Марсиане, Глава 46-48 (Сол 77-86)

Автор: Kris Overstreet
Оригинал: The Maretian
Рейтинг: E
Перевод: Fogel
Редактор: Oil In Heat, RePitt, Veon, Многорукий Удав

Экспериментальный двигатель для межпланетных полётов, изобретённый сумеречным гением Твайлайт Спаркл, дал сбой, выкинув интернациональную команду в составе Старлайт Глиммер, Спитфайр, Черри Берри, чейнджлинга Драгонфлай и дракона Файрбола на враждебную всему живому планету в совершенно иной вселенной. С ограниченными запасами продовольствия, почти отсутствующим запасом магии, без связи с домом и невозможностью покинуть планету, они должны выжить, пока хоть кто-нибудь не спасёт их.
К счастью, они разбились прямо по соседству с другим существом с точно такими же проблемами. Существом по имени Марк Уотни.

Ponyfiction
Ficbook

Сол 77Запись в журнале – Сол 77

Мы его нашли!

Это заняло немного больше времени, чем я рассчитывал, потому, что наша система навигации не идеальна, а здесь, в долине Арес, много маленьких кратеров и скал. Мы будто едем по лицу огромного прыщавого подростка.

Но сегодня утром мы нашли Твин Пикс и поехали в сторону холмов, пока не увидели зонд. Или, по крайней мере, остатки зонда, всё ещё торчащие над поверхностью.

Сорок лет назад «Патфайндер» приземлился на практически плоской равнине, окружённой небольшими холмами и кратерами. С тех пор он успел насобирать вокруг себя достаточно пыли, принесённой ветром, чтобы образовать собственную песчаную дюну. Когда мы приехали, над пылью торчали только мачты, и если бы луч солнца не попал в удачный момент на одну из деталей, мы могли бы проехать мимо, а то и прямо поверх старого космического зонда. Ну разве не идеальное получилось бы окончание этой поездки?

Как только мы убедились, что это он, мы припарковали ровер, вышли и расставили солнечные батареи для зарядки. Конечно, сегодня мы проехали лишь около двадцати километров, но мы добрались, так почему бы не восстановить заряд? Как только это было сделано, мы со Старлайт начали осторожно удалять марсианскую пыль с «Патфайндера».

Когда мы более-менее добрались до панелей тетраэдра, я потратил несколько минут, чтобы отыскать «Соджорнер». Как оказалось, он был почти совсем рядом с зондом. Вероятно, марсоход переключился в какой-нибудь аварийный режим и растратил весь остаток заряда своих батарей, постоянно пингуя «Патфайндер» и недоумевая, почему мама-корабль больше не отвечает.

Я забросил «Соджорнер» в шлюз – он вполовину меньше пони по высоте и немного меньше в длину, поэтому легко туда поместился. Сам «Патфайндер» намного больше, и его доставка в Дом потребует более более тщательного планирования.

Старлайт вытащила свою волшебную батарею, к которой она почти не прикасалась за всё время нашего путешествия. Я знал, что она собирается попытаться поднять эту штуку, но понятия не имел о том, как на самом деле работает её телекинез. Мне не хотелось рисковать тем, что она потащит эту штуку за антенну или мачту камеры, выломав самые важные части. Поэтому я попросил её притормозить, пока не объясню, что именно надо делать.

«Патфайндер» и «Соджорнер» при запуске весили вместе около шестисот килограммов, и это не считая парашюта, теплового щита, посадочной платформы с тормозными двигателями, лебёдок, втягивающих баллонеты и всего остального, что помогало им приземлиться на Марс. Из всего этого, единственным, что всё ещё оставалось прикреплённым к “Патфайндеру”, были воздушные баллоны, которые надулись на короткое время, чтобы зонд мог несколько раз подпрыгнуть, прежде чем окончательно остановиться на поверхности. Они так и остались на зонде, так как их просто нечем было срезать.

