Правдоискатель. Главы 35 - 40 (Слухи несколько преувеличены...)
Автор:RB_
Перевод: Лунный Жнец и Wing regent.
За перевод обложки спасибо Motorbreath
оригинал
Перевод на фикбуке: ficbook.net/readfic/6745524
Перевод на Сторисе: ponyfiction.org/story/14020/
Другие части переводаГлавы 1 — 4: tabun.everypony.ru/blog/translations/181510.html
Главы 5 — 10: tabun.everypony.ru/blog/translations/181615.html
Главы 11 — 14: tabun.everypony.ru/blog/translations/181765.html
Главы 15 — 20 (Сова в Кантерлоте): tabun.everypony.ru/blog/translations/182604.html
Главы 21 — 27 (Вайтчапельский дозор): tabun.everypony.ru/blog/translations/182776.html
Главы 29 — 34. (Новолуние + Во имя правды и справедливости): tabun.everypony.ru/blog/translations/183276.html
Главы 35 — 40 (Слухи несколько преувеличены...): tabun.everypony.ru/blog/translations/184300.html
Слухи несколько преувеличены...
Лира отвернулась и попыталась унять воспоминания.
«Холлиф?! Нет, это невозможно… она не могла! Я ведь своими глазами видела, как она умерла! Этого не может быть!
Откуда-то сзади вышла Пинки, неся на спине поднос.
— Держи! Вот, молочный коктейль и два…
Она подошла поближе и посмотрела Лире в глаза.
— Лира, с тобой всё в порядке? Ты позеленела!.. Ну же, по-зе-ле-не-ла! — хихикнула розовая земнопони.
Лира притянула голову Пинки к себе.
— Пинки, вон там, за два столика справа от меня, — прошептала единорожка. — Кто это?
Пинки заглянула через плечо Лиры.
— А, ты про Зигзаг? Она в городе совсем недавно… О, Селестия, вы ведь ещё не встречались! Пошли, я вас познакомлю!
— Пинки, стой! — прошипела мятная единорожка, но было поздно; Пинки уже перепрыгнула через прилавок.
— Зигзаг, подожди! — воскликнула Пинки Пай. «Зигзаг» вздрогнула.
Пинки схватила кобылицу за копыто и подтащила её к прилавку.
— Зигзаг, знакомься, это моя подруга, Лира Хартстрингс.
— Приятно познакомиться, — приветливо улыбнувшись и протянув копыто, сказала Зигзаг.
Лира глубоко вздохнула.
«Успокойся, Лира. Будь хладнокровна, как Бон Бон».
— Мне тоже, — сказала она, не ответив на приветственный жест. — Слушайте, а мы нигде раньше не встречались? По-моему, я вас уже где-то видела.
— Нет, нигде, — ответила кобылица; ложь.
Она прищурилась.
— Вы в порядке? Вы словно призрака увидели!
— Может, и так… а может, просто почудилось, — с натянутой улыбкой ответила Лира.
Она надеялась, что Зигзаг не услышит бешеный стук её сердца, ибо самой Лире казалось, будто внутри неё дятел неистово колотит в барабан.
— И что же привело вас в Понивилль? У вас тут родня, или…
— Ах нет, ничего подобного. Я репортёр, — сказала Зигзаг, улыбнувшись в ответ, — и хочу написать статью про Понивилль. Большинство пони знают об этом городе лишь то, что тут живёт принцесса Твайлайт Спаркл, но я надеюсь, что смогу это исправить.
Мурашки благословения пробежали по спине Лиры. В словах кобылицы не было ни капли правды.
— Это здорово. Знаете, я уже шесть лет живу в этом городе, и с чистой душой могу сказать, что это одно из красивейших мест во всей Эквестрии.
— Слушайте, а давайте я возьму у вас интервью? Сегодня, один на один. Знаете, это очень помогло бы мне со статьёй.
Лира сглотнула.
— Увы, не получится, у меня есть планы на сегодня.
— Жаль, ну что ж, тогда как-нибудь потом. Мне всё равно надо обобщить свои записи. Приятно было познакомиться! Надеюсь, ещё увидимся.
Как только Зигзаг ушла, улыбка исчезла с посуровевшей мордочки Лиры.
— О да, мы ещё увидимся, можешь не сомневаться…
— Ты о чём? — спросила Пинки.
— Пинки, у нас большие проблемы, — вздохнула единорожка.
Лира трижды стукнула копытом в дверь гостиницы.
— Минуточку, — донёсся изнутри голос кобылицы.
Спустя пару мгновений послышался звук проворачиваемого в замке ключа и дверь отворилась.
— О, Лира Хартстрингс? — спросила Зигзаг. — Неужели вы явились для интервью? Я думала, у вас на сегодня были другие планы.
— Планы изменились, — хмуро ответила Лира. — Можно войти?
— Конечно.
Несколько мгновений Лира стояла в дверном проёме, словно колеблясь, затем всё же вошла и закрыла за собой дверь. Комната выглядела совершенно необжитой, кроме одного угла, где пол был покрыт брезентом. В центре брезентового полотнища стоял большой цветочный горшок, в котором произрастало длинное вьющееся растение с красными листьями. Рядом с горшком лежала небольшая кучка обрезанных листочков.
— Простите за беспорядок, — сказала Зигзаг, садясь на брезент. — Я как раз ухаживала за своим растением.
Она подняла ножницы телекинетическим захватом.
— Никогда не видела ничего подобного, — сказала Лира, не отводя взгляда от вооружённой кобылицы.
— И немудрено; оно очень редкое, — сказала Зигзаг, примериваясь ножницами к одной из длинных ветвей. — Его было очень трудно найти, а ухаживать ещё труднее.
Чик. Обрезанная ветвь упала на брезент.
— Тем не менее, это моё хобби. Кстати, дома у меня растут ещё несколько таких же. Присаживайся, нам о многом нужно поговорить.
