Кобыла, что когда-то жила на луне (глава 11 ч.1)
Автор: MrNumbers
Оригинал: The Mare Who Once Lived on the Moon
Рейтинг: T
Перевод: RePitt
Редактор: Randy1974, LeKos_N, RinoNeiber, Dmitro MacRoady
В мире бронзы и пара Твайлайт Спаркл думала, что с изобретением новой модели телескопа она сделала открытие, изменившее ее жизнь. К добру или к худу, но она была права.
Ее открытие изменило не только ее жизнь, но и жизни тех, кого она нашла в своей отчаянной попытке связаться с единственным существом, таким же одиноким, как сама Твайлайт.
Все было бы гораздо проще, окажись это кто-нибудь другой, а не та, кого Твайлайт могла назвать лишь Кобылой на луне.
Анимационный трейлер к рассказу: тыц!
Ponyfiction
Глава 11: Кобыла, что полюбит лунуОбстановка:
Мне в голову целятся из винтовки.
Мой брат целится мне в голову из винтовки.
Мой брат целится мне в голову из винтовки и собирается застрелить меня.
Если мой брат не застрелит меня из винтовки, которой он целится мне в голову, наши друзья и семья будут казнены вместо меня.
Это третий худший момент в моей жизни.
Да, и еще один солдат рядом с ним. Ну, на всякий случай.
Сценарий разрешения конфликта, вариант 1: Молить о пощаде.
Оценка дальнейшего развития:
- Шайнинг Армор колеблется. Варианты развития:
- Вместо этого его солдат стреляет в меня, что приводит к моей смерти. Вероятная смерть (в дальнейшем: Результат А).
- Шайнинг Армор все равно стреляет в меня. Результат А.
- Шайнинг Армор приказывает оставить меня в покое. Все, кого мы любим казнены. (в дальнейшем: Результат Б)
Шайнинг Армор не колеблется. Результат А. Вариант отклонен.Вариант 2: Дать отпор.Оценка: - Я заявляю о своем намерении сражаться:
- Шайнинг Армор отказывается сражаться с собственной сестрой. Результат Б.
- Шайнинг Армор стреляет в меня. Результат А.
- ...
- Я заявляю о намерении сражаться после обезвреживания винтовки магией:
- Как и ранее, но вместо Шайнинга в меня стреляет солдат.
- ...
- Я заявляю о намерении сражаться после обезвреживания винтовки магией и установки щита:
- Шайнинг Армор отказывается сражаться. Результат Б.
- Шайнинг Армор использует свой тактический гений и боевые способности, чтобы уничтожить меня, хотя и не хочет этого. Результат А.
- Благодаря чистой случайности и силе воли я побеждаю:
- У Шайнинг Армора находится правдоподобное объяснение, что он не знал о моих планах, и я живу остаток своей жизни в изгнании. (в дальнейшем: Результат В).
- У Шайнинг Армора находится правдоподобное объяснение, что он не знал о моих планах, я живу остаток своей жизни в изгнании а Селестия выполняет свою угрозу, несмотря ни на что. (в дальнейшем: Результат Б.1)
- Я не заявляю о своем намерении, нападаю внезапно и с максимальной эффективностью, полагаясь на фактор неожиданности:
- Я побеждаю. Результат В… или Б.1
- Я проигрываю. Результат А.
Вариант 3: последние слова.
- Я говорю свои последние слова. С достоинством. Результат А.
Вариант 3 решено переквалифицировать в “План Б”.
Я позволяю себе еще долю секунды подумать об этом варианте. Прошло уже целых семьдесят миллисекунд, что в данных обстоятельствах слишком много. Каждая потраченная мною миллисекунда уменьшает фактор неожиданности.
– Эй-эй, погоди-ка, – внезапно влезла Рэйнбоу, – ты собираешься пристрелить нас за то, что мы попытались починить этот долбаный туалет? Это просто неспортивно!
Что?
– Что? – повторил Шайнинг, слегка опуская винтовку, как и солдат рядом с ним.
– Ну дык, а на кой бы нам было лезть туда в сапогах до колен? – пегаска фыркает. – Пикник там получится совсем отстойный, это уж точно.
– Так почему вы там оказались, мисс?..
– Ох! Точно, приятно познакомиться. Я бесстрашная исследовательница Рэйнбоу “Лихая” Дэш! Твайлайт финансирует мою следующую экспедицию, разве ты не в курсе?
Шайнинг невольно приподнимает бровь.
– Следующий вопрос, мисс Дэш. Почему такая “бесстрашная исследовательница” решила на ночь глядя прочистить трубы моей сестры?
Этим должна заниматься Луна!
Нет! Плохие мысли! Вернемся к оценке вариантов выхода из этой ситуации.
– Ну, когда Твайлайт, хей-хо, вытащила меня с моей подсчетной, или как там ее, канцелярской работы на фабрике Спаркса, она видела, что я превратила весь свой хренов офис в настоящие джунгли – ну, понимаешь, чтоб держать себя в тонусе, мистер Армор…
– Я капитан, мисс.
– Не-е-е, я уже знаю одного Капитана, а ты явно не он. Так что, как я уже говорила, Шайнинг, мне для этого пришлось немного, э-э, повозиться с трубами в здании. И чтоб никто не заметил. Сантехник-ниндзя, ну ты понял, да? И я в этом деле поднаторела, – пегаска хлопает меня по холке ласково, но сильно, разом выбив из головы разветвленные модификации планов с А по Г включительно и оценку вариантов с пятого по шестнадцатый – тут правда было очевидно, что только восьмой и одиннадцатый имели шансы на успех. – По какой-то причине твоя сестра решила, что кто-то может заявиться и пристрелить ее, коли ее спалят за починкой туалета. Полная дурь, верно ведь?
Дэш говорила одновременно шутливо и серьезно. Как будто играя на публику.
Нет, это же очевидная попытка взять на слабо. Хотя даже если Шайнинг не купится на это, то у него теперь есть достойное оправдание. Теперь у жеребца появился выход.
Шайнинг начал колебаться.
– Сержант?
– Да, капитан?
– Иди проверь рассказ мисс “Лихой” Дэш. В течении часа мне нужен полный отчет от Брайта Спаркса относительно правдивости ее заявлений.
Шайнинг Армор никогда не был тем, кто струсит и не примет вызов. Даже в тот единственный раз, когда ему пришлось явиться в штаб покрытым заварным кремом, винить надо было Каденс.
Сержант отдает честь и убегает. Рэйнбоу Дэш скандирует: «хоп, хоп, хоп!”, все время, пока он находится в пределах видимости, к большому огорчению моего брата.
– Чинили трубы, да? – он обращается к нам обеим.
– Ага, их там ужасно много. Ты не поверишь, сколько труб мне пришлось проложить для одного только дверного звонка, – умудряюсь простонать я.
Шайнинг выглядит смущенным.
– У тебя есть дверной звонок? Я просто постучал. Вот почему, наверно, никто не открывал?
Внутренний крик. Громкий внутренний крик.
Дэш улыбается.
– Чувак, ты тоже слышишь, как она скрипит зубами?
Жеребец вздохнул.
– Честно говоря, к концу разговора я занимался тем же самым. Обычно я бы пристрелил тебя еще за замечание по поводу „капитана“, но однажды ты уже отговорила меня от этого. Поскольку дважды за одно и тоже не наказывают, то тут тебе свезло на этот раз.
Стоп, а где Пинки?
Почему она ничего не говорит?