Как только зонд прекратил кувыркаться, он развернул три треугольных панели, целиком покрытых солнечными элементами. После этого он опустил небольшую рампу и выпустил на волю «Соджорнер». И это, если не брать в расчёт передающую антенну и стереоскопическую камеру, было последним движением «Патфайндера»… до сегодняшнего дня.

В идеальном мире я бы отвёз «Патфайндер» в целости и сохранности обратно к Дому. На боковых панелях есть несколько приборов, но для меня они совершенно бесполезны, за исключением, собственно, самих солнечных батарей. Если бы я мог просто привезти их домой, возможно, я и смог бы использовать их, чтобы хотя бы частично запитать мое новое радио.

Проблема в том, что надо было выбирать: оставить старые солнечные батареи или сохранить новые. На моём ровере просто не было места для четырнадцати солнечных панелей из Дома и разложенного «Патфайндера». И сложить его обратно в компактную форму не получится, потому что его центральные мачты полностью выдвинулись, а без питания сложить их обратно нельзя. Если попытаться закрыть панели, то есть риск эти самые мачты повредить.

Решение об удалении боковых панелей много времени не заняло. Так что спустя одно аккуратное применение высокотехнологичного инженерного инструмента (монтировки) центральная часть «Патфайндера» была отделена от остальных. Только после этого и заверения со стороны Старлайт, что она будет поднимать его снизу, я отступил назад и позволил капитану Кавейоде показать свою силу.

К моему удивлению, единорожка лишь слегка приподняла зонд, чтобы отодвинуть его подальше от боковых панелей и водрузить на кусок скалы (я потом посмотрел: это оказался Хаф-Доум). После чего мне была продемонстрированная причина остановки: древние амортизационные баллоны. Пыль, нанесённая ветром, не только засыпала “Патфайндер”, но и отыскала разрывы в воздушных баллонах и наполнила их.

Старлайт не захотела рубить эти баллоны на куски так же, как она срезала обшивку корабля своим роголазером. «Я не знаю, что могу при этом повредить», – сказала она. Таким образом, вместо одного быстрого разреза, нам пришлось трудиться вместе – я ножом, а Старлайт – очень короткими, осторожными вспышками света, и примерно через пятнадцать минут баллоны были отрезаны практически полностью.

Затем единорожка подняла центральную часть "​​Патфайндера" и водрузила его на заднюю часть багажника, где сумка для образцов создавала своего рода подушку. Теперь перед зондом осталось достаточно свободного места, чтобы утром мы могли уложить туда солнечные панели.

Мы не спешили возвращаться в ровер. Я имею в виду, мы очень, очень НЕ спешили возвращаться. Нам и так приходилось по пол-ночи путаться в конечностях друг друга, пока мы ехали сюда в багги за миллиард долларов. Отчасти так происходило потому, что одиннадцать дней на марсианской поверхности очень уж ясно давали понять, насколько здесь одиноко… Но главным образом потому, что при такой тесноте внутри нет другого варианта, кроме как лежать друг на друге.

И это даже не упоминая зловоние, мышечные спазмы и полное, абсолютное отсутствие места, чтобы хоть как-то развернуться. Нам просто нужен был повод, чтобы остаться снаружи подольше, пусть даже это означало лишнюю трату фильтров CO₂, которые я мог бы приберечь на будущее.

Поэтому мы потратили примерно час, обсуждая способы забрать с собой боковые панели.

С выдвинутыми мачтами ядро "​​Патфайндера" слишком велико, чтобы поместиться в воздушный шлюз ровера, а вот боковые панели вполне могли бы поместиться, но только по одной за раз. Чтобы это получилось, одному из нас нужно было бы находиться внутри ровера, а другому – снаружи. На это всё равно потребовалось бы много манёвров, чтобы найти положение, позволяющее закрыть обе двери шлюза разом. Но, в принципе, это можно было бы сделать, если бы заставила нужда.

