Так держать, Менуэт. Часть 2. Глава 3

Автор: Samey90
Оригинал: Minuette, Part II: Mummies, Tentacles, and Shit
Рейтинг: M
Редактор: Randy1974

Приключенецы… Ага, звучит гордо. Совершенно не похоже на “чуваки, прорубающиеся с мачете сквозь джунгли, пока москиты жрут их крупы". Вы отправляетесь в приключение, хотите найти несметные сокровища, и вам нужно доставить целую гору разных вещей в какую-нибудь Селестией проклятую дыру на другом конце мира… Ну, вот тут я и появляюсь.

Меня зовут Менуэт. Клянусь, я лишь хотела жить спокойной жизнью с небольшими намеками на приключения. Теперь же мне приходится сражаються с мумиями, зомби, щупальцами, непредставимыми мистическими мерзостями, наемниками с Манэгаскара и сборщиками налогов. И во всем виновата Винил. Снова.

Google Docs: Так держать, Менуэт. Часть 2 Щупальца, мумии и прочее дерьмо
Ponyfiction


Глава 3— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. Пыль медленно оседает, и я вижу Клаудчейзер, стоящую рядом с Флиттер. Они обе одеты в форму эквестрийских ВВС. Если я правильно распознала знаки отличия, то Клаудчейзер — командир эскадрильи, а Флиттер — лейтенант. Довольно необычно для секретных агентов, которые должны держаться в тени. По крайней мере, мне так кажется.

Пегаски переглядываются.

— Мы секретные агенты, — говорит Флиттер. — Если бы мы тебе сказали, это не было бы секретом.

— Да, прям уж, — я подхожу к ним. — Дай угадаю: Блоссомфорт спряталась где-то здесь, верно? Зная ее, скорее всего в шине дирижабля.

— В стволе зенитной пушки, — шепчет Клаудчейзер. Флиттер наблюдает, как Винил, Инки, Дэринг Ду, Лира и Хекси выходят из самолета.

— Что происходит? — спрашивает Дэринг Ду. — Это твои друзья?

— Вроде того, — отвечаю я, прежде чем повернуться к Клаудчейзер. — Ладно, секретный агент, кончай нести чушь и скажи мне, что именно здесь происходит? Ты опять за нами следишь?

— Да щаз, — Флиттер закатывает глаза. — Знаешь ли, мир не крутится вокруг твоего крупа.

— Мы ведем расследование в этом конкретном аэропорту, — добавляет Клаудчейзер. — Их топливо и оборудование исчезает в неизвестном направлении, а банковский счет командира на удивление велик…

Вот гадство. Официально заявляю: майор Минор — идиот, который каким-то образом сумел обратить на себя внимание командования. И не следует забывать, что командование умом тоже не блещет. Я вообще думаю, что офицерам первым делом вырезают мозг и засовывают его в жопу.

Дэринг Ду подходит к нам.

— Я уверена, что мы сможем что-нибудь с этим сделать, — говорит она. — Нам всего лишь нужно заправиться и как можно скорее двигаться дальше. Мы не будем вмешиваться в ваше расследование.

— Эй, а я тебя знаю! — восклицает Флиттер. — Профессор А. К. Йерлинг, кафедра археологии Троттингхемского университета. Какой артефакт судьбы вы ищете на этот раз?

— Презерватив, который порвался, когда твой папа трахал твою маму, — заявляет Винил, подходя ближе. — Которая возможно была, а возможно не была его сестрой…

* * *

— Винил, твои родители когда-нибудь учили тебя затыкаться? — спрашиваю я. Мы сидим в маленькой хижине у оазиса. Стены сделаны из камня, а дверь выглядит довольно прочной. К сожалению, ключи у Флиттер и Клаудчейзер.

— Мой папа пытался, но он мне никогда не нравился, — отвечает диджейша. — По крайней мере с того дня, как он положил меня в мешок с кирпичами и бросил в реку.

Она достает из гривы губную гармошку и начинает на ней играть.

— Жаль, что у него не получилось, — бормочу я. — По крайней мере, мы не ждали бы здесь военного трибунала за оскорбление офицера.

— А меня сюда за что? — спрашивает Инки. — Я вообще только молчала.

— Ага, но у солдата, который пытался схватить тебя, вероятно, больше не будет детей… — Лира пожимает плечами. — В любом случае, что нам теперь делать? Мы должны лететь дальше на юг…

— Не волнуйся, — говорит Дэринг Ду. Интересно, что она выбрала самую верхнюю койку на трехъярусной кровати в нашей камере. Насколько я знаю, на тюремном жаргоне она называется “Зебрика”, потому что никто не хочет там оказаться.

— Мы еще даже не покинули Эквестрию, а уже попали в тюрьму! — восклицаю я. — Как я могу не волноваться?

— Я была в тюрьмах раньше, — отвечает пегаска. — Мы ускользнем отсюда ночью. Эта решетка, вероятно, еле держится. Или, может быть, когда придет охранник, чтобы накормить нас ужином, Инки вырубит его пинком…

— Я не собираюсь никого вырубать, — говорит Инки. — Я не люблю бить пони. Или стрелять в них из этой магической штуковины.

— Он все еще у тебя? — спрашиваю я. — Но как?

— Они его не искали, — Инки показывает нам свой кристальный пистолет. — Но здесь он бесполезен, поскольку стреляет только по яйцам…

— Ага, — бормочу я. — Винил, прекрати, пожалуйста, играть на губной гармошке, или я засуну ее туда, где не светит солнце!

— Я в тюрьме, я должна играть, — отвечает диджейша. — Или я могу сделать тебе татуировку. Может быть, карту этого места?

Я озвучиваю все, что думаю о матери Винил, отчего Инки и Лира краснеют.

— Серьезно, — говорит мятная единорожка, когда я заканчиваю. — А если охрана не накормит нас ужином? Как же мы тогда убежим?

— Мы можем развалить эту хижину, — говорит Винил. — В конце концов, они же не нацепили на нас глушители магии.

— Стены зачарованы, — говорю я. — Они защищены от любых заклинаний, которые могут их повредить.

— Что насчет тоннеля?

— Эта хижина построена на мокром песке. Как только ты начнешь копать в нем тоннель, он обрушится на тебя, и через сто лет один из учеников Дэринг выкопает твой круп и положит его в музей, в витрину с надписью ”Самая большая идиотка в Эквестрии", — говорю я.

— Да, потому что сидеть здесь и нифига не делать — лучше, — бурчит диджейша, натягивая одеяло на голову. — Мы пользуемся стандартным тюремным правилом?

— Каким? — наивно спрашивает Лира.

— Мордой к стене, когда клопаешь, — отвечает Винил и отворачивается мордой к стене.

— Это немного больше, чем я хотела знать, — бормочет мятная единорожка.

— Напомни мне как-нибудь изучить эти тюремные правила, — говорит Дэринг Ду. — Сколько их там?

— У меня такое чувство, что любая цитата Винил не пройдет через твоих редакторов, — говорю я. — В смысле рейтинга или еще какой фигни.

Я никогда особо не заботилась о рейтингах. Если бы я написала сценарий фильма, основанный на том, как мне достались деньги на создание нашей компании, Инки было бы запрещено его смотреть, несмотря на участие в тех событиях.

— Раз уж мы об этом заговорили, — говорит Хекси, глядя в окно. На улице медленно темнеет. — Им вообще можно держать нас здесь? Мы можем попросить адвоката?

— Посреди пустыни? — я имею в виду, что один адвокат, застрявший в пустыне — хорошее начало. Если все они разом оказались бы здесь, то это принесло бы обществу огромную пользу.

— И все же… — наш механик пожимает плечами. — Ладно, еще одна идея: давай подождем, пока сюда не придут охранники и не накормят нас ужином. Мы нападем на них и освободимся.

— Те самые охранники, которые одолели нас и засадили сюда? — спрашивает Инки. — Хотя, конечно, я могу сломать еще несколько челюстей, если тебе это нужно…

— Помните, что мы говорим о Флиттер и Клаудчейзер, — напоминаю я, глядя в окно. — Кстати, там несколько пони волокут сдвоенный тяжелый пулемет. Кто хочет поспорить, что они установят его прямо тут, на случай, если мы попытаемся сделать что-то забавное с охранниками?

— Ты, должно быть, действительно разозлила их, — бормочет Дэринг Ду. — Что именно вы там натворили?

— Ничего особенного, — отвечает Винил, поворачиваясь к нам и вытирая копыто о простыню. — Мы просто помогли им поймать очень опасного босса мафии, который украл драгоценный меч из замка в Пранции.

