Два стареньких драббла о тёмной стороне мира пони. Дарк, но без мяса. Но светлым душой лучше не заходить.
Размер: около 500 слов каждый
Жанр: повседневность, безумие, смерть героев
Статус: закончены
Ограничения: кровь, смерть
Описание: два взгляда под подол каноничной Эквестрии
Кондитер Заросли тайн и недомолвок оплетают Кантерлотский двор. Но они кажутся робкими малышами на фоне саргасс Эквестрийской кухни. Почему бесплатные молочные коктейли пьют только жеребята без кьютимарки? Задайте этот вопрос и встретите взгляд полный смеси жалости, недоверия и раздражения. Быть может, кто-то буркнет: «слёзы матери», но большего вы не услышите. В Кантерлоте не продаются песочные торты. Почему? Да вы с ума сошли – о таком справляться! Стоит принцессе Луне нанести визит в иной город, как они сразу же появляются на прилавках, исчезая в тех местах, куда направилась сине-чёрная колесница. Всё всем понятно и говорить об этом совершенно неприлично.
Среди таких «тайн» кроются и секреты настоящие – рецепты из плоти, к примеру, или рецепты бисквитов. Рецепты, знать которые обычному повару не положено, не говоря уж про их исполнение. Впрочем, Рафинд Шугар обычным поваром себя не считал. Он был Кондитером. Именно так – с большой буквы, размер которой рос во время печалей солнечной принцессы. Он был поставщиком Дворца Венценосных Сестёр. Одним из пятидесяти тех, кому была оказана честь продавать свои изысканные изделия самой Селестии. И он шёл по ночному переулку в стойком желании наконец-то сделать нечто действительно особенное. Небольшая записка со столбцами чисел была спрятана в подкладе правой седельной сумки. Но самое главное – то, как эти числа читаются – Рафинд хранил только в своей зеленогривой голове. Еще в сумках были… Ну, в обществе об этом не говорят, но возможно они были живыми. Пони с меткой в форме двух белых кубиков передёрнуло – убийцей он всё же становиться не хотел. Но и отступать тоже было поздно: так просто эти вещи не вернёшь. Нервно оглядываясь, он продолжил путь, вскоре завершившийся в небольшой пекарне.
Как же там говорил этот единорог с бегающими глазами? Шифр прост: каждая пара цифр – номер буквы от конца алфавита. Ну же, ну же. Плотно задёрнув шторы и закрыв кухоньку на ключ, Рафинд извлёк со дна каждой сумки, заваленной доверху фруктами, по крупному крапчатому яйцу. Его заверили, что они из-под неспарившейся самки дракона. Печь растоплена привычным движением, она должна прогреться. Подрагивающим копытом Рафинд нажал на первое яйцо. Зажмурив глаза, он поднял ногу и резко её опустил. Вопреки страхам внутри не оказалось ничего, кроме желтка и белка. Второе последовало за первым. Скорлупа незамедлительно отправилась в урчащий огонь. Отделив белки и слегка их подсолив, потный от волнения кондитер начал взбивать полупрозрачную зеленоватую жидкость. Бросил четверть чайной ложки винного камня, и вскоре в голубой плошке начали появляться белые пики. Четверть килограмма сахара ложка за ложкой отправились в перемешиваемую основу безе. Казалось, у земнопони выросла лишняя пара копыт. Сахар растворился, столовая ложка уксуса и чайная ложка ванильного экстракта последовала за ним. Три столовых ложки какао и две аптекарских унции шоколадной крошки. Готовое безе ночной маэстро перенёс в смазанную маслом форму. Форма утонула в печи, градусник которой замер на 140 градусах.
«Запекать полчаса. Дать остыть. Украсить фруктами и взбитыми сливками». Ну, с этим и жеребёнок справится. На другой стороне ещё что-то: «Вместо двух яиц горного дракона можно взять шесть куриных».
Соседи, разбуженные громким смехом, сначала стучали в дверь пекарни, потом вызвали стражу. Выбив некрепкую дверь с рисунком пирожного, наряд из двух пегасов нашёл Кондитера на полу кухни. Он свернулся в комочек, сморкаясь и хрюкая в свой хвост. В печи стояла наполненная угольками форма, от которой шёл тяжёлый запах гари.
Ангел Тартар отверг Мою сочащуюся порчей сущность, разорвав незримыми крючьями чрево несчастной и поместив Меня внутрь. Ещё одно перерождение, хах? Это будет забавно.
Сколь восхитительна боль заточения в трясущемся и хрипящем теле. Сколь остры бритвы секунд, отрезающие кусочки тающей жизни. Есть вещи, что сильнее Меня, и Тартар – одна из них. И будь он навечно проклят именем породившей Меня Бездны, но Я получу от этой жизни удовольствие.
