Вампирское
СпойлерА туман от болот весь в загадочной мгле.
Сиротливо дрожит ненюфар на столе.
Ночь неспешно идет, и алеет луна.
Стебель воду как кровь выпивает до дна.
Черный шпиль на горе, под которой покой,
И привычных движений хор плоти людской…
Кто — то в чем — то не прав, может что — то забыл,
Пламя с пеплом менять не угаснет их пыл.
Что до них не понять. Только числа их лет.
Тех, которых не будет — их не было, нет.
Древний склеп, променад из костей и руин,
Каждый множество их и он с ними един.
Но. Оскал старых склепов нежней и нежней,
Геральдический знак на тумане о ней,
Розой красной цветет, на камнях, не земле,
Так спокойно, как будто планета извне.
Ветер снова затих за открытым окном,
Вспоминает себя и тот утренний сон.
Ночь сейчас. Золотая луна холодна.
Белозубо вонзается в шею она.
Сиротливо дрожит ненюфар на столе.
Ночь неспешно идет, и алеет луна.
Стебель воду как кровь выпивает до дна.
Черный шпиль на горе, под которой покой,
И привычных движений хор плоти людской…
Кто — то в чем — то не прав, может что — то забыл,
Пламя с пеплом менять не угаснет их пыл.
Что до них не понять. Только числа их лет.
Тех, которых не будет — их не было, нет.
Древний склеп, променад из костей и руин,
Каждый множество их и он с ними един.
Но. Оскал старых склепов нежней и нежней,
Геральдический знак на тумане о ней,
Розой красной цветет, на камнях, не земле,
Так спокойно, как будто планета извне.
Ветер снова затих за открытым окном,
Вспоминает себя и тот утренний сон.
Ночь сейчас. Золотая луна холодна.
Белозубо вонзается в шею она.
28 комментариев
Вампирская сага целая. Одобряю))
Сага… Меня вампирская тематика влечет как и Ленин, это не сага, а присказка, напишу еще в этом духе)
О приди, могучий Цепеш, и, тяжелый сон развеяв,
Раздели их на две шайки, на безумцев и злодеев.
В две огромные темницы заточи их без раздумья
И сожги огнем священным и тюрьму и дом безумья!
© Румынский поэт Эминеску. ))
(и да, это комплимент, обожаю её творчество!)
Была и более созвучная, но сейчас предложу две из найденных в Сети:
Приходи ко мне... и Бесконечная песня
Ибо Ира — поэтесса и певица-бард, только поёт не под гитару или лютню, а аккомпанируя себе на пианино…
А записи, найденные мною в инете — без сомнения списаны с ранних её аудиокассет, записанных неведомо кем… 888-)
Свои искать — это домой ползти с работы и в компактах рыться, да и качественно записанные у меня только её песни к нашему проекту «Последний Урок», а они хоть и тоже немного с мистическим налётом (всё же проект был про ученика мага), но совершенно другой ритмики и тематики…
"Где-то дальше фатальности,
Где-то ближе весны,
Сняв запреты реальности,
Явью сделались сны..."
©ИП
Navk · Poslednij Urok — Rus — Svedenie
Navk · Poslednij Urok — Ukr — Svedenie
По главной улице шёл человек. Кто-то из селян шарахался и прятался в домах, захлопывая двери и ставни, а кто-то глазел, опершись на плетень — не каждый день через деревню проходят такие люди!
Человек не обращал на это внимание. Надвинутый на самое лицо балахон, два меча за спиной, странный посох с диковинной золотой гравировкой.
Неожиданно ему навстречу выбежал мальчишка. Грязный, оборванный малец лет десяти… По всему его внешнему виду было видно, что у него нет ни отца, ни матери, ни крова над головой.
— Учитель! Учитель! Возьми меня в ученики!
Человек оглядел его:
— Ты хочешь учиться?.. Ну что ж, иди за мной…
В лесу за деревней они разбили походный лагерь. Над костром жарилось мясо. Старший вынул из вещевого мешка палатку и начал её ставить.
— Учитель, а когда будет мой первый урок?
— Считай, что он уже начался…
— А долго ли мне прийдётся учиться?
Человек невесело улыбнулся:
— У тебя будет много уроков… Но о последнем уроке, я боюсь, ты пожалеешь.
С тех пор прошло много времени. И вот по дороге идут уже двое странных людей. Низко надвинутые на лица балахоны, по два меча за спиной, странные посохи с золотой гравировкой. Один — престарелый, седой, другой молод, вот-вот исполнится тридцать. Один может всё, другой — почти всё…
— Учитель, ты обучил меня всем секретам нашего искусства. Но я до сих пор не знаю, как получить столько энергии, чтобы не считать её, чтобы на все дела её всегда хватало?
