"Деора" 14+ (выкладывается по просьбе автора - My Dark Side)

Пустыня не прощает ошибок, но даже если все предусмотрел и ко всему подготовился, может просто не повезти. Если судьба не только повернулась задом, а еще и уселась сверху со всего размаха, остается только ждать помощи. Но все ли ее дождутся?
Цок!Поскольку даже с песочницей публикация на табуне сложна, My Dark Side попросил выложить здесь этот фанфик, что я с гордостью делаю.
Оригинал выложен на DarkPony
Также прочитать можно на Сторисе
Фанфик имеет этически сложно воспринимаемое содержимое. 14+

Меня везли в прочной деревянной клетке, словно опасного хищника. Хотя я сейчас так ослаб, что едва мог стоять на ногах, страхи пони были понятны. Учитывая обстоятельства, в которых меня нашли, местные жители могли бы вообще бросить меня в пустыне умирать. Однако, законы Эквестрии не имели исключений для других рас. Прежде, чем будет вынесен приговор, должен состояться суд, даже если обстоятельства дела очевидны.
Спустя две недели после того, как меня нашли, небольшой караван въехал в Эпплузу. Слухи о пойманном в пустыне жутком маньяке уже распространились среди горожан. Я ловил взгляды, полные испуга и отвращения. К счастью, здесь не принято было бросаться в преступника тухлыми яйцами. Телега остановилась на центральной площади, где нас уже поджидал местный шериф по имени Сильверстар.
— Ник Риверс, на выход! — скомандовал страж порядка.
Контора шерифа занимала маленький домик возле таверны. В ней было всего две комнаты: кабинет и камера для заключенных. Преступников в Эпплузе почти не водилось, лишь изредка тут запирали на ночь забуянившего с перепою посетителя бара.
Я медленно встал, слез с повозки, на которой стояла клетка, и побрел внутрь здания. Следом в дом внесли ящик с вещественными доказательствами. Сильверстар захлопнул за мной железную решетку, заменявшую дверь камеры, и устроился за столом. Он достал с полки новую папку и стал собирать в нее записи, относившиеся к моему делу. Время от времени, прочитав очередной лист со свидетельскими показаниями, он поднимал ко мне взгляд, и в его глазах явно читалось, что мне не сулит ничего хорошего. Подшив к делу последний документ, он с задумчивым видом подошел к решетке.
— Ник Риверс, в деле — полная ясность, а потому, давай не будем тянуть время. Сознайся и откажись от адвоката.
— Я не убивал Деору, — тихо отозвался я.
— А чем ты докажешь? — хмыкнул шериф.
— Это Вы должны доказать обратное, — так же тихо проговорил я.
— Тут целый ящик доказательств! — воскликнул пони.
— И ни одно из них не доказывает убийство. Поэтому мне нужен адвокат, который укажет на это суду.
— Ты просто тянешь время!
— Я — тяну? Вам что, сложно найти адвоката?
— Никто из местных не согласился, — буркнул шериф. — Никто не хочет портить репутацию, защищая такого, как ты. Придется ждать, пока из Кантерлота кто-то приедет.
— Я не тороплюсь.
Я закрыл глаза, показав, что разговор окончен. Я действительно был не виновен в смерти Деоры. Жалею ли я, что пошел с ней? Нет. Если бы она взяла себе другого напарника — пони, то они бы погибли оба. А так, получается даже, что я спас кому-то жизнь. А она спасла мою. И, зная это, ушла в Долину Снов со спокойным сердцем.

***
Вы, наверное, помните ту рекламу, прошедшую по всем пони-сайтам? “Заполни анкету и получи шанс попасть в Эквестрию”. Большинство сочло это шуткой, да и я, в общем-то, тоже, но все равно, на всякий случай, решил поучаствовать. Как оказалось, не зря: моя кандидатура прошла отбор, и однажды вечером ко мне в квартиру постучался самый настоящий единорог. Он провел меня сквозь созданный тут-же портал прямиком в Кантерлотский замок.
Не знаю, зачем принцессам понадобились люди, хотя, с другой стороны, кроме пони в Эквестрии и так уже жило множество различных видов. Так почему бы не и увеличить число своих подданных за счет людей? Тем более, мы сами об этом так мечтали.
Вместе с сотней других счастливчиков я прошел адаптационные курсы и с небольшой суммой подъемных был выпущен на все четыре стороны. Многие из нас остались жить в Кантерлоте, а кто-то даже поступил на королевскую службу. Я-же отправился путешествовать. Так и вышло, что спустя полгода судьба занесла меня в Эпплузу.
Я вылез из пыльного дилижанса и сладко потянулся, разминая затекшие за долгую поездку мышцы. По пути нас так трясло на ухабах, что я отбил весь зад о твердую деревянную скамью. В разгар дня солнце палило нещадно. Улицы практически вымерли, желающих выходить в такую жару не нашлось. Казалось даже, что я попал в город-призрак. Оглядевшись, я заметил вывеску бара “Соляной Кирпич”, и отправился внутрь промочить горло и поискать работу. С деньгами особых проблем у меня не было, но хотелось растянуть выданный Селестией запас монет на подольше.