И я думала, что Рэрити тоже может быть здесь, когда я вернусь…
– Итак! – вместо этого громко заявила я.
Дэш с Шайнингом глянули на меня с подозрением.
– Чаю?
Жеребец осторожно улыбается, чувствуя облегчение. Напряжение покидает его буквально на глазах. Даже можно было видеть, как затвердевшие канаты мышц практически испаряются, и Шайнинг расслабляется.
– Чай звучит просто чудесно.
– И офигенски правильно! – соглашается пегаска. – У тебя случайно никакого Ассама не завалялось?
– У меня есть целая коробка с улуном в лагере снаружи, я отдам приказ свернуть дополнительные патрули, пока буду ее забирать.
– Улун? – Рэйнбоу фыркает. – Да он на вкус так же слаб, как и твой внешний вид.
– Хуффрестлинг? – с интересом интересуется Шайнинг.
– Вот! Сразу видно настоящего жеребца, кровь с молоком! – радостно заорала Дэш. – Если выиграю, ты отдашь мне одну из своих медалей.
Жеребец лишь пожал плечами.
– Если ты выиграешь, то думаю, что смогу подобрать для тебя трофей. Так тебя устроит?
Рот Рэйнбоу беззвучно распахнулся. Я уже начала недоумевать, зачем, когда визг наконец перешел из ультразвука в диапазон слышимых частот и продолжил становиться все ниже и ниже.
Никаких планов что делать в таком случае у меня не было.
Пройдя еще несколько шагов в сторону кухни, Армор оглянулся через плечо.
– Как думаешь, что ответит Брайт Спаркс? Я в том смысле, что вы, ненормальные, его избили, верно?
– Якобы избили! – весело объявила Дэш, как я ее и учила.
– А я-то думал, что сегодня будет плохой день…
* * *
Сержанту потребовался час, чтобы вернуться с докладом, и он даже послал вперед пегаса-посыльного. Бумажная работа отняла просто уйму времени.
То, что было прислано, выглядело как стопка описаний патентов, чертежей здания, рисунков фабрики в разрезе, дополненных диаграммами… одна только пересылка по почте, должно быть, обошлась короне в кругленькую сумму.
Последний документ был прямо со стола самого профессора Брайта Спаркса, который сержант зачитал собравшимся за чайным столом пони:
С точки зрения архитектуры, масштабы достижений мисс Рэйнбоу Дэш непостижимы, непоправимы и гениальны. Единственная причина, по которой ей не предъявили иск о возмещении причиненного ущерба, заключается в том, что я взял на себя смелость включить ее разработки и схемы в проект принудительного выращивания ревеня с дальнейшим широким применением в области, простите за каламбур, внутреннего земледелия.
Я взял на себя смелость отказаться от судебного разбирательства в обмен на то, что она уступит мне право на эти разработки. Мисс Дэш может в любое время обратиться в суд, хотя я считаю, что ее „адвокат“ не сможет появиться в здании суда.
Таким образом, способности Рэйнбоу Дэш продолжают побеждать ее немалые недостатки и эксцентричность. А теперь, пожалуйста, больше не беспокойте меня по таким пустякам.
Надиктовано, но не прочитано
Офис профессора Спаркса.
– Похоже, ее история подтвердилась, капитан.
Шайнинг вздохнул с огромным облегчением.
– Принято. Хорошо. Сержант, вы свободны.
В итоге Армор, Дэш и Твайлайт остались сидеть вокруг стола. Жеребец впился взглядом в сестру. Кобыла сглотнула.
– В следующий раз, когда у тебя возникнут проблемы с какими-нибудь коммунальными услугами, то обращайся, у нас тут есть пара жеребцов из инженерного взвода, которым заняться вообще нечем.
– А разве сейчас не идет какая-нибудь дурацкая война? – спросила пегаска.
Шайнинг снова вздохнул, на этот раз массируя переносицу.
– На войне не так уж и хорошо.
Твайлайт восприняла это как намек на то, что пора заваривать чай. Чай всегда помогал. Ассам, никакого молока, два кусочка сахара.
– Но разве эти туземцы не бесхребетные трусы, что мигом отступают при виде эквестрийской стали? – спросила Рэйнбоу. – Мерзкие, злобные паразиты, которые не знают, что значит цивилизация?
Глаза жеребца смягчились, а голос стал как у родителей. Таким голосом обычно объясняют, что Санта не настоящий, а плита горячая.
– Ну, начнем с того, что надо разобраться: эти дикари, они мерзкие и злобные или бесхребетные трусы?
Шестеренки в маленькой пернатой голове начали вращаться.
– И то, и другое?
– Значит, они злобные трусы?
– Ага, как чванливые задиры, которые больше ничего не знают! – заверила его Дэш. – Я не вижу проблемы в нашем образе жизни, так почему они должны поступать иначе?
Шайнинг откровенно фыркнул на это, с легкой грустью.
– Я уверен, что они сами сказали то же самое, когда я только появился на их границах.
Твайлайт вернулась с чашкой чая, и жеребец с благодарностью поднес ее к губам. Даже не собираясь пить, а просто вдыхая аромат. Прочищает голову просто великолепно. Приводит твои мысли в порядок.
– Послушай, Дэш, я понимаю, что ты хочешь стать исследователем. Но поверь тому, кто там побывал, местные жители не любят, когда их исследуют. Это совсем не неизведанные земли, если они там уже живут.
»За подобные неосторожные речи офицера запросто расстреляют как изменника", – подумала Твайлайт. Особенно учитывая теперешние обстоятельства. Ее брат был либо очень смелым, либо очень глупым, а может быть, и то и другое разом.
Рэйнбоу, однако, выглядела просто потрясенной.
– Как там Каденс? – вмешалась в разговор Твайлайт, усаживаясь рядом со сдувшейся “исследовательницей”.
Шайнинг наконец сделал глоток чая и с наслаждением выдохнул. Пар смешался с дыханием.
– Она очень, очень беспокоится обо всем этом. Хотя старается не казаться слишком счастливой, что мне дадут длительный отпуск как все завершится. Принцесса, по крайней мере, оказывает маленькие милости там, где считает нужным.
– Ну, скажи ей, что я хочу когда-нибудь стать тетей, ладно? Мне нужен маленький жеребенок, которого я смогу баловать глупыми книжками.
Ее брат слегка закашлялся от чая, несколько раз ударив себя копытом в грудь, задыхаясь и хрипя гораздо дольше, чем мог вызвать простой глоток. Жеребец также сильно покраснел.
– Твайлайт!
– Что?
– Просто… Я не знаю!
– Ну, ты, наверное, думал же об этом?
– Я имею в виду… да, но это совсем другое дело!
Рэйнбоу толкнула Твайлайт в бок, и хотя пегаска все еще выглядела немного потрясенной, но тем не менее достаточно восстановила присутствие духа чтобы сказать:
– Я думаю, он просто не хочет, чтобы его сестра знала, что он исследует ее влажные пещерки удовольствия.
Шайнинг покраснел, как помидор.
– Это был худший способ сказать это.
– Копаться во влажных ямах плотского наслаждения?
– Это из-за слова «влажный», да? – с невозмутимым видом спросила Твайлайт, внимательно наблюдая за братом. Казалось, он съежился внутри себя. Это было так невинно.
– Пожалуйста, заставь ее перестать.
Но теперь Рэйнбоу уже понесло.
– Засылать лазутчика в ее цитадель? Забить страйк своим шаром? Поцеловать пони-пигмея в каноэ? Засадить по самые помидоры?