— Не забудь упомянуть, что он был твоим бывшим, и мне пришлось украсть этот меч, чтобы спасти твою задницу, — я замечаю, что пегаска схватила свой блокнот. Так держать. Новый бестселлер в ближайшем магазине: “Менуэт и Меч старого пердуна”.

Мы слышим щелчок замка. Я направляю рог на дверь. Лира и Винил делают то же самое, в то время как Инки, Хекси и Дэринг готовятся бросится на того, кто бы ни вошел.

— Полегче, — говорит кто-то голосом, который можно описать как принадлежащий кобылке, за исключением того, что кобылки обычно не стараются говорить монотонно и чтобы их голос звучал как можно ниже.

Мне хочется что-нибудь сломать.

— Руби? Какого хера ты здесь делаешь?

Дочь моей подруги открывает дверь.

— Что-то это не похоже на “спасибо, что освободила нас", — говорит она. — Неужто ты думала, что выкинув меня из одного ящика, сможешь меня остановить?

— Мы поговорим об этом позже, когда я уговорю твою мать не выдергивать мне ноги из задницы, — я вздыхаю и направляюсь к двери. — Где ты взяла ключ?

— Эти две суки куда-то ушли, и один из солдат попытался заглянуть в ящики. Он получил бутылкой по голове, — отвечает Руби, ведя нас между бараками. — Потом я встретила того жеребца, Минора-майора или что-то типа такого.

— И что же он сказал?

— Он хочет встретиться с нами в казарме, — Руби поворачивает налево. — Не беспокойся о солдатах. Они сейчас ловят несуществующий табун гигантских муравьев.

Я киваю, хотя до сих пор понятия не имею, что за фигня тут творится. По-видимому, майор Минор так же счастлив наблюдать здесь Флиттер и Клаудчейзер, как и мы. Посмотрим, что он нам скажет.

Майор сидит один в своем кабинете. Единственная керосиновая лампа стоит на его столе, напоминая мне, что нам все еще нужно топливо. Я быстро подхожу к нему и ставлю копыта на стол.

— Ладно, приятель, — говорю я. — Какого сена тут творится? Сначала ты запираешь нас, а потом посылаешь эту мелкую негодницу освободить нас?

— Для меня это тоже стало сюрпризом, — майор вздыхает. — Они говорят, что ищут пропавшее оборудование… Знаешь, недавно кто-то украл несколько аэростатов заграждения с базы, не говоря уже о топливе… Но мой друг, генерал Тенденси, рассказал мне, что происходит…

— Еще один заговор? — спрашиваю я, садясь в кресло. Винил уже налила себе виски из бара майора. — Что на этот раз? Пришельцы?

Я старательно игнорирую тот факт, что Дэринг Ду в настоящее время произносит слово “пришельцы”. Эта книга будет полный отстой.

— И да, и нет. На самом деле, они ищут какой-то драгоценный артефакт, очевидно, оставленный здесь древней цивилизацией… Правительство хочет его заполучить.

— Приятно знать, куда уходят мои налоги, — бормочет Хекси. — Надо было остаться в Империи Грифонов.

— Нам нужно одно и то же, — говорит Дэринг. — Значит, теперь три…

— Три чего? — переспрашивает Винил.

— Три стороны, которые ищут его, — отвечает пегаска. — Мы, эти странные пони и правительство.

— Ты имеешь в виду приятелей Ахуизотля? — спрашивает Руби настолько невинно, насколько может быть кобылка, спрятавшаяся в ящике, чтобы полететь с нами.

— Так ты думаешь, что тут может быть замешан Ахуизотль? — глаза Дэринг Ду расширяются.

Руби закатывает глаза и бьет копытом по лбу. Она выглядит один в один как ее мать.

— Селестия помилуй, я же читала твои книги. Это всегда оказывается Ахуизотль. Но ты всегда удивляешься, когда выясняется, что за всем стоит именно он.

— Вот почему я ненавижу встречи с фанатами…

— Как я тебя понимаю, — бормочет диджейша. — Несколько лет назад фанатка проникла за кулисы, чтобы сказать мне, что моя музыка сосет. Я показала ей, что сосет не только моя музыка…

Не знаю, чьи уши мне следует заткнуть: Инки или Руби.

— Ладно, — говорит Дэринг Ду и подходит ко мне. — Я все еще не могу смириться с тем фактом, что нас, очевидно, спас этот жеребенок, возникнув ex machina, но я думаю, что нам надо бежать. Мы можем получить топливо?

— Я велел своим подчиненным заправить ваш самолет, — говорит майор. — “В тестовых целях”. Думаю, вам лучше лететь, пока парни не вернулись с учений.

— Определенно, — отвечаю я. — Рада была повидаться с тобой, Минор, но, как видишь, правительство у нас на хвосте.

Майор кивает и открывает нам дверь. Как только мы выходим на улицу, то слышим грохот выстрелов. Я пригибаюсь, накрывая Руби своим телом. Артиллерийский снаряд взрывается где-то вдалеке — эти парни не мелочатся, учения у них там или нет.

— Ты можешь меня отпустить? — спрашивает Руби. — Они стреляют не в нас!

Я киваю, и мы бежим через пустой лагерь. Винил ругается, спотыкаясь о разбросанное оборудование. Я осматриваюсь и вижу наш самолет, стоящий на краю взлетно-посадочной полосы, накрытый куском ткани. Его едва видно в тени ближайшего дирижабля.

Внезапно я слышу шипение рядом со мной. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на источник шума, но в то же время вижу вспышку синей магии. Еще одно шипение, и я вижу чейнджлинга, лежащего на земле и сжимающего свои яйца. Инки направляет магический пистолет во тьму.

— Это больше не учения! — кричит она. — Бежим!

Лира стреляет магией в еще одного чейнджлинга. Дэринг Ду взлетает, несясь сквозь тьму. Я бы предпочла не высовываться — если солдаты поймут, что в лагере чейнджлинги, то они раскатают тут все в труху, а потом будут выкапывать останки из песка. И коли мы сейчас тут, то это будут наши останки.

— Убирайся нахер отсюда, ублюдочный ублюдок! — кричит Руби, пиная очередного чейнджлинга, который, очевидно, заснул, пока крался вокруг взлетно-посадочной полосы.

— Руби! — кричу я, долбанув того же чейнджлинга еще раз, на всякий случай.

— Что? — спрашивает кобылка. — Мама все равно не слышит!

— Зато я слышу, — мы бежим к ближайшему ящику и прячемся за ним. Кто-то поставил эти ящики и бочки прямо на нашем пути. Достаточно удобно.

— По крайней мере, кобылка, ругайся поразнообразнее, что ли… — Винил падает рядом со мной, тяжело дыша. Мы все еще в нескольких метрах от самолета, но стрельба все громче, и я предпочла бы подождать, пока она прекратится. Винил достает телекинезом сигарету и поджигает ее.

— Что ты творишь? — шиплю я, хватая сигарету. — Ты выдаешь нашу позицию!

Я бросаю сигарету подальше. Она приземляется в ближайшую бочку.

— Эй! Они бы ее ни в жизнь не… — бочка взрывается, расплескивая во все стороны горящее топливо, —… заметили.

— Ебать! — кричу я, закрывая уши Руби. — Бежим!

Сквозь огонь и взрывы я вижу Дэринг, Лиру и Хекси, бегущих к самолету. Инки уже там, открывает дверь и скрывается внутри. Лучше бы она поскорее заводила двигатель — вокруг все горит, а поблизости привязан охрененно здоровый дирижабль. Я бы предпочла не проверять, насколько сильно он может взорваться, и выживем ли мы.

Пропеллер начинает вращаться. Я бесцеремонно подхватываю Винил и Руби магией и закидываю внутрь. Дэринг Ду влетает следом, в то время как мы с Хекси помогаем Лире.

Наконец-то мы все на борту. Инки выруливает на взлетно-посадочную полосу, тщательно избегая разлитого горящего топлива. Лира лежит на полу, тяжело дыша, в то время как диджейша пытается найти сигарету, которая не была бы сломана.

— Хочешь чутка? — спрашивает Хекси, протягивая Винил бумагу и табак. На самом деле Хекси курит очень редко, но когда курит, то предпочитает самокрутки, сделанные из чего-то, что она называет makhorka. Одна затяжка, и ты в больнице с неизлечимым раком.

— Могу я напомнить, что здесь нельзя курить? — спрашиваю я, наблюдая, как Деринг небрежно стряхивает пыль со шляпы. Затем я поворачиваюсь к Руби. — Насчет тебя… Как только доберусь до радио, я поговорю с Берри…

— И чо ты собираешься делать? — спрашивает кобылка. — Отвезешь меня домой?