— Несомненно, — Лира и не подумала садиться. — Я знаю, кто ты, Холлиф.
— Холлиф? — спросила кобылица. — Да, кажется, была такая… вроде, та цветочница? Ну что ж, ты права, я и впрямь когда-то была ею. И как же ты об этом узнала?
— Тебя это не касается, — отрезала Лира.
— Да ладно, не думаешь же ты, что я раскрою тебе свои секреты безвозмездно?
Чик.
— Почему ты до сих пор жива? Я же своими глазами видела, как ты откинула копыта!
— У тебя свои секреты, у меня свои. Хотя понять это вряд ли будет так уж сложно, по крайней мере, общий принцип. Но, возможно, я ожидаю от тебе слишком многого.
Понимая, что она вряд ли дождётся ответа на свой вопрос, Лира продолжила.
— И что ты забыла в Понивилле?
— Да так, осматриваю достопримечательности.
Лира раздражённо ударила копытом в дощатый пол.
— Не лги мне! Что ты делаешь в Понивилле? Зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь?
— Чего я хочу? — спросила Холлиф.
Чик.
— Я всего лишь хочу вернуть нечто, утерянное давным-давно.
— И что же это?
— Жизнь, — улыбнулась кобылица.
— Жизнь? — переспросила Лира, сделав шаг назад.
— Да, жизнь, — кивнула Холлиф. — То, что ты начинаешь ценить, лишь когда потеряешь. Скоро ты меня поймёшь.
— Т-ты о чём? — запнулась Лира.
Холлиф встала, вскидывая ножницы в магическом захвате.
— Пойми, Лира Хартстрингс, я не хочу этого делать, но у меня ещё много дел, и я не могу позволить тебе в них вмешиваться. Однажды ты мне уже помешала, и я не дам этому повториться.
Холлиф выставила ножницы перед собой, будто кинжал. Направленные на Лиру острия сверкнули на свету.
Лира сделала ещё один шаг назад. Её копыто упёрлось в стену.
— Если это для тебя что-то значит, — сказала кобылица, отводя оружие для удара, — извини. Прощай, Лира Хартстрингс.
Ножницы понеслись в единорожку.
— Обломись!
Звон, подобный утреннему пению птиц, наполнил воздух. Ножницы застыли на середине своего смертельного броска, затем развернулись и отлетели назад, вонзившись в стену.
Холлиф обернулась на голос. В углах комнаты сидели Пинки Пай и Винтер Белль.
— Сюрприз!
Глаза Холлиф расширились до размера блюдца.
— Вы? Но… откуда?
— Они были здесь всё время, — сказала Лира.
Пинки ухмыльнулась всеми восемью ртами.
— Фильтр восприятия; прекрасно подходит для устроительства вечеринок-сюрпризов, и просто незаменим, если нужно застать загадочную пони врасплох.
Лира оттолкнулась от стены и двинулась на Холлиф, оттеснив её в центр комнаты.
— Я не дура, Холлиф. Я никогда не пришла бы сюда в одиночку. Мне всего лишь нужны ответы.
— О, я и не думала, что ты придёшь одна. Я просто не ожидала, что меня смогут обмануть чары. Как и того, что ты приведёшь с собой Пинки Пай. Что же ты такое, Пинки? Одержимая? Колдунья-земнопони? Зельевар?
— Нет, нет и нет, — прохихикала Пинки. — Ну, по крайней мере ты старалась.
Холлиф ухмыльнулась.
— Что ж, признаю, вы хитры, но к несчастью для вас…
Её рог вспыхнул, и магическая аура охватила груду срезанных ветвей. Три стебелька из неё подлетели к кобылице, свив вокруг её рога некое подобие короны с листьями вместо зубьев.
— …Я хитрее.
Свечение вокруг рога Холлиф сменилось кроваво-красным светом листьев. Такое же сияние вспыхнуло в её глазах.
Звон пронёсся по комнате, когда Винтер Белль попыталась её остановить. Холлиф застыла, удерживаемая на месте невидимой хваткой единорожки, но ненадолго. Рог Холлиф полыхнул ярче и вскрикнувшая кобылка отлетела назад. На миг багровое свечение рога и глаз Холлиф притухло.
— Хм-м… я всё еще слабее прежнего, даже с этим, — пробормотала она. — Проклятье — не оправдание для единорога. Впрочем, даже этого должно хватить.
— Что ты!.. — крикнула Лира.
Пинки бросилась вперёд.
— Лира, назад! — крикнула она одним ртом, тогда как семь остальных начали что-то декламировать на неизвестном языке.
Винтер Белль уже встала на ноги и от неё начало исходить басовитое гудение.
Но Холлиф успела раньше.
— Это было забавно. Пока!
Кровавое сияние на долю секунды затопило комнату… а потом она взлетела на воздух.
Лира открыла глаза и пред её взором предстала бесконечная россыпь звёзд. Земля, на которой она лежала, была мягкой и холодной.
«Приветствую тебя, дитя».
Кобылка со стоном села и удивлённо моргнула.
— Аппорот?
Бог истины кивнул. Он сидел невдалеке от неё, поджав под себя все восемь ног.
— Минуло немало дней с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Да уж, — Лира потёрла лоб. — Значит, эм-м… я умерла?
Единорожка осмотрелась; вокруг, до самого горизонта, простиралась зелёная равнина с невысокими холмиками, накрытая сверху огромным полотном небес, украшенным мириадами звёзд.
— А ведь в прошлый раз тут всё было по-другому, — сказала она.
— Не волнуйся, это просто другое место.
— Здесь красиво.
— Благодарствую, — улыбнулся Аппорот. — Нет, ты не мертва. Если бы ты погибла, то приветствовал бы тебя уже не я.
Он медленно поднялся на ноги.
— Идём же, дитя. Нам надлежит многое обсудить.
Они пошли вдвоём по склону холма.
— Погоди, если я не мертва, то…
— Ты без сознания. Пока мы здесь, твои друзья везут твоё тело в больницу.