— Два сидра и пирог, — сделал я заказ и сразу же перешел к делу: — Не подскажите, где тут работники требуются?
— Вон, на доске объявления висят, — отозвался бармен, махнув копытом в сторону входа. — Может, найдешь себе что-то.
Забрав свой заказ, я уселся за пустующий столик и отдал должное местной выпечке. С объявлениями можно было ознакомиться и позже. На соседних местах расположилась компания фермеров, обсуждавших виды на урожай, а чуть поодаль сидела ярко-желтая земная пони. В лучах солнца, проникавших в таверну сквозь щели в стене, по ее гриве пробегали золотые блестки. Земнопони, стараясь не афишировать свой интерес, бросала на меня быстрые полные любопытства взгляды. Казалось, она пыталась прийти к какому-то решению. Определившись наконец, пони встала и направилась в мою сторону.
— Привет? — нерешительно заговорила она.
— Привет! — отозвался я, ободряюще улыбнувшись поняшке.
— Эмм… ты — люд? — спросила золотогривая кобылка.
— Человек, — поправил я.
— Да, я слышала, что в Эквестрии появились человеки, но еще не видала в живую, — продолжила она. — Я так смотрю, у вас правда очень ловкие лапы.
— Ловкие, — согласился я. — Зато мы на них ходить не умеем.
— Меня зовут Деора, — представилась кобылка.
— Ник Риверс, — ответил я.
Сложив пальцы в кулак, я легонечко стукнул в ее приветливо подставленное копыто — местный аналог рукопожатия.
— Ты ищешь работу? — поинтересовалась земнопони.
— Да, хочешь что-то предложить?
— Ага. У меня есть концессия на разработку золотоносной жилы, но место находится далеко в пустыне, — стала объяснять Деора. — Одной идти слишком опасно. Моя старая напарница собирается жеребиться, поэтому я и ищу кого-то на замену. Думаю, с такими ловкими лапами у тебя будет хорошо получаться золото намывать.
— Хмм… и какие условия? — спросил я.
— Двадцать пять процентов, — быстро ответила поняшка.
— А сколько это в деньгах?
— Ну… раз на раз не приходится, обычно за месяц мы тысяч на десять намывали. А если самородки большие попадались, то и на двадцать.
— Неплохо, — кивнул я. — Мы туда на месяц поедем?
— Нет, на два, а с учетом дороги — ровно три месяца выйдет.
— Еда за твой счет?
— Да.
— Согласен, — я протянул земной пони кулак.
— Эмм… — она неуверенно подняла ногу. — Ты, разве, не собираешься торговаться?
— Как можно торговаться с такой милой кобылкой? — ответил я.
Вообще, заработок и так показался мне довольно приличным. Пять тысяч, а то и больше — я вполне мог бы купить себе дом в Понивиле.
— Ладно, дам тебе тридцать процентов, — фыркнув, сказала она и ударила в кулак копытом. — Выезжаем завтра.
Мы сходили с ней зарегистрировать договор у шерифа — все-таки и срок немаленький и деньги довольно приличные — а потом отправились закупаться припасами.
— Деора, вообще-то я траву не ем, — сообщил я, заметив, что поняшка собиралась взять почти только одно сено.
— А что-же ты ешь? — поинтересовалась она.
— Из такого, чтобы было легкое и не портилось — можно бобов взять, муки и фруктов сушеных, — ответил я.
— Так это готовить надо будет, — заметила поняшка.
— Ничего, приготовлю.
— О! Тогда и на меня готовь, — обрадовалась кобылка. — Надо только плитку не забыть с газовым баллоном, а то там дров не сыскать будет.
Вдруг, она уставилась на меня с подозрением и склонила голову на бочок:
— Слышь, а ты, случаем, ни как, как грифоны питаешься?
— Эмм… а как грифоны питаются? — заинтересовался я.
— Они — мясо едят! — осуждающим тоном ответила Деора.
— Вообще — да, люди тоже могут есть мясо, — признался я, — но мы легко можем обходиться и без этого. С тех пор, как я эмигрировал в Эквестрию, я мяса не употреблял.
— А, ну тогда ладно, смотри, не слопай меня как нибудь вечерком, — пошутила она.
— Сказал бы я тебе, не будь ты моим боссом, — усмехнулся я в ответ, пихнув поняшку в бок ладонью.
Мы погрузили ящики с дополнительным припасами в ее фургончик и отправились ужинать. Ночевать она меня позвала в свою комнату, которую снимала в гостинице. “Все равно три месяца спать вместе в палатке будем, — пояснила она. — И часто — под одним одеялом, потому что ночи в пустыне довольно холодные. Так чего деньги тратить?”