Я решил, что такой нужды нет. Даже учитывая всю еду, что мы уже съели, внутри ровера всё равно чертовски тесно. Не думаю, что нам удалось бы разместить даже пару этих панелей внутри, не говоря уже обо всех трёх. И как только я верну позаимствованные на солнечной ферме панели в Дом, мне больше не понадобится дополнительное электричество.

Так что мы собираемся оставить их здесь – как последнее напоминание о Мемориальной станции Карла Сагана, пока пыль не поглотит их снова. Прости, Карл, но если бы ты был жив, уверен, ты бы согласился, что я должен сделать всё необходимое, чтобы выжить. Кроме того, в НАСА наверняка найдут ещё что-нибудь, чтобы назвать твоим именем.

Мы вернулись в ту задницу, которой является кабиной ровера номер два. Пришло время подумать о будущем.

Все это затевалось ради получения работающего радио. Я не узнаю, можно ли восстановить «Патфайндер», пока не вернусь в Дом, но, на первый взгляд, там вроде ничего не сломано. Можно будет использовать баллоны с воздухом под давлением, чтобы сдуть пыль с зонда. У меня есть небольшой запас смазки для колес ровера, которая должна помочь подшипникам в антенне и приводе стереоскопической камеры. А в случае любого сбоя электроники, кроме, разве что, действительно серьёзных проблем с процессором или памятью, у меня есть инструменты и запчасти. Уверен, что смогу решить любую чисто механическую или электрическую проблему.

Проблема в том, что делать дальше? Прошло тридцать пять лет с тех пор, как кто-то хотя бы пытался связаться с «Патфайндером». Сигнал у него, конечно, посильнее, чем всё, что сейчас способен выдать Дом, но он всё ещё чертовски слаб по сравнению с практически с любым земным радио. Можно только надеяться, что кто-то заметит микроволновой сигнал, исходящий из очень уж странного места, проявит любопытство и скажет НАСА направить сюда пару десятков радиотелескопов.

Но предположим, они это сделают. Что дальше?

Чтобы передать сообщение, я могу написать что-нибудь на карточках для образцов – у меня есть пачка на полсотни штук, и писать можно с обеих сторон. Но как мне получить ответ? У «Патфайндера» нет никаких лампочек или ещё чего-то, поэтому аналога понячьего телеграфа у меня не получится. В общем, зонд должен двигать чем-то, что я смогу увидеть. Но «Патфайндер» может контролировать только три вещи: «Соджорнер», стереокамеру и антенну.

Однако антенна должна быть направлена на Землю или более качественный, по мнению зонда, источник команд, так что мотать ей во время разговора не стоит. Камера может вращаться на все 360 градусов, но степень свободы там всего одна. Я не могу придумать с этим что-то лучше чем простое «да» или «нет».

Вот почему, несмотря на все проблемы с теснотой, что он нам доставляет, «Соджорнер» сейчас с нами в ровере, заняв ещё один угол нашей и так ограниченной вселенной. Если я смогу запустить и «Патфайндер», и «Соджорнер», у меня будет целых шесть движущихся частей, которые можно использовать – колеса «Соджорнера». Я мог бы соорудить какой-нибудь семафор или, возможно, написать буквы и цифры на колесах, и чтобы НАСА поворачивало колеса марсохода до нужных символов. Это, конечно, далеко не настоящий разговор, но гораздо лучше, чем лишь «да» и «нет».

Тут всё ещё есть над чем подумать, но сейчас на это нет времени. Сейчас настало время Агаты Кристи. Здесь есть единорожка, жаждущая услышать больше о смертоубийственных наклонностях людей. И сегодня ночью кто-то из нас, вероятно, опять отправится искать место для сна поудобнее.

Но скажу вам сразу: если я проснусь и обнаружу, что «Соджорнер» лезет мне в объятья, я вышвырну этого долбаного робота обратно через шлюз, и пусть добирается до Ацидалийской равнины как хочет.