Дерьмо. Мы не можем вернуться, потому что если мы это сделаем, нам придется снова лететь сюда. И я уверена, что теперь на теплый прием мы рассчитывать тут не можем. Безо всяких каламбуров.

Я смотрю в иллюминатор, наблюдая за огнем, который мы оставляем позади. Самолет, набирая скорость, несется по взлетно-посадочной полосе. Я все еще слышу выстрелы вдалеке, и я почти уверена, что два пегаса за сдвоенным пулеметом — это Флиттер и Клаудчейзер. Неплохо. Они могут стать двумя величайшими героинями Эквестрии, пока мы будем заниматься своей археологией.

— Что происходит, девчонки? — слышу за спиной слабый голос. — Они все еще под замком?

Прежде чем я успеваю обернуться, чтобы посмотреть, что происходит, я слышу, как Лира кричит:

— Это одна из них! — а потом раздался звук столкновения двух пони.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как пегаска выскользнула из-под Лиры и вцепилась в Хекси. Дэринг нападает на нее сзади, но только чтобы схватить копытами воздух. В тот же миг самолет взлетает, и мы валимся в заднюю часть салона.

— Что за хер… в смысле, какого сена! — кричит Инки из кабины. — Менуэт, не могла бы ты подойти сюда и помочь мне?

— Не могу! — отвечаю я, пытаясь понять, что происходит. А это не так просто, особенно с учетом Винил, которая с диким криком бьет нападающую по морде. Я тоже не теряю времени даром и бью пегаску головой в живот. Руби заканчивает драку, разбив бутылку о голову нашей противницы.

— Мне это начинает нравиться! — восклицает кобылка.

Я смотрю на лежащую без сознания пегаску и тыкаю ее копытом.

— Это Блоссомфорт. Как тесен мир…

Винил хватает дробовик.

— Мы не можем дать ей ни одного шанса. Если она очнется, то снова всех нас отмудохает…

— Нас слишком много, не волнуйся, — говорит Хекси, наступая в лужу пролившегося виски и плеснув им в морду Блоссомфорт. — Просыпайся, подруга.

— Моя голова… — пегаска моргает. — Что происходит?

— Мы убегаем, — отвечаю я. — И еще один пассажир нам не нужен.

— Ага! — кричит Винил, размахивая дробовиком. — Мы ее отправим прогуляться по доске!

Она прерывается, когда Лира бьет ее по затылку.

— Девчонки? — спрашивает Инки из кабины. — Вы не можете мне помочь? Я не знаю, куда лететь, за нами гонятся, а все ветровое стекло заляпано кишками дохлого чейнджлинга…

— Подожди минутку! — кричу я, прежде чем повернуться к Блоссомфорт.

— Ладно, вот тебе сделка, — говорю я. — Мы вышвырнем тебя наружу, ты спланируешь на землю наиболее драматичным способом, чтобы приманить Флиттер и Клаудчейзер, и скажешь им, что, к сожалению, ты не смогла нас остановить. Ну, как насчет этого?

— Что, если я откажусь? — спрашивает Блоссомфорт.

— Мы тебя свяжем и оставим здесь с Винил и Руби.

— Я могу выпутаться из любых узлов за две минуты.

Руби улыбается так широко, что становится похожа на пони из той странной деревни сектантов, которую обнаружили несколько лет назад:

— Мне хватит и одной.

— Ладно, договорились, — пегаска встает и морщится. — Где тут дверь?

Я показываю ей на дверь. Блоссомфорт открывает ее и неуклюже вываливается наружу, а затем улетает, едва не задев хвост самолета и врезается прямо во Флиттер. Некоторое время я смотрю, как Клаудчейзер пытается их распутать, а затем закрываю дверь и хватаю Руби своей магией.

— Ты пойдешь со мной, — говорю я, направляясь в кабину. Инки сидит там, уставившись на панель управления с едва сдерживаемой паникой.

— Что происходит? — спрашивает Инки, когда я сажусь рядом с ней и бесцеремонно кидаю Руби на сиденье Хекси.

— Нам пришлось вышвырнуть Блоссомфорт из самолета, — отвечаю я, хватая рацию.

Инки только кивает.

— Мы летим на юг, но сейчас я могу рулить только по приборам, поскольку единственный видимый наземный ориентир — это тот здоровенный костер, который мы запалили.

— Хорошо, — отвечаю я. — Набери немного высоту. Я не хочу врезаться в какую-нибудь гору и оказаться в Гелдинг Гротто или еще каком-нибудь подобном месте.

Затем я разворачиваюсь к Руби.

— А теперь я поговорю с твоей матерью…

— Почему ты так жестока ко мне? — хнычет кобылка.

— Ты только что до смерти напугала опытного спецагента, — отвечаю я. — Заткнись и прими это как взрослая кобыла.

Я нажимаю кнопку на рации.

— Берри?

— Привет, — говорит Берри тоном, предполагающим, что некоторые из бутылок уже пусты. — Я сейчас немного занята. Мы как раз ищем тело моей дочери на дне реки. Эта идиотка так и не научилась плавать.

— Да умею я, блядь, плавать! — кричит Руби.

— Не смей употреблять такие слова! — орет Берри, да так, что у нас от визга обратной связи чуть динамик не взорвался. — Ты, блядь, просто утопла!

— Извини, — говорю я, видя, что румянец Инки начинает распространяться с ее мордочки на другие части тела. — Берри, Руби с нами. Она каким-то образом пробралась в наш самолет.

Далее последовал пятиминутный поток оскорблений, направленных в основном на меня, хотя перепало и Руби и даже самой Берри. Я избавлю вас от подробностей, но могу сказать, что мне пришлось заткнуть уши Инки, иначе мы бы разбились.

Берри делает паузу, чтобы перевести дыхание, и говорит:

— Ты можешь прилететь сюда и вернуть ее мне? Я ее навсегда дома запру.

Я сглатываю, готовясь к очередной порции оскорблений.

— Мы вроде как не можем…

— Почему? — спрашивает Берри после минутного молчания.

— Увидишь в новостях, — отвечаю я. — Скажем так: в Эквестрии нам сейчас не очень рады.

— Чего?

— Как я уже сказала, увидишь в новостях. В любом случае, Руби с нами в безопасности. Она не будет выходить из самолета.

— Я знаю тебя и знаю ее, — Берри вздыхает. — Что-нибудь пойдет не так.

Ну, я знаю Руби и знаю себя. Берри совершенно права. Тем более, что мы все знаем Винил. Чтобы сменить тему, я спрашиваю:

— Как Черри Берри? Она начала испытания самолета?

— Этой штуки? Она врубила двигатели и чуть не убила Сильвер Спаннера, — отвечает Берри. — Короче, обычный день на работе, реально. Все отлично.

У меня неприятное предчувствие, что когда я вернусь в Понивилль, то увижу лишь обгоревшие остатки ангара. И Черри Берри летящую на двери сарая.

— Ну и что там с двигателями?

Несколько секунд тишины, прерываемой только помехами.

— Цитируя Черри Берри: “пропеллеры крутятся как два ублюдка”.

— Именно это мне и хотелось услышать, — я киваю. — Береги себя, Берри. Мы еще поговорим, когда будем в Мексикольте.

— Хорошо, — отвечает она. — Берри, конец связи.

Я падаю обратно на сиденье и смотрю сквозь ветровое стекло. Ну, на самом деле я ни фига не вижу — там темно, и все стекло заляпано зеленой слизью. Согласно показаниям приборов, мы находимся на высоте около четырех тысяч метров над землей и летим на юг со своей обычной крейсерской скоростью — сто девяносто километров в час.

— Эй, а это для чего? — спрашивает Руби, указывая на кристалл, встроенный в стену.

— Это наше следящее заклинание, — отвечаю я. — Оно показывает то, чего мы не видим. Мы же не хотим врезаться в дракона или что-то в этом роде. Кроме того, тебе лучше пойти в пассажирский салон. И скажи Хекси, чтобы пришла сюда.

— Тетя Винил рассказывает анекдот про бэтпони и чай, — бормочет Руби, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери кабины. — Ты действительно хочешь, чтобы я его услышала?

— Ты его уже знаешь, — отвечаю я. — Так же, как и историю о трех братьях и похотливой принцессе.

— И не напоминай, — бурчит Руби. — Когда я ее рассказала у костра в лагере, жеребчики отправились в кусты заниматься там всяким.

Инки прочищает горло:

— Извините, но я пытаюсь сосредоточиться на управлении самолетом. Почему бы тебе не сходить и не рассказать эту историю Винил?