Выступили мы на рассвете. Тянуть фургон я был не в силах, поэтому обязанности распределили так: Деора везла повозку, а я делал все остальное. Я ставил и сворачивал палатку, готовил еду и убирался. Посуду мыть, к счастью, не приходилось. Поняшка, не стесняясь, вылизывала дочиста свою тарелку, и я стал делать так же. Все-таки воду стоило экономить, а так — достаточно было протереть посуду пучком сена. Поначалу в округе еще можно было собрать немного хвороста, но постепенно сухие прерии перешли в голую пустыню. Вокруг, на сколько хватало глаз, простирался голый песок без единой травинки. Телега время от времени застревала на подъемах, и мне приходилось откапывать увязшие колеса.
Песок быстро разогревался на утреннем солнце и так же быстро вечером остывал. Днем мы едва могли дышать перегретым воздухом, а ночами жались друг к другу, чтобы согреться. Конечно, я сразу заподозрил, что моя нанимательница не за просто так предлагала такие деньги, но реальность превзошла все мои ожидания. Оставалось надеяться, что со временем я пообвыкну. Да и на прииске, по словам поняшки, тек ручей, а переносить жару возле воды будет легче. Я сплел себе из соломы широкополое сомбреро, и Деора, позавидовав его густой тени, попросила сделать себе такое же. Старая шляпа поняшки прикрывала лишь макушку и полмордочки.
Прошло две недели в пути. До места назначения оставалось совсем немного. Солнце зашло и пустыня моментально погрузилась во мрак — сумерек здесь почти не бывало. Я поставил палатку и начал печь пресные лепешки, а Деора улеглась отдыхать. Днем мы шли молча для экономии сил — в жару не хотелось лишний раз открывать рот — а вечерами наверстывали упущенное. Беседа оставалась единственным нашим развлечением.
— … И тогда Пухнасточка заявляет: “Мам, я поняла — ветер дует, потому что деревья качаются!”, — говорила золотогривая пони.
— Да уж, — усмехнулся я, — Ты так много о Пухнасте рассказываешь, что я ее уже заочно люблю. Еще немного, и я соглашусь твою малышку удочерить.
— Для этого, тебе пришлось бы на мне жениться, — лукаво заметила поняшка.
Деора вздохнула и подняла задумчивый взгляд к ясному звездному небу. В последнее время она казалась чем-то обеспокоенной. Кобылка ворочалась и пиналась во сне, постоянно меня будя. Только перспектива замерзнуть не позволяла мне перелечь подальше.
— Ник, а тебе кобылки нравятся? — вдруг спросила она.
— Конечно, если бы мне не нравились пони, меня в Эквестрию и не взяли бы, — ответил я.
— А, ну да… — она опять вздохнула. — Пойдем что-ли спать. Поздно уже.
Мы залезли в палатку и укрылись одеялом. Я прижался к теплому поняшкиному бочку, надеясь, что эта ночь выдастся поспокойнее, но ожидания не оправдались. Часа два кобылка не могла заснуть, то внезапно всхрапывая, то резко вздрагивая всем телом. Наконец, она недовольно заворчала и выбралась из палатки. Завернувшись в одеяло, я вылез следом и смачно зевнул.
— Что-то случилось? — сонным голосом поинтересовался я.
— Нет, — резко ответила она.
— Блохи мучают?
— Не говори глупостей!
— Ну тогда в охоту впала что-ли? — хихикнул я.
Деора недовольно фыркнула и с неодобрением ко мне обернулась.
— И ничего смешного! — сердито произнесла она. — А ты, можно подумать, только сейчас об этом узнал!
Я поперхнулся и закашлялся.
— Прости, я неудачно пошутил, — смущенно пролепетал я. — Люди действительно не чувствуют ваших феромонов, да и провел я в Эквестрии не так уж и много времени, чтобы в таких тонкостях разбираться.
— Ничего. Скоро пройдет, — сказала Деора, отвернувшись. — Просто мне немного не по себе. Иди в палатку.
— Боюсь, без тебя не засну, — поежившись, произнес я. — Не думал, что в пустыне мне теплая одежда понадобится.
Она уселась, подложив под себя хвост, и зябко передернула передними ногами. Я присел возле нее и накинул на поняшку одеяло, постаравшись укрыть нас обоих.
— Ты не сердишься на меня? — спросил я.
— Хех, — фыркнула Деора и положила голову мне на плечо. — Не сержусь.

***
Я просидел в тесной камере больше недели. Два раза в день ко мне заглядывал бармен. Он с опаской пропихивал внутрь поднос с едой и тут же отскакивал. Воображал, небось, что я на него накинусь. Я выпихивал ему в ответ ночной горшок, и он, с быстро его подобрав, удалялся. На восьмой день шериф привел в дом какого-то зеленого земнопони с моноклем и в солидном полукостюме с белой манишкой.
— Суд через полчаса, — пробурчал Сильверстар.
— Замечательно. Открывайте камеру, — произнес посетитель.
— Вы собираетесь войти прямо к… этому? — удивился шериф.
— Это — моя обязанность, — авторитетно заявил зеленый пони. — Я должен пообщаться с подзащитным с глазу на глаз.
Сильверстар открыл решетку и уселся неподалеку, собираясь прийти на помощь при первом же намеке на опасность. Адвокат вошел в камеру и устроился напротив меня.