Старший задумался.
— Знаешь… У тебя есть два выхода: ты можешь очень долго жить и, со временем приобретая опыт, накопить её столько, что на всё хватит, или… Или найти кого-то очень сильного, мудрого и опытного, и убить его. Тогда вся его сила перейдёт тебе.
За одним из городов они разбили походный лагерь. Вечерело. На костре жарился жирный олений окорок. Младший собирал сосновые ветви для подстилки в палатке. Старший следил за мясом.
— Учитель! У меня к тебе есть один вопрос!
— Да?..
В свете костра блеснула сталь…
— Это был твой последний урок… — прохрипел, умирая, Старший.
— Учитель, ты знал?! — глаза Младшего от удивления расширились.
— Да… Когда-то я сам поступил так же…
По центральной городской улице шёл человек. Кто-то из горожан шарахался и прятался в домах, захлопывая двери и ставни, а кто-то глазел во все глаза — не каждый день по городу идут такие люди!
Человек не обращал на это внимание. Надвинутый на самое лицо балахон, два меча за спиной, странный посох с диковинной золотой гравировкой.
Неожиданно ему навстречу выбежал мальчишка. Грязный, оборванный малец лет десяти… По всему его внешнему виду было видно, что у него нет ни отца, ни матери, ни крова над головой.
— Учитель! Учитель! Возьми меня в ученики!
Человек оглядел его:
— Ты хочешь учиться?.. Ну что ж, иди за мной…
В поле за городской стеной они разбили походный лагерь. Над костром жарилось мясо. Старший вынул из вещевого мешка палатку и начал её ставить.
— Учитель, а когда будет мой первый урок?
— Считай, что он уже начался…
— А долго ли мне прийдётся учиться?
Человек невесело улыбнулся:
— У тебя будет много уроков… Но о последнем уроке, я боюсь, ты пожалеешь…
©9 мая 2000 г.
Именно ПОСЛЕДНИЙ…
Вобщем не впечатлило, своей волей снова отменяю «последнее». )))
Тут глубже идеи спрятаны…
И написаны были задолго как до твоего творчества, так и до МЛП-4. (А вообще-то и до МЛП-3, если я правильно помню...)
При чём тут твинк? Он — завсегдатай Табуна, автор «Заговора...» и соавтор «Меткостирателей», лауреат «Уральского Следопыта», признанный в 1999 году «Русским Шекли» на фестивале «Аэлита»!..
И да — ёжиков больше не ловит: холодно уже, те в спячку утопали!.. 888-)
Привет ему!:)
Как приедет — обязательно передам!
(Он сейчас с моей мамой укатил на дачу готовить оную дачу к зиме)
Потому этот выбор и становится ПОСЛЕДНИМ уроком. И потому-то потом о нём выбравший и пожалеет.
И это из того же проекта и для того же фильма:Песня стронция
Яд воды с неба жёлтыми каплями,
Тучи алые, чёрное Солнце!
Я пою под капель удары
Песнь свою — Песню Стронция!
Замершие взгляды и застывшие сердца…
Природа, прости их, прости, Бога ради!
Отрава в крови, и в душе — пустота:
Идут по городу Люди Радия!
Мы — дети урана — забыли о Солнце,
Звёзды от нас закрывает смог…
Вновь излученье пронизало насквозь и
Мальчишку ударом вдавило в песок…
Громом — шаги Людей С Полигона,
Крик заглушил шум ракетного рейдера…
И звоном в ушах повторяется снова
Наша музыка — счётчик Гейгера,
Наша музыка — счётчик Гейгера…
©Ю Лунг
* * *
От приятелей слышал я
Сказки добрых веков:
Про полёты над крышами,
Про беззлобных волков.
Там фантазии дерзкие
Здравый смысл подтвердит,
Там бесстрашие детское
Детский страх победит,
Сказки самые лучшие —
Без налёта беды,
Там прогулки по лучику
Отдаленной звезды,
Там цветы говорящие,
Но с рождения мне
Снятся замки горящие,
Звон клинков на стене.
Злая шуточка памяти —
Только веки сомкну,
Вижу отсветы пламени,
Попадаю в войну.
Снова мрак надвигается,
Мы прощаемся вновь,
Кровью корни питаются,
Зёрна падают в кровь…
Колыбельную мамину
Незаметно сожгла
Мрачноватая магия
Истребителей зла.