Лира поморщилась.
— И насколько всё плохо?
— Я видывал и похуже. Ты будешь жить.
— А Пинки и Винтер Белль?
— С ними всё хорошо, тебе досталось куда сильнее.
Лёгкий ветерок всколыхнул гриву Лиры, принеся с собой пару тихих голосов.
«Она дышит?»
«Э…»
«Блу, она дышит?»
«Э-э-э… кажись, да».
«Лира, держись, просто держись, помощь уже в пути, тебе нужно только держаться».
Лира вздрогнула и ветер исчез, унеся с собой голоса.
Несколько мгновений двое молча шли под светом звёзд.
— И… куда мы идём?
Аппорот указал копытом вперёд, на три точки, неразличимые в тусклом свете звёзд.
— Никуда, но ты поймёшь, когда мы придём, — сказал он. — Мне ведомо, что тебя гложут вопросы, дитя, так что лучше задай их сейчас, покуда мы не пришли.
— У меня их три, — сказала Лира. — Где ты был, почему явился только сейчас, и как Холлиф?..
— Я наблюдал за тобой, — ответил Аппорот, — и явился потому, что не в моих силах дать ответ на твой третий вопрос, сколь бы я ни желал того. И говоря «не в моих силах», я подразумеваю, что действительно не могу, а не просто не хочу, или же не должен.
— Тогда… в этом нет никакого смысла, — сказала Лира.
Они почти дошли до вершины холма и ранее размытые силуеты теперь стали хорошо различимы — три точки оказалась беломраморными обелисками, образующими идеальный равносторонний треугольник.
— Но ты — это ты.
Аппорот остановился перед ближайшим к ним камнем.
— И это часть проблемы, но далеко не вся она.
— И в чём же заключается эта проблема?
— Во мне.
Одного голоса хватило, чтобы Лира содрогнулась от ужасающего чувства неправильности и от сильной, как никогда, пробирающей до костей дрожи благословения. С появлением же его обладателя, возникшего словно ниоткуда рядом с обелиском, стало ещё хуже. Казалось, само его присутствие было ложью.
— Лира, это мой брат Торропот, — сказал Аппорот, — бог лжи.
— Прошу прощения, — сказал поименованный, — кажется, тебе неприятно моё присутствие.
— Совсем немного, — процедила сквозь зубы единорожка.
— Ну, тогда я постараюсь объяснить всё по-быстрому.
Торропот был немного ниже своего брата и куда более тощим. На голове у него была соломенная шляпа, заломленная на бок. Говорил он очень быстро, с неизменной улыбкой, доходящей до ушей.
— Аппорот, я ничего не понимаю.
— Тогда позволь мне всё объяснить, милочка, — сказал Топпорот. У него получилось: «м’чка». — Видишь ли…
Аппорот прервал брата движением копыта.
— Она спросила меня.
Он повернулся и посмотрел Лире в глаза.
— Дитя, тебя не обрадует то, что ты сейчас услышишь.
— Но ты ведь всё равно расскажешь?
— Ты предпочла бы, чтобы я этого не делал?
— Конечно же, нет.
— Молодец, девочка, — улыбнулся Аппорот.
— Лира, когда я тебе благословил, ты стала моей Избранницей, а я стал твоим покровителем. По сути, ты стала моей, по крайней мере в глазах богов.
—…В смысле как исполнительница, — поспешно добавил он, увидев, как изменилось выражение мордочки его избранницы.
— Продолжай, — сухо сказала она.
— К сожалению, из-за того, что ты работаешь на меня, у нас будут и определённые проблемы.
— И какие же?
— Другие боги могут избрать своих смертных служителей для противостояния тебе.
Несколько секунд Лиры молча смотрела на своего покровителя, затем у неё в голове будто что-то щёлкнуло.
— Так значит… значит, Холлиф, — она перевела взгляд на Торропота, — Холлиф твоя?
Улыбка покинула его мордочку.
— Да, я решил стать её покровителем, вот только она об этом ни сном, ни духом.
— Я не понимаю, — сказала она. — Зачем?
— Хм-м? Зачем что?
— Зачем ты это сделал? — Вот теперь говорить было куда проще. — Она поработила целый город, напала на друзей Твайлайт и на меня. Она пыталась меня убить! Она пыталась убить всех нас! И кто знает, что ещё натворило это чудовище.
Она обвиняюще ткнула в Торропота копытом.
— Так почему же ты ей помогаешь?
Торропот усмехнулся. Он подошёл к Лире и заглянул ей в глаза. На его мордочке вновь возникла пугающая улыбка.
— Потому же, почему и мой братец благословил тебя, дорогая. Ради забавы!
Лира отшатнулась от него. Её благословение стало просто нестерпимым, когда бог лжи подошёл настолько близко.
— Ради… забавы?
— Да! — сказал Торропот, отступая на шаг назад и вскидывая передние копыта к небу. — Ты хоть представляешь, насколько скучна жизнь бога? Целая вечность свободного времени, которое нам не на что потратить!
— Были времена, когда у нас были свои божественные обязанности, но те дни давно минули. Сколько у вас в Эквестрии сейчас аликорнов? Пять? Пять и три трети? Мы нужны пони так же, как принцессы древней Юникорнии, большинство из ныне живущих даже не знают, что мы существуем!
Он снова подошёл ближе, и Лира вновь отступила назад.
— И вот тут появляешься ты, дорогая. Понимаешь ли, ты — прекрасная возможность поразвлечься, возможность, которая выпадает очень редко, и я намерен использовать её на всю катушку.
— Так значит, для вас это всего лишь игра? — ужаснулась Лира.
— Да. Грандиозная игра богов, что может быть увлекательнее? Конечно же, раз уж ты — звезда этого представления, то и сама сможешь поразвлечься!
Он наклонился к ней и улыбка на его мордочке расплылась ещё шире.
— В конце концов, ради этого ты и пошла на вторую «работу», а?