— Мистер Риверс, меня зовут Слайпер, — представился он. — Я назначен Вашим адвокатом в этом деле.
— Приятно познакомиться, — кивнул я. — Как Вы согласились защищать кого-то, обвиненного в таких страшных преступлениях?
— Видите-ли, мистер Риверс, я, как и шериф, служу закону, — ответил Слайпер. — Но если долг шерифа — поймать преступника, то мой — защитить невиновного. Я верю, что, не смотря на все доказательства, Вы могли не совершать этого преступления. Впрочем, в деле действительно нет прямых доказательств убийства, а у свидетелей обвинения в показаниях чересчур много эмоций и довольно мало фактов.
— Спасибо, — тихонько произнес я. — Надеюсь, Вы сможете мне помочь.
— Итак, у нас полчаса, — продолжил адвокат. — Деревенские слишком торопятся, но это и к лучшему. В случае чего, у меня есть все основания заявить официальный протест, и суд отложат на пару дней, как минимум. Расскажите мне все, как было.
У меня появилась надежда. По крайней мере, этот земнопони готов был меня выслушать, не обвинив сходу во лжи. Я торопливо пересказал ему о событиях, приведших к смерти моей напарницы, и о причинах произошедшего после. Слайпер открыл от удивления рот, а потом покачал головой.
— Звучит слишком невероятно, — задумчиво произнес адвокат. — Но я ни разу не попадал в подобные ситуации. Возможно на ее месте я решил бы так же. Однако, боюсь, Вам не поверят.
— И что же Вы посоветуете? — спросил я.
Пони задумчиво прошелся по камере.
— Есть один способ, — он пристально поглядел мне в глаза. — Если Вы абсолютно уверены, что не допустили в своем рассказе… эмм… ошибки, то он поможет. Иначе, Ваша ситуация лишь усугубится.
— Я был честен, — подтвердил я.
— Заявите, что будете давать показания только в присутствии гаранта, — проинструктировал адвокат.
— А кто такой гарант? — спросил я.
— Это тот — кому невозможно солгать, — ответил Слайпер. — Маг высочайшего уровня. Чтобы стать гарантом требуется пройти специальный курс в юридической академии, сдать экзамен лично принцессе Селестии и получить лицензию. Если гарант подтвердит Ваши слова, судья обязан будет считать их правдой. Как минимум, с Вас снимут обвинение в убийстве.
Снаружи застучали копыта — к дому подъехала телега с клеткой. Хотя до ратуши, где проводился суд, идти было всего ничего, пони хотели доставить меня по всем правилам.

***
Мы подошли к небольшому утесу, одиноко торчавшему из песка. Из-под каменного склона бил довольно мощный родник. Через несколько сот метров где скала уходила глубже, ручей мельчал и сходил на нет — вода быстро впитывалась в песок. По берегам росло всего несколько чахлых травинок.
— Приехали, — Деора радостно сбросила оглобли.
— Странно, что здесь не вырос оазис, — заметил я. — Воды довольно много.
— Еще не успел. Скважину всего пару лет назад пробурили, когда я этот участок купила, — пояснила золотогривая пони. — Я, как денег скоплю, построю тут домик и сооружу драгу для механизированной промывки. Вот тогда и садик организую.
— А почему по соседству никто золото не копает? — поинтересовался я.
— Тут жила необычно расположена. На нашем участке вылезает, а дальше уходит вглубь, так что не докопаешься. Вновь вылезает километров за сто от нас, поэтому участки по всей пустыне разбросаны.
Первым делом мы, конечно, сходили к ручью. Для купания он оказался мелковат, но мы, взяв по промывочному лотку, облились водой с ног до головы. Потом разгрузили фургончик, и, пока я обустраивал лагерь, Деора повезла его за первой порцией породы. Я поставил палатку, растянул рядом огромный тент и стал раскладывать под ним ящики с вязанками сена. Земнопони, вывалив груду песка возле ручья, зачерпнула немного лотком и погрузила его в воду. Закончив свои дела, я подошел ближе понаблюдать.
— Смотри, сперва промываешь песок от пыли, — начала объяснять золотогривая пони.
Она погрузила тазик с породой в ручей и стала “прочесывать” его широким гребешком.
— Видишь? Поток уносит взбитую пыль, и заодно так можно убрать из лотка камешки. Только внимательно, а то самородок ненароком выбросишь! Когда остается около трети породы, осторожно круговыми движениями смываешь легкие песчинки.
Пони вынула лоток и, легонько покачивая, закрутила воду воронкой. Песок стал выплескиваться через край, а когда воды становилось совсем чуть-чуть, Деора зачерпывала еще. Постепенно на донышке остался тонкий слой тяжелых частиц. Среди них встречались как золотые, так и черные песчинки.
— Осталось просушить и отделить магнитом железо, — закончила поняшка инструктаж начинающего старателя. — Пока следующую порцию промывать будем, эта как раз высохнет.
