживавшихся полутора инженерами, двумя с половиной техниками и десятью тысячами менеджеров. Соответственно, перед корпорантами стояла не иллюзорная проблема произведенный товар сбыть: тем десяти тысячам и четырем работникам, что Азиатскую обслуживали, явно было не по силам сесть одной жопой на миллион магнитобилей или ежедневно съедать по паре сотен тонн суши каждый. Вроде как, когда-то эту проблему азиаты так же пытались решить роботами: выпустили партию стильных черных автоматов, оснащенных встроенными кредитками. По-первости все действительно шло так, как задумано: автоматы направо и налево тратились в долг, разъезжая на современнейших автомобилях, одеваясь в лучшие ткани, попыхивая самым дорогим табаком и смакуя элитные вина. Но потом, когда банки потребовали свою долю, что-то пошло не так. Сначала ряд корпоративных зданий украсился необычными узорами из зеркальных дисков, а потом Всемирное Правительство ввело войска, и черные автоматы никто и никогда больше не видел. После всех этих перипетий правление Азиатской Аркологии выпустило ряд законов, всю суть которой можно свести к следующему: каждая компания должна содержать легион сотрудников на каких-то сомнительных должностях. Одной из таких должностей был и «талисманам улыбки» (дурацкая, с точки зрения Бон-Бон, работа, но Ми и Ерыжка ею гордились).
Покемоны просидели у пони в общей сложности четыре часа. Каковым временен, похоже, оказались очень довольны и хозяева, и гости: «лисичка» и «пони» перед уходом очень сердечно попрощались с новыми соседями. Сами же соседи, вымотанные бессонной ночью и насыщенным днем, поползли в душ. Где Клюква проявила всю свою левацкую натуру, за натиранием спинки начав пропогандировать только расслабившуюся поняшку насчет несправедливости в Азиатской Аркологии. Крайне недовольная такой неожиданной подставой Бон-Бон оказалась вынуждена вместо наслаждения теплым душем и мягкой пеной просвещать недалекую фабиеву «дочурку» насчет вреда вольнодумства, особенно дурацкой «социальной справедливости». В конце концов, не маленькая уже, должна понимать, что на левацком популизме только диктаторы да уголовники всякие на трон въезжают. Ну, грязь-пролы и гоповарвары еще со дна поднимаются. Порядочным же гражданам от левачья светит только ГУЛАГ. Клюкве нужно рассказать, что такое ГУЛАГ и почему его любая здравомыслящая пони должна бояться? Увы, Клюква оказалась устойчива к силе просвещения, заявив, что она и есть грязь-прол, и, вообще, Бон-Бон бы не вапендривалась и вспомнила о том, кто она сама есть на самом деле. Бон-Бон такой поворот не понравился, и она пустила в ход весь стандартный запас аргументов, дабы спасти юную душу от цугундера. Цугундера, видимо, Клюква не боялась (а у Бон-Бон сложилось впечатление, что и ее «папашка» тоже – больно подкована аликорна) – тут же развела импровизированный митинг в душевой кабинке (и так тесной для двух пони). Душевных сил бороться еще и с крылорогой революционеркой у Бон-Бон совершенно не осталось. Так что поняша устало попросила у дирежаблекрупой горлопанки ополоснуть ей вымечко и животик и отпустить земнопоньку спать. Что, как это ни странно, сработало: Клюква прекратила митинговать, помогла бежевой кобылке домыться и сама закончила водные процедуры, после чего, насухо вытеревшись, присоединились к Бон-Бон под одеялом.
Эта ночь была спокойной, хоть и богатой на сновидения. Но в них не было чужих глаз.
К Главе 9
0 комментариев