Единорожка заметно побледнела, отобрав чай у брата – несмотря на его протесты – чтобы сделать глоток самой.
– Ладно, последнее было уже чересчур.
– Да что ты говоришь! – Шайнинг запротестовал на три октавы выше своего обычного голоса.
Твайлайт очень старалась не захихикать, если говорить по правде. Ее спасла только брезгливость, вызванная последним эвфемизмом Рэйнбоу.
– А как это называет Каденс? Похоже, она не из тех, кто будет стесняется этого.
– Я не хочу говорить.
Твайлайт решила стрелять вслепую.
– Настало время обнимашек?
–…
И похоже попала!
– О боже, она действительно так это называет!
– ...! – красноречиво ответил Шайнинг, подавившись собственным языком.
– Ладно, – добавила Дэш, – это даже мило. Тошнотворно, конечно, но и очаровательно мило.
Пегасака старалась сохранить серьезное выражение мордочки, но каждый вдох превращался в фырканье, вырывающееся из ее носа и затихающее в глотке.
– З-заткнись! – теперь жеребец покраснел аж до самой шеи и ерзал на сиденье, обе передних ноги пытались зажать уши.
– О боже, – прохрипела Рэйнбоу, – теперь он заикается! Это еще хуже.
Шайнинг внезапно встал, указывая копытом на Дэш, все еще яростно красный, но эта ярость была и в его взгляде.
– Клянусь своим званием, мисс Дэш, я выясню, в кого вы влюблены, и ткну вас в это носом.
– Я? Что я такого сделала?
– Я уже знаю, в кого влюблена Твайлайт, и это уже смешно.
Единорожка моргнула и возмущенно постучала копытом по столу.
– Эй!
Но жеребец не желал слышать никаких возражений.
– Твое представление о романтике включает в себя гигантские лазеры.
– Это потому, что мое представление о романтике объективно лучше твоего!
Шайнинг потряс головой, пытаясь избавиться от прилившей крови, ну или как минимум чуть-чуть прояснить мысли.
– Не имеет значения! Дэш! Ты пожалеешь об этом дне! И все в таком духе!
И когда жеребец повернулся и выбежал из комнаты, то он уже почти забыл, что около часа назад был близок к тому чтобы застрелить Рэйнбоу и Твайлайт.
Почти забыл.
* * *
Когда Рэйнбоу улетела домой, чтобы поговорить с хозяйкой дома о… своих карьерных перспективах, Твайлайт бродила по подвалу, который она отдала Пинки Пай. Потолок все еще не починили… или пол? Перекрытие. Единорожка поймала себя на том, что снова просматривает чертежи.
Твайлайт хотелось, чтобы эта смешливая пони была здесь и объяснила ей некоторые из записей. Где же она? Это было не похоже на Пинки – уйти, ничего не сказав Твайлайт. Или вообще исчезнуть на несколько дней. По правде говоря, единорожка не могла припомнить, когда в последний раз Пинки уходила без сопровождения хотя бы Рэйнбоу Дэш.
Для некоторых из этих устройств требовались детали, компоненты и материалы, которые просто не будут существовать в течение ближайших десятилетий, а может, даже столетий, и все же у нее были описания для них. Там, где у самой Твайлайт были бы целые кипы заметок только по одной из этих деталей, земнопони просто нацарапала номер. Что вообще такое, чип 555? Что именно делает триггерная схема?
Тем не менее, то, что единорожка могла понять, и цифры, которые были в заметках – даже если Твайлайт не знала, как эти цифры были получены – все это сходилось каждый раз, когда она их вычисляла. Правда, на это уходило много времени, но все же.
Снова и снова она возвращалась к понятию “скорость убегания”.
Сначала Пинки подумывала о воздушных шарах, как в том случае со спасением кобылки со стопки книг. Но недавние расчеты, проведенные самой Твайлайт, показали, что гравитация была… ну, гравитация была странной.
Если вы поднимаетесь достаточно высоко, но делаете это недостаточно быстро, то, в конечном итоге, вы движетесь вбок. Вы просто продолжаете двигаться вбок быстрее. Это происходило оттого, как обнаружили ученые, что понятие «низ» достаточно относительно, и довольно быстро становится “сбоку”.
Если двигаться достаточно быстро, то можно выйти на орбиту, как луна вокруг Эквуса. Вечное падение.
Вместе с Пинки она вывела несколько уравнений.
Скорость убегания была первой и, возможно, самой важной. Это была скорость, с которой должен был двигаться корабль, чтобы покинуть орбиту Эквуса. Вычислить ее в теории было достаточно просто: это было значение, где скорость превосходила бы потенциальную энергию гравитации.
В теории все было достаточно легко. За это Твайлайт готова была расцеловать пони, который изобрел дифференциальное исчисление.
Тот, кто сказал, что чистая математика не имеет практического применения, был дураком, как и удручающее большинство пони!
В подвале была одна грифельная доска – Пинки настояла, хотя Твайлайт почему-то чувствовала себя неловко, учитывая прежние условия жизни земнопони. То, что она делила комнату с грифельной доской, почему-то казалось аморальным, но ведь была разница между жить «с» и «позади» доски, верно?
Ведь верно?
И все же уравнение было достаточно простым. Квадратный корень из гравитационной постоянной, умноженной на массу Эквуса и деленной на его радиус.
Самая тяжелая работа была проделана еще сотню лет назад дальней родственницей семьи Эппл – Латундой, которая вычислила массу Эквуса. Так что результат был довольно простым – пять километров в секунду.
Это число напугало Твайлайт, когда она впервые его увидела. Это число ее очень напугало. Начальная скорость винтовочной пули была в пять раз меньше! Сама идея, чтобы разогнать пони до пяти тысяч метров в секунду, была немыслима!
Тем не менее. Это было вполне возможно. Требуемая сила была просто массой, умноженной на ускорение. Если приложить почти мгновенное ускорение – ну, это будет пять тысяч метров в секунду за секунду. Красивые и простые цифры. Пушки для подобных задач подходили идеально. Правда они имели большую склонность взрываться осложнениями. Или осложнения заставляли их взорваться, тут как посмотреть.
Предположим, что вес батисферы с пони, помещенной внутрь – вес корпуса заменяется оборудованием, предназначенным для перемещения пассажира через эфир – будет равен двум тысячам килограмм, тогда сила, необходимая для приведения ее в движение будет равна…
Десять миллионов ньютонов. Так, считаем дальше…
Вообще-то… учитывая достаточно большой резерв, это было вполне осуществимо. Порох сможет обеспечить и больше силы!
Твайлайт сделала еще несколько быстрых расчетов.
Предполагая, что ее сооружение не может быть длиннее высоты всей горы Кантерлот, то получается около пяти с половиной тысячи метров пространства для равномерного ускорения.
Таким образом, чтобы достичь скорости убегания, необходимо разгоняться в течение трех секунд со скоростью около тысячи семисот метров в секунду за секунду, чтобы использовать всю длину ствола.
Это будет сила, примерно в четыреста пятьдесят раз превышающая силу гравитации Эквуса. Сколько может выдержать пони? Этого Твайлайт не знала.
Но кроме фейерверков и пороховых ракет не было никакого другого способа взять с собой пушку для обеспечения тяги, в которой она нуждалась. Чем больше топлива она захочет взять с собой, тем больше топлива ей придется потратить.
Но даже тогда это имело бы значение только в том случае, если бы Твайлайт могла обеспечить финансирование.