Я подобрал новый лоток и зачерпнул песка. Наука оказалась не такой уж и сложной, а кроме того, руки давали мне преимущество. У меня быстрей получалось “вычесывать” пыль с камнями, но пока не особо хорошо выходила промывка от песка. Чуть было не выкинув случайно самородок размером с рыбью чешуйку, я стал внимательнее перебирать мокрые камешки. Такие чешуйки попадались довольно часто — почти в каждом лотке, а иногда и по две сразу. Их я откладывал в отдельную коробку. Не смотря на жару, у воды работалось легко, и Деора втянула меня в разговор.
— Ник, а у тебя была дамочка? — спросила она.
Похоже, эта тема оставалась для нее актуальной.
— Была. Еще до приезда сюда, — ответил я. — Мы просто встречались, но потом решили, что не подходим друг другу.
— Жалеешь?
— Скорее, нет. Мне бы пришлось выбирать между ней и Эквестрией — она к пони относилась с прохладцей. Возможно, мне пришлось бы остаться в нашем мире.
— А как вы за своими дамами ухаживаете?
— В рестораны водим, в театр, цветы дарим, — усмехнулся я. — В общем, все, как у вас.
— Да уж, ресторанов в округе не сыскать, — покачала головой поняшка. — А потом что?
— Целуемся, обнимаемся. Гладим друг друга. Ну… и так далее.
— Хех, вот поцелуи я не понимаю — это у городских мода такая языками лизаться, — фыркнула Деора. — А от поглаживаний — не отказалась бы.
Она мечтательно вздохнула, механически выудила из лотка довольно приличный золотой камешек и бросила в коробку, даже не подумав похвастаться уловом.
— А насчет тебя что? — поинтересовался я. — Ты ни разу не говорила об отце Пухнасты.
— Так его, считай, что и не было, — ответила пони, недовольно дернув хвостом. — Я тогда еще молодая была, глупая. О принце мечтала. Приехали мы на ярмарку в Понивиль, и встретила там его — красавца-единорога. А он, надо сказать, умел ухаживать — я вразь голову потеряла. Три дня прогуляли, пора домой возвращаться. Он обещался за мной на ферму приехать, так и прождала, пока не ожеребилась.
— У нас тоже так бывает, — прокомментировал я. — Вот вечно вы за всякими навозниками бегаете, а на нормальных парней даже не смотрите.
— А ты, значит, который “нормальный”? — подколола меня Деора.
— Точно. Из тех, кому предлагают “остаться друзьями”, — самокритично признался я.
Вечером, оставив лотки сушиться, мы пересыпали золотой песок в мерную плошку и взвесили сегодняшний улов. Поняшка ограничилась словом: “Неплохо”, — но ее мордочка выглядела очень довольной. Раскрыв толстый журнал, она стала записывать сегодняшние результаты, а я пошел готовить ужин. Ресторанов в пустыне действительно не водилось, но золотогривой пони так хотелось немножко романтики, что я решил ей подыграть. Вытащив со дна ящика мешочек сахара, я подсластил тесто, испек сладкие коржи и украсил их сушеными яблоками. По местным меркам блюдо вышло достаточно праздничным. В чашку Деоры я бросил несколько кристалликов соли — пони любили подсоленные напитки, себе же, естественно, налил простой воды. Свечей у нас не было, но из плошки, масла и обрывка веревки я соорудил масляную лампу. Ее дрожащий язычок пламени создавал необходимый эффект неровного освещения. Оставалось накрыть “стол”. Я накинул на ящик покрывало и расставил тарелки. За неимением цветов, в качестве украшения я положил несколько плоских камешков — получилось слегка в японском стиле.
— Деора! — позвал я дремлющую на соломе земнопони. — Скажи, ты, свободна сегодня вечером?
— Чего? — она удивленно подняла голову, еще не понимая, к чему я клоню. — Ну… свободна, конечно.
— Тогда позволь пригласить тебя на ужин.
— А, кушать? Ну так бы и сказал, — хмыкнула Деора.
Она вошла под тент и остолбенела:
— Эмм… у нас какой-то праздник?
— Нет, у нас романтический ужин на двоих, — ответил я. — Прошу к столу!
— А танцы будут? — лукаво спросила поняшка.
— Все, что дама захочет! — заверил я ее.
Мы перекусили и пошли танцевать. За отсутствием музыки, Деора стала напевать тягучую мелодию. Сперва она удивилась, когда я подхватил ее под передние ноги, но, похоже, ей понравилось танцевать таким способом. Как по заказу, светила полная луна, а каменный склон остывал намного медленнее песка, поэтому мы прогуляли потом с ней еще часа два. В палатке золотогривая пони уткнулась мне мордочкой в грудь и разоткровенничалась:
— В Понивиле бы и слова не сказали, а у нас на Каменных Фермах нравы строгие. Коситься стали, разговорчики пошли, так дед мне и говорит: “А езжай-ка ты на заработки”. Ну я и поехала на Догриверский прииск попытать счастья. Кое-чего заработала, да там порода уже обеднела, денег немного выходило. Познакомилась я с Кассиарой — это напарница моя — и она предложила ехать в Эпплузу. Место новое, вот мы за недорого целый участок и купили. Золота навалом, но тяжело здесь… ходишь вечно грязная, пыльная, шерсть в колтунах. Уж и забыла, каково это — кобылкой быть.