---

Примечания:

Кто-то сказал в комментариях, что в кроссоверных фиках типа этого всё, как правило, становится проще для обеих сторон. Доля правды в этом есть. В книге Уотни был один, и поэтому ему пришлось тащить тяжеленный «Патфайндер» на крышу ровера, сложив пандус из камней… а потом ему пришлось разобрать его, чтобы спокойно уехать. Но с единорогом, который может двигать тяжёлые вещи… в общем, ему просто не было смысла заморачиваться со всем этим.

Таким образом, Марк выгадал один день относительно книги. И теперь это просто длинная, скучная, дурно пахнущая поездка в тесноте назад, с пони на заднем сиденье и диско на радио.

Я уверен, что Уотни поймёт, почему я решил выкинуть большую часть этой поездки. Если бы у него была такая возможность, он бы тоже пропустил большую её часть.
Сол 84«Амицитас». Полёт 3. День миссии 82
«Арес III» Сол 84

– Вот оно.

Файрбол поднял взгляд от куска посадочной опоры, которую принёс накануне. Буря, во время которой они и потерпели крушение, оторвала её от спускаемого аппарата Марка и уволокла к подножию кратера к северо-западу от Дома. Этот кусок, вместе с десятком фрагментов антенного поля и другим хламом, был результатом тщательных поисков, проведённых Черри Берри накануне. Драгонфлай объявила, что опора ремонту не подлежит, так что Файрболу оставалось только аккуратно разобрать её на запчасти.

– Что «оно»? – переспросил дракон.

– Ты разве сейчас ничего не заметил? – спросила Спитфайр. – Когда шёл процесс шлюзования?

– Что, Черри и Драгонфлай хотят вернуться? – спросил Файрбол.

– Нет! В Доме только что изменились воздушные потоки! А когда шлюз опустел, они поменялись снова!

Файрбол пожал плечами.

– Извини, – сказал он. – Я ничего не почувствовал.

– Тьфу! – Спитфайр махнула копытом в сторону первого шлюза. – Я несколько дней думала, что же меня беспокоит, но теперь точно знаю! Здесь что-то не так с воздушными потоками!

Дракон расправил свои крошечные крылья и начал быстро ими махать. Его тощий торс слегка приподнялся, но ноги не оторвались от земли. Он перестал хлопать крыльями и сказал:

– Я не чувствую большой разницы. Ты уверена?

Спитфайр кивнула.

– Теперь да, – ответила она. – Раньше уверена не была, но теперь сомнений не осталось. Теперь нам просто нужно выяснить, что именно меняет воздушные потоки.

Файрбол вздохнул и отодвинул стул от рабочего стола, оставив новые борозды на почве, занимавшей всю доступную поверхность пола.

– Ладно, – сказал он. – Насколько сильны эти потоки, о которых ты говоришь? И где они?

– Где-то там, – пегаска вновь указала в сторону шлюза. – Не хватит сдвинуть даже перышко, но я их чувствую.

– Засор в воздуховоде? – предложил Файрбол. – Может быть, пыль накопилась, или ещё чего в атмосферном регуляторе?

– Хм-м-м-м, – задумчиво произнесла Спитфайр. – Не думаю. Такое ощущение, что оно приходит… приходит…

Пегаска расправила крылья и взлетела. Ей по-прежнему приходилось постоянно сильно хлопать крыльями, чтобы оставаться в воздухе, но теперь она имела хоть немного больше контроля, и выглядела не так похоже на перепуганную курицу, как в первый день пребывания здесь. После двух кругов по периметру Дома, на что были потрачены все силы, она приземлилась там же, где и была.

– Гадство! Не могу сказать, где оно! – сказала она. – Мои крылья взбаламутили тут все!

Файрбол осторожно прошёл по грязи между рядами проросших растений и поверх ещё не проросшего картофеля к тому месту, где стояла Спитфайр.

– Задержи дыхание, – сказал он, а затем сконцентрировался на носовых пазухах, проталкивая сквозь них драконий огонь…

Тонкий, серый дымок появился из ноздрей, медленно дрейфуя в воздухе и растягиваясь, пока не был поглощен одним из девяти вентиляторов регулятора атмосферы. Спитфайр изучила дым, осторожно двигаясь по краю медленно текущей струи, прежде чем покачать головой.