Возможно, у нее раньше и были серьезные сбережения, но их было недостаточно, чтобы финансировать то, что могло бы стать величайшим промышленным и научным проектом за всю историю пони.
Твайлайт снова посмотрела на дыру в потолке. На блестящую бронзовую пушку. На всю расчеты, разбросанные вокруг. Свет, просачивающийся вниз. И наверху отблеск света на корпусе телескопа и ЛУЧ-а, что тоже были невозможны и немыслимы до этого года.
ЛУЧ, который она будет использовать, чтобы снова поговорить с Луной сегодня ночью.
То, что Твайлайт доберется до луны и спасет принцессу, было не просто возможным. Это было неизбежно.
И где все-таки Пинки Пай?
Твайлайт выбралась из пыльного подвала и побрела к кофемашине, стоявшей в вестибюле. Большой агрегат с дробилками, кипятильниками, генераторами пара и каплесборниками гремел и шипел, когда единорожка наливала себе четвертый кофе за час.
Она отпила глоток. Нужно больше сахара.
Жестянка из-под сахара оказалась пустой, даже после нескольких встряхиваний с открытой крышкой. Потребление сахара в этом доме резко возросло с тех пор, как Пинки Пай переехала сюда, и это было прекрасно, но сейчас ничем помочь не могло.
И куда подевалась Пинки? Она ничего не говорила. Обычно Твайлайт заподозрила бы, что она пошла с Дэш, но она сама была с пегаской, когда земнопони исчезла. Может быть, стоит спросить Эпплджек, когда та появится. Доставка еды оставалась постоянной, даже несмотря на то, что сбережения единорожки сокращались.
Надо будет поговорить и с Рэрити… о всяком. И об Эпплджек в том числе. В животе Твайлайт нарастала тревога, что, возможно, она принимает Пинки как должное или, что еще хуже, использует ее, как использовал Брайт Спаркс. Чем она теперь отличалась от профессора, который держал земнопони взаперти? В самом деле, какая разница между жизнью в подвале и жизнью в каморке за досками? Он творил ужасные вещи с Пинки во имя лечения, но разве это было хуже, чем вообще ничего не делать, что Твайлайт считала наиболее оптимальным решением?
Пинки, казалось, была счастлива в своем подвале со своими изобретениями.
Но она тоже казалась счастливой, когда Твайлайт впервые нашла ее.
Ох, понячьи перья!
И вот теперь Твайлайт осталась наедине со своими мыслями и перспективой того, что, возможно, Пинки Пай…
… да, определенно нужно было положить больше сахара…
… что Пинки Пай видела, к чему все шло, чего не понимала Твайлайт. Что, возможно, Твайлайт уважала Пинки Пай только за ее гениальность и за то, что она могла для нее сделать. Как средство для достижения цели.
Было ужасно так думать о подруге. Одной из первых. Одной из самых близких ей пони.
Твайлайт должна была вернуть ее.
Ей нужно было спрятаться от брата.
Она должна была извиниться перед Эпплджек за то, что видела в ней только курьера по доставке еды в течение стольких лет, и даже тогда…
Твайлайт должна была поговорить с кем-то, кто был экспертом по чувству одиночества и замкнутости.
Ночь приближалась. Скоро она сможет поговорить с Луной.
* * *
Стражи знали, что нужно держаться подальше. Твайлайт, возможно, и была ограничена территорией своего дома, но фотоны, которые она посылала сквозь эфир, мало заботились о соблюдении юридических требований или благополучии всяких летающих мимо пегасов. Хотя это не значит, что единорожка их честно не предупреждала.
Сигнал азбуки Морзе, достаточно мощный, чтобы зажарить стража целиком, рванул вверх в эфир, рассеиваясь и растворяясь по мере того, как он преодолевал бездну в четыре сотни тысяч километров на пути к своей цели – одинокой голубой принцессе, которая видела лишь мельчайшие вспышки света, словно сигналы с проходящего корабля, скрытого тяжелым густым туманом.
Сегодняшнее послание, переданное точками и тире, начиналось просто:
«Как там наверху, на самом деле?»
Луна думала не больше секунды, прежде чем использовать свои длинные, тонкие ноги, чтобы написать в космической пыли:
«Красиво и безмятежно в первое время, но потом очень одиноко».
“Чего тебе больше всего не хватает?"
“В Эквестрии?"
«Да».
«Трудно сказать. Должно быть, так много изменилось. Мы даже не узнаем ее. Она даже не узнает нас».
Здесь Луна сэкономила время, написав последние два предложения параллельно друг другу, написав «даже не узнает” между ними.
Это были совсем простые вопросы и ответы, которым придавали гораздо больший вес долгие минуты, необходимые чтобы отправить, получить и перевести их. Время передачи тоже было ограничено. Каждое слово имело значение, и поэтому любая мелочь делалась бесконечно важной из-за этого.
“Ты была счастлива?»
Луна надолго замолчала, словно на самом деле глядя в телескоп. Твайлайт не могла разглядеть ее мордочки, но судя по наклону головы… ну, на самом деле это имело смысл, принцесса просто смотрела в то же самое место, откуда светил лазер. Тем не менее, единорожку нервировало то, что Луна смотрит на нее, но не видит. К этому она так и не смогла привыкнуть, даже после всех этих долгих месяцев.
«Нет».
Еще одна долгая пауза. Еще больше слов дописано в лунной пыли.
“Я всегда была совершенно одна. Но теперь стало еще хуже".
Может ли пони написать на луне что-то саркастичное? Очевидно может.
“Но почему?"
“Из тени Селестии было крайне трудно выйти. Я взрастила горечь и зависть, к стыду своему”.
Никаких купюр, никакого срезания острых углов. Мысль была написана целиком. Очевидно, что эту мысль долго обдумывали, пробовали на вкус так и эдак, но только сейчас смогли выплеснуть. Не было ни секундной паузы, прежде чем последовало продолжение.
“Глупая пони. Простила ли она нас?"
Селестия… простила ее?
Но в этом не было никакого смысла.
Селестия изгнала Луну, с чего бы это Луне чувствовать…
“Что случилось?"
“Ты не знаешь???”
Три вопросительных знака подчеркнуты на пыльной поверхности.
«Нет».
«Длинная история. Я напишу ее днем. У нас еще есть эта ночь».
Твайлайт так много хотела обсудить с Луной, но ночь была так коротка, а планета вращалась слишком быстро. Очень скоро луна снова исчезнет.
Она рассказывала ей о Флаттершай? Говорила ли она о том, что случилось с братом? Говорила ли она о… нет. Ничего не стоит говорить о планах спасения. По крайней мере до тех пор, пока гипотетические возможности не станут четким планом действий. Тем не менее, была одна вещь, обсуждение которой делало Луну уникальным собеседником.
“Я тоже одинока”, – призналась Твайлайт.
“А? Моей компании уже не достаточно?"
“Она чудесна", – передала Твайлайт, снизив мощность сигнала передачи, чтобы показать, что время не было единственным ограничивающим фактором. Рэйнбоу Дэш тоже не могла зарядить конденсаторные батареи полностью за один день. – “Но я нахожусь под домашним арестом. Слишком опасно навещать меня".
«Досадно. Дружба очень могущественна. Часто это инструмент судьбы».
“Судьбы?"
“Магия вообще странная штука. Особенно судьба. Это та сила, с которой приходится считаться. Я, конечно же, уверена, что наша встреча предначертана судьбой”.
Луна остановилась, чтобы пояснить сказанное. Она нашла большой чистый участок лунной поверхности и написала на нем слово «МАГИЯ». Вокруг него была изображена пятиконечная звезда. Возле каждой вершины было написано свое слово.