— Не волнуйся, я о тебе позабочусь, — пообещал я поняшке, погладив ее по загривку.
— Спасибо, — сонно прошептала она. — Ты — мой первый кавалер за все это время…
Деора так и заснула с головой у меня на груди. Ночью она лежала спокойно, не брыкаясь и не вздрагивая. Похоже, мне удалось вернуть поняшке душевное равновесие.

***
Деревенские злились страшно, но закон есть закон. Заседание опять отложили до приезда гаранта. Под окошком моей камеры остановилась компания пони, и я услышал, как кто-то кому-то втолковывает:
— Эти кантерлотские адвокаты изворотливы, словно угри, только и знают что палки в колеса совать. Ну да ничего, потом уже не отвертится. Упекут его до конца жизни за решетку.
Однако, сам я ждал суда с надеждой. Пони поверят — обязаны будут поверить. Но смогут ли понять? Дни тянулись невыносимо медленно. Гарантов в Эквестрии было не много — слишком сложно получить такую ответственную должность — поэтому ожидание затянулось на три недели.
В день нового заседания в дом вошел шериф Сильверстар и со злорадной ухмылкой повел меня в арестантскую карету. “Уж теперь-то с тобой будет покончено”, — читалось на его морде. Меня проводили к скамье подсудимых. Зал оказался полон: собралась вся Эпплуза, и даже с окрестных ферм приехали все работники. В первом ряду возле фиолетовой земнопони я увидел жеребенка, и сердце глухо застучало. Рыжая единорожка с золотой, как у матери, гривой — Пухнаста. Я много раз видел ее фотографию у Деоры. Если меня оправдают, мне часто придется видеться с этой малышкой. Простит ли она меня за то, что я выжил там, где ее мама — умерла? А главное, что выжил только благодаря тому, что она умерла.
“Заседание суда объявляется открытым”, — объявил пожилой вороной земнопони с коротко подстриженной седой гривой и стукнул молоточком по столу. Прокурор зачитал список обвинений, а потом судья вызвал в зал гаранта.
— Вести допрос обвиняемого поручается гаранту Трайсиру, — объявил седой земнопони.
В зал вошел серый единорог, и по рядам пробежал опасливый шепоток. Находится возле пони, который всегда точно знает, лжете вы или нет — не слишком приятно. Ведь поговаривали, что гаранты и мысли читать умеют! Поклонившись суду, единорог обернулся ко мне и окинул внимательным взглядом.
— Назовите свое имя, — начал он.
— Ник Риверс, — представился я.
— Назовите свою расу.
— Человек.
— Назовите свой пол.
— Мужской… ну… жеребец.
Трайсир еле-заметно кивал. Вероятно, такие вопросы требовались для настройки его чутья на незнакомый объект.
— Вы убивали Деору?
— Нет!
— Она умерла по вашей вине?
— Нет.
— От чего она умерла?
— От голода и болезни.
— Вы морили ее голодом?
— Нет, нам обоим было нечего есть.
— Расскажите нам, как это случилось.
Зал потрясенно замер. Гарант до сих пор не обвинил меня во лжи — значит ли это, что я действительно невиновен? Но меня застали в такой ситуации, что любой бы подумал о худшем.
Я заговорил.

***
За первый месяц мы намыли золота на двадцать пять тысяч. Деора не переставала хвалить мои “ловкие лапы”, благодаря которым я мог так быстро работать. Перед сном я приводил свою поняшку в порядок, не давая пыли и колтунам испортить ее внешность. Кобылкам так важно чувствовать себя красивыми — она стала чаще улыбаться и выглядела довольно счастливой.
Солнце поднялось в зенит, и мы отправились на сиесту. Иногда, в дневную жару невозможно было работать даже возле ручья. На небе не виднелось ни единого облачка. Мир замер, и лишь над барханами колыхалось марево горячего воздуха. На горизонте вспыхнула радуга и гигантской рябью прошла над нашими головами. Деора удивленно воскликнула, и мы выбежали из-под тента. Спустя минуту явление повторилось — над нами пробежала еще одна радужная волна.
— Что это было? — ошарашенно спросил я.
— Не знаю, ни разу не видела ничего подобного, — ответила земнопони.
Издалека донесся глухой рокот взрыва. Я опустил глаза к горизонту и увидел нечто огромное, серое, озаряемое резкими вспышками молний. У меня появились нехорошие предчувствия, и я похлопал поняшку по спине:
— Смотри, похоже, к нам идет пыльная буря.
— Какая еще буря! — возмутилась она. — В это время никаких бурь не обещали! Стала бы я идти в пустыню, если бы тут собирались бурю устроить!