Аппорот оттолкнул своего братца.
— Довольно! Ты уже сказал то, что хотел, теперь оставь нас.
— Как пожелаешь, братец, — сказал он, подходя к одному из обелисков. Остановившись, он повернулся и посмотрел на Лиру. — Я жду много от этой игры, м’чка. Не разочаровывай нас.
В последний раз ухмыльнувшись, он шагнул за камень и исчез.
Лира упала на колени, когда божество лжи исчезло. Она повернулась и посмотрела на Аппорота.
— Для тебя это тоже игра?
— Нет. Теперь нет, — ответил он, подав ей копыто. — Это перестало быть игрой, когда появилась возможность твоего проигрыша.
— А если мы проиграем, то?..
— Если мы проиграем, ты умрёшь, — с печалью в голосе сказал бог истины.
— Оу.
На несколько секунд повисло молчание.
— А как нам победить?
— Чтобы победить, ты должна доказать, что можешь одолеть его избранника. Одолеть так, чтобы удовлетворить судью.
— И кто же судья?
— Она, — сказал Аппорот, указав копытом на вершину одного из обелисков.
Лира проследила за жестом.
На камне сидело нечто, смахивающее на ворону. Лира не могла почти ничего различить кроме чёрных перьев и устремлённых на неё глаз, мерцающих звёздным светом.
— Наша мать, Шарасаад. Она вызвалась судить.
Сидящее на обелиске нечто повернулось и улетело, оставляя за собой шлейф из странного золотистого свечения. В душе Лиры шевельнулась какая-то первобытная жуть и по спине пробежали морозные мурашки ужаса.
— Кажется, я рискую куда больше тебя, — сказала Лира, оглянувшись на своего покровителя.
— Немногого же может лишиться тот, у кого почти ничего нет. Если хочешь знать, я не хотел, чтобы это произошло, — вздохнуло божество истины. — Я не хотел тебя во всё это втягивать.
— И тем не менее, я в игре.
— Ты в игре, — он сел на траву, Лира присела рядом. — Есть и ещё одна плохая новость, впрочем, она же и хорошая…
— Просто скажи, в чём дело.
— Поскольку я благословил тебя, мой брат благословил свою избранницу. Скажу сразу, — он поднял копыто, оборвав только собиравшуюся спросить единорожку, — она не сможет тебе солгать.
— Нет?
— Нет. Взамен этого мой брат воспользовался своим доменом, чтобы сокрыть своего служителя от моего взора. Я не знаю, что делает его избранница, и не могу ничего узнать о ней. Также теперь от меня сокрыто всё, что я знал о ней раньше.
— Вот почему ты не ответил, когда я спросила тебя про Холлиф, — сказала Лира.
— До того, как ты назвала мне её, я даже не знал, что это имя существует. Очень неприятно не знать чего-то, особенно, когда ты бог истины. Боюсь, я не смогу тебе ничем помочь, разве только как наставник.
— Я уже поняла, — сказала Лира. — Без обид, но почему-то у меня всегда было чувство, что вы не из тех, кто делает что-то своими копытами.
— Ну, это ты не видела нас в молодости, — сказал он, слабо улыбнувшись.
— Но если Холлиф стала бессмертной не из-за благословения… то как она вернулась с того света? Впрочем, зря спрашиваю, ты, наверно, и этого не знаешь.
— Не знаю, но могу с уверенностью сказать, что мой брат не в силах даровать бессмертие. Что бы ни учинила его избранница, дабы обрести бессмертие, это было лишь её деяние.
— Так много вопросов, и так мало ответов, — вздохнула Лира.
Она легла на спину, чтобы удобнее было смотреть на ночное небо. Она никогда не была сильна в астрономии, но что-то подсказывало ей, что это совсем не то небо, что было у неё дома, на Эквусе. Вновь пронёсся низовой ветерок.
«Рэдхарт, готовь стол».
«Сейчас, Доктор».
«С мисс Лирой всё будет в порядке?»
«Всё будет хорошо, — сестра, быстрее!.. — с ней всё будет в порядке, обещаю».
— Мы справимся с этим, — сказал Аппорот.
— Да, справимся, — без особого энтузиазма сказала единорожка.
Тут она кое-о чём вспомнила.
— Слушай, а сколько у нас ещё времени до того, как я проснусь?
— Не так уж и много, и я бы не советовал тебе надолго задерживаться тут после исцеления твоего тела. Твои друзья будут волноваться.
— А можешь показать мне, как там Бон Бон?
— Конечно.
Земля ушла из-под ног. Звёзды сместились, образуя более привычные для Лиры узоры, на небосводе взошла Луна и появились облака. Под копытами вновь появилась земля, стремительно покрываясь травой и опавшими листьями. Из ниоткуда возникли десятки высоких деревьев, застивших своими кронами небо. Вскоре послышалось стрекотание насекомых, прячущихся среди травы и кустов.
— Я, пожалуй, не стану воспроизводить влажность сих мест.
Лира кивнула.
Единорожка двигалась сквозь листья и ветки к чему-то, звучащему лишней нотой в симфонии жителей джунглей. Лира уже знала, кто это был, и донёсшийся вскоре голос подтвердил её догадки.
— …Если бы ты меньше полагалась на свои мышцы и больше на мозг, Кэбот, может, из тебя и вышел бы неплохой боец.
Клинок обрубил ветки и из появившейся в зарослях бреши вышла Флёр. Почти сразу из той же дыры вышла и Октавия.
— Я оборотень, и мои когти куда острее любой из твоих железок! — рыкнула полуобернувшаяся земнопони.
— А мой разум вдвое острее, чем они, — насмешливо ответила Флёр.
Вскоре из зарослей вышли и остальные сокомандники. Бон Бон вышла последней. Лира бросилась ей навстречу. Низкие кустарники и трава проходили сквозь её копыта и ноги, а те, что повыше — сквозь туловище и даже через голову. Как ни удивительно, но ощущалось это не так странно, как звучало.