ВДОХНОВЕНИЕ
САМООТВЕРЖЕННОСТЬ
ВООБРАЖЕНИЕ
ДОБЛЕСТЬ
МИЛОСЕРДИЕ
Затем Луна продолжила писать в стороне, как и прежде. Магическая пентаграмма, написанная специально для нее на поверхности иного мира. Все, о чем Твайлайт мечтала с четырнадцати лет.
“Там, где ты находишь это в своей жизни, судьба сочла нужным вмешаться, и это также верно, как и наличие метки. Все те черты характера, что ты проявила, помогли мне справиться с моим одиночеством. Я хотела бы встретиться с тобой, чтобы познать твое тело так же хорошо, как твой разум".
Последовала долгая пауза, пока Твайлайт осознавала написанное. Затем очень испуганная Луна стерла «познать твое тело» взмахом хвоста, нарисовала длинную линию от этих слов к более свободному месту, где можно было написать взамен:
«Внешность? Прости мой ненамеренный эвфемизм».
Иногда она так быстро переходила от прямолинейности к застенчивости. По какой-то причине Твайлайт не находила это таким милым, как обычно; в этот раз она просто забеспокоилась.
“Ты меня не испугаешь”, – ответила Твайлайт. – “Не волнуйся".
Луна просто сидела, уставившись на нее в течение длительного времени. Ее обычно безупречный почерк стал торопливым и неряшливым.
“Мне страшно. Я так долго была одна. Я не хочу потерять тебя из-за неосторожных слов".
У Твайлайт не нашлось что ответить на это. Однако Рэрити научила ее кое-чему.
“Как тяжело луну любить
Как трудно с ней поговорить
Ее достигнуть невозможно
Но я все сделаю как до́лжно".
Молчание длилось еще дольше, чем прежде, Луна неподвижно смотрела в небо, и несуществующий ветерок шевелил ее гриву. Наконец она заставила себя написать последнее за тот вечер:
“Несмотря на все мои опасения, что ты больше не заговоришь со мной, я не могу подобрать слов”.
Затем эти последние четыре слова были вычеркнуты и заменены на «безмолвна».
Снова зачеркнуто.
«Благодарна».
Снова зачеркнуто.
“Вновь не могу подобрать слова”.
Затем принцесса стерла все предложение, чтобы создать новое:
“Ты больше не найдешь меня потерянной".
Затем даже это было сокращено.
“Ты найдешь меня".
Даже если бы Твайлайт могла сказать больше, ей хватило лишь одной вспышки.
«Да».
* * *
Когда в полдень Твайлайт выбралась из постели, у нее было достаточно времени, чтобы осознать минусы своего домашнего ареста. С уходом Пинки Пай у нее вообще тут никого не осталось… кроме Спайка.
Единорожка попыталась вспомнить, как ей удавалось жить раньше. Как она могла мириться с этим так долго?
Ответа, за который она могла бы ухватиться, не было.
У Рэйнбоу Дэш все еще были проблемы с ее арендодателем. В то время как у Твайлайт все еще было достаточно средств, чтобы платить пегаске зарплату, новости о том, что Селестия больше не платит своему Королевскому Философу, разошлась по городу, и казалось, что «отсутствие стабильной работы» было достаточно удобным предлогом, чтобы выселить Дэш.
Рэрити была бы приятной компанией, но у Твайлайт не было возможности связаться с ней. И единорожка не имела права просить Эпплджек, учитывая, как занята была фермерша, просто удерживая свою семейную ферму на плаву.
Пинки все еще… Твайлайт не знала. Ушла. Возможно, Флаттершай была права.
Так что все, что Твайлайт могла делать, это читать.
И все же, несмотря на то, что библиотека была огромна, не было ни одной книги, которую Твайлайт могла бы позволить себе прочесть. Это казалось… неэффективным, вот правильное слово.
У Луны была тысяча лет подобной практики. Будет ли с каждым днем становится лучше или хуже? Станет ли Твайлайт безразличной или наоборот, более чувствительной к течению времени? Была ли мысль о побеге светом в конце туннеля или пустой насмешкой?
Что же ощущала Луна, получив то первое послание?
Когда у Твайлайт в первый раз кончилась энергия…
Это воспоминание было как удар в живот. Снова.
И вот Твайлайт только что узнала, каково это – иметь друзей, поняла, как она была одинока, а теперь Принцесса Утрат отняла у нее это, как ранее отняла у Луны.
Конечно, лазер был большим. Он должен был перемещаться вместе с крышей всей обсерватории…
Что, если спасение Луны – всего лишь несбыточная мечта, недостижимая глупая затея? Твайлайт еще не верила в это, но знала, что это возможно, так же, как знала, что ее система связи может быть перенацелена на гораздо более близкую цель. Пустой дворец возвышался на вершине горы – одинокая мишень и легкая добыча.
Твайлайт знала, что ЛУЧ может сотворить с пегасом, пренебрегшим ее предупреждением. А что он сможет сделать с аликорном, возникни у единорожки такое намерение?
Может быть, именно так ей суждено помочь Луне. Она поможет ей бежать, уничтожив тюремщика.
* * *
Пинки Пай не знала, что такое патентное бюро, но Рэйнбоу Дэш, похоже, знала, что делает, так что все было в порядке.
Брайт Спаркс знал, что такое патенты. Он говорил о них все время, и давал Пинки много разных патентованных лекарств за все эти годы, но из-за большинства из них земнопони просто чувствовала себя на самом деле больной, или у нее кружилась голова, или она чувствовала счастье-в-плохом-смысле, или просто сонливость. Чувствовала себя апатично сонной, а не засыпающей от скуки.
Вот как раз в патентном бюро впору было уснуть от скуки.
Все было бежевым и забито деревянными столами, где деревянные пони сидели, штампуя все резиновыми штампами и занимаясь вычислениями, и хотя вычисления сами по себе это хорошо, но тут была довольно скучная арифметика. Все они были одеты в одинаковые костюмы скучных цветов, и все они казались намного умнее Пинки. Они вели себя так же, как университетские профессора, когда Брайт Спаркс знакомил земнопони с ними, и все они знали так много вещей, которых она не знала. Но и тогда они не очень-то хотели с ней разговаривать.
Не сильно помогало, что все было освещено богато украшенными бронзовыми канделябрами на стенах, которые выглядели очень круто, но не были настолько хороши, чтобы осветить все супер хорошо. По крайней мере, у всех клерков на столах были дополнительно лампы для работы.
Рэйнбоу Дэш выглядела так, будто чувствовала все то же самое, и это было круто. После того, как их завернули в у стойки регистрации, аргументируя тем, что у них было слишком много патентов для подачи, их отправили в эту комнату, полную пони с пишущими машинками, чтобы дождаться, пока для них будет назначен персональный менеджер. Прошло всего несколько секунд, прежде чем обе пони начали ерзать и вертеться, и благодаря впечатляющей сдержанности со стороны Дэш, пегаска смогла молчать целую минуту.
– Кучка долбаных тормознутых яйцеголовых, вот они кто, – проворчала Рэйнбоу. – Я сейчас все решу за десять секунд, Пинкс.
С этими словами отважная исследовательница взлетела и понеслась над столами, заставляя клерков тянуться за пресс-папье и зажимами для бумаг, поскольку часть листов разметало потоком воздуха от крыльев.