Деора жила в мире, где погода полностью контролировалась, поэтому она и представить себе не могла, что природные катаклизмы могут возникать не по расписанию. Серая стена быстро росла и приближалась. “Черт!” — я бросился сворачивать палатку и убирать тент. “Святые небеса!” — земная пони, наконец, поверила в происходящее и, тщательно заперев сундук с золотом, стала мне помогать укрывать сено брезентом. Бесполезно. Хлопающую ткань унесло первым же порывом. Мы успели только добежать до склона утеса и, прижавшись к нему, замереть в обнимку. Нас душила поднявшаяся пыль. Я дышал сквозь шерстку Деоры, уткнувшись лицом ей в бок. Как дышала она — не представляю. Буря длилась всего пару часов. Когда воющий ветер стих, и по округе разлилась мертвая тишина, солнце стояло еще высоко над головой.
Ручей засыпало, но вода из источника, размывая песок, уже пробивала себе новое русло. Мы промыли от пыли глаза и стали считать потери. Ураган унес практически все: палатку, покрывала, сено. Ящики с запасами лежали разбитые, а их содержимое, вероятно, уже находилось за сотни километров от нас. Вдоль склона валялись обломки фургона. Даже тяжелый газовый баллон весь покорежился. Его верхушка торчала из склона соседнего бархана.
— Что делать будем? — спросил я.
— Надо поискать, во что воды набрать, и идти в Эпплузу, — сказала Деора.
До позднего вечера мы прочесывали окрестности в поисках хоть какой-нибудь емкости, однако ничего подходящего так и не нашлось. Даже остатки баллона не годились — уж слишком их покорежило.
— Мы сможем дойти без воды? — продолжил я на следующий день обсуждение.
— Нет. На такое только верблюды способны, а мы на третий день окочуримся, — мрачно ответила пони. — Остается ждать помощи здесь.
— И когда же кто-то придет? — осведомился я.
— Ну… нас хватятся, что мы не возвращаемся, и кого-нибудь отправят проверить, — неуверенно произнесла она.
— Так, мы должны вернуться через полтора месяца. Там, еще пара недель на ожидание, и еще две недели на дорогу сюда, — начал я невеселые подсчеты. — Итого: два с половиной месяца. Без еды.
Деора долго молчала, опустив голову.
— Прости, — прошептала она.
— Что?
— Прости, что привела тебя сюда, — тихонько пояснила золотогривая пони.
— Не говори ерунды, — я обнял ее за шейку. — Ты не виновата. Ты не могла предусмотреть того, что никогда ранее не случалось.
Из деревянных обломков я сложил небольшое укрытие, где мы проводили большую часть времени, прячась и от дневной жары, и от ночных холодов. Мы почти не двигались, экономя свои силы. Поняшка быстро слабела. Хотя пони сильней и, выносливее людей, им требуется больше есть для поддержания сил, поэтому без еды люди могут протянуть дольше. Спустя месяц она уже едва поднимала голову. Мне приходилось поить пони, набирая полный рот воды и вливая в нее несколько порций, потому что трясущимися от слабости руками я уже не мог бы зачерпнуть ни глотка.
Закончив очередное поение, я устало присел и оперся на бочок поняшки. В довершение всех бед, она простудилась. Тело Деоры буквально горело от жара. “Надо бы еще за водой сходить, голову ей намочить”, — подумал я, но перед следующей ходкой мне требовалось отдохнуть.
— Ник, — тяжело дыша, заговорила она. — Я скоро умру.
— Брось, мы продержимся, — попытался я ее приободрить.
— Нет, все бесполезно. Пообещай мне позаботиться о Пухнасте.
— Конечно, подруга, позабочусь, с ней все будет в порядке.
Я легко дал обещание. Я знал, что тоже вскоре умру, и готов был пообещать что угодно, лишь бы скрасить ее последние дни.
— Спасибо.
Деора тихонько усмехнулась, поняв, о чем я думаю.
— Ты — поклялся, — проговорила она. — Я не дам тебе житья в Долине Снов, если ты нарушишь клятву. Ты должен выжить.
— Я, конечно, постараюсь, но… — я не договорил.
— Тебе просто нужна еда. Когда я умру, у тебя будет еда.
До меня не сразу дошло, о чем она говорила, а когда дошло, я возмущенно вскочил.
— Ты с ума сошла! Я не могу тебя съесть! — заявил я.
— Можешь. Люди едят мясо.
— Но ты — пони!
— Сейчас — пони. Потом — просто кусок жесткого жилистого мяса.
— Но как я смогу посмотреть в глаза твоей дочери? “Здрасти, я съел твою маму?” — я ей скажу?
Деора из последних сил приподнялась и положила переднюю ногу мне на колено.
— Ты поклялся. Ты — должен. Ради меня, сделай это. Я хочу, чтобы ты выжил. Пухнаста поймет. Только передай ей, что “у кролика толстые лапки”.
Поняшка уронила голову, потеряв сознание, и уже не могла услышать моих возражений.
Технически, я мог употреблять в пищу мясо пони. Это даже нельзя было бы назвать каннибализмом, но морально я относился к Деоре, как к своей девушке, пусть даже мы и были “просто друзьями”. Невеселые размышления долго не давали мне покоя. Уснуть я смог лишь под утро, но выспаться у меня не получилось. Почувствовав холод, исходящий от тела золотогривой пони, я встал и приложил ухо к ее груди. Сердце не билось. Деора умерла.