Она встала на пути Бон Бон.
— Помни, мы не здесь, — сказал Аппорот. — Она тебя не видит.
— Я в курсе.
Лира посмотрела на свою подругу. Выражение мордочки Бон Бон было очень обеспокоенным, хоть она и пыталась это скрыть.
— Ох, Бонни, — пробормотала единорожка.
Бон Бон шагнула вперёд и прошла сквозь Лиру. И ощутилось это так же странно, как и прозвучало.
— Кажется, пора разбивать лагерь, скоро стемнеет, — сказал Сильвер. — Это местечко выглядит неплохо.
Он повернул голову и посмотрел на сидящего у него на спине «ездока».
— Виззер? Опасно ли здесь? На нас никто не нападёт, пока мы будем спать?
— Нет, — сказал жук. — Разбивайте лагерь.
— Отлично!
Они с Флёр и Скаутом начали ставить палатки, Октавия отправилась за хворостом, а Бон Бон взялась за стряпню. Ели они при тусклом свете костра. Все, кроме Бон Бон, увлечённо болтали, она же преимущественно молчала, лишь изредка отвечая на вопросы. Так прошло около часа, прежде чем было решено, что пора бы уже ложиться.
— Надо выставить часовых, — сказал Сильвер. — Дежурим попарно, смена каждые три часа. Я и Скаут…
Флёр шагнула вперёд.
— Мы с Бон Бон будем первыми. Мы настаиваем.
Бон Бон не слишком-то рвалась в часовые, но напористости Флёр с избытком хватало на двоих.
— Будь по-твоему, — сказал Сильвер. — Всем остальным — спать.
Таким образом, вскоре Бон Бон и Флёр остались вдвоём у ровно горящего костра. Флёр поворошила палкой угольки.
— Ты слишком неопытна, — сказала Флёр.
— Я была одной из лучших агентесс.
— Ты слишком неопытна, — повторила Флёр. — Ты не смогла защитить Лиру.
Бон Бон вздрогнула.
— Ты не должна была позволять той твари прорваться мимо тебя. Никоим образом. Ты не должна была дать ей добраться до Лиры. Если ты хочешь её защитить, ты должна стать лучшей.
— Я поддерживаю свой старый режим тренировок, — сказала Бон Бон.
— Значит, этого мало. Тебе следовало провести пару тренировочных боёв с Октавией вместо той чепухи, которой тебя учили в вашей конторе.
Флёр вытащила из своей седельной сумки карту, оторвала от неё полоску и что-то на ней написала.
— Держи, это мой кантерлотский адрес. Заходи, когда будет время. Я научу тебя сражаться с подобным.
— Ты… поможешь мне? — удивлённо спросила Бон Бон, беря у Флёр обрывок.
— Ну, хотя бы попытаюсь, — хмыкнула Флёр. — У тебя есть потенциал, и было бы непростительно позволить ему пропасть.
— Оу.
— И… — Флёр слегка смутилась, — Я понимаю, что ты чувствуешь. Я ведь не просто так скрываю от Фэнси, что я «сова».
Она хихикнула.
— Бьюсь об заклад, узнай он, куда я уезжаю и что здесь делаю, ринулся бы за мной. А затем лез бы в самое пекло.
— Звучит знакомо, — сказала Бон Бон.
Флёр улыбнулась, а Лира тихонько хихикнула.
— Увы, в отличие от меня, ты не можешь скрыть это от неё, — продолжила Флёр. — Лира тоже «сова». Ей приходится постоянно рисковать жизнью ради других так же, как и нам. А посему самое безопасное для неё место должно быть подле тебя.
Бон Бон кивнула. На несколько мгновений зависла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием умирающего пламени.
Но Бон Бон нарушила затянувшееся молчание.
— Флёр… думаешь, я поступила правильно, отправив Лиру домой?
— Абсолютно.
— Ты так думаешь? — удивлённо спросила Бон Бон.
— Да. Будь она здесь, она постоянно рисковала бы своей жизнью и жизнями других. Отправить её домой было разумным решением. Будь это не так, я сказала бы сразу.
— Я знаю, что это был разумный выбор, — сказала Бон Бон, глядя в землю. — Но… ты видела её лицо, когда она уходила? Её сердце было разбито!
Флёр вздохнула.
— Да, ты причинила ей боль.
— Да…
— Но она поймёт, — сказала Флёр, глядя Бон Бон в глаза, — и простит тебя. Может, и не сразу, но если она любит тебя так же, как ты её, она простит. И ты знаешь, что я права.
— Да, — через пару секунд ответила Бон Бон. — Наверное, да.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Флёр. — Теперь о вчерашнем…
На плечо Лиры легло копыто.
— Дитя, врачи уже закончили. Твои друзья ждут. Тебе пора.
— Хорошо, — сказала Лира, смахнув лапкой слезу. — Я увидела всё, что нужно.
Лира открыла глаза и тут же застонала.
Болело буквально всё, болел даже кончик хвоста, хоть она и понимала, что это невозможно ввиду его отсутствия. Боль была не то чтобы нестерпимой, но весьма неприятной. Зато Лира могла её ощущать, что весьма радовало.
Она окинула себя взором. Её шёрстка зияла множеством проплешин, в которых виднелась кожа. Где-то шёрстка сгорела, где-то её сбрили врачи. На явно обритом животе было наложено несколько швов.
Лира попыталась сесть… это оказалось не так-то просто, тем более что её тут же сгребли в объятия две рыдающие пони.
Дверь в палату с треском распахнулась. Лира вскинулась, но к счастью, за прошедшие дни она заметно поздоровела, так что шум обошёлся минимумом неприятных ощущений. Кроме того, она в любом случае забыла бы о боли при виде ворвавшейся гостьи.
— Бонни! Ты верн… пхф-ф-ф!
Она не смогла продолжить, так как объятие Бон Бон выдавило из лёгких весь воздух.