— Справедливо, — замечаю я. — Руби, выметайся из кабины и ложись спать. Кобылки спят по ночам, даже те, кто прячется на самолетах, чтобы отправиться в приключение.

— А что, если я не хочу?

— Помнишь, я рассказывала тебе о кобылке, которая не спала, а потом убила своих одноклассников?

— Круто! — Руби широко улыбается.

— Ну, у тебя так не будет, — говорю я со вздохом. — Ты просто устанешь. Иди спать.

— Ладно, — бормочет Руби и выходит из кабины. Я аккуратно хватаюсь за штурвал и смотрю на компас. Все еще идем на юг. Надеюсь, мы не окажемся посреди океана, когда взойдет солнце. Беру карту и пытаюсь определить наше местоположение.

— Ты напоминаешь мне мою мать, — говорит Инки, когда я подхватываю магией карандаш, чтобы нарисовать наш маршрут.

— Ну, что теперь? — спрашиваю я, проводя линию, соединяющую Пустоши с Мексикольтом. — Нам лучше слегка довернуть направо, а то нас может сбить стража из тюрьмы Гаитанамо. Не знаю, как насчет тебя, а я бы предпочла не встречаться еще раз с эквестрийской армией.

Инки кивает и говорит:

— Она рассказывала нам истории… Например, о кобылке, которая пошла на вечеринку и забеременела. Затем она использовала проволочную вешалку, чтобы избавиться от плода и больше никогда не могла иметь жеребят. Она начала пить и принимать наркотики. Затем она умерла.

— Это ты Винил расскажи, — бормочу я. — С частью, где кобылка умирает, она все никак не справится. И я более чем уверена, что она никогда не пользовалась проволочной вешалкой. Если только дрочила ей.

Инки вздыхает:

— Тогда я боялась, что начну пить, принимать наркотики и умру.

— А сейчас?

— Нет, — Инки качает головой. — Я первый раз пила в Холлоу Шэйдс. Это был неприятный опыт…

— Мне бы ты могла и не рассказывать, — бурчу себе под нос. — Я вообще проснулась в гробу.

Кто-то стучит в дверь. Прежде чем я успеваю сказать: “войдите!”, дверь распахивается. В кабину заходит Винил, одетая в розовую оборчатую ночнушку и тапочки в форме Рэйнбоу Дэш.

— Я просто хотела пожелать вам спокойной ночи, — говорит она. — Кроме того, Дэринг Ду отказывается спать рядом со мной, когда я в них.

Она показывает на свои тапочки.

— Ну, это ее проблема, — я бы тоже не хотела спать рядом с Винил вне зависимости от того, что на ней надето, но, к счастью, сегодня мне спать и не придется. Или, скорее, завтра утром я буду пиздец как раздражена после сорока восьми часов полета и беготни от эквестрийских правительственных агентов вместо сна. А это значит, что я, скорее всего, разобью самолет, и Инки мне не сможет помешать, потому что она тоже не спала Дискорд знает сколько.

— Инки, иди спать, — говорю я.

— Зачем?

— Потому что большинство катастроф происходит во время взлета и посадки, — отвечаю я. — Как минимум один из пилотов должен быть отдохнувшим. Ты же не хочешь, чтобы Коко стала вдовой?

— Хорошо, — бормочет Инки и встает. — Разбуди меня, когда мы будем подлетать.

Я остаюсь в кабине одна. Приборы показывают, что все в порядке, и это заставляет меня беспокоиться, так как это значит, что что-то скоро может пойти не так. Смотрю через лобовое стекло, но там ничего не видно — лишь темнота и какие-то светящиеся шары в небе. Не обращаю на них внимания — я их видела много раз, как и другие пилоты наших вертолетов, летающие по ночам. Может, это галлюцинация, а может, корабли инопланетян. Я знаю одно — когда Битта Блюз пыталась гоняться за ними, то очнулась посреди пустыни возле обломков своего вертолета. По словам нашедших ее пилотов, она всю ночь провалялась без сознания, лежа на кактусе.

Зеваю, прислушиваясь к монотонному гулу двигателя.

Потом я просыпаюсь на пятьсот метров ниже, чем была раньше, со спидометром, показывающим шестьдесят километров в час. Дери меня Дискорд поленом! Я жму на газ и тяну штурвал на себя. Двигатель ревет, и мы медленно ускоряемся. Хорошо, что мы не разбились. Как долго я была в отрубе?

Смотрю на кристалл следящего заклинания, чтобы проверить горы. Их нет, но, судя по всему, мы пролетели на высоте десяти метров над каким-то перевалом. Хорошо, что я во сне только ручку газа двигала, а не штурвал толкнула от себя, сделав в земле воронку.

Я просто тяну штурвал на себя, чтобы набрать часть потерянной высоты, когда дверь открывается, и Инки заходит в кабину.

— Что происходит? Я, конечно, могу спать в турбулентность, но от воздушных ям проснулись Винил, Лира и Пинчи.

— Они там что-то опасное затеяли? — спрашиваю я. — Ты же сказала им, что иллюминаторы не открываются?

— Нет, но они обсуждают свой пердеж, — Инки тяжело стонет. — Мне трудно заснуть, когда они…

— Можешь не продолжать, — бормочу я. — В любом случае, не могла бы ты немного порулить самолетом? Я нас всех чуть не угробила.

Если бы Инки ругалась, то сейчас она бы матюкнулась.

— К-каким образом? — спрашивает она, вздрогнув.

Я зеваю.

— Вот каким. Если нехорошо себя чувствуешь, то я разбужу Хекси, и она будет сидеть здесь с тобой. На самом деле, нас всегда тут должно быть двое.

Инки кивает и садится на свое место. Хорошая кобылка.

— В следующий раз, когда будешь засыпать, сразу зови, — говорит она. — Коко меня убьет, если я умру.

Я киваю, выхожу из кабины и направляюсь к грузовому отсеку. Слышу знакомый голос, говорящий знакомые вещи.

— А потом я съела пять фунтов яблок и выпила галлон молока, — рассказывает Винил. — Это было похоже на землетрясение…

Я расстегиваю молнию спального мешка и проскальзываю внутрь. Дэринг Ду спит рядом — очевидно, что у нее уже иммунитет к любому шуму.

— Тебе надо было попробовать мамину стряпню, — шепчет Руби. — Мой спальный мешок по утрам похож на дирижабль…

Спасибо, малышка, я это представила. Съеживаюсь в спальном мешке и закрываю глаза.

— Ты спишь в нем каждый день? — спрашивает Лира. — Я имею в виду спальный мешок.

— Ага, — отвечает Руби. — Мне, типа, нравится заползать в тесное место, чтобы заснуть. Я не могу спать на кровати.

Это все объясняет: ее папаша — вампир, который спит в гробу. Жаль, что он не платит алименты. Может быть, тогда у Берри было бы больше времени, чтобы объяснить дочери разницу между быть независимой и быть жопошницей.

— Значит, тебе не хватает объятий? — спрашивает Лира с беспокойством в голосе. — Тебе лучше в тесноте? У тебя есть какие-нибудь проблемы с родителями?

Руби вздыхает:

— Ты, блядь, даже не представляешь…

— Следи за языком! — кричу я из своего угла грузового отсека. — Так. Я завтра тут банку для ругательств поставлю. Специально для тебя, Винил и…

— Себя? — спрашивает Винил.

— Ладно, и для меня тоже, — бормочу я, заворачиваясь в спальный мешок. — Спокойной ночи, пони.

* * *

Видимо, я проспала не только окончание полета, но и посадку. Просыпаюсь от звуков блюющей в ведро Винил — похоже, посадка ее доконала. Руби смотрит на нее с любопытством, как студенты-медики смотрят на своего преподавателя, препарирующего труп.

— Привет, — говорит Лира, заходя в грузовой отсек. — Инки сказала, что у нас осталось совсем мало топлива, и нам нужно найти жеребца, который его продаст.

Я встаю и разминаю ноги.

— Именно, — говорю я. — Если правильно помню, то местного дельца зовут Инмундо Рико. У него офис и склады здесь, в Мексикольт-Сити. Его фирма торгует абсолютно всем.

— Я пойду с тобой, — слабо бормочет Винил. — Мне, типа, нужен свежий воздух. И сигареты.

— Можно мне тоже пойти с тобой? — спрашивает Руби.

— Нет, — отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал строго. — Я сказала Берри, что мы убережем тебя от неприятностей.

Руби делает глубокий вдох, чтобы закатить истерику, когда входит Хекси и ухмыляется ей.

— Не волнуйся, — говорит наш механик. — Я присмотрю за тобой. Мы вместе проверим все системы самолета.

Руби все еще не убеждена.