– Без толку, – сказала она. – Я не вижу, но я всё ещё чувствую это.

Файрбол пожал плечами и позволил пламени погаснуть. Поток дыма прервался, и через несколько секунд фильтры атмосферного регулятора всосали остатки.

– Ты мне не веришь? – угрюмо спросила пегаска.

– Вопрос не в том, верю я или не верю, – ответил Файрбол. – Я просто не знаю, что с этим делать.

– Но… но… грр! – Спитфайр топнула одним копытом. – Все мои инстинкты кричат, что здесь что-то не так!

– Хорошо, – тихо сказал Файрбол.

– Что?!

Пегаска оказалась перед носом дракона буквально в мгновение ока, хлопая крыльями, как сумасшедшая, чтобы неустойчиво удерживаться в воздухе.

– Что… ты… хочешь этим… сказать? – сказала она, задыхаясь.

Файрбол осторожно положил когтистую лапу ей на голову и опустил на землю.

– Мои инстинкты всегда говорят мне, что всё в порядке. Я стараюсь не обращать на них внимания. Но если твои инстинкты говорят тебе, что что-то не так, то стоит прислушаться. – дракон слегка улыбнулся и добавил: – Я доверяю твоим инстинктам намного больше, чем своим.

Спитфайр, снова сложив крылья, немного подумала над этим. Затем побежала к месту хранения скафандров, надела шлем на голову и сказала:

– Черри Берри, это Спитфайр.

– Слушаю тебя, Спитфайр, – ответил голос Черри в системе связи скафандра.

– Когда вы с Драгонфлай вернётесь из пещеры, – продолжила пегаска, – не могли бы вы воспользоваться третьим шлюзом? Я имею в виду тот, что со стороны корабля?

– Хм… конечно, Спитфайр, – ответила Черри, но в голосе звучало замешательство. – Ты хочешь чтобы мы вернулись сейчас? Мы же только что вышли с базы.

– Нет, – произнесла Спитфайр. – Я всё объясню, когда вы вернётесь. Но пока просто сделайте мне одолжение, хорошо?

– Я вот продолжаю пытаться сделать, – вмешалась Драгонфлай, – но ты никогда не смеешься.

– Не смешно, Драгонфлай, – Черри Берри откашлялась и произнесла громче: – Принято, Спитфайр. Мы воспользуемся задней дверью при возвращении домой. Увидимся за обедом.

– Принято, – ответила пегаска. – Спитфайр, конец связи.

Она положила свой шлем на костюм.

– Этого пока должно…

Короткий шипящий звук донесся со стороны первого шлюза. Через пару секунд всё прекратилось и только звуки машинерии базы Марка эхом шелестели внутри Дома.

– …хватить… – закончила Спитфайр.

– Ну, здорово, – пробормотал Файрбол. – Похоже, теперь у нас есть воздушный шлюз с привидениями.

Покачав головой, он вернулся к посадочной опоре – по крайней мере он хоть что-то понимал в откручивании гаек и болтов.

* * *

– Как ты думаешь, о чём это она? – спросила Драгонфлай.

– Понятия не имею, – ответила Черри. – Но она, конечно… ой, глянь-ка.

Драгонфлай развернулась кругом, чтобы посмотреть.

– А, это просто пыльный вихрь, – сказала она. – У нас, рядом с Ульем, такие часто бывают.

Две астропони из Космической Программы Чейнджлингов наблюдали, как маленький, тонкий вихрь, видимый только из-за несомого им груза тончайшей пыли и следа на пыльной почве, извивался на своём пути к Дому, всасывая тепло, порождаемое надувным куполом базы. Чем ближе вихрь приближался к базе, тем быстрее он двигался, пока практически не рухнул, сбросив весь груз пыли прямо на верхнюю часть первого шлюза.