«До чего же здорово снова её видеть», — подумала она, обнимая подругу в ответ и прижимаясь к ней.
— Слава Селестии и Луне, ты жива! Пинки мне обо всём рассказала, я примчалась, как только услышала. О, Селестия…
Лира погладила подругу по спине.
— Всё хорошо, Бонни, я в норме…
Они так и замерли, не размыкая объятий. Бон Бон рыдала в грудь Лире, а Лира пыталась успокоить подругу, убеждая её, что она в порядке. Наконец, Бон Бон отпустила Лиру, протёрла глаза и осмотрела её.
— Что, хороша, да? — усмехнулась Лира.
— О, ты по-прежнему красавица, — ответила Бон Бон. — Насколько всё плохо? Тебе больно?
— Ну да, до сих пор всё немного побаливает, но я уже чувствую себя гораздо лучше. Доктора сказали, что завтра днём я смогу пойти домой и посоветовали…
— Дай угадаю, взять отпуск?
— Во-во, на недельку другую, — сказала Лира. — Когда ты успела стать врачом?
— Хех, в прошлом я была на твоём месте, — Она присела на краешек койки. — О, Селестия… Лира, прости…
— Нет. Ты не виновата, — прервала Лира. — Сюда я загремела исключительно по своей вине.
Бон Бон собралась было возразить, но Лира заткнула её взглядом, ясно дающим понять, что она не собирается ничего слушать.
— Это. Только. Моя. Вина.
Бон Бон вздохнула.
— Ладно. Тогда… Каким местом ты думала, во имя Селестии?!
«Ну, понеслось», — мелькнуло в голове у Лиры.
За последующие несколько минут Бон Бон подробно расписала, почему Лира думала явно не головой, когда шла к Холлиф, почему она не должна и подумать о том, чтобы вновь отмочить такой номер, и что Лиру во имя её же блага вообще стоило бы до конца жизни запереть в комнате с мягкими стенами. Лира же просто слушала её и улыбалась.
—…Так что с этого момента безумные планы ты предоставляешь мне!
Она обернулась и пригвоздила яростным взглядом робко сжавшуюся в углу Пинки Пай.
— А с тобой мы ещё поговорим!
Пинки судорожно сглотнула.
— Ну хорошо, а что там на юге? Вы нашли Альфу? — спросила Лира.
— Нет. Только очень, очень большие следы. Придётся повторить попытку в следующем году и желательно собрать группу побольше, тварюга явно не из слабых.
Спустя несколько минут прибыли и остальные понивилльские «совы». Первой пришла Дитзи, затем Блу, последними явились Октавия и Винил. После обмена приветствиями и пожеланиями настало время более насущных вопросов.
Пинки Пай захлопнула дверь и провела свой обычный для сходок «сов» ритуал: прижала копыта к двери и пробормотала что-то на никому, кроме неё, неизвестном языке.
— Всё, готово, — пробормотала она, закончив. — Теперь нас не побеспокоят. Давай, Лира, рассказывай, что случилось? Ты говорила, это что-то очень важное.
— Да, это касается той кобылы, с которой мы с Пинки и Винтер Белль столкнулись на прошлой неделе и которая уложила меня на эту койку.
Она рассказала обо всём случившемся с момента своего появления в «Сахарном Уголке». На рассказе о событиях в номере Холлиф её прервали.
«Кроволист!» — мрачно сказала Винил.
— Чего?
«То растение, которым Холлиф усилила свою магию, называется кроволист. Если его растить в нормальных условиях, у него зелёные листья. Его часто применяют для лечения рогоязвы (1*), но…»
— Но — что?
Винил сняла свои очки.
«Его назвали кроволистом не только из-за цвета листьев. Если его поливать особым ингредиентом, его листья станут кроваво-красными и их можно будет использовать как чрезвычайно сильный магоусилитель. С трёх раз догадаетесь, что это за ингредиент?»
— Кровь? — спросила Бон Бон.
«Кровь пони», — уточнила Винил. — «И раз кроволист вырос до таких размеров, да ещё и было несколько растений, то крови потребовалось много. Очень много. По меньшей мере как из взрослого жеребца».
— Жеребца?.. — Зрачки Лиры расширились, когда она сообразила. — Лишняя жертва Стича?
Винил кивнула.
«Скорее всего. Да и по времени подходит, примерно столько кроволист и растёт».
Октавия как-то странно посмотрела на подругу.
«Что? Несколько лет назад я жила в одной комнате с целителем. Травничество, знаешь ли, довольно увлекательная штука».
— Хм… Значит, она убивала в одно время с ним, чтобы отвести от себя подозрения? — сказала Бон Бон. — Знаете, а это многое объясняет. Хотя возникают и новые вопросы… Убийства держались в тайне от общественности, как же она могла о них узнать?
— Тем не менее, это уже какая-никакая — но зацепка, — сказала Лира. — Это нужно будет проверить.
— Поддерживаю.
Лира вернулась к своему рассказу, но вскоре её прервала Винтер Белль.
— Мама не знает, чем Холлиф по нам ударила, но я её не слышала, а она не чувствовала меня. Это длилось всего пару секунд, но… — она содрогнулась, — я не хочу, чтобы такое повторилось.
Лира продолжила. На сей раз её не прерывали. Прозвучало лишь несколько вздохов, когда она пересказала слова Аппорота. Единорожка опустила лишь подслушанную в лесу беседу.
—…И тогда я наконец-то проснулась, — закончила она.
— Итак, нечто угрожает Эквестрии. Неизвестны ни его возможности, ни чего оно хочет. Известно лишь, что даже смерть над ним не властна, — подвела итог Октавия.
«Не о чём беспокоиться, право же», — с явным сарказмом в голосе сказала Винил.
— Да, и теперь мне надо придумать, как её остановить. В конце концов, это дело богов и их Избранных.
— Нам надо придумать, как её остановить. Мы — напарники, помнишь? — спросила Бон Бон, подходя к койке Лиры.