— Что опасного может случиться? Это же просто город…

— Мы больше не в Эквестрии, — говорит Винил. — Не говоря уже о том, что когда мы в последний раз приземлились где-то, нам пришлось бежать, как будто у нас хвосты горели. Вероятно, это как-то связано с теми двумя пернатыми жертвами инцеста…

— Что такое инцест? — спрашивает Руби.

— Я скажу тебе, если ты останешься с Хекси, — вздыхаю и поворачиваюсь к Лире. — Дэринг пойдет с нами?

— Нет, — отвечает мятная единорожка. — Она сказала, что останется тут и присмотрит за самолетом. На тот случай, если тысяча ниндзя придут, чтобы украсть его.

Я киваю.

— Ладно, пошли.

— Ура! — кричит Винил. — Как в старые добрые времена! Только ты, я и Инки.

— И я, — добавляет Лира.

Винил ее словно не слышит.

— Жаль, что здесь нет Трикси. Ты не знаешь, что с ней?

Мы выходим из самолета. Погода стоит жаркая и солнечная. И запах. Что неудивительно. В мире еще не так много настоящих аэропортов, и этот, в Мексикольт-Сити, по сути один большой рынок. Единственное его отличие от других подобных заведений, это то, что тут приземляются дирижабли из Империи Грифонов, пегасы с юга и даже некоторые из наших вертолетов. Добавьте сюда кучи неправильно хранимых продуктов, да и в целом жаркий климат, и вы поймете, почему здесь смердит так, как будто что-то сдохло.

— Нет, я не знаю, что с ней, — отвечаю я, проходя мимо группы подростков-бэтпони. Они, вероятно, туристы, судя по запаху немытых тел и футболкам с надписями типа “Bat Ass” и “Bat Attitude”.

— Отстой, — бормочет диджейша. — Она, типа, взяла свои деньги и исчезла, даже не попрощавшись.

— Эй, смотри, сомбреро! — восклицает Лира. — Можно мне купить сомбреро?

— Делай, что хочешь, — говорю я. — Но помни, что мы здесь не для того, чтобы сувенирами затариваться.

— Ладненько, — мятная единорожка надевает сомбреро. — А как насчет этой милой обезьянки с тарелками?

— Ни за что, — бормочет Винил. — Она словно заглядывает мне в душу…

Внезапно она принюхивается и бежит к прилавку, забитому листьями. Старая альпака смотрит на нее и ухмыляется — она, наверное, прекрасно знает, что шиксы из Эквестрии означают легкие деньги. Особенно, если листья именно те, что я думаю.

— Э-э-э… Buenos dias, — говорит диджейша, улыбаясь как идиотка и делая широкий жест копытами. — Эм-м-м… Me gusta la cocaina?

— Двадцать песо за фунт, — альпака вздыхает. — Или двадцать битов за фунт, если вам так удобнее.

Ну, я не вполне уверена в текущем обменном курсе, но если в Эквестрии только что не случилось серьезнейшего кризиса, то похоже нас кто-то хочет наебать. Не говоря уже о том, что у нас есть и другие проблемы.

— Винил, ради Селестии, ты не можешь просто купить листья коки! — я выволакиваю диджейшу из лавки.

— Но почему? Ты же позволила Лире купить сомбреро!

— Потому что сомбреро — это сомбреро, а листья коки — это, ну, листья коки, — отвечаю я. — В конце концов, нам есть чем заняться. Лира? Инки? Где вы?

— Я покупала этот камень, — отвечает Инки, показывая мне булыжник, достаточно интересной формы. — Я уверена, что Мод его полюбит.

— Да, без сомнения, — бурчу я.

— Это просто листья, — говорит Винил, пытаясь вернуться в лавку. — Я не собираюсь извлекать из них кокаин сразу после того, как мы вернемся в самолет.

— Успокойся, — говорит Лира. — Помните, что здесь все цены для туристов. Я уверена, что в городе листья будут дешевле.

Винил была права. Как в старые времена, только Трикси была не такой чокнутой, как может показаться. Мы идем по красочной улице, полной лавочек с экзотической едой и местной одеждой. Может, мне взять пончо? Или что-нибудь еще, что согреет меня в полете.

— Винил, заплати этой старушке два бита за саранчу, которую ты только что стянула с прилавка, — бормочу я. — Мы здесь не для того, чтобы нас арестовали. Хотя кобылам в местной тюрьме ты точно понравишься…

По здравому размышлению, должна признать, что это не тот аргумент, который мог бы остановить Винил.

— А они соблазнительные? — спрашивает диджейша.

— Подсевшие на мет наркоманки с пёздами, раздолбаными настолько, что туда влезет баскетбольный мяч? — я пожимаю плечами. — Ну, если тебе такое нравится…

Винил вздыхает и замолкает. Горожане — в основном ослы и альпаки — смотрят на нас с любопытством. Ничего удивительного, так как мы явно не местные, а на Лире надето сомбреро.

Инки подходит ко мне.

— Думаешь, они хотят нас ограбить? — шепчет она мне на ухо.

— Не совсем, — отвечаю я. — Это цивилизованное место. Они нас не ограбят. Вместо этого они заставят нас потратить все наши деньги на то, чего нам не нужно. То же самое, что пони в Эквестрии делают с туристами.

— И это работает?

— Эй! — восклицает мятная единорожка. — Пончо! Я хочу купить пончо, оно прекрасно подойдет к этому сомбреро!

Инки кивает, и мы останавливаемся, ожидая, пока Лира закончит договариваться с продавцом. Это занимает некоторое время, так как ее способности к иностранным языкам лишь немногим лучше, чем у Винил.

Наконец мы добираемся до офиса фирмы Инмундо Рико под названием «Ганга Корраль» или что-то в этом роде. По размерам здание примерно такое же, как мой ангар в Понивилле, но гораздо более элегантное — построенное из белого мрамора, с колоннами на фасаде и в окружении пальм. У двери нас встречает молодой коричневатый альпака в рубашке с бейджиком, на котором написано “Пако”. Он следует за нами к стойке регистрации.

— Buenos dias, — говорит Пако, поднимая брови, когда его взгляд падает на Винил и Лиру. На секунду я почти вижу, как мысли ворочаются у него в голове, но потом он поворачивается ко мне и Инки. По-видимому, мы больше походим на серьезных клиентов — более темные цвета, серьезное выражение морд, и на шеях у нас висят авиационные очки.

— Buenos, — отвечаю я. — Yo no habla...

— Не волнуйтесь, мы все здесь habla, — отвечает Пако. — К сожалению, здесь мы не обслуживаем клиентов. Зайдите в один из наших магазинов. В одном только Мексикольт-Сити их десять штук.

— Мы хотим сделать достаточно крупный заказ, — говорю я. — Полагаю, в ваших магазинах есть керосин? Нам нужно около тысячи двухсот литров.

— Для этой механической стрекозы? — спрашивает Пако. — Да, я слышал, что вы уже приходили сюда. К сожалению, не думаю, что вы сегодня сможете поговорить с боссом.

— Почему? — спрашиваю я, стараясь не обращать внимания на то, что Лира и Винил ходят по офису и разглядывают картины на стенах, как будто это шедевры. Ну, может, так и есть — большинство из них изображают корабли, заводы и различные машины.

На самом деле, я больше опасаюсь за пальмы в горшках, которые стоят по углам и по обе стороны от большой мраморной лестницы. Винил может помочиться в горшок.

— Сегодня cuteceanera его дочери Диаманты, — Пако наклоняется к нам. — Празднование продлится три дня, и все члены семьи Рико непременно будут.

Он понижает голос до шепота:

— И с организацией все, как пожар в el burdel.

— Похоже на то, — бормочу я. — Веди нас, Пако. Я хочу поговорить с сеньором Рико…

Пако вздыхает и выходит из кабинета вместе с нами. Путь от него до резиденции сеньора Рико недолог, но Пако идет медленно, как будто не хочет быть там с нами. Особенно с нами.

Когда мы добираемся до резиденции, причина этого становится понятной. Это действительно напоминает горящий бордель. Очень большой бордель, где каждый говорит настолько экспрессивно, насколько только возможно. Другими словами, похоже на одно из тех произведений, что любит читать моя мать.

Посреди комнаты коричневый пони с большими усами и повязкой на глазу что-то отчаянно кричит группе ослов. Позади него стоит розовая кобылка с фиолетово-черной гривой, одетая в белое платье. Ей, кажется, уже надоела вся эта суматоха — она зевает и смотрит на нас с безразличным выражением мордочки.

— Это Инмундо Рико, — бормочет Пако, указывая на жеребца, который дергает себя за усы и закатывает глаза. — Вам что-то от него нужно?