– Коричневый костюм, серый костюм, коричневый, серый, серый, серый, серый… ох, ботэ, я буду избегать вас, как чумы, сэр, – Рэйнбоу почтительно приподняла свой шлем в сторону очень невеселого жеребца. – Ну же! Неужели здесь нет ни одного пони, который не был бы затянут в крахмальный воротничок?
В глубине темной комнаты сидела изящная пони в блестящем красном платье. Она, должно быть, копила на него в течение нескольких месяцев. И каким бы ярким ни было платье, оно почти полностью скрывалось за грудами бумаг. Эту пони впихнули на самые задворки помещения, окружив битком набитыми картотечными шкафами и совокупным весом подавленности, материализовавшейся в бумажном виде.
Повсюду в этой комнате были бежевые ковры и будто скопированные «антикварные» деревянные столы, но здесь была темно-оливковая зелень шкафов, желтый цвет старой бумаги и карточек и ярко-красный цвет достаточно откровенного платья пони.
Дэш мысленно прошлась по списку:
“Не скучная? Есть. Поможет нам с бумагами? Возможно. Похоже на то, что ей не помешает с кем-то поговорить? Однозначно!”
Пегаска вернулась к простой мягкой скамье у входа в комнату, где сидела Пинки. Та достала несколько цветных карандашей, скорее всего из своего котелка, и начала делать новые наброски, используя оборотную сторону чертежа с демонстрацией работы какой-то колеблющейся килограммовой штуковины, которая, по-видимому, должна была разрушать здания. Земнопони лежала поперек скамьи, закинув ноги на стену и уткнувшись головой в свои чертежи, разложенные на полу.
Карандашные наброски выглядели достаточно сложными.
Рэйнбоу, конечно же, отвлеклась на них.
– Ого. А это что такое?
Пинки улыбнулась.
– Ну, луна ведь очень далеко, верно? И тащить туда кабель не получится. В общем, я пыталась понять, как сделать действительно большую радиоантенну. И тут я такая думаю, божечки, а ведь телескоп Твайлайт так умно сделан со всеми этими скользящими движущимися частями для его фокусировки, а ведь свет и радио – это просто разные механические волны, движущиеся сквозь эфир, да? Так что вполне логично, что я могла бы сделать действительно большую радиоантенну, используя те же самые принципы!
Карандашный рисунок был с гордостью предъявлен пегаске. Изображенное на нем было похоже на поперечное сечение колеса обозрения, пытающегося сожрать водонапорную башню, встроенную в его бок, и все это, конечно же, в ярких пастельных тонах.
– Синяя штука – вспомогательный отражатель параболической формы, который, конечно же, отражает сигнал от большего фиолетового отражателя параболической формы, а розовые точки – их геометрические фокусы. Твайлайт сказала мне, что красные штучки называются алидада! Разве это не забавное слово! Алидада. Если его произносить по буквам, то тоже получается очень забавно, – Пинки дополнила чертеж маленькой цифрой.
Рэйнбоу фыркнула.
– Ладненько, кидай его тоже на тележку, это мы тоже запатентуем.
Земнопони явно заколебалась.
– Я в том смысле, что они его вернут. Так что, ты его сможешь закончить. Это просто нужно для доказательства, что именно ты это придумала, понимаешь?
– Ах точно! Моя подпись. Брайт Спаркс научил меня, что очень важно, чтобы я ставила свою подпись супер правильно на всем.
Для супер важной подписи был припасен самый красивый желтый карандаш. Исключительно для этого. Желтый и розовый просто подходили друг к другу. Это было очень, очень красиво, решила земнопони.
Рэйнбоу уже тащила караван тележек мимо столов выглядящих раздраженными пони. Маленькая кобыла в красном платье, казалось, искренне удивилась, когда они остановились перед ней.
– А? – пробормотала она несколько неуверенно через нескольких секунд, пока Дэш и Пинки буквально сияли, уставившись на нее. Очки в золотой оправе сползли на кончик носа, когда пони посмотрела на них. Кобыла копытом пододвинула очки назад. – Я могу вам помочь?
– Я очень на это надеюсь! – радостно заявила Рэйнбоу. – Или я совершила ужасную, просто кошмарную ошибку.
* * *
Две пони шли по длинной проселочной грунтовке с простой белой оградой с обеих сторон. У каждой из них с собой была кружка свежего яблочного сидра. Обе были настоящими деловыми кобылами, и обе были преданными старшими сестрами, но на этом сходство между ними заканчивалось.
– Тебе свезло, что Эппл Блум нравится эта твоя сестра, иначе я бы тя дальше границы фермы и не пустила бы. И к брату моему ты в любом случае даже приближаться не будешь.
Рэрити лукаво улыбнулась.
– Я научила Свити Белль делиться своими игрушками.
– Дело не в этом. Маки слишком романтичен, хотя, глядя на него, так не скажешь. Такая пони, как ты, разобьет ему сердце, как только он те наскучит. Ты кажешься достаточно милой, Рэрс, но ты не похожа на пони, готовую заниматься фермой, а это именно то, что нужно Эпплам.
Леди горько вздохнула.
– Я полагаю, ты права. Думаю, ни один жеребец не заслуживает того, чтобы портить ему жизнь. Даже если он очаровательный, романтичный фермер из семьи, которая гордится своей честностью. Очень сильный, наверное. Восхитительный акцент. Почти наверняка слишком хорош для меня. Большой, сильный, но нежный и невинный, такой непривычный к обычаям мира за пределами своей маленькой фермы…
– Рэрс, не хочу тебя огорчать, но у тебя слюни текут…
– Эпплджек, пожалуйста, дай мне минутку. Я фантазирую.
– Да, и это чертовски близко к тому, чего я и боялась.
Белая единорожка тяжело вздохнула и немного выпрямилась.
– Тогда, наверное, нам лучше не встречаться, хотя бы потому, что я почти уверена, что он не сможет соответствовать тому идеалу, который я для него придумала.
Наступило долгое молчание, не нарушаемое царившей деревенской тишиной, даже несмотря на близость города. Городская копоть никак не притупляла яркую зелень и красный цвет яблонь, вместо этого оседая на землю в качестве удобрения. Леди не сразу оценила эту простую, спокойную красоту.
Кстати, говоря о простой красоте, единорожка не могла не заметить, что глаза Эпплджек метались туда-сюда, глядя куда угодно, только не на нее.
– Ох, дорогуша, он точно такой, каким я его описала, да?
– Аг… неа! – соврала Эпплджек. Неудачно.
– Предпочитаю поверить в это. Хочу, чтобы ты знала об этом, потому что я ценю нашу дружбу.
– Большое тебе спасибо. Это был бы просто позор. Как хорошо, что у Эппл Блум есть подруга ее возраста. Школа сейчас немного дороговата.
– Вообще-то я как раз собиралась спросить тебя об этом. Или, скорее, о кое-чем с этим связанном. Ты в последнее время проводишь много времени вне фермы, хотя постоянно говоришь о своих долгах.
Эпплджек фыркнула, низко надвинув кепку на глаза, чтобы скрыть ухмылку от единорожки передней ногой.
– Ты хочешь сказать, что я сама виновата в том, что недостаточно усердно работаю, да, Рэрс?
– Что?! Нет, конечно нет, я просто… Я удивилась…
– Полегче, – земнопони убрала ногу, демонстрируя свою широкую улыбку, – это все потому, что я теряю клиентов. Неважно, сколько мы вырастим, если никто ничего не покупает. И кузнечным ремеслом я зарабатываю недостаточно, чтобы покрыть расходы. Так что, думаю, чутка времени, чтоб провести его в хорошей компании с умными пони, у меня есть. Мы справимся.