На краткое мгновение полотнище Дома затрепетало, а потом всё снова успокоилось.

Когда шоу закончилось, земная пони и чейнджлинг снова развернулись и возобновили свой путь к пещерной ферме.

---

Приложения:

Это никогда не упоминалось в книге, но Дом должен создавать свой собственный микроклимат. Он не сильно большой, но внутри в среднем на шестьдесят градусов теплее, чем снаружи, и это должно иметь последствия.
Сол 86«Амицитас». Полёт 3. День миссии 84
Арес III Сол 86

На приборной панели ровера вспыхнул огонёк, потух, затем загорелся на целую секунду, потом моргнул, снова загорелся и наконец погас.

– Что это было? – спросила Старлайт Глиммер.

– Радиомаяк Дома, – ответил Марк, не сводя глаз с местности перед ними. В целом она была ровной, хотя тут и там попадались камни, не говоря уже о надоедливых оврагах и очень редких в этих краях холмах или кратерах. Они, наконец, вернулись на Ацидалийскую равнину, оставив позади более визуально интересную пойму долины Арес. – Мы пока не должны его слышать. Наверное, марсианская погода чудит.

– Эм-м-м? – Старлайт хотела поискать слово «маяк» в компьютерном словаре Марка, но компьютер был неотъемлемой частью системы управления ровером. Да, руль и газ с тормозом были выполнены отдельно, примерно так же, как было сделано на карнавальных повозках на Эквусе, но кроме этого в ровере много чем надо было управлять. Пока они ехали, Марк всегда держал одну руку рядом с клавиатурой. – Что такое «маяк»?

– У Дома есть две радиосистемы, – начал человек. – Одна для разговора с Землей – её антенны были разбиты во время бури.

Он убрал руки от руля и клавиатуры на секунду, чтобы ударить кулаком в ладонь, демонстрируя слово «разбить», и снова продолжил, взявшись за руль:

– Другая посылает сигнал только на фиксированной частоте. Помнишь, что такое частота?

– Да, – кивнула Старлайт. Она много практиковалась с этими терминами. Это должно было пригодиться, когда придёт время общаться с людьми на Земле.

– Нельзя изменить сигнал, нельзя изменить частоту, поэтому нельзя использовать для общения, – продолжил Марк. – Но роверы используют его, чтобы всегда знать, в каком направлении находится Дом.

– О. Так что… Это вроде как… хм… – единорожка пока не знала этого слова, но в эквестрийском было два других, и учитывая, насколько их языки схожи по структуре… – Как сигнальная башня?

Марк на секунду оторвал взгляд от несуществующей дороги, с удивлением глядя на Старлайт.

– Сигнальная башня? Да, похоже, – сказал он. – но сигнальные башни сообщают судам об опасности. Маяк Дома говорит: иди сюда.

Ага, маяк! Теперь Старлайт знала, что имел в виду Марк – например, сигнальные огни, которые помогали приводить дирижабли в порт после наступления темноты, или древние костры в горах, которые использовали земные пони, чтобы предупредить свои племена о нападениях пегасов или единорогов в дни до объединения.

Но как такое можно сделать с радио? Существовали заклинания влечения, которые могли легко направить пони в какое-то место. Были даже заклинания влечения настолько сильные, что могли притянуть пони куда-то силой, даже против их желания. Но ведь радиоволны ничего не притягивают. Радиоволны ведь просто упрощённая форма света.

Ага! Свет! Если ты следуешь за световым маяком, то тебе просто надо идти на источник света! Если ты находишься на правильном пути, свет становится всё ярче! Так что, если у тебя есть направленная антенна, например, как параболическая антенна Марка, то сигнал будет наиболее мощным, когда тарелка направлена ​​прямо на источник!

Какое простое и, в то же время, блестящее изобретение! Единорожка не могла дождаться, чтобы рассказать об этом Твайлайт Спаркл по водному телеграфу. Это ведь будет работать как волшебный маяк для любых пони, а не только для единорогов или тех, у кого есть магически зачарованный приёмник.