Плоть Моей невольной матери содрогается, хватаясь за свои последние мгновения, и исторгает Меня в прекрасный чистый новый мир. Здравствуй мир, это Я – Скверна. Надеюсь, ты не против, если Я немного пошалю? Недолго, поверь. Сколько там предназначено тем, в чьём облике Я нынче? О, Я слеп. Какая жалость. Думаешь, слепота что-то значит для родившегося в местах, где нет света? Душа умершей лёгким шёпотом вьётся рядом. Зачем Мне глаза, если Я и так могу найти любимую пищу? Иди сюда, тебе не нужен иной мир, а вот Мне энергия лишней не будет. О, всепоглотитель Рел’ccульдур, какая прелесть! Жалко, лишь зачатки разума, но страданий этой гаснущей в Моём ничто души хватит, чтобы дать Мне неделю-другую роста. И Мои глаза открываются: похоже, Я из тех, кто рождается незрячим, но быстро взрослеет. Какая-то звериная нора, свитое из листьев, пуха и мелких веток гнездо и искорёженный в бессильных спазмах труп, покрытый мягкой шерстью. Так-так, чем же этот вид питается? Зубы и когти явно не для охоты, боюсь, придётся искать прислужников, когда настанет пора жертвоприношений. И хотя наступит она нескоро, пару слуг ангелу Алчущего лучше завести побыстрее.
На мой ха-Шем сползаются черви и насекомые, чтобы поглотить останки и поведать мне о творящемся снаружи. Вроде безопасно. Вперёд, демон тени, тебя заждались на этом свете.
Вход в нору оказался укрыт густыми кустами, сквозь которые пробивались голоса. Осторожно выглянув, Я увидел десяток животных, рассевшихся на клетчатом покрывале и пьющих какой-то пахнущий травами отвар.
– Я так рада, что вы смогли прийти на пикник в честь моей новой работы.
– Грэух?
– Мисс Мэр согласилась взять меня лесником. Теперь я смогу видеть вас гораздо чаще!
– Фию-фьюить?
– В доме, где раньше жила травница Пойзон Грасс. Сегодня в первый раз буду там ночевать. Ах, у меня собственный домик!
– Р-мяу?
– Конечно, вы можете приходить в гости!
Глаза единственного раздельноговорящего – жёлтого четырёхногого крылатого зверя с розовым хвостом и волосами на голове – встретились с Моими. Через мгновение Я был схвачен.
– Какой милый крольчонок! А почему ты здесь без мамы? Ой, мистер белка, вы не могли бы поискать его маму: такому малышу нельзя быть в лесу без присмотра! Хочешь чаю? О! У меня в корзинке есть морковка, хочешь? Или ты всё ещё пьёшь молочко? Ой, ты так мило дуешься, можно я буду называть тебя Ангелом?
Что ж, похоже, Я, Ак’иль’тка, могу поздравить Себя с первой послушницей. День определённо задался.
Работа прекрасно подходит под описание этого блога. Так что читать её будет тяжело, но недолго.
Описание: дождь в Кантерлоте.
Размер: около 300 слов.
Жанр: повседневность, альтернативная реальность.
Ограничения: нет.
Статус: закончен.
ВиньеткаЧувство силы
Серебристый дом над Театральными прудами Кантерлота нежным шелестом отзывался на песню тяжёлых сладковатых капель, с изяществом фаэтонов вонзавшихся в водную гладь под крытым беломраморным балконом, наполненным запахом мелиссы от парящей в магической ауре полупрозрачной фарфоровой пиалы. Красное рессорное ландо, запряжённое неизменной гнедой парой в неизбежно-чёрных макинтошах, должно быть, уже остановилось у омытого дождём парадного входа её украшенного воздушными колоннами особняка. Тусклый округлый нож с вычурной резной рукоятью без малейшего сопротивления вошёл в душистую мякоть крупной жёлтой южной груши, так же как державшая его не так давно вошла в мерцающий мир дворцовой музыки. Но, в отличие от ножа, легко выскользнувшего из разъятого на две неравные части сочного плода, она желала остаться в этом прелестном, тёмном и обманчивом омуте света, где порода ценилась куда выше заслуг и состояний. И, несмотря на весь свой щедро расцветший талант, без союзов не одарённой титулами и кровью не обойтись.
По серой чопорной земной, если доверять столичным тихим сплетням, можно было сверять Солнце, и наверное сейчас она с неспешным, отполированным столетиями наследования алькаиды достоинством поднимается по устеленным сиреневыми коврами широким лестницам в уютные прохладные покои своей новой соседки, следуя за вытянувшей сегодняшнюю вечернюю миту слугой. На низком стеклянном столике перед хозяйкой особняка в голубовато-кремовой фруктовой вазе томились переложенные сахаром и корицей полураспустившиеся розовые бутоны камелии. Лежали не столько как угощение, сколько как письмо знакомой с детства гостье. Впрочем, детство давно прошло, и дружбу против кого-то обладательница мягкого ликёрного голоса со странным, восхитительно режущим сердце чувством птицы, впервые покинувшей гнездо, оставила в родном Понивилле, сменив её дружбой ради своих интересов. Хотя ей всё ещё приходилось пользоваться фиакрами.
Ведущая в залу с балконом расписанная цветами шиповника дверь без единого звука отворилась, впустив двух невысоких кобыл. После четвертьминутного молчания бордовая поклонилась и вышла. Только наедине две дочери западных равнин открыто улыбнулись и с мимолётным приветствием кивнули друг другу.
– Рада вас видеть, леди Спун.
– Взаимно, миз Белль.