Винил шагает вперед.

— Позволь мне разобраться с этим. Я таких знаю, — она подходит к Инмундо Рико и говорит: — Эй, mariachi, у нас тут дела…

— ¡Métetelo por el culo!¹ — кричит жеребец.

Винил вздыхает.

— Слушай, чувак, во-первых, я не хочу, чтобы ты говорил о métetelo в моей culo, особенно, когда рядом кобылка. Во-вторых, мы принесли тебе деньги, так что заткнись, pendejo, и слушай, а то вся твоя семья подумает, что ты pinche idiota, который позволил такому шансу уплыть из копыт. Capisco?

— Si, — отвечает Рико. — Но вы должны понять меня! Cuteceanera моей дочери должна быть идеальной! Мы все подготовили, и теперь это!

Он смотрит в потолок и стонет. Его дочь пожимает плечами.

— Разве не странно, что они празднуют кьютисионеру как и мы? — шепчет Винил мне на ухо. — Я думала, что они называют это по другому.

Я вздыхаю.

— Это у нас есть кьютисионера, как у них, — бормочу я, прежде чем повернуться к Рико. — Что именно произошло? Может быть, мы сможем помочь? Например, мы можем организовать концерт DJ Pon3!

— Вообще-то, я слышала об интересном обычае, — говорит Лира диджейше за моей спиной. — На третий день празднования кобылка, получившая свою метку, публично лишается девственности ослом. Видимо, это приносит удачу.

— Я называю это херней, — шепчет Винил. — Переспав с ослом, ты получаешь только неприятности. Мы так сломали кровать. Пять раз.

— Помочь? — крик Рико заставляет единорожку замолчать. — Вы не можете помочь! Видите ли, во время вечеринки должна была быть lucha libre, и одна из las luchadoras сломала ногу! Я не могу заменить ее прямо сейчас!

Я киваю, вспоминая одну из своих предыдущих работ.

— Lucha libre, говоришь? Я была менеджером. Как именно это должно выглядеть?

Инмундо Рико замирает и закрывает глаза.

— Копыта против рук. Сила против ловкости. Пони против минотавра… — он делает драматическую паузу. — La Cabra Loca² против La Matanza³!

Жеребец открывает глаза.

— А потом La Cabra Loca сломала ногу.

— Соглашусь, это действительно проблема, — говорю я. — Но никогда не поздно найти замену, верно?

Я не очень хорошо дерусь, если только не использую все грязные приемы и уверена, что этот минотавр — отпетый подонок. Но, Дискорд дери, это все равно инсценировка. Со мной не может случиться ничего плохого.

— Я могу это сделать, — бормочет Инки, прежде чем я успеваю что-то сказать. Она краснеет, когда мы смотрим на нее.

— Что? — шепчет она едва слышно. — Ты всегда говорила, что я умею бить пони.

— Ты не можешь этого сделать, — говорю я. — Ты же ненавидишь бить пони!

— Но у меня хорошо получается, — Инки вздыхает. — Если не я, то кто? Винил?

Заманчивое предложение. Винил сможет сделать шоу из чего угодно. Ей удастся развлечь публику, даже если минотавр пробьет ею стену. Но диджейша внезапно прячется за Лирой. Очевидно, для нее это слишком.

— Ладно, — говорю я через некоторое время. — Могу заметить, что она хорошая замена. Она тренировалась с самой ЗМ, если вы ее помните.

Инмундо Рико все еще выглядит неуверенным, поэтому я решаю быть более настойчивой.

— Мы устроим бой, ты дашь нам керосин и праздник спасен. Мы улетаем отсюда. Хорошо?

Инмундо Рико откашливается.

— Проблема в том, что Диаманта хотела бы хоть раз увидеть настоящий бой. Верно, Диаманта?

— Si, papa, — отвечает Диаманта все с тем же безразличным выражением мордочки.

Ну, гадство. Я не за такой рестлинг боролась.

— Меня это устраивает, — произносит Инки таким тоном, словно ей это совсем не нравится. — Как мы это устроим?

— Нет, — резко говорю я. — Ненавижу быть такой пони, но ты не можешь просто биться с минотавром, тем более, что абсолютно ясно, что ты этого не хочешь.

Инки смотрит на меня холодно, а подобное я вижу крайне редко.

— Я буду сражаться с минотавром, хочешь ты этого или нет. Не указывай мне, что делать.

— Ага, — говорит Винил. — Ты, типа, не ее мать. Кроме того, иди и скажи Дэринг Ду, что мы останемся здесь на три дня, потому что ты не хочешь, чтобы Инки сражалась с минотавром. Ну же, давай.

— И пойду, — отвечаю я. — Вот именно этим я прямо сейчас и займусь.

Ухожу от них. Лира бежит за мной.

— Не волнуйся, — говорит она. — Мы обо всем позаботимся.

— Отвали, — отвечаю я, выхожу из дома мистера Рико и присоединяюсь к толпе на улице. Иду по городу в отвратительном настроении, почти не обращая внимания на окружающую обстановку.

Видите ли, когда я в плохом настроении, со мной не весело. Ну, в смысле, даже больше, чем обычно, на самом-то деле. Я спихиваю жеребят с лестницы, говорю вещи, о которых потом жалею… Все становится еще хуже, когда кто-то рядом тоже злится. Например, несколько лет назад я присматривала за Руби сразу после того, как меня уволили. У Берри было сильное похмелье и внезапный приступ материнского инстинкта. Ее крики на Руби, чтобы она прекратила таскать вещи магией, перерос в наш полномасштабный спор, после которого я пробила стену. Потом нам обоим пришлось посещать занятия по управлению гневом.

— ¡Señorita! ¿Cerveza?⁴ — голос вырывает меня из задумчивости.

— Si, — отвечаю я, бросая несколько монет на прилавок. — Mucha cerveza.

Потягивая пиво, я иду к “Малышке Кейденс”. Только теперь я замечаю, как дерьмово тут все выглядит. Например, совсем рядом расположена вонючая канава с двумя дохлыми крысами, лежащими рядом друг с другом. Интересно, как еще ни один пони не умер от всего этого дерьма.

Я останавливаюсь, наблюдая, как третья крыса медленно приближается к своим мертвым приятелям. Круг жизни. Твои друзья умерли, так что пора их съесть. Хотя я слышала, что когда стая крыс обнаруживает пищу, они всегда находят добровольца, чтобы он ее попробовал. Если он дохнет, то остальные ее не едят. Хотя не уверена, что эта крыса об этом слышала.

Она уже готова вонзить зубы в своего мертвого приятеля, как вдруг я слышу выстрел. Не гаубичный выстрел, а скорее сухой щелчок пневматической винтовки с компасом в прикладе и этой штукой, которая показывает время. Крыса подлетает в воздух и падает замертво рядом с двумя другими.

Погоди-ка, я только что сказала «пневматическая винтовка»?

Вот дерьмище.

— Руби! — кричу я, поворачиваясь к самолету. Моя любимая не-совсем-племянница лежит на верхнем крыле, а рядом с ней лежит винтовка.

— Привет, — говорит она. — Что случилось?

— Ты случилась! Я тебя обратно в Эквестрию пинком отправлю! — кричу я. — Какого хрена ты творишь?

— Стреляю в крыс, — отвечает Руби. — Мы проверили весь самолет с Хекси и починили элерон. Дэринг Ду принесла нам ужин, и теперь я отдыхаю.

— Стреляя в крыс.

— Это тут единственное развлечение, — кобылка пожимает плечами.

— Да, но я стояла прямо там. И ты знаешь, что я плохо реагирую на выстрелы.

Да, это правда. Наверное, это как-то связано с теми мафиози, которые нас преследовали.

Но Руби меня не слушает. Она снова взводит свою винтовку и целится во что-то. Большинство единорогов используют для этого магию, но стиль Руби своего рода гибрид: она держит винтовку копытами и использует магию, чтобы нажать на спусковой крючок. По-видимому, это дает оружию большую стабильность или что-то в этом роде.

Оборачиваюсь и вижу истощенного кота, обнюхивающего дохлых крыс. Стабильность моей задницы. Я использую свою магию, чтобы вытянуть винтовку из копыт Руби и мягко ударить ее прикладом по затылку.

— Ой! — кобылка вздрагивает. — Это еще почему?

— Ты хотела убить кошку, — отвечаю я. — В Древнем Хейгипте разъяренная толпа уже разорвала бы тебя в клочья.

— Мы не в Хейгипте, — отвечает Руби. — И здесь нет никакой толпы.