– Хорошая-хорошая идея! – сказала Старлайт.

Марк покачал головой, как он часто делал, когда она хвалила что-то, что он считал само собой разумеющимся.

– Очень хорошая идея? – предложил он. – Может быть, великолепная идея?

– Что такое «великолепная»?

– «Великолепная» означает очень, очень хорошая.

Марк посмотрел на приборную панель и продолжил:

– Пожалуй, самое время остановиться, – он оглядел окрестности, решил, что ему нравится место, где они находятся, и остановил ровер.

Старлайт едва могла поверить, что с нетерпением ждет возможности надеть скафандр. Он был громоздким, жёстким, шумным и, в целом, раздражающим. Иногда шлем задевал о её рог, что всегда было неприятно. Но зато воздух внутри скафандра не вонял, словно внутренности канализационной трубы под Мэйнхэттеном. После выхода из шлюза, скафандр позволял ей насладиться свободой открытого пространства хоть всей планеты. И, в течение часа или двух, она могла находится на любом расстоянии от своего спутника.

Говоря прямо, Марк вонял. Старлайт доводилось встречаться со множеством пони за свою жизнь, включая и немалое количество бездомных странников, идущих неведома куда, но даже самый вонючий, немытый, пренебрегающий элементарной гигиеной пони, какого она когда-либо встречала, мог бы послужить прекрасным освежителем воздуха, если бы его повесили на шею Марка. Помимо запаха дерьма и мочи, царивших в ровере, от него несло сильным запахом пота, не говоря уж о запахе восьмидесятикиллограммовой обезьяны, только-только свалившейся с дерева.

«Я не помню, чтобы Сансет Шиммер пахла так, – подумала она. – Или любой из её друзей. Или даже эта помешанная на кино чудачка, не-помню-как-её-там-зовут. Но он выглядит как человек, и слово „человек“, по-видимому, одинаково на обоих языках, но… Блин!

Я даже не могу поговорить об этом ни с кем другим, потому что зеркало должно оставаться секретом!»

– Сколько ещё дальше? – спросила Старлайт.

Марк покачал ладонью в воздухе.

– Сто километров, может быть, меньше, – сказал он. – Два сола, чтобы добраться.

Старлайт нахмурилась. Пони без скафандра могла бы преодолеть сотню километров за день, не сильно устав. У неё возникло искушение просто скакать по песку, камням и пыли, пока она не достигнет Дома, где атмосферный регулятор отфильтровывал наиболее ужасные запахи, где у неё была своя койка и, хвала Селестии, был душ.

При мысли о душе единорожке захотелось оторвать кусок седельной сумки ровера, соорудить из него седло и увезти с собой Марка вместе со скафандром и всем прочим, лишь бы только быстрее избавить его от вони.

Но нет. Они же экипаж. Они команда. Они друзья. А друзья не бросают друг друга.

Марк закончил закрывать уплотнения своего скафандра и посмотрел на Старлайт.

– Пойду пособираю ещё камней, – сказал он. – Закончу через пару часов.

Единорожка фыркнула. Идея оставить Марка с его камнями стала вдруг намного привлекательней. Она-то надеялась, что, когда эта ужасная еда на основе бобов наконец превратится в конские яблоки и куча рационов исчезнет, в ровере может появиться хоть немного больше свободного места. Ага, как же. Марк всё их путешествие был одержим желанием набрать образцов для изучения. Как будто эти камни когда-нибудь смогут попасть на Землю! Когда наконец придёт момент спасения, места у них не будет ни для чего, кроме как для них шестерых. Даже Старлайт знала это!

«Успокойся, – сказала она себе. – Он лишь пытается придумать себе занятие и остаться в здравом уме, как и ты. Осталось всего два дня».