Я почувствовал, как рот наполняет слюна. Изголодавшемуся телу оказалось плевать на мои чувства. Оно просто хотело есть.

***
Я закончил рассказ и опустил голову. По щекам текли слезы. В зале не чувствовалось ни малейшего движения.
— Я гарантирую правду, — четко произнес Трайсир нейтральным голосом.
— И что Вы думаете по этому поводу? — спросил судья.
— Мне кажется… — единорог запнулся. — Не в моей компетенции высказывать мнение. Я лишь гарантирую правду.
— На основании открывшихся фактов, суд имеет все основания снять обвинение в убийстве, — объявил седой земнопони. — Однако, остаются обвинения в пониедстве и надругательстве.
В очередной раз вызвали свидетелей обвинения, рассказавших, как они обнаружили меня возле расчлененного трупа пони. Их эмоциональные описания лишь подтверждали мой рассказ. Потом слово взял адвокат.
— Совершенно очевидно, что случившееся нельзя охарактеризовать, как надругательство, — стал разъяснять он свою позицию. — Мисс Деора четко и недвусмысленно отдала распоряжения, как следует поступить с ее телом после смерти. Мой подзащитный лишь исполнял ее последнюю волю. Сам факт употребления мяса в пищу так же не свидетельствует о психическом расстройстве мистера Риверса. В переданном мною суду официальном обзоре человеческого вида указано, что они являются “всеядными”, а значит, мясо является частью их обычного рациона. Согласно “Акта о Разумных Видах Эквестрии”, пункта сорок восемь, подпункта пять, хищным и всеядным видам допускается употребление мяса, в случае, если оно получено законным образом.
Когда все желающие высказались, судья распорядился вынести решение коллегии присяжных заседателей. Они совещались несколько часов, но прийти к единому мнению не смогли — голоса разделились поровну. Одни считали исполнение последней воли — приоритетным делом, других же пугало, что я в принципе оказался способен совершить такой поступок, пусть даже при исполнении клятвы.
Судья колебался. Ему очень не хотелось выносить решение, так как он сам никак не мог определиться. Поняв, что на коллегию надежды нет, седой пони прибегнул к последнему средству:
— Суд желает заслушать родственников усопшей.
— Здесь только ее несовершеннолетняя дочь, мисс Пухнаста, — доложил секретарь.
— Значит, мы заслушаем мисс Пухнасту, — заключил судья.
В центр зала вышла маленькая единорожка. Она пристально смотрела мне в глаза, и я постарался выдержать ее взгляд.
— Эй, жеребенок! Он съел твою мамочку! — выкрикнул кто-то из толпы.
Малышка вздрогнула. К счастью, адвокату даже не пришлось заявлять протест. Судья наложил штраф на крикуна, и хулигана вывели из зала.
— Повторите, пожалуйста, что сказала мама перед смертью, — попросила малышка.
— Что у кролика толстые лапки, — ответил я.
Единорожка закрыла глаза и по ее мордочке побежали слезы. Она глубоко вдохнула, попытавшись успокоиться, а потом тихим голосом заявила:
— Мистер Риверс сделал то, что сказала моя мама. А мою маму надо слушаться.

С меня сняли все обвинения и освободили в зале суда. Провожаемый противоречивыми взглядами, я вышел из ратуши. Без вещей, без денег, но — свободный.
— Мистер Риверс! — услышал я за спиной. — Нам надо поговорить!
Следом за мной шла сиреневая земнопони с малышкой-единорожкой.
— Да? — сказал я. — Вы — миссис Кассиара?
— Мисс, — поправила она меня. — Я, как и Деора, залетела… эмм… просто залетела.
— Простите.
— Ничего. Теперь, Вы, как опекун Пухнасты…
— Что?! — изумленно воскликнул я. — Опекун?!
— Ну… Деора же Вас назначила… или Вы отказываетесь?
— Я? Нет, не отказываюсь. Просто не думал, что пони мне позволят…
— Позволят. Суд Вас оправдал, гарант подтвердил Ваши слова. До совершеннолетия Пухнасты Вы распоряжаетесь ее имуществом, а значит, и половиной прииска. Нам надо будет обсудить деловые вопросы. Не сейчас, конечно, после похорон.
Я кивнул и опустился на колено перед золотогривой единорожкой.
— Пухнасточка, ты сможешь простить меня за все, что случилось? — спросил я.
— Я постараюсь, — серьезно ответила она. — Мне кажется, Вы любили мою маму. Я почувствовала это в Ваших словах, и…
Единорожка запнулась и отвела взгляд.
— Когда я была совсем маленькой, мама рассказывала, будто мой папа — путешественник, — продолжила она. — Он уехал в далекие страны, а когда вернется, то скажет мне…
— Про кролика?
— Да.
— Ты думаешь, я — твой папа?
— Нет, конечно, — единорожка усмехнулась. — Но я знаю, что мама никогда не выбрала бы для меня плохого… эмм… человека.