Круг, клинок ритуальный
И магический шар.
Наша чёрная магия
Тьме наносит удар,
И «подобным — подобное»,
Злом своим против Зла —
Наша чёрная магия
Во имя Добра.
Если Мрака исчадия
Скроют солнечный свет,
Наша Чёрная магия
Принесёт Вам ответ,
Как бороться с проклятием,
Как Вам Мрак истребить.
Наша Чёрная магия
Силы даст вновь любить.
Пусть не хмурятся Светлые —
Наше время пришло:
Наша Чёрная магия
На себя примет зло.
И опять дни безумные
И ночи без снов.
Наши чёрные маги
Отдают свою кровь.
Ради мира и счастия
На пожарищах бед
Наша Чёрная магия
Воплощается в Свет…
©Элмер Ричард Транк и Ю Лунг
ОБРАЩЕНИЕ БЕГЕМОТА К ВОЛАНДУ
Поздно, Мессир, играть на рояле,
Окончился бал и свечи опали,
Поздно тревожить звуками душу —
Её светлый факел давно уж затушен…
Поздно, поймите, Мессир, уже поздно,
Гасит заря за окошками звёзды.
Не в Ваших силах вернуть этот вечер,
Даже Вам не зажечь сгоревшие свечи…
Они разошлись, не дослушав вальса,
Который для Вас был больше, чем танец,
Как мышь прошуршали шаги по паркету
Шмыгнувшего в дверь кавалера…
Вы говорили о сказках, о чуде,
Но белый свет, Вас не видели люди,
Они Вам не верят, как, впрочем, и сам я,
Но уходить Вам ещё слишком рано.
Смотреть с тоской, о Мессир, не надо
В чёрную бездну рояльного лака,
Он ещё помнит свечей отраженье,
Но помнит и свечки сгоревшей жженье…
Поздно, поймите, Мессир, уже поздно,
Гасит заря за окошками звёзды…
Не в Ваших силах вернуть этот вечер…
Даже Вам не зажечь сгоревшие свечи…
©Василина
УШЕДШЕМУ
Безумные боги безумных людей…
Смеётся в лицо огнеглазое небо…
Уйти в пустоту от бездумных идей —
И сам не поймёшь — ты был или не был…
Конкретная схватка,
Абстракцией — враг,
Мгновенная жизнь
И смертельная вечность,
А может быть, просто
Здесь что-то не так?
Спешишь ты,
Желая пройти бесконечность…
Минуло всё, и беда, и года.
Вернулся назад по Дороге млечной.
Сказали тебе: «Ты давно уже мёртв,
Живи теперь своей жизнью вечной...»
И шепчешь молитвы ты небесам,
Хотелось бы так, чтобы всё вернулось,
Но безумные боги безумных людей
Навек теперь от тебя отвернулись,
Ты предал богов и бросил людей —
Они теперь от тебя отвернулись…
©Ю Лунг
СпойлерПолдень в комнате
I
Полдень в комнате. Тот покой,
когда наяву, как во
сне, пошевелив рукой,
не изменить ничего.
Свет проникает в окно, слепя.
Солнце, войдя в зенит,
луч кладя на паркет, себя
этим деревенит.
Пыль, осевшая в порах скул.
Калорифер картав.
Тело, застыв, продлевает стул.
Выглядит, как кентавр
II
вспять оглянувшийся: тень, затмив
профиль, чье ремесло –
затвердевать, уточняет миф,
повторяя число
членов. Их переход от слов
к цифрам не удивит.
Глаз переводит, моргнув, число в
несовершенный вид.
Воздух, в котором ни встать, ни сесть,
ни, тем более, лечь,
воспринимает «четыре», «шесть»,
«восемь» лучше, чем речь.
III
Я родился в большой стране,
в устье реки. Зимой
она всегда замерзала. Мне
не вернуться домой.
Мысль о пространстве рождает «ах»,
оперу, взгляд в лорнет.
В цифрах есть нечто, чего в словах,
даже крикнув их, нет.
Птица щебечет, из-за рубежа
вернувшись в свое гнездо.
Муха бьется в стекле, жужжа
как «восемьдесят». Или – «сто».
IV
Там был город, где, благодаря
точности перспектив,
было вдогонку бросаться зря,
что-либо упустив.
Мост над замерзшей рекой в уме
сталью своих хрящей
мысли рождал о другой зиме –
то есть, зиме вещей,
где не встретить следов; рельеф
выглядит, как стекло.
Только маятник, замерев,
источает тепло.