– С умными пони! У тебя самой такой огромный потенциал, mon cher! Да еще и с учетом свободного времени, если бы ты захотела получить образование…
При этих словах Эпплджек закатила глаза, задрав нос и полуприкрыв веки. Выражение ее мордочки просто кричало: “Чернь! Да как ты смеешь пачкать своей кровью колеса моей кареты!”
– Vous n'êtes pas aussi intelligent que vous pensez que vous étes, – добродушная улыбка вернулась обратно, и Эпплджек подкрепила ее большим глотком сидра, после чего у нее остались шикарные пенные усы. – Ты не так умна, как думаешь, сахарок.
Рэрити даже опешила от подобного.
– Ты говоришь на языке культуры?
Эпплджек фыркнула.
– N'importe quoi. Как скажешь, mon cher. Для меня это язык чопорных подготовительных школ.
– То есть ты намекаешь, что была там и даже училась? – задумчиво пробормотала Рэрити, потягивая из большой деревянной кружки свежий яблочный сидр.
– Ага. Родичи думали, что лучший способ спасти ферму – это выдать меня замуж за богатого пони, что уведет меня в роскошную жизнь, а я буду посылать немного битов домой из сентиментальности перед моими драгоценными деревенскими истоками, – земнопони посмотрела на единорожку настолько многозначительным взглядом, что, казалось, время повернулось вспять, и все для Леди вдруг стало медленным и тяжелым. – Звучит знакомо, да?
– Ох. Слегка, – Рэрити кашлянула в белую перчатку. Сидр был допит, и она достала из своей маленькой сумочки пачку сигарет и закурила. Единорожка протянула пачку Эпплджек, но та, фыркнув, отказалась.
– Нет, спасибо. Предпочту деревенский воздух, то немногое, что тут еще осталось. Думаю, если бы я могла разлить его по бутылкам и продавать, то дела бы точно пошли в гору.
Снова долгое молчание. Созерцательное.
– Знаешь, для пони, что так хорошо разбирается в технике, твоя ферма выглядит несколько… устаревшей. Это миленько, но ты не думала о модернизации?
– А вот с этой фразой я знакома. Ты хочешь, чтобы я все механизировала? Я же тебе только что сказала: дело не в том, что мы мало выращиваем, просто урожай не продать. В наши дни никто не хочет свежих местных продуктов, всем подавай этот самый экзотический импорт.
– Тебе просто нужна товарная марка! Чтобы сделать себе имя. Твоим товарам, конечно, не хватает экзотики, но это искусственное качество. Я более чем уверена, что мне не нужно тебе указывать, что дальние земли для местных жителей вовсе не дальние, а вполне себе местные.
– Значит, ты хочешь сказать, чтоб я сделала как-ты-там-это-обозвала… продала доброе имя семьи, чтобы сохранить ферму на плаву? Звучит ужасно близко к плевку на него, если хочешь знать мое мнение.
– Вовсе нет, «сахарок»! Это возможность сделать вашу фамилию притчей во языцех среди домов богатой элиты! – с энтузиазмом воскликнула Рэрити, глубоко затягиваясь сигаретой, глаза ее сверкали от новых идей. – Об одном только сидре можно много что сказать, раз я до сих пор чувствую его вкус, несмотря на сигарету.
Эпплджек на это лишь фыркнула.
– Ты там притормози, Рэрс. А то начинаешь говорить как тигр, заметивший мой хвост.
Копыто в белой перчатке торжествующе возделось в воздух. Единорожка улыбнулась так, что, казалось, у улыбки выросли клыки, и эти клыки сдали адвокатский экзамен и приобрели дорогой костюм, чтобы стать чем-то гораздо худшим.
– Но когда тигр хватает тебя за хвост, ты с достоинством сдаешься или лягаешь его прямо в висящие “биты”?
– Мне кажется, что это я позволяю тигру отлягать мои биты, если уж по правде.
– Ну, сдается мне, наличие битов для лягания кажется тут необходимым.
– Ты сейчас говоришь о деньгах или об своей анатомической метафоре?
Еще одна слишком широкая улыбка.
– Кажется, у тебе нет ни того, ни другого.
– Тогда почему бы тебе просто не выкинуть эту свою идейку из головы, пока я сама кое-кого тут не отлягала?
* * *
– Где же мои манеры? Как нехарактерно грубо с моей стороны, моя прекрасная леди, я прошу у вас прощения! – Рэйнбоу Дэш сняла свой пробковый шлем и почтительно прижала его к груди. – Мое имя совершенно неважно, так что давайте перейдем сразу к делу, хорошо?
Кобыла в красном платье моргнула.
– Подожди, но что…
– Вот это понимаю, тяга поработать! – пегаска рванулась вперед, храбро, по-рыцарски галантно и совсем не жестоко по отношению к бедному клерку, попавшейся ей на глаза. – Как вы можете видеть, у моей подруги, Пинки Пай, есть целая куча изобретений. Настоящий гений, если вы понимаете, к чему я клоню. Поздоровайся с милой леди, Пинки.
– Здрасти!
– Какая умненькая кобылка. Скажите же мне, как вас зовут?
Бедная поставленная в тупик пони растерянно огляделась по сторонам. Как она и подозревала, чудесного выхода из создавшегося положения не появилось. Тем не менее, она не полностью была готова признать происходящий вокруг абсурд, поэтому она постаралась привнести логику туда, куда могла.
– Подождите, если ваше имя не важно, то почему важно мое?
– Очень хороший вопрос! – Дэш буквально лучилась энтузиазмом. – Вы, должно быть, очень умная пони, если додумались задать его, хей хо!
Пегаска повернулась к своей напарнице с красной тележкой.
– Пинки, я думаю, что мы нашли подходящую пони, что нам поможет. Ее разум острее гвоздя.
– Она кажется милой, – согласилась земнопони, улыбаясь пока еще безымянной кобыле.
– Кроме того, у вас на столе стоит табличка с именем, но я не хочу трогать бумаги, прикрывающие последнюю половину. Так что разрешите мне пока называть вас просто “мисс Голден”?
– Ох, ну конечно, я полагаю.
– Великолепно! – Дэш снова пришла в восторг. – Похоже, вы тут погрязли в канцелярской работе. Если я вам помогу, не окажете ли вы нам услугу, на которую иначе не согласились бы?
Голден оглядела возвышающиеся и угрожающие обвалом груды бумаги и пергамента, ненадежно примостившиеся вокруг ее рабочего места. Не было бы преувеличением сказать, что она опасалась как бы нижние слои не начали образовывать осадочные породы под давлением верхних.
Клерки за ближайшими к ним столами уже начали открыто пялиться на двух стоящих перед ней пони. Кобыла в красном платье нервно пожала плечами.
– Я ни на что не могу согласиться, – призналась она. – И я даже не знаю, как бы я могла вам помочь. Поскольку вы проделали весь этот путь сюда, я предполагаю, что это, вероятно, не совсем законно.
– Я предпочитаю термин «экстралегально»! Куда менее осуждающе, и, честно говоря, это звучит просто потрясно.
Позади нее Пинки заговорила, демонстрируя свои тележки с потенциальными патентами.
– Пожалуйста, мисс Голден. Моя подруга говорит, что очень важно, чтобы я все это запатентовала. Моя другая подруга, Твайлайт Спаркл, была очень, очень мила со мной уже целую вечность, и я взаправду хочу отплатить ей тем же, – земнопони улыбнулась, хотя ее правая передняя нога уже тревожно задрожала. Она не привыкла так долго находиться в публичном месте. – У меня много хороших друзей.