Лира улыбнулась.
— Мы тоже с тобой, — шагнула вперёд Пинки Пай. — Это наша обязанность — защищать Эквестрию от подобного, помнишь?
— Ты — одна из «сов», Лира, — добавила Дитзи. — А это значит, что все остальные придут на помощь, что бы ни случилось.
«Эй, я тоже не собираюсь пасти задних. Всё равно я тебе ещё по-любому должна за Мэйнхеттен».
Улыбка Лиры стала ещё шире.
— Хорошо, — сказала она, — тогда мы остановим её все вместе.
1. Отсылка на «Its A Dangerous Business, Going Out Your Door»
Старая лампочка часто-часто замигала, разгоняя тьму. Лира не могла вспомнить, когда в последний раз спускалась в подвал кондитерской, зато могла с уверенностью сказать, что с тех пор тут стало лишь грязнее. Здесь не убиралась даже Бон Бон.
— Так, она же была где-то здесь, — пробормотала кондитерша, перебирая кучу хлама, лежащую у одной из стен.
Из груды вещей она вытащила пробковую доску толщиной с полдюйма. Доска была немаленькой даже по стандартам самых ярых фанатов теорий заговоров. Именно то, что им нужно! Не теряя времени, Бон Бон прислонила её к самой чистой стене.
— Нашла!
— Зачем это нам, Бонни? — спросила Лира, подходя к подруге.
Единорожка радовалась, что наконец-то может ходить. Несколько дней, проведённых на больничной койке, заставили её понять, сколь приятными могут быть столь обыденные жизненные мелочи.
— О, это? Это наш козырь, при помощи которого мы будем останавливать Холлиф.
— Серьёзно? Как? Это же обычная доска!
Из другой кучи Бон Бон вытащила стопку бумаги, несколько ручек и коробочку кнопок.
— Мы почти ничего не знаем о Холлиф, а посему единственное, что мы сейчас можем — это отвечать на её действия. Если так пойдёт и дальше, нам никогда её не остановить.
— Следовательно, — продолжала она, — нам надо разузнать о ней всё, что только возможно. Это доска поможет нам обобщить и систематизировать уже известное или выясненное далее.
— Ух ты, круто! Ты этому в агентстве научилась? — спросила Лира.
— Вроде того. Неважно. Вернёмся к Холлиф. Во-первых…
Она взяла из стопки лист бумаги, написала на нём «ХОЛЛИФ» и прицепила посередине верхнего края доски. Под ним она повесила ещё три листа: «ЦЕЛЬ», «СИЛЫ», «УКРЫТИЕ».
— Это поможет нам сосредоточить наши силы на по-настоящему важных вещах: чего она хочет, на что способна и где скрывается.
— А с чего ты взяла, что у неё вообще есть укрытие? — спросила Лира, но миг спустя и сама смекнула: — Ну да, точно, кроволист же.
— Именно. Она сказала, что у неё есть ещё такие. Где-то же она их держит? — Бон Бон оторвала клочок бумаги, написала на нём «КРОВОЛИСТ», и прицепила его под табличкой «УКРЫТИЕ».
— Это надо будет прояснить у Винил: может, нам повезёт и окажется, что кроволисту для роста нужны какие-то особые климатические условия?
«Да в принципе, нет», — ответила Винил. — «Если память мне ни с кем не изменяет, кроволисту больше подходит тёплый климат, но вообще, при достатке воды, света и, э-э-э… крови, он может расти почти везде. Для тех, у кого рогоязва, это, может, и хорошо, да только вот нам это ничем не поможет».
— Ладно, тогда попытаемся понять её цели, — сказала Бон Бон. — Чего хочет Холлиф?
— Жизнь, — сказала Лира. — По крайней мере, так она мне сказала.
Лист с надписью «ЖИЗНЬ?» тут же был прикноплен к доске.
— Это мало что нам даёт.
— Знаю, — ответила Лира. — Может, тогда попробуем выяснить, что она делала в Понивилле? Нам до сих пор неизвестно, чего она пыталась добиться в первый раз и зачем вернулась.
— А вот это хороший вопрос. Пошли, поспрашиваем, узнаем, что она тут делала, пока нас не было.
— Что она делала? Да ничего такого, просто общалась с другими пони, — ответила Пинки Пай. — Ну, как общалась… Брала интервью для своей «статьи». Знаешь, она перевстречалась чуть ли не с половиной города, прежде чем столкнулась с тобой.
— Тебя она тоже расспрашивала?
— Ну да. О Понивилле, о «Сахарном Уголке», о Твайлайт… в общём, ни о чём подозрительном.
— Ясно. А что она делала тогда, в «Пропавшее утро»?
— Твайлайт пыталась понять, — нахмурилась земнопони. — Не знаю, получилось или нет, но она говорила, что у неё есть какая-то теория.
— Теория? Не поделишься?
— Да я и сама не знаю, — пожала плечами Пинки Пай. — Твайлайт не рассказывала, а мы не спрашивали.
— Сможешь узнать? Нам очень нужно!
— Конечно!
— Ну да, я с ней говорила, — сказала Дитзи. — Я забирала Динки из школы, а она шла той же дорогой, что и мы. Она спросила, что я думаю о Понивилле и каково тут работать почтальоном. Она была очень милой. Может, даже слишком. Такие вещи всегда трудно понять, но кажется, в этот раз я всё-таки была права.
— И ты не увидела в её будущем ничего странного?
— Не-а. Только разговоры. Много, много разговоров.
— Она взяла интервью у всего нашего класса, — сказала Винтер Белль. — И у мисс Черили тоже! Она не спрашивала у нас ничего странного. Просто узнавала, на какой улице мы живем, что делаем, когда хотим отдохнуть, где предпочитаем проводить свободное время и всё такое.
— И ты её не узнала? — спросила Лира. — Я ещё могу понять, почему её не узнали остальные, но ведь мы с тобой видели её своими глазами!