V
Воздух, бесцветный и проч., зато
необходимый для
существования, есть ничто,
эквивалент нуля.
Странно отсчитывать от него
мебель, рога лося,
себя; задумываться, «ого»
в итоге произнося.
Взятая в цифрах, вещь может дать
тамерланову тьму,
род астрономии. Что подстать
воздуху самому.
VI
Там были также ряды колонн,
забредшие в те снега,
как захваченные в полон,
раздетые донага.
В полдень, гордясь остротой угла,
как возвращенный луч,
обезболивала игла
содержимое туч.
Слово, сказанное наугад,
вслух, даже слово лжи,
воспламеняло мозг, как закат
верхние этажи.
VII
Воздух, в сущности, есть плато,
пат, вечный шах, тщета,
ничья, классическое ничто,
гегелевская мечта.
Что исторгает из глаз ручьи.
Полдень. Со стороны
мозг неподвижней пластинки, чьи
бороздки засорены.
Полдень; жевательный аппарат
пробует завести,
кашлянув, плоский пи-эр-квадрат –
музыку на кости.
VIII
Там были комнаты. Их размер
порождал ералаш,
отчего потолок, в чей мел
взор устремлялся ваш,
только выигрывал. Зеркала
копили там дотемна
пыль, оседавшую, как зола
Геркуланума, на
обитателей. Стопки книг,
стулья, в окне – слюда
инея. То, что случалось в них,
случалось там навсегда.
IX
Звук уступает свету не в
скорости, но в вещах,
внятных даже окаменев,
обветшав, обнищав.
Оба преломлены, искажены,
сокращены: сперва –
до потемок, до тишины;
превращены в слова.
Можно вспомнить закат в окне,
либо – мольбу, отказ.
Оба счастливы только вне
тела. Вдали от нас.
X
Я был скорее звуком, чем –
стыдно сказать – лучом
в царстве, где торжествует чернь,
прикидываясь грачом
в воздухе. Я ночевал в ушных
раковинах: ласкал
впадины, как иной жених –
выпуклости; пускал
петуха. Но, устремляясь ввысь,
звук скидывает балласт:
сколько в зеркало не смотрись,
оно эха не даст.
XI
Там принуждали носить пальто,
ибо холод лепил
тело, забытое теми, кто
раньше его любил,
мраморным. Т. е. без легких, без
имени, черт лица,
в нише, на фоне пустых небес,
на карнизе дворца.
Там начинало к шести темнеть.
В восемь хотелось лечь.
Но было естественней каменеть
в профиль, утратив речь.
XII
Двуногое – впрочем, любая тварь
(ящерица, нетопырь) –
прячет в своих чертах букварь,
клеточную цифирь.
Тело, привыкшее к своему
присутствию, под ремнем
и тканью, навязывает уму
будущее. Мысль о нем.
Что – лишнее! Тело в анфас уже
само есть величина!
сумма! Особенно – в неглиже,
и лампа не включена.
XIII
В будущем цифры рассеют мрак.
Цифры не умира.
Только меняют порядок, как
телефонные номера.
Сонм их, вечным пером привит
к речи, расширит рот,
удлинит собой алфавит;
либо наоборот.
Что будет выглядеть, как мечтой
взысканная земля
с синей, режущей глаз чертой –
горизонтом нуля.
XIV
Или – как город, чья красота,
неповторимость чья
была отраженьем своим сыта,
как Нарцисс у ручья.
Так размножаются камень, вещь,
воздух. Так зрелый муж,
осознавший свой жуткий вес,
не избегает луж.
Так, по выпуклому лицу
памяти всеми пятью скребя,
ваше сегодня, подстать слепцу,
опознает себя.
XV
В будущем, суть в амальгаме, суть
в отраженном вчера
в столбике будет падать ртуть,
летом – жужжать пчела.
Там будут площади с эхом, в сто
превосходящим раз
звук. Что только повторит то,
что обнаружит глаз.
Мы не умрем, когда час придет!
Но посредством ногтя
с амальгамы нас соскребет
какое-нибудь дитя!
XVI
Знай, что белое мясо, плоть,
искренний звук, разгон
мысли ничто не повторит – хоть
наплоди легион.
Но, как звезда через тыщу лет,
ненужная никому,
что не так источает свет,
как поглощает тьму,
следуя дальше, чем тело, взгляд
глаз, уходя вперед,
станет назад посылать подряд
все, что в себя вберет.
© Бродский
Я тоже.
Но для того проекта Гумилёв слишком… оптимистичен.
Спойлер