Брови кобылы нахмурились, пока она долго изучала дергающуюся розовую пони в котелке.
– Твайлайт Спаркл… это та, что с большим телескопом?
Пинки кивнула.
– Я знаю ее работы, мне всегда приятно иметь с ними дело, – улыбнулась Голден. – Я изучала ее чертежи, и некоторые из ее работ просто совершенны. Как произведения искусства с очень жестким набором правил, как мне кажется. Думаю, именно она показала мне, что математика тоже может быть красивой, вы понимаете, что я имею в виду?
Дэш понимающе улыбнулась и медленно кивнула.
– Неа!
Кобыла горько вздохнула.
– Никто не понимает.
Пинки дернулась, улыбаясь. Или улыбнулась, подергиваясь?
– Я понимаю!
– Не сомневаюсь, – Голден снова вздохнула. Было очевидно, что розовая пони просто пытается успокоить ее. – Простите, но я действительно очень занята. Если у вас есть патенты для подачи, я уверена, что на стойке регистрации…
И снова Рэйнбоу пренебрежительно махнула копытом и и даже высунула язык.
– Пф-ф-ф… Полагаю, они послали нас сюда, чтобы мы подождали, пока нам не назначат персонального менеджера. Но я не хотела, чтобы Пинки заскучала, потому что она заслуживает лучшего из лучших, а вы, похоже, тут самая интересная пони!
Лесть, кажется, может помочь везде. Как только Голден собралась возразить, что на самом деле она была не намного интереснее, чем любой другой пони в этом помещении, о чем свидетельствовало хотя бы то, что она находила математику красивой, но очевидно, она слишком сосредоточилась на предложении в целом, пытаясь опровергнуть его и…
– Подождите, они послали вас сюда ждать? Это крайне необычно. Как правило, у вас просто все забирают и назначают его от вашего имени.
– Может, это потому, что мы привезли слишком много? – обеспокоено спросила Пинки; ее нервный тик становился все более заметным по мере того, как беспокойство прокрадывалось в ее голос. Все эти подергивания пока что были не сильно заметны, но иногда небольшое движение, просто вышедшее из-под контроля земнопони, дергало конечность в каком-то направлении, куда она двигаться была не должна. – Мне супер жаль, но я не думала, что буду тратить впустую чье-то время.
Голден поправила на носу свои золотые очки – идеальные круги, соединенные изогнутой линией, которые, казалось, никак не хотели сидеть на мордочке правильно.
– Ну, это, конечно, не самый обычный для обработки объем, тут я согласна. Это все ваши патенты?
– Только те, что поместились в тележки. Некоторые из них сдуло ветром прежде, чем мы додумались перевязать их бечевкой.
– Извиняюсь, – пробормотала Рэйнбоу, виновато оглядываясь через плечо на клерков, которые все еще подбирали разлетевшиеся бумаги на всем пути от двери до этого стола.
Голден медленно покачала головой, на ее мордочке отразилось сомнение.
– Тем не менее. Если вы подруга Королевского советника, то я буду счастлива помочь. Я просто не думаю, что у меня есть время…
Рэйнбоу с Пинки вытянули шеи, глядя на ее рабочий стол. Пегаска фыркнула.
– О, кстати, с этим я могу помочь.
– Правда? – невозмутимо переспросила Голден.
– Абсолютная! Вот… позвольте мне предположить, что восемьдесят процентов всех этих бумаг вы просто должны прочитать и подписать в конце, чтобы заверить.
Кобыла в красном платье подозрительно уставилась на Дэш.
– Все немного сложнее, чем кажется.
– В самом деле?
Очень страдальческий вздох.
– Ну… Нет.
– Великолепно! – заявила Рэйнбоу, обходя вокруг стола Голден, к ее большому неудовольствию. Кобыла даже немного свернулась калачиком в своем офисном кресле, чтобы сохранить то незначительное личное пространство, которое уцелело от подавляющей силы присутствия Дэш, вторгшейся в него. – Тогда у меня есть для вас одно слово: перестань читать, просто подписывайте. Ну, вообще-то их тут четыре, но то которое имеет значение всего одно.
Клерк в красивом красном платье выглядела явно шокированной.
– Я просто не могу этого сделать! Я же их заверяю. Это юридический документ!
– Да-да, именно так, – пожала плечами пегаска, указывая на пунктирную линию внизу страницы. – Вот об этом я и говорю. Обладаете ли вы властью изменить что-то в этих документах или исправить, если найдете тут что-то неправильное?
– Ну-у-у… Я нахожусь в конце длинной цепочки различных пони, так что…
Дэш прервала ее:
– Замечательно! Итак, если вдруг обнаружится какая-нибудь неточность, всплывшая позже, именно вам первой будет объявлен выговор?
– Я имела в виду, нет, скорее всего виноват будет составитель документа или редактор…
– Значит, я не ошибусь, если скажу, что вы существуете лишь для того, чтобы быть юридическим барьером, прикрывающим крупы других пони?
– То что вы говорите просто ужасно!
– Но точно!
Очень неловкая пауза, прерываемая долгим взглядом на горы и кипы ненужных бумаг в трех экземплярах.
– Это не являются невозможным, – был окончательный вывод пони, внезапно впервые осознавшей ужасную незначительность своей жизни и карьеры.
– Круто. Так что просто подписываете там, где пунктирная линия, и ничего не читайте. Я примерно на восемьдесят или девяносто процентов уверена, что именно этого от вас и ожидают. И вот вам совет: то, что вам нужно прочесть – это те документы, о которых пони очень небрежно советуют вам не беспокоиться. Да я поклясться готова, что они, вероятно, заваливают вас такой кучей напряженной работы только для того, чтобы нужные документы проскользнули мимо.
Голден молчала. Затем произнесла после глубокого, удивительного вздоха:
– Я была нанята исключительно для того, чтобы кому-то можно было отрицать причастность к приказу о каких-либо махинациях, верно?
– Почти наверняка.
– Мой мир просто перевернулся.
– Фантастика, – это было сказано с величайшей серьезностью.
– Откуда вы все это знаете? – в этом вопросе прозвучало отчаянное любопытство.
– Потому что я избавилась от трех своих помощников, делающих то же самое, так что у меня всегда было чье-то имя в документах, когда возникала нужда в козле отпущения.
– Дэш! – воскликнула Пинки, и в ее голосе послышались нотки неподдельного ужаса. Пегаска от души рассмеялась.
– Не волнуйся, Пинкс, я вовсе не выкидывала их на улицу. Я не чудовище! Я просто договорилась с пони из отдела R&D. Я как-то пошла туда, потому что думала, что у нас есть целый отдел, посвященный мне, ну и в итоге подружилась с тамошним начальством. Мы меняли своих ассистентов туда и обратно. Они никогда не оставались без работы больше, чем на час. Высшее руководство так ничего и не поняло.
– Может быть, вы рассмотрите вариант, мисс Дэш, – раздался глубокий и довольно удивленный голос, от которого у пегаски встал дыбом каждый волосок на шее, – что мы вообще-то знали, и именно вы были моим отрицанием причастности.
– Мистер Спаркс! – радостно заголосила Пинки, бросаясь к бархатному фраку изумленного предпринимателя, который только-только успел подать знак двум крупным, нервным на вид жеребцам, что все в порядке.
1 комментарий