– Хорошо, – сказала она по большей части для себя и страстно желая, чтобы у неё сейчас было бы достаточно магии, чтобы скастовать заклинание «бутилирования». Просто взять всю ярость, накопившуюся после целого дня, проведенного в катящейся банке вместе с вонючей обезьяной, которая рассказывает непонятные шутки на языке, который она только-только начинала понимать, и которая отказывалась признавать превосходную ультрасовременную музыку, когда слышала её…

…засунуть эту ярость в бутылку и оставить на Марсе, где никто и никогда не сможет на нее наткнуться.

Конечно, в дополнение к мане, ей ещё понадобится подходящая бутылка. Самым подходящим из того, что у них было, являлись контейнеры, которые они использовали в качестве туалета – оба они были сейчас почти полны. Старлайт даже не хотела думать о том, что может сделать эмоционально заряженная магия с такими… ингредиентами.

– Хорошо, – снова сказала она. – Я просто… пойду… туда.

"Пойду вон туда. Пробегусь километра три-четыре."

– У тебя есть твой кристалл? – продолжила единорожка.

Марк похлопал по скафандру.

– Батарея и кристалл прямо тут.

Старлайт, уже облачённая в скафандр, использовала свою магию, чтобы надеть шлем.

– Тогда я готова.

Вместе они втиснулись в шлюз. Тут было тесно, но не намного сильнее, чем в остальной части ужасного, вонючего ровера.

* * *

– Старлайт Глиммер, это «Амицитас», на связь.

– «Амицитас», это Старлайт. Мы примерно в ста километрах к югу от Дома. Мы должны вернуться через два дня.

– Замечательно! Здесь все нормально… только… я что-то должна была сказать Марку, но теперь забыла.

– Если забыла, то, может, это не очень важно?

– Нет, я уверена, что важно. Хм… я не говорила вам, что мы сняли четыре сиденья с посадочного модуля Марка, чтобы установить их в «Амицитас»?

– Да, говорила. Марк сказал, что хорошо, но просил сохранить старые сидушки – металл может оказаться полезен.

– Мы это сделали. И… ну, я больше ничего не помню.

– Как батарея маны?

– Тридцать процентов заряда. Мы берем её на корабль только для этих сеансов связи. Все под контролем.

– Хорошо. Экономьте энергию. Завтра не вызывайте. Мы должны быть в пределах пешей досягаемости Дома после следующего перегона.

– Принято. Я подумаю об этом. Но завтра вечером держи свой скафандр наготове, если я всё равно вас вызову.

– Ясно, Черри. Старлайт Глиммер, конец связи.

---

Примечания:

Как видите, я решил, что «Эквестрийские Девчонки» есть и в этом мире. Как правило, все мультфильмы являются каноном для КПЧ/Марсиан, если они прямо не противоречат тому что было написано до того. (то есть, все, кроме финала шестого сезона и последующих появлений чейнджлингов)

Я внёс незначительную правку в одну из ранних глав, но я ещё не вижу никакой необходимости делать по-другому. Одним из последствий перехода к повествованию от лица экипажа “Амицитас" является то, что ни один из пони не получает достаточно много времени. И, поскольку существует много вполне логичных причин, почему Зеркало стоит хранить в секрете или, по крайней мере, не предавать публичной огласке, то вполне логично, что Старлайт единственная из членов экипажа, кто про него знает и видела людей раньше…

… а Марк настолько отличается от людей из зеркального мира, что она вправе сомневаться в том, что они одного вида.

Я как-то читал, что запах, оставляемый босыми человеческими ногами, является одним из самых стойких и неприятных запахов среди всех плацентарных млекопитающих. Это может быть правдой, а может и нет, но возможно, что одна из причин, по которой мы, люди, выжили достаточно долго, чтобы развить цивилизацию, заключается просто в том, что мы были настолько отвратительны на вкус, что только очень, очень голодные хищники могли бы на нас позариться… что ж, эта мысль действительно меня забавляет.

Одно из названий легендарного снежного человека/йети/бигфута — «вонючая обезьяна». Что ж, у меня для вас новости: настоящие вонючие обезьяны — это мы.
К началу ^
⇦ Назад
Далее ⇨