— Зато есть я, — забираю у нее винтовку и пытаюсь ее разрядить. Даже не знаю, как это сделать, когда я была жеребенком, мы игрались с рогатками. То есть, до тех пор, пока Черри Берри не получила свое первое сотрясение мозга. — Сначала ты стреляешь в крыс, потом в кошек, потом в одноклассников. Зачем ты вообще стреляешь в крыс? Они умные.

— Они едят собственное дерьмо, — Руби спрыгивает с крыла, достаточно грубо хватаясь за растяжки между крыльями, чтобы замедлиться.

— Но у них есть на то причины, — говорю я. — Попробуй стрелять в пауков.

— Они слишком маленькие.

— Подожди, пока мы полетим в Оатстралию, — бормочу я. — Как бы то ни было, я здесь не для того, чтобы рассказывать тебе о стрельбе по крысам. Где Дэринг Ду?

— Я здесь, — отвечает пегаска, выходя из самолета. — Что случилось? Вы купили топливо?

— Ну, вроде того, — я застенчиво ухмыляюсь. — Видишь ли, мои подруги иногда бывают идиотками.

— Та белая несколько чаще, чем иногда, — невозмутимо говорит Дэринг Ду.

— Ага, — я киваю. — Видишь ли, на самом деле они собираются устроить бой с минотавром…

Я ожидаю криков. Или удар в морду. Или того и другого.

— Они бьются с минотавром, потому что иначе нам не дадут топливо? — спрашивает пегаска.

— Не совсем…

— Они делают это, чтобы спасти кого-то, кто даст нам топливо? — Дэринг улыбается, хватая свой блокнот. За ее спиной Руби закатывает глаза.

— Нет, — отвечаю я.

— Тогда зачем это все? — Дэринг машет в воздухе копытом.

— Если они сразятся с минотавром, то мы получим топливо сегодня или завтра. Если нет, то придется ждать три дня, — я вздыхаю и поднимаю морду.

— Независимо от исхода боя? — спрашивает пегаска.

— Да.

— Это пиздец как тупо, — Дэринг Ду качает головой.

— Именно это я и хотела сказать.

— Ладно, пойдем и посмотрим, — она подпрыгивает и хлопает копытами. — Всегда есть время для приключений!

Руби поднимает бровь и пожимает плечами за спиной пегаски. Тем временем Дэринг летит к самолету и зовет Хекси.

Та выходит из летательного аппарата с какими-то разноцветными проводами, обернутыми вокруг ее ноги. Грива растрепана, как будто она только что проснулась, и судя по тому, как она ходит, в ящик с виски перед сном она тоже не преминула заглянуть.

— Привет, — Хекси поднимает копыто обмотанное проводами. — Я как раз их чинила. Они могли бы нас угробить. Где-то через десять тысяч километров.

— Так ты, наверное, занята? — спрашиваю я.

Хекси неуверенно смотрит на Дэринг Ду.

— Агась. Кроме того, кто-то должен позаботиться о самолете на случай атаки ниндзя или чего-то еще.

— Как пожелаешь, — отвечаю я, пожимая плечами. — Нет, Руби, мы оставим твою винтовку здесь. Она может понадобиться Хекси, чтобы рассмешить ниндзя.

— Может, мне тоже тут остаться? — спрашивает кобылка, глядя, как Дэринг Ду делает сальто в воздухе. — Может, Хекси понадобится помощь с ниндзя?

— Это кьютисионера, — отвечаю я. — Там будут другие жеребята.

Руби вздыхает и опускает голову:

— Ну, ла-а-адно…

Мы проходим мимо канавы, где кот уже доедает дохлых крыс, и рысим по городу. Уже начинает темнеть, а это значит, что вечеринка скоро начнется. Воздух все еще жаркий, но, по крайней мере, уже можно нормально дышать. Все наполнено гулом насекомых, что напоминает мне еще об одной проблеме.

— Как только мы вернемся, ты получишь вакцину от малярии, — говорю я Руби. — Берри оторвет мне голову, если ты заболеешь.

— Ты поэтому забрала мою винтовку? — спрашивает кобылка. Прежде чем я успеваю ответить, она добавляет: — Ты же знаешь, я не боюсь иголок, как тетя Винил.

Ну да, она не боится уколов, хотя такой она была не всегда. Когда ей было два года, нам с Берри с трудом удавалось затащить ее к врачу. Но, по крайней мере, тогда она была нормальным жеребенком, если предположить, что двухлетний жеребенок может быть нормальным.

— Вот мы и пришли, — говорю я, когда мы останавливаемся перед домом Инмундо Рико. Пако стоит рядом с дверью и бежит к нам, как только видит меня.

— Твои подруги сказали мне дождаться вас, — говорит он. — Которая белая сказала, что уверена в вашем возвращении.

— Как они? — спрашиваю я.

— Они говорят, что все хорошо и просят не волноваться.

Не волноваться? Винил иногда бывает еще большей оатстралийкой, чем я, хотя она крайне редко вытаскивает свой круп за границы Эквестрии.

Пако смотрит на Руби.

— Юная seńorita может присоединиться к Диаманте и ее друзьям, — говорит он.

Проходим внутрь. Я слышу громкую музыку — судя по тому, что кто-то время от времени орет в микрофон, как изнасилованный бабуин, Винил все-таки добралась до вертушек. Дэринг Ду кажется очарованной — она быстро находит Лиру в толпе, встает рядом с ней и достает свой блокнот.

Среди пони я замечаю Диаманту. Она подходит к Руби и что-то быстро говорит, на что та лишь пожимает плечами.

Диаманта снова что-то говорит. На этот раз я могу уловить слова “lucha libre”.

Руби кивает.

— Madre mia… el luchadora, — бормочет она с акцентом, еще более кошмарным, чем у Винил.

— El luchadora? — переспрашивает Диаманта.

— Si. Tres-M, — отвечает Руби, потея и пытаясь вспомнить весь свой ограниченный словарный запас.

— Tres-M? — у Диаманты отвисает челюсть, и она разражается длинным монологом. В какой-то момент я отчетливо слышу слова “Geneighva Convención”. Приятно знать, что даже жеребята слышали о такой нетрадиционной тактике. Хотя, с другой стороны, тот бой был не для жеребят.

Руби и Диаманта уходят. Я вижу, как Руби делает глоток пунша, когда Диаманта не смотрит в ее сторону. Кобылка морщится — приятно узнать, что немного текилы в пунш они таки добавили.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Дэринг Ду, но не вижу ее. Вместо этого я замечаю какого-то джентлькольта в сомбреро и с явно фальшивыми усами. Если подумать, он выглядит совсем как Дэринг.

— Профессор Йерлинг, какого хрена вы творите? — шепчу я.

— Тс-с-с… — пегаска прикрывает копытом морду. — Здесь слишком много странных пони. Я должна быть инкогнито. Отныне я Перрито Кальенте.

— Это буквально означает «хот-дог», — отвечаю я. — Все сразу поймут, что что-то не так. Ты когда-нибудь встречала пони по имени хот-дог?

— Тогда перейдем к плану Б, — говорит Дэринг. — Блистательный побег.

— Не думаю, что побег может быть блистательным, но жизни он спасти может. Которые сейчас не находятся под угрозой.

— Но все может измениться, — бормочет пегаска.

Я вздыхаю и смотрю на толпу. Большинство пони там похожи на Инмундо Рико, Диаманту или на них обоих. У многих из них есть усы, которые, в отличие от усов моего нового друга Перрито, выглядят настоящими. Некоторые из них даже носят сомбреро. Однако, в отличие от Лиры, они выглядят так, будто прямо в них родились.

Кстати о Лире, она с трудом пробирается к нам через толпу и встает перед нами, слегка пошатываясь. Думаю, пунш. Или текила.

— Привет, — говорит она. — Я знала, что ты вернешься, понимаешь?

Лира смотрит на Дэринг и ухмыляется:

— Как мне называть твоего нового друга?

— Буррито или что-то в этом роде, — отвечаю я. — Она… В смысле, он любит притворяться кем-то другим.

— Заткнись, cabrón, — бормочет пегаска. — Soy Perrito Calliente.

— Да как пожелаешь, — отвечаю я. — Besa mi culo, puto⁵.

— В любом случае, — говорит Лира, игнорируя наш маленький диалог. — Инки готовится. Мы решили назвать ее Камнедробилка.

— Как она? — спрашиваю я, игнорируя идиотизм придуманного имени. В конце концов, пока я была менеджером Берри Панч, то общалась со Стальной Задницей, Крушительницей Яиц и Измельчительницей Мозгов. Последняя, кстати говоря, сейчас живет в Понивилле, и ее сын, по словам Руби, самый большой лузер в городе.