— Эм-м… да нет. Она выглядела по-другому, и голос у неё был совсем не такой, как раньше.
— Что?
— Ну да, — сказала Винтер. — А ты разве не заметила?
— Она выглядела точно так же, как и в первый раз.
— Странно. Может, она замаскировалась или что-то вроде того?
— Возможно… О, у меня идея! Спасибо, Блу!
— Эй, Фезервейт, постой!
Маленький пегас обернулся, висящая у него на шее камера слабо качнулась. Он терпеливо дождался, пока Лира догонит его.
— Ты знаешь кобылку-репортёра, ну, ту, что на прошлой неделе всех опрашивала?
Жеребёнок кивнул.
— Ты ведь её сфотографировал? Ты же всех фотографируешь, я знаю.
Улыбнувшись, он кивнул ещё раз.
— Можешь показать? Это очень важно.
Фезервейт вновь кивнул, полез в сумку и выудил оттуда альбом с фотографиями. После пары мгновений поисков он наконец-то нашёл нужную и протянул её Лире. Единорожка тут же пролевитировала её к себе.
Кто бы ни был на фотографии — это была не Холлиф.
— Ты… — Лира сглотнула подступивший к горлу комок. — Ты точно уверен, что это она?
Фезервейт опять кивнул.
— Вот хвостня…
Бон Бон нахмурилась.
— Что ж, ну это объясняет, почему никого, кроме тебя, не напрягла мёртвая кобыла, спокойно разгуливающая по городу.
— Ага, — сказала Лира, прикрепляя фотографию к доске.
Фезервейт попросил у неё за снимки баснословные четыре бита, но у единорожки не было настроения торговаться.
— И это значит, что никто, кроме меня, не узнает её, если… нет — когда! — она снова вернётся в город.
— Теперь мы хотя бы об этом знаем. Давай вернёмся к её целям.
— Давай, — вздохнула Лира. — Получается, она только и делала, что расспрашивала пони? Больше ничего?
— Похоже, что так. Естественно, она делала это уж никак ни для статьи, но спрашивала у них именно то, что спросила бы обычная журналистка.
— Что, совсем-совсем ничего необычного?
— Может, что-то и было, но мы не можем опросить весь город, — фыркнула Бон Бон. — Да и что-то мне подсказывает, что это не очень-то нам бы помогло.
Бон Бон повесила листок с надписью «ИНТЕРВЬЮ?» на доску. Фотографии от Фезервейта уже висели под «СИЛАМИ».
— Ах да, ещё я нашла вот это, — сказала Бон Бон. — Я перечитала её несколько раз, там нет ничего нам неизвестного, но вдруг пригодится?
Она прицепила к доске старую газету. На первой странице была статья о «Пропавшем утре», а в самом верху красовалась большая черно-белая фотография Холлиф.
Лира бросила пристальный взгляд на фотографию и нахмурилась.
«Она ведь была не такой», — подумала Лира. — «Сходство есть, но…»
Она посмотрела на фотографию Зигзаг, на газету и снова на фотографию. Её глаза расширились.
— Бонни, мне нужно кое-что проверить!
— Как выглядела Холлиф? — удивлённо повторила вопрос Винтер Белль.
— Да… — пропыхтела Лира.
Ради этого вопроса она весь путь до дома Винтер Белль преодолела бегом.
— Она ведь была зелёной, да? Зелёная шёрстка и белая грива?
Винтер Белль с недоумением воззрилась на Лиру: шутит она, что ли?
— Эм-м… нет. Красная шёрстка, светло-зелёная грива.
— Стоп-стоп-стоп, ещё раз! То есть Холлиф — это разные пони? — удивлённо спросила Бон Бон.
— Я… я не знаю!
Она снова посмотрела на фотографии. Чёрно-белая кобылка была очень похожа на ту, с которой встретилась Лира, — настолько, что единорожка сперва не заметила отличий, а потом списала их на стресс и погрешности памяти. Но теперь, когда она знала, что искать, различия стали куда более заметными: ушки были другой формы, рог был чуть короче. Если присмотреться, наверно, можно было бы найти и ещё десяток-другой отличий, но для выводов и этого хватало.
— Но это точно не Холлиф, и здесь — тоже! — сказала Лира, указывая копытом на фотографии Фезервейта. — Теперь я в этом уверена на все сто. Кстати, теперь понятно и ещё кое-что: тогда, в гостинице, когда я сказала ей, что знаю, что она — Холлиф, она сначала даже не поняла, о ком я!
— Святая Селестия, — пробормотала Бон Бон. — Значит, та, кого нам надо остановить — не Холлиф.
— Нет, Бонни. Она — это нечто иное! У Холлиф была своя жизнь, пока она внезапно не пропала и не появилась в Понивилле! Я уверена, что и Зигзаг тоже была настоящей пони!
— Значит… значит, она не маскируется под других пони?..
—…Она ими овладевает!
Её прервал звук шагов.
— Лира! — раздался глас свыше. — Лира?
— Сюда, Пинки! — крикнула Лира.
Пару мгновений спустя Пинки спустилась в подвал.
— Лира, я расспросила Твайлайт, и… о, кстати, классная доска для теорий заговоров!.. и у меня плохие новости.
— Мы тоже кое-что выяснили, — мрачно сказала Бон Бон. — И наши новости тоже не радуют.
— Нет, вы не понимаете, — сказала Пинки. — Это супер-пупер-мегаплохо! Твайлайт сказала, что в тот день она обыскала весь замок на предмет чего-нибудь, что могло бы пролить свет на случившееся, но нашла только старую тетрадь. Твайлайт проверила замок на остаточные следы заклинаний и кое-что отыскала. Отыскала то самое заклинание из тетради.
— И что же здесь такого плохого?
— А то, что эта тетрадь принадлежала самому Старсвирлу Бородатому и это было то самое заклинание, которое превратило Твайлайт в аликорна! Она думает, что Холлиф пытается стать аликорном!
0 комментариев