Попытка саморецензии или творческий индетерминизм. Часть 1.

Способен ли автор в точности определить, как будет выглядеть его творение по окончании созидательного акта? Даже если писатель, прежде чем начать работу непосредственно над текстом, составит подробный план будущего произведения, в процессе написания его взгляд на некоторые моменты может сильно измениться, вплоть до смены изначальной концепции. Так если мы, писатели, не способны предопределить результат собственной деятельности, то, может, не стоит и пробовать? Может, лучше пустить всё на самотёк? Таким принципом я руководствовался при написании “Shape” — своего первого рассказа по MLP FiM, да и, пожалуй, вообще первого оконченного мною литературного произведения. Вообще-то тогда мной руководила обыкновенная лень, но ведь мне нужно придумать более интеллектуальное оправдание, не так ли? В голове я держал лишь основную идею и самый примерный план развития событий. Я садился и писал, не зная заранее, что именно выйдет в итоге — иногда сюжетные повороты придумывались буквально на ходу. В частности, идея поместить в рассказ сцену с Доктором пришла ко мне совершенно неожиданно — мне нужно было чем-то заполнить время, ведь я описывал дни главной героини от рассвета до заката, следовательно и событий должно быть предостаточно. Такой таинственный собеседник как Доктор пришёлся как раз кстати, однако я не хотел делать его таинственность обыденной, ожидаемой. Оставить за ним реальную способность перемещаться во времени — было бы слишком дешевым ходом, ведь я предпочитаю реализм даже в тех произведениях, где мир фантастичен. К счастью, незадолго до этого я читал лекцию одного политолога, в которой говорилось о том, как преподают историю определенных народов тем, для кого эти народы традиционно считаются “вражескими”, так что идея пришла сама собой. Суть в том, что государству выгодна историческая неосведомленность (а точнее осведомленность, но лишь частичная) граждан — так легче направить, например, евреев против палестинцев и наоборот. Обобщенный вывод из этого — от методов преподавания истории зависит и представление о ней учащихся, значит, тот, кто историю преподаёт, может её и поменять, по крайней мере в чужом сознании. Рассказ главной героини о прошлом во время стрижки в “Карусели” тоже не планировался. Вообще-то, я хотел завязать между Полином и Рэрити беседу о моде, и впоследствии одарить первую соответствующей кьютимаркой, но быстро осознал, что о моде мне говорить нечего и от данной идеи отказался, оставив взамен рассуждения о счастье, что тоже неплохо вписалось в канву повествования. Впрочем, возможно, кто-то посчитает оба момента искусственно введенными и при этом окажется прав. Напротив, эпизод с проведением урока по начальной задумке должен был выглядеть несколько иначе — с большим уклоном в обсуждение системы образования вообще, а не индивидуальных литературных предпочтений (впрочем, темы образования я всё же коснулся — чуть позднее и мимоходом). А дело даже не в том, что изменилась моя позиция по поводу данного вопроса — я попросту забыл, что хотел эту тему развить, так как данный эпизод запланировал ещё в самом начале работы над рассказом.

Когда произведение уже подходило к концу, мне стали понятны две вещи: первая — вышло у меня вовсе не то, что задумывал, вторая — окончание до сих пор представлялось мне очень смутно.

Насчёт первого утверждения: героиня должна была перенимать в первую очередь характер (т.е. способности и кьютимарка — предметы вообще-то второстепенные), причём только после того, как воззрения определенной пони заинтересуют её в достаточной степени. Помните все эти разговоры про интерес? Вот к чему они велись. Последовательно заинтересовывать Поли и менять характер, скажу честно, у меня не получилось. И если создать Пинкиобразную Поли мне кое-как удалось, то в случае с Флаттершай и Черили этого не вышло, так что героиня стала чем-то вроде невероятно быстро приспосабливающегося хамелеона, притом всезнающего и очень удачливого, что приблизило образ Поли к так называемой Мэри Сью. Менять что-либо было уже слишком поздно — ведь я выкладывал главы по мере написания, а зарабатывать репутацию автора Past Sins, постоянно исправляющего написанное, мне не хотелось.

Насчёт второго: действительно, у меня не было четких мыслей о том, как рассказ должен окончится. Ясно было, что секрет Поли будет раскрыт, но приехавшая Твайлайт все проблемы вскоре решит, и, скорее всего, всё это будет действо будет сопровождаться бурно развивающейся драмой. Не исключался даже поход в Вечнодикий лес и встреча с тамошними обитателями, в ходе которой, способности Поли к трансформации спасут чью-нибудь жизнь. В итоге, драма ограничилась полётами и телепортациями, а в Вечносвободный лес пони действительно пошли, но не на битву с монстрами, а в гости к Зекоре, которая сместила Твайлайт с поста deus ex machina. Увеличить разрыв между раскрытием тайны и концом я не смог — из-за банальной усталости, хотя я рассматривал возможность эпизода, в котором Поли на некоторое время остаётся одна, потому что пони, обнаружившие её необычную способность, сторонятся главной героини из-за страха перед неизвестностью. Кроме того, по начальной задумке, гипноз Твайлайт (а затем — Зекоры) должен был и вправду заставить Поли “вспомнить всё” — планировалось постепенное возвращение героини к своему прошлому, чтобы та осознала своё истинное я, без примесей, вспомнила кем она ощущала себя до того, как обнаружила свою особенность, но я никак не мог придумать подходящий сюжет, из которого можно было бы вывести нужную мне мораль. Так что в итоге я создал психоделичную комнату со спорящими пони, и не пренебрег возможностью вспомнить об учителе Поли, который уже давненько не упоминался.

Кстати, об учителе. Его имя — одна из тех пасхалок, отсылающих к реальному миру, которыми пронизано всё произведение. Их количество обусловлено моим творческим принципом — манией подмешивать всё, что приходит в голову, не нарушая общей линии повествования, а то и органично дополняя её. Результатом применения данного принципа явились и присутствующие в рассказе стихотворения, а также рассуждения на различные темы — литературы, истории, природы, образования, философии. В таком деле главное — создать ситуацию, где подобная мешанина выглядела бы естественно. В данном случае использовать этот принцип помогла особенность Поли впитывать в себя любые суждения — разнообразие затронутых тем, по задумке, как бы подчеркивало потенциальную многогранность характера главной героини.

Но вернемся к главной теме эссе — неопределенности результата. Как вы могли заметить, получилось у меня вовсе не то, что, как я полагал, должно получиться. Причины краха произведения, как оказалось, кроются в лени, отчасти в недостатке таланта, не позволившего реализовать некоторые задумки, и в желании побыстрее закончить и показать работу. В целом, можно было бы сделать пару поучительных, пусть и очевидных, выводов:

1) Сначала нужно более четко определиться с сюжетом и задумкой, желательно заранее расписать важные моменты и причинно-следственные связи, ведь автор вполне может со временем забыть, что он напридумывал.

2) Не стоит спешить с представлением работы на всеобщее обозрение, гораздо лучше сначала дописать и отшлифовать произведение, посмотреть, как оно выглядит в законченном виде. Проверить, является ли оно целостным, насколько соответствует итог начальной задумке. При таком подходе намного больше шансов, что впоследствии не придется сокрушаться по поводу возможности лучшего описания и развития событий.