— Хорошо, — бормочет Лира, глядя на Дэринг Ду. — Не беспокойся о ней. У Винил есть идея…

Ладно, раньше я не волновалась. Теперь я волнуюсь, как машинист поезда, который обнаружил, что какой-то идиот решил, что рельсы — прекрасное место для пикника с двадцатью жеребятами.

— Что за идея?

— Увидишь, — отвечает Лира. — В любом случае, твое место прямо рядом с менеджером La Matanza. По чистой случайности его зовут Перрито Кальенте.

— Иди и скажи ему, что его имя звучит фальшиво, — ворчит Дэринг Ду.

Я, используя свой плохой хейспанский, рассказываю ей, что я сделала с молоком ее матери. Лира игнорирует все то, что мы говорим, вероятно потому, что она просто не знает языка. Мы идем за ней в сад к арене, окруженной складными трибунами. Сбоку от арены установлены музыкальные вертушки, рядом с которыми танцует Винил. Больше всего это похоже на приступ эпилепсии. На трибунах уже сидят пони; я вижу Диаманту и Руби в сопровождении какой-то темноволосой кобылки в очках.

— Это Кухарилла да Сильва, лучшая подруга Диаманты, — сообщает мне Лира, пока мы пробираемся сквозь толпу. Наши места рядом с коричневатым жеребцом в очках. У него светлая грива и нет усов, так что он, вероятно, не местный.

— Привет, — говорю я. — Seńor Кальенте, я полагаю?

— Да, — отвечает он. — Ты, наверное, 5М?

— Откуда вы…

— Твоя подруга сказала мне, — отвечает Кальенте, указывая на Винил. — Она говорит, что ты собираешься вернуться в рестлинг и теперь помогаешь этой кобылке.

Чего? У меня уже есть свой бизнес, спасибо. И я никогда особо не увлекалась рестлингом. Это просто была одна из подвернувшихся возможностей, таких же, как армия, журналистика и кража денег мафии.

— Ну, я немного занята, — отвечаю я. — Дело в том…

— Я знаю, та летающая штука, — жеребец хихикает. — Хорошая мысль. Думаю, это совсем не случайность, что сегодня ты здесь. Бизнес Рико может быть законным, но некоторые из его кузенов…

Он многозначительно цокает языком.

Ох, дери меня Дискорд. Я снова лезу в дела мафии? Ни за что. Мне нужно сказать им, что одно из правил, которому следуют Тернер и Берри, заключается в том, что мы не перевозим наркотики, опасные химикаты и жеребят в ящиках с дырками. И мы также не летаем над зонами боевых действий.

— Я здесь не для того, чтобы предлагать свои услуги кому бы то ни было, — отвечаю я голосом, способным заморозить Тартар. — И мы, конечно же, не будем снова участвовать в боях рестлеров.

Кальенте смеется.

— Я вряд ли могу назвать это «не участвовать в боях рестлеров”…

Музыка стихает. Винил хватает микрофон с таким выражением физиономии, что я сразу начинаю жалеть, что не озаботилась подготовить затычки для ушей. Рядом со мной Лира и Дэринг Ду в предвкушении смотрят на арену. На другой стороне трибуны Руби ест тортилью.

— Hola, кобылки и джентелькольты! — кричит Винил в микрофон. — Надеюсь, вам понравилось это маленькое шоу вашего покорного слуги, незабываемого DJ Pon3!

Она хихикает. Публике, похоже, наплевать — они, вероятно, ждут начала боя, не говоря уже о том, что, судя по поведению Инмундо Рико, все привыкли к гораздо более впечатляющим речам.

Винил это замечает.

— Ладно, если кто-то хочет со мной поговорить, выпить или сделать еще какие непристойные вещи, то я здесь, — говорит диджейша.

— Но теперь пришло время для того, чего вы ждали… То, о чем вы расскажете своим внукам… — единорожка нажимает на какую-то кнопку на консоли, и та издает звук приближающегося грома. — Вечная борьба между силой и ловкостью! Схватка между варварскими героями, которые никогда не сдаются! Бой, который заставит вас переосмыслить всю свою жизнь! Кобылки и джентелькольты… Позвольте представить вам героя… кобылку, которая настолько быстрая, что ее удары возвращаются в прошлое и бьют вашу мать по затылку, когда она вас рожает! Храброго воина, который всегда защищает бедных и выбивает дерьмо из деспотичной власти! Героиню тысячи баллад! Позвольте представить… Камнедробилку!

Похоже, она училась у Трикси. Хотя, как мне кажется, упоминание “деспотичной власти» не сильно умно, когда местный глава полиции сидит в двух рядах от меня, прямо рядом с мэром и каким-то важным ослом, который, по-видимому, является министром экономики Мексикольта.

Инки выходит на арену. Ее костюм получился довольно впечатляющим, особенно если учесть, как мало времени у Лиры и Винил было на его подготовку. Обтрепанный комбинезон стального цвета с маской, украшенный несколькими поясами — вроде той новой волны супергероев в комиксах, которые только и делают, что надирают задницы и постоянно скулят. Инки пытается угрожающе смотреть на публику, что делать немного легче, когда ты в маске. Бьюсь об заклад, бедняжка до смерти напугана.

Винил прочищает горло:

— А теперь, дорогие зрители, время для нашего сегодняшнего соперника. Когда она впервые услышала о Камнедробилке, то поклялась, что не вернется в свой темный дом посреди ядовитого болота, пока не одолеет ее и не повесит голову на стену. Трава высыхает там, где она стояла… Если вы ее увидите, ваши дни сочтены… Она ест гвозди и пукает драконьим пламенем! Кобылки и джентелькольты… La Matanza!

Вот дерьмо. Минотавр в раза в два выше Инки и как минимум в десять раз мускулистее. Ее наряд состоит в основном из кожи, цепей, кожаных цепей, серебряных гвоздей, сережек и ненависти ко всему миру. Она выходит на арену с оглушительным ревом и бьет кулаком по пустому сиденью, разнеся его в щепки.

Публика дрожит от страха. Ну, кроме меня и Кальенте. Знаете, когда Берри еще выступала, я придумала целую историю о том, как она разрывает своих противников и пожирает их еще теплые внутренности, распевая молитвы Найтмэр Мун. Уверена, что у Кальенте есть такой же опыт.

— Кто судья? — спрашиваю я. Не то, чтобы это обычно имело значение, но если они собираются сражаться по-настоящему, то лучше бы кто-нибудь остановил их от убийства друг друга. И да, о минотавре я тоже беспокоюсь.

— Какой-то альпака, — Кальенте пожимает плечами. — Я его не знаю, но, кажется, это все для галочки, понимаешь? Ну типа, они пытаются сделать отличную схватку с минимальными затратами.

— Может быть, — отвечаю я, наблюдая, как Пако выходит на арену, чтобы сказать соперникам, что они должны биться честно. Угу-угу. La Matanza выглядит так, словно она всю жизнь считала, что “честный бой” — это какая-то экзотическая еда.

Она ревет и бросается на Инки. Это похоже на несущийся паровой локомотив, ну, за исключением того, что у локомотивов, как правило, нет рогов. Инки спокойно ждет, пока минотавр приблизится к ней и в последний момент отпрыгивает налево. La Matanza продолжает нестись вперед, заставляя пони в страхе броситься с трибун.

Звук трескающегося дерева заставляет публику стонать. Минотавр оборачивается, хватает доску и бросает ее в Инки. На мгновение я представляю, как доска ударяется о нее и превращается в щепки, но кобылка уворачивается и встает посреди арены. Когда La Matanza снова бросается на нее, Инки съеживается и перекатывается между ног противницы. Земнопони тут же вскакивает и оказывается просто в идеальной позиции, чтобы пнуть растерянного минотавра в задницу…

Вот только она этого не делает. Она ждет, пока La Matanza развернется к ней и с легкостью уклоняется от следующего удара, который, вероятно, мог бы вбить ее в землю. Не обращая внимания на то, что кулак минотавра может пробивать дыры в скалах, она уверенно уклоняется от всех атак, даже не пытаясь нанести ответный удар.

Пони с ближайших к арене мест перебираются повыше — чему я совсем не удивлена, так как разогнавшийся минотавр имеет довольно большой импульс и не способен быстро остановиться.

— Ну же! — кричит Руби со своего места. — Уничтожь ее!

Рядом с ней Диаманта кричит что-то похожее на хейспанском. Интересно, они хотя бы за одного и того же бойца болеют? Даже если вдруг и нет, похоже, это не влияет на их недавно возникшую дружбу.


Первая глава
Предыдущая глава
